Причины перехода к НЭПу в Советской России
Чем был вызван отказ большевиков от военного коммунизма и к каким результатам привел
О НЭПе историки спорят уже четверть века, не сходясь во мнениях, задумывалась ли новая экономическая политика как долговременная или же являлась тактическим маневром, и по-разному расценивая необходимость продолжения этой политики. Что и говорить: даже позиция самого Ленина на протяжении первых лет НЭПа сильно менялась, а взгляды на новый курс других большевиков представляли широкий спектр, начиная от мнения Бухарина, бросившего массам лозунг: «Обогащайтесь!», и заканчивая риторикой Сталина, обосновавшего необходимость отмены НЭПа тем, что он выполнил свою роль.
НЭП как «временное отступление»
Политика военного коммунизма, которую большевики стали проводить вскоре после того, как взяли власть в стране, повлекла острейший политический и экономический кризис. Продразверстка, к концу 1920 года распространившаяся почти на все сельскохозяйственную продукцию, вызывала крайнее ожесточение крестьян. По России прокатилась череда выступлений против власти. Крупнейший крестьянский мятеж — так называемый Антоновский (по фамилии руководителя — эсера Александра Степановича Антонова), бушевавший, начиная с лета 1920 года, в Тамбовской и прилегающей к ней губерниях, большевикам пришлось подавлять с помощью войск. Другие крестьянские восстания против власти распространялись по Украине, на Дону и на Кубани, в Поволжье и Сибири. Недовольство охватило и часть армии: в результате Кронштадтского мятежа, начавшегося 1 марта 1921 года, властью в городе овладел Временный революционный комитет, выдвинувший лозунг «За Советы без коммунистов!», и лишь после штурма частям Красной армии под командованием Михаила Тухачевского удалось взять Кронштадтскую крепость и расправиться с ее мятежным гарнизоном.
Допрос пленного матроса в штабе подавления Кронштадтского мятежа. Фото: РИА Новости
Однако силовыми методами власти могли лишь бороться с крайними проявлениями общественного недовольства, но не с самим экономическим и социальным кризисом. Выпуск продукции в стране к 1920 году по сравнению с 1913 годом упал до 13,8%. Национализация промышленных предприятий ударила и по селу: перекос в сторону производства боеприпасов вкупе с неумелым планированием привел к тому, что село недополучало сельскохозяйственную технику. Из-за нехватки рабочих рук посевные площади в 1920 году сократились на четверть по сравнению с 1916 годом, а валовой сбор сельхозпродукции — на 40–45% по сравнению с последним предвоенным годом, 1913-м. Засуха усугубила эти процессы и вызвала голод: в 1921 году он поразил около 20% населения и привел к гибели почти 5 млн человек.
Все эти события подтолкнули советское руководство к тому, чтобы резко изменить экономический курс. Еще весной 1918 года в полемике с «левыми коммунистами» Ленин стал говорить о необходимости дать «передышку» движению к социализму. К 1921 году он подвел под это тактическое решение идеологическое обоснование: Россия — страна по преимуществу аграрная, капитализм в ней незрелый, и революцию здесь нельзя проводить по Марксу, нужна особая форма перехода к социализму. «Нет сомнения, что социалистическую революцию в стране, где громадное большинство населения принадлежит к мелким земледельцам-производителям, возможно осуществить лишь путем целого ряда особых переходных мер, которые были бы совершенно не нужны в странах развитого капитализма...», — утверждал председатель Совета народных комиссаров.
Ключевым стало решение о замене продразверстки продовольственным налогом, который мог вноситься как натурой, так и деньгами. В докладе на Х съезде РКП(б) 21 марта 1921 года, когда был декларирован переход к новой экономической политике, Ленин указывал, что «иной опоры для укрепления экономически всего нашего дела по строительству социализма быть не может». Декретом Совнаркома от 29 марта 1921 года был установлен хлебный налог в размере 240 млн пудов вместо 423 млн пудов при разверстке 1920 года. Отныне каждый двор должен был выплачивать определенный размер налога, а все остальную сельхозпродукцию мог свободно реализовывать. Правительство полагало, что в обмен на излишки зерна крестьянин будет приобретать необходимые ему товары — ткани, керосин, гвозди, производство которых после национализации промышленности находилось в руках у государства.
