Даёшь Варшаву!
95 лет назад, в сентябре 1920 г., завершилось ключевое сражение советско-польской войны. Попытка Красной армии прорваться в Польшу, а через нее и дальше, в Германию, Венгрию… Когда вторгшиеся поляки захватили Белоруссию и Правобережную Украину, советское командование подготовило контрнаступление. Оно началось в мае. Главный удар наносил Западный фронт Тухачевского, его курировал сам Троцкий, в нем насчитывалось пять армий. Однако в гражданскую войну Тухачевский проявил далеко не лучшие полководческий качества. Он терпел поражения и от колчаковцев, и от деникинцев. Поляки не стали исключением, прорвать оборону его фронт не сумел.
Зато обернулся блестящим успехом вспомогательный удар Юго-Западного фронта. Егоров и Сталин руководили им куда более умело, две общевойсковых и конная армии взломали неприятельские позиции, устремились на запад. Только быстрым отступлением поляки сумели избежать окружения и полного разгрома. С трудом пытались восстановить фронт по р. Збруч – там проходила старая российско-австрийская граница, остались линии укреплений со времен Мировой войны. Но для этого неприятелям пришлось перебрасывать значительные силы из Белоруссии. Этим воспользовался Западный фронт. 4 июля он повторно перешел в наступление.
И теперь-то ему удалось смять противника. К ударам красных армий добавилась паника, покатились слухи об обходах, и вражеское отступление превратилось в повальное бегство. Мало того, за год оккупации поляки успели допечь местных жителей. Развернули политику насильственной полонизации, задирали носы перед всеми не поляками, изводили их придирками и унижениями на национальной почве. Притесняли православную церковь. Едва интервенты побежали, люди стали отыгрываться — портили паровозы, стреляли из леса по обозам, кидали гранаты. 11 июля поляки бросили Минск, 14 июля — Вильно.
Вместе с отступающими войсками потекли массы беженцев, не желающих оставаться под красными. По дорогам катились сплошные лавины перемешавшихся воинских частей, обозов, машин. Солдаты выходили из повиновения, грабили, мародерничали. А паника нарастала. Опасаясь засад, войска поджигали леса, и следующие колонны попадали в зону пожара. Взрывали мосты перед носом своих же частей. Портили железнодорожные пути под носом у своих поездов. Поджигали бросаемое имущество, поломавшиеся телеги — и гибли от рвущихся в огне снарядов. Пламя перекидывалось на исправные телеги, взрывало бензобаки автомашин... Тухачевскому оставалось только преследовать эту ошалевшую массу, не давая ей опомниться и остановиться.
Миротворцем пыталась выступить Англия. Ей продолжение войны совсем не требовалось, она уже настроилась выгодно торговать с Советской Россией. 12 июля в Москву была направлена очередная нота Керзона. От большевиков требовали воздержаться от наступления на Польшу, обещая в противном случае усилить военную помощь ей. Условия мира предлагались почти те же самые, что в предыдущей британской ноте, от 4 мая. Сохранение существующего положения на Кавказе, граница с Польшей по “линии Керзона”, отвод белогвардейцев Врангеля в Крым и последующие переговоры с ним. На прошлую ноту, когда поляки стояли на Днепре, советское правительство ответило согласием. Но теперь обстановка изменилась, и реакция Ленина была противоположной. Он писал: “ Я просил Сталина 1) ускорить распоряжение о бешеном усилении наступления. У нас хотят вырвать из рук посредством жульнических обещаний победу...”.
На Украине красных все-таки смогли остановить. На старых позициях по р. Збруч упорные бои шли две недели. Близ Тернополя города Волочиск и Подволочиск переходили из рук в руки. Однако армии Западного фронта уже выходили на «финишную прямую», угрожая Варшаве. Ради спасения своей столицы, Пилсудский решил пожертвовать Галицией. Начал снимать и забирать отсюда войска.
Первоначально советские планы предусматривали сходящееся к Варшаве наступление обоих фронтов. При этом 12-я и 1-я Конная армии Юго-Западного фронта нацеливались на Ковель - Брест, выходя на фланг Западного фронта, а 14-я армия поддерживала их с юга. Но успех Тухачевского выглядел уже неоспоримым фактом. Движение двух армий на Брест для удара с юга по отступающей группировке поляков казалось лишним — они и без того бежали без оглядки.
