Багратионовск – Прёйсиш-Эйлау – город русской славы
В период между Второй Итальянской кампанией (с ее знаменитым суворовским походом) и вплоть до зимы 1806–07 годов великий корсиканец неизменно добивался поражения неприятеля. В этой же кампании, известной как Русско-прусско-французская война или как Война четвёртой коалиции, русская армия в очередной раз показала Бонапарту, что не всегда война может идти по его плану и по его правилам.
Шарль Мейнье. Вьезд Наполеона в Берлин 27 октября 1806 года
Спасти Пруссию от поражения и от французской оккупации русские в это раз не смогли. Поэтому, собственно, большинство авторов того времени и считали бесполезным военное противоборство между русской и французской армиями. Для Наполеона вся зимняя кампания 1806–07 годов тоже оказалась в сущности бесполезной: участь Пруссии была уже фактически решена и было очень трудно добиться чего-то большего. А главное – он явно ничему не научился, решившись отправиться в поход на Москву в 1812 году, игнорируя заметный психологический эффект, который производили на французов способность русского командования вести войну по своим правилам, тактическая грамотность офицеров, храбрость и выучка русских солдат. И, конечно, не в последнюю очередь – их непревзойденное мастерство стремительного маневра, а также рукопашного и штыкового боя. Просто с точки зрения Наполеона и его маршалов это преимущество могло быть компенсировано численным превосходством. Тем не менее, заключая по окончании войны Тильзитский мир, Наполеон демонстративно отказался вести какие-либо переговоры с представителями Пруссии. Кстати, вообще не в его характере было проявлять достаточное уважение к противнику. Однако с русским императором Александром I Бонапарту пришлось встречаться лично.
А с точки зрения российских интересов все было не так просто. Эта малоизвестная война была чем-то вроде полигона для развития и формирования собственной русской тактики и стратегии, с помощью которых, как показала война 1812 года, можно переиграть Наполеона. И возможно, если бы не кровавая ничья в 1807 году, победа 1812-го далась бы нам намного тяжелее. Но не будем забегать вперед.
Войну четвёртой коалиции начала Пруссия (или ее вынудили, или спровоцировали – как посмотреть), чувствуя за собой поддержку Англии и России. Однако при этом король Фридрих Вильгельм III явно переоценил возможности своей армии и не стал просить от Александра I прямой помощи. Наполеон же не без изящества разбил основные силы прусской армии в победоносном двойном сражении под Йеной и Ауэрштадтом почти без сопротивления взял Берлин (12 октября 1806 года). Территория королевства к концу года сжалась до нескольких небольших областей, главным образом в Восточной Пруссии. Но до окончательного разгрома было еще далеко, так как русские войска, наконец, пришли на помощь Фридриху Вильгельму.
Армией командовал выдающийся русский полководец представитель древней нижнесаксонской фамилии генерал от кавалерии Леонтий Леонтьевич (по рождению – Август-Готлиб) Беннингсен. Среди его подчиненных было довольно много имен, ставших известными всему миру после 1812 года. Впрочем, некоторые из них уже были прославлены в России, как де Толли и Багратион, а некоторые – пока еще совсем неизвестны – Денис Давыдов, например. Но помимо славных имен гораздо интереснее находить определенные параллели в общем ходе обеих кампаний – зимы 1806–07 годов и Отечественной войны 1812-го.
С самого начала русская армия упорно избегала генерального сражения – обе армии весь декабрь маневрировали, не давая друг другу выбрать выгодную позицию на территории к востоку от нижнего течения Вислы – в Мазовии и в Восточной Пруссии. В трех ожесточённых сражениях – под Чарновым, Голымином и Пултуском – так и не были задействованы основные силы противников. Явных победителей в этих баталиях не было, но русские оставляли свои позиции, после чего накапливали силы в других местах. Уже одно это должно было выводить Наполеона из себя, а, к тому же, русская армия демонстрировала явно превосходящую мобильность и способность организованно и быстро перемещаться. Несколько раз русские в считанные дни появлялись там, где их совсем не ждали, хотя решающего удара французам так и не нанесли.
Основной задачей русской армии в этой изнурительной игре было помешать Наполеону сосредоточить силы к югу от Кёнигсберга. С этого направления было удобнее всего предпринять решающее наступление на временную столицу королевства и единственный крупный город, еще не захваченный французами. Нужно еще пояснить, что военное искусство того времени процентов на восемьдесят состояло из умения собрать в назначенном месте и времени все передвигающиеся по отдельности корпуса (численностью обычно не более 20 000 человек ), чтобы нанести решающий удар. А Восточная Пруссия и Мазовия того времени вообще-то не отличались хорошими дорогами, да и те разделялись труднопроходимыми лесными массивами и болотами. Переход большой армии в широтном направлении из Западной Пруссии в Восточную был практически невозможным зимой, а обходной маневр (через Мазовские болота и Инстербург) слишком рискованным. В целом, все сводилось ко взаимному маневрированию, к тому, что французы стремились собрать по частям отдельные корпуса на южном направлении, а русская армия и удаленность от баз снабжения им мешали.