Ход реформ
Отметим, что на X съезде РКП(б) не были озвучены действительно кардинальные решения, которые позже приведут к возвращению частного сектора. Большевики считали, что уже замены продразверстки натуральным налогом будет достаточно для того, чтобы осуществить «смычку» между крестьянством и пролетариатом, которая позволит продолжить курс на укрепление Советской власти. Частная собственность по-прежнему воспринималась как препятствие на этом пути. Однако уже в течение ближайших лет правительству пришлось существенно расширить список мер, направленных на спасение экономики, сильно отклонившись от прежних представлений о том, какой должна быть коммунистическая организация хозяйства.
Чтобы наладить товарообмен, требовалось увеличить выпуск промышленной продукции. Для этого были приняты законодательные акты, предусматривающие денационализацию небольших промышленных предприятий. Декрет от 7 июля 1921 года разрешил любому гражданину республики создавать кустарное или мелкотоварное промпроизводство; впоследствии был установлен упрощенный порядок регистрации таких предприятий. А принятый в декабре 1921 года декрет о денационализации мелких и части средних предприятий промышленности исправил один из главных перегибов политики военного коммунизма: сотни предприятий были возвращены прежним владельцам или их наследникам. Постепенно отменялись госмонополии на различные виды продукции.
Что касается крупных и средних предприятий, то они претерпели реформу управления: однородные или взаимосвязанные между собой предприятия были объединены в тресты, наделенные полной независимостью в ведении дел, вплоть до права выпуска долгосрочных облигационных займов. Уже к концу 1922 года в тресты было объединено около 90% промышленных предприятий. Сами тресты начали сливаться в более крупные организационные формы — синдикаты, взявшие на себя налаживание сбыта и снабжения, кредитования и внешнеторговые операции. Оживление промышленности подстегнуло торговлю: в стране, как грибы после дождя, множились товарные биржи — уже к 1923 году их насчитывалось 54. Наряду с децентрализацией управления народным хозяйством были приняты меры по стимулированию производительности труда работников: на предприятиях вводилась поощрительная система оплаты.
Правительство старалось привлекать капитал из-за рубежа, поощряя иностранных предпринимателей вкладываться в смешанные предприятия и создавать на территории Советской России концессии — брать в аренду предприятия или природные ресурсы. Первая концессия была учреждена в 1921 году, через год их было уже 15, к 1926 году — 65. В основном концессии возникали в отраслях тяжелой промышленности РСФСР, требовавших крупных инвестиций, — в горной, горнозаводской, деревообрабатывающей.
Принятый в октябре 1922 года новый Земельный кодекс разрешил крестьянам арендовать землю и пользоваться трудом наемных рабочих. По обнародованному в 1924 году закону о кооперации крестьяне получили право организовываться в товарищества и артели, и в течение трех ближайших лет кооперация охватила на селе до трети хозяйств. Принятое ранее решение о введении продовольственного налога облегчило положение крестьян: при продразверстке в среднем изымалось до 70% зерна, при продналоге — около 30%. Правда, налог был прогрессивным, и это стало серьезным сдерживающим фактором для развития крупных крестьянских хозяйств: стараясь избежать уплаты налога, зажиточные крестьяне дробили свои хозяйства.
Рабочие выгружают мешки с мукой у кооператива хлебной торговли немцев Поволжья, 1921 год. Фото: РИА Новости
Денежная реформа и оздоровление финансов
Одним из крупнейших явлений эпохи НЭПа стала стабилизация национальной валюты. К началу 1920-х финансы страны находились в тяжелейшем состоянии. Ежегодно увеличивавшийся дефицит бюджета в 1920 году превысил 1 трлн рублей, и правительство не имело другой возможности финансировать бюджетные траты, кроме как с помощью все новых эмиссий, что вело к очередным виткам инфляции: в 1921 году реальная стоимость 100 тысяч «советских знаков» не превышала стоимости одной дореволюционной копейки.
Реформе предшествовали две деноминации — в ноябре 1921 года и в декабре 1922 года, что позволило сократить объем находящейся в обороте бумажной денежной массы. Рубль был обеспечен золотом: производители товаров отныне обязаны были исчислять все платежи в довоенных золотых рублях с последующим переводом их в советские денежные знаки по актуальному курсу. Твердая валюта способствовала восстановлению предприятий и росту производства, что, в свою очередь, позволяло путем налогов увеличить доходную базу бюджета и вырваться из порочного круга, в котором дополнительная эмиссия бумажных денег для покрытия бюджетных расходов влекла за собой инфляцию и в конечном итоге необходимость новой эмиссии. Денежной единицей стал червонец — выпускаемый Госбанком СССР (сам банк был создан в конце 1921 года для нормализации управлениями финансами) десятирублевый банковский билет, имеющий золотое содержание, аналогичное золотой монете дореволюционного образца (7,74234 г). Однако выпуск новых денег на первых порах не привел к полному отказу от старых: государство продолжало выпускать совзнаки, чтобы покрывать бюджетные расходы, хотя частный рынок, разумеется, предпочитал червонцы. К 1924 году, когда рубль превратился в конвертируемую валюту, совзнаки наконец перестали выпускать и изъяли из обращения.