Егоров рассудил, что вспомогательные задачи Юго-Западного фронта исчерпаны. Можно добиться собственных громких побед. 22 июля он разработал поправки в план наступления. Двигаться не на северо-запад, а на запад. На Люблин, Ярослав, Николаев-Днестровский. Представил проект главнокомандующему Каменеву, находившемуся в Минске. Тот рассмотрел и утвердил проект. Но, в свою очередь, внес другие поправки. Нацеливал Юго-Западный фронт еще южнее, еще дальше оторваться от Западного. Приказал ударить на Львов, разгромить отступившую туда 6-ю польскую армию. А петлюровцев, еще державшихся на Днестре, оттеснить в Румынию.
24 июля польский фронт по Збручу был прорван, 1-я Конная армия от Ровно повернула на юго-запад, к Бродам, нависая над тылами 6-й армии противника. Буденного манил Львов. 12-я советская армия пошла на Ковель, но не взяла его, встретив упорное сопротивление. Оставив у Ковеля заслон, она тоже повернула южнее, на Владимир-Волынский.
14-я красная армия вторглась в Галицию. По многочисленным рекам — Гнезне, Серету, Стрыпе, Золотой Липе, Гнилой Липе, Свиржу были понастроены укрепленные полосы Мировой войны. Каждую реку приходилось форсировать с тяжелыми боями. Впрочем, со временем красные приноровились: немедленно бросали в прорыв кавалерийские соединения, которые выходили к очередной линии обороны раньше, чем отступающие польские части. Фронт рухнул и на этом направлении. Отдельные очаги сопротивления уже не воспринимались всерьез. Война казалась выигранной.
2 августа в Белостоке образовалось советское “правительство” Польши в составе Мархлевского, Дзержинского, Прухняка, Кона и Уншлихта. В Галиции появилось такое же “правительство” во главе с Затонским. Оба этих органа издали манифесты, провозглашая Польшу и Галицию советскими республиками. Галичане поначалу встретили красных хорошо. Поляков они ненавидели, считали оккупантами. Однако покатились реформы. Реквизиции «буржуев» выливались в грабежи. Осквернялись храмы. А здешний народ был в те времена простым, очень религиозным. Крестьяне попросту отказывались понимать — зачем они должны брать чужую собственность? Почему должны ненавидеть помещика и сельского священника?
Но на такие «мелочи» не обращалось внимания. Казалось, что перед большевиками уже открылись ворота на запад, замаячили перспективы “мировой революции”! Польшу они не только сбрасывали со счета, а даже брали “в актив”, Дзержинский прорабатывал вопросы мобилизации и формирования польских частей красной армии. За Польшей лежала Германия — проигравшая Мировую войну, возмущенная условиями капитуляции и все еще не успокоившаяся после собственной революции. За Галицией раскинулась такая же Венгрия. Красные чувствовали себя настолько уверенно, что не скрывали глобальных замыслов. Тухачевский объявлял в приказе по войскам фронта: “На штыках мы принесем трудящемуся человечеству счастье и мир! Вперед на Запад! На Варшаву! На Берлин!”
Британия спешно направила на Балтику военную эскадру. Несколько кораблей бросили якоря в Данциге (Гданьске), несколько — в Гельсингфорсе, в качестве предупреждения. Полякам усиливалась помощь вооружением и техникой, в Варшаву выехали англо-французская военная миссия генералов Вейгана и Редклиффа, команды офицеров-инструкторов. Черчилль обратился к германским генералам Гофману и Людендорфу, выясняя возможность срочного создания обороны против большевизма. В Англии и Франции начали формироваться отряды добровольцев из лиц польской национальности, пожелавших помочь родине.
Госдепартамент США 10 августа выступил с “нотой Кольби”, указывая, что американское правительство “относится враждебно ко всякого рода переговорам с советским режимом”. А Латвия, формальная союзница Польши, наоборот, поспешила 11 августа заключить с Советской Россией сепаратный мир. Решила, от греха подальше, перескочить в “нейтралы”.