В январе силы обеих армий стали истощаться, сказывались слабость снабжения с обеих сторон, болезни и постоянные изнурительные переходы. Обе армии уже явно старались измотать и ослабить друг друга, избегая крупных столкновений (большая часть сил находились на зимних квартирах), но об окончании войны речи не было. Длительная маневренная война, как правило, до определенного времени только укрепляет решимость сторон закончить войну одним решающим сражением. Долгожданный момент неожиданно настал 20 января, когда маршал Мишель Ней по собственной инициативе выдвинул значительные силы, в основном кавалерию, (около 35 тысяч человек) в район примерно в 70 километрах к югу от Кёнигсберга. Хотел ли он навязать именно здесь крупное сражение – вопрос неоднозначный (скорее всего поначалу отчаянное положение со снабжением вынудило его пойти на явное столкновение с русскими). Но Беннингсен и его военачальники восприняли этот неожиданный ход вполне определенно.
Часть русской армии к тому времени была сосредоточена в Варшаве, где изрядно измотанные полки восстанавливали свои силы и получали подкрепления. По приказу Беннингсена около 20 тысяч солдат остались прикрывать Варшаву, а основные силы русской армии отправились маршем на север, с целью как можно скорее обойти их с востока, пройдя при этом почти вдвое большее расстояние.
На вопрос, почему они обошли и перегнали французов, а не ударили Нею в тыл (как наверняка попытался бы сделать Суворов: «свалиться как снег на голову»), ответить можно только предположениями. Был приказ срочно идти на соединение с основными силами, не было точной информации о местоположении и численности французов. А еще, скорее всего, было трудно сосредоточить силы для нанесения такого удара: марш совершался по плохой, второстепенной дороге и полки растянулись (соединение растянулось на несколько суток).
Наполеон в свою очередь тоже отдал приказы своим маршалам идти на помощь Нею. Все они находились в со своими корпусами по разные стороны Вислы на довольно больших расстояниях друг от друга – от Плоцка до Быдгоща – и очевидно готовились переждать там зиму.
Основная часть русской армии под непосредственным командованием Беннингсена находилась в это время между Кёнигсбергом и устьем Вислы. Отсюда ему было очень удобно нанести удар по ближайшему и не самому многочисленному корпусу Жана-Батиста Бернадота, который, форсировал Вислу у Торна и шел на помощь Нею.
Чтобы отвлечь хотя бы часть сил русской армии от основного направления, Бонапарт через некоторое время приказал Бернадоту отступать, стараясь увлекать Беннингсена на запад. К Нею же на помощь продолжали идти корпуса Мюрата и Даву. В это время, наконец, ударили морозы, дороги стали хорошо проходимыми и план Наполеона вполне мог бы осуществиться, если бы не осторожность Беннингсена. Отметим, что французы уже не раз действовали похожим образом (отвлекая одну часть сил неприятеля, и одновременно сосредотачиваясь против другой – один из любимых приемов Бонапарта, доведенный им до совершенства). Кстати, так было совсем недавно под Йеной и Ауэрштадтом, так что разгадать намерения великого полководца, видимо, было не сложно.
Беннингсен не стал преследовать Бернадота и к 3 февраля (эта и все последующие даты – по новому стилю) соединился с войсками, подошедшими с юга, обогнавшими французов. Тут еще раз стоит отметить высокую скорость перемещения русских войск (суворовская школа). Силы французской армии составляли к этому времени 60 000 – 65 000 человек. Численность же русской армии превышала 70 000 человек. Кроме того у русских было 400 орудий против 300 французских.
Поняв, что увлечь часть сил русских мнимым отступлением Бернадота не удалось, Наполеон приказал маршалам наступать, стараясь по возможности охватить русские войска с флангов и используя их усталость после длительного перехода. Три дня подряд французы наступали русским на пятки, не давая им закрепиться и приготовиться к большому сражению, но окружения добиться так и не удалось.
Первое крупное и очень ожесточенное столкновение произошло утром 7 февраля. Арьергард под командованием генерал-лейтенанта от инфатерии Петра Ивановича Багратиона не позволил французам с ходу занять маленький городок Прёйсиш-Эйлау. Благодаря этой атаке главные силы русской армии смогли занять выгодные позиции на высотах севернее города. Для двух изнуренных долгими маневрами и неизбежными для такой войны лишениями это был долгожданный момент. Поэтому арьергардный бой, с последующим оставлением города, почти без перерыва перешел в перестрелку и масштабную артиллерийскую дуэль.
(Продолжение следует)
Информация