НЭП позволил сформировать банковскую систему страны: для финансирования отдельных отраслей хозяйства создавались специализированные банки. К 1923 году их действовало в стране 17, к 1926 году — 61. К 1927 году в стране функционировала целая сеть контролируемых Госбанком СССР кооперативных банков, кредитных и страховых товариществ. Основой финансирования бюджета стал ряд прямых и косвенных налогов (подоходный и сельскохозяйственный налоги, акцизы и т.п.).
Удача или провал?
Итак, рыночные отношения снова были легализованы. Ожидания Ленина, связанные с НЭПом, вполне оправдались, хотя сам он уже не имел возможности в этом убедиться. К 1926 году сельское хозяйство вышло на довоенные показатели, а в следующем году достигла уровня 1913 года промышленность. Советский экономист Николай Вольский отмечал как один из важнейших результатов НЭПа рост уровня жизни людей. Так, увеличившаяся зарплата рабочих позволяла им в 1924–1927 годах питаться лучше, чем до 1913 года (и, кстати, намного лучше, чем в последующие годы первых советских пятилеток). «Стала оперяться моя кооперация. Бьем грошом. Очень хорошо», — писал Владимир Маяковский об итогах новой экономической политики.
Однако смешанная экономика резко контрастировала с отсутствием в стране подлинной демократии политической системы и аппарата управления. НЭП не вытекал из взглядов большевиков на экономические вопросы, напротив, он продолжал им противоречить. В знаменитой фразе, произнесенной 23 декабря 1921 года, Ленин сформулировал свое крайне сложное отношение к НЭПу: «Эту политику мы проводим всерьез и надолго, но, конечно, как правильно уже замечено, не навсегда». Сколько лет должно продолжаться это «всерьез и надолго», и на каких результатах остановиться? Этого не знал ни сам Ленин — умелый тактик, ни тем более его «наследники». Непоследовательность экономической политики и отсутствие сколько-нибудь единого отношения к ней внутри партии не могли не закончиться ее сворачиванием.
После того как вождь отошел от управления страной, споры вокруг НЭПа обострились. В декабре 1925 года XIV съезд партии взял курс на индустриализацию страны, что привело к кризису хлебозаготовок, усиление которого в последующие годы стало одной из причин сворачивания НЭПа: сперва в сельском хозяйстве, затем в промышленности и уже в 1930-е в торговле. Хорошо известно, какую роль в свертывании НЭПа сыграла политическая борьба между группой Бухарина, Рыкова и Томского, выступавшей за углубление НЭПа, и сторонниками Сталина, которые придерживались позиций жесткого планирования.
История не знает сослагательного наклонения, но историки и экономисты неоднократно предпринимали попытки установить, что бы произошло, если бы НЭП не был свернут. Так, советские исследователи Владимир Попов и Николай Шмелев в 1989 году опубликовали статью «На развилке дорог. Была ли альтернатива сталинской модели развития?», где высказали мнение о том, что при сохранении средних темпов НЭПа советская индустрия росла бы в 2–3 раза быстрее, чем при сталинской индустриализации, а к началу 1990-х СССР бы в 1,5–2 раза опередил США по объему ВВП. Несмотря на интерес, вызываемый мыслями авторов статьи, можно отметить, что в основе их взглядов лежит концепция, которая, вполне возможно, морально устарела: согласно их мнению, экономическое развитие находится в неразрывной связи с политическими свободами, и «альтернативный СССР», не отменивший НЭП, к 1950-м должен был неизбежно прийти к демократическим свободам и торжеству рыночной экономики. Однако пример «китайского чуда», которое в 1989 году еще не было столь впечатляющим, доказывает, что экономическое развитие может происходить при совершенно различном соотношении между частным и государственным секторами, равно как и при сохранении, по меньшей мере внешнем, коммунистической идеологии.
Информация