Однако в Польше коммунисты не учли мощный национальный гонор. Пилсудский развернул не просто антисоветскую, а антирусскую агитацию. Шумел, что «имперская» политика России не изменилась. Вовсю трубили и о том, что «правительство» в Белостоке состоит в основном из евреев. Заседавший в Варшаве Учредительный Сейм экстренно принял аграрную реформу – и тем самым выбил у большевиков их главный козырь. Польские крестьяне получили землю. Теперь они шли в армию сражаться за свою собственность. Поднять народ на борьбу активно помогала католическая церковь. Формировались добровольческие “охотничьи” полки. Социалисты создавали для борьбы с большевиками “красный легион”, а аристократия для той же цели — “черный легион”, причем одна из рот в нем была женской, в нее записывались представительницы самых знатных польских фамилий.
Окончательно решив пожертвовать Львовом ради Варшавы, Пилсудский снял оттуда 18-ю пехотную дивизию и ряд других частей. Перебрасывались войска с германской границы. Из этих контингентов создавался резервный кулак в районе Демблина (Ивангорода) — южнее Варшавы, на фланге наступающих армий Тухачевского.
10 августа Западный фронт получил директиву главного командования на штурм польской столицы. Ленинское “бешеное усиление наступления”, призрак “мировой революции” опьянили красных. Далеко отстали вторые эшелоны, тылы, многие строевые части — где-то застряли из-за взорванных мостов, дорожных пробок, отсутствия транспорта. В результате у Тухачевского в ударных группировках оставалось всего 50 тыс. человек. Однако противника считали уже уничтоженным! Около 30 тыс. выделялось для обхода Варшавы с севера, 16-я армия — 11 тыс. бойцов, наступала на нее в лоб, а Мозырская группа — около 8 тыс., обходила с юга.
Правда, главнокомандующий Каменев все-таки забеспокоился. Заподозрил неладное. Он решил временно отказаться от взятия Львова, 12-ю армию Юго-Западного фронта, уже повернувшую от Владимира-Волынского на юг и устремившуюся обходить Львов, он приказал повернуть на запад — на Люблин, чтобы прикрыть фланг Западного фронта, 1-ю Конную армию Буденного нацелил в том же направлении — на Замостье. Но куда там! В Галиции красные войска одерживали победы, перед ними один за другим сдавались города. А в угаре этих побед терялась связь между армиями и соединениями, они сами начали выбирать цели для собственных операций.
13 августа Егоров ответил Каменеву, что изменение основной задачи армий он считает уже невозможным. В тот же день Конармия Буденного вышла на подступы к Львову и начала атаки города. Но в этот же день на трупе польского майора был обнаружен приказ по 3-й армии противника. Там указывалось, что 16 августа начнется контрнаступление со стороны Демблина. Красное командование за три дня узнало о готовящемся ударе! Полетели повторные директивы войскам Юго-Западного фронта – срочно прикрыть фланг Западного.
14 августа внезапно налетела на преграду 12-я армия. Углубившись на запад, она наткнулась на свежие польские части (входившие в тот самый кулак, который формировал Пилсудский). Авангарды были разбиты, армия попятилась. Но и в тылу, под Ковелем, она оставила недобитую группировку противника. Поэтому попала в затруднительное положение. Ответила Каменеву и Троцкому, что помощи Западному фронту оказать не может. Наоборот, сама просила помощи. 15 августа в подчинение Тухачевскому была передана 1-я Конная армия. Командующий фронтом приказал Буденному выступить на Замостье и Владимир-Волынский. Однако Буденный такое требование выполнить не спешил. Он в это время вел бои за Львов. Казалось, что вот-вот большой и богатый город будет взят.
А 16 августа Пилсудский начал с рубежа реки Вепш “чудо на Висле”. Его ударный таран, 50 тыс. штыков и сабель при 200 орудиях, мгновенно раздавил Мозырскую группу красных. Но угрозу представляли еще не все. Буденный 17 августа доложил Тухачевскому, что его армия не может прервать бои за Львов. На следующие день к Львову подтянулась отставшая группа Якира – две стрелковых дивизии и кавбригада Котовского. Они подключились к штурму. Еще одна группа, Примакова, из 8-й кавалерийской и 60-й стрелковой дивизий, обходила город с юга.
Между тем, Пилсудский уже врезался в тылы 16-й армии Западного фронта, вовсю громил их. 19 августа 1-я Конная получила второй, категорический приказ выступить на Замостье. Но ведь падение Львова выглядело таким близким! Буденный промедлил с выполнением директивы. Еще раз бросил войска в атаку. Этот день стал для обороны критическим. Защитники под началом генерала Ивашкевича держались из последних сил Якир одной из дивизий сумел глубоко вклиниться в оборону, но прорвать ее и войти в город красные так и не смогли. Решающей гирей на чаши весов могла бы стать группа Примакова, но… она решила, что Львов возьмут без нее! Повернула в Карпату – на Стрый и Дрогобыч. А дальше – на Венгрию!
Ну а 1-я Конная понесла тяжелые потери. 20 августа Буденный все-таки выполнил приказ. Снял свои войска и повел на Замостье. Хотя со львовского театра боевых действий он ушел, а на варшавский теперь заведомо не успевал. Там в основном все было кончено. Войска Пилсудского оттесняли остатки разгромленных сил Западного фронта к границе с Пруссией.
А Якир продолжал атаки Львова. Теперь он искал Примакова, чтобы помог овладеть городом. Однако тот был уже далеко, в 80 км к югу, и завязал бой за г. Стрый. Здесь красных встретила единственная белогвардейская дивизия так называемой 3-й Добровольческой армии ген. Перемыкина, создававшейся из русских волонтеров на территории Польши. Потерпев поражение, белые отошли в карпатские предгорья. Но и большевики не продвинулись дальше. В сражении они израсходовали боезапас артиллерии, а тылы отстали. К тому же, они узнали о событиях под Варшавой. На следующий день Примаков оставил Стрый и повернул назад.
Якир все еще безуспешно искал его, два дня бросал свои дивизии на штурм. Но и над ним нависла угроза. Во время стремительного прорыва красных на запад, в тылах у них остались многочисленные польские части и гарнизоны. Они тоже отходили на запад. При этом приходили в себя после разгрома, связывались между собой. А в результате образовывалось подобие нового фронта – перевернутого. Он пролег через советские тылы. Отрезал от России красные армии… Польские соединения появились недалеко от Львова, в Бобрке и Перемышлянах. Грозили прижать Якира к городским фортам. Ему пришлось срочно отходить, чтобы его не раздавили с двух сторон. А Примаков получил приказ идти на помощь Якиру, когда тот уже откатился на 40 км. Выполнил, но… вместо Якира влетел в окружение, выбрался с большим трудом.
Примерно то же самое случилось с 1-й Конной. Маршируя на Замостье, она сама влезла в коридор между двух польских дивизий. Ее окружили и оттеснили в лесисто-болотистую местность, неудобную для действий кавалерии. Здесь начались атаки на нее – надеялись расчленить и полностью уничтожить. Но Буденному отчаянным ударом удалось прорваться в дефиле между двумя озерами. Его конница соединилась с отступающей 12-й армией.
Остатки войск Тухачевского были вынуждены перейти границу Германии. Там их разоружили и интернировали. А 16 сентября началось общее отступление красных из Галиции. Поляки преследовали их. Нанесли удары от Львова и вдоль Днестра на Галич. Состояние советских войск было плохим, они поредели, измотались. В кои веки одержали несколько побед даже петлюровцы – обычно били не они, а их. Теперь петлюровский генерал Тютюнник смял 41-ю советскую дивизию, окружил и разгромил ее штаб. Кольцо намечалось вокруг всей 14-й советской армии. Она все-таки вырвалась, отходила на восток. Но ей пришлось отставить не только Галицию, а области бывшей Российской империи: Волынь, часть Подолии до Шепетовки.
“Чуду на Висле” способствовал еще один немаловажный фактор. Действия белогвардейцев Врангеля. Французы подтолкнули их к активным действиям, они вырвались из Крыма. Уже 5 августа, т. е. в разгар побед, Пленум ЦК РКП(б) вынужден был принять постановление: “Признать, что Кубано-врангелевский фронт должен идти впереди Западного фронта”. Приток пополнений на польское направление прекратился, все резервы перебрасывались на юг. В результате горстка белогвардейцев оттянула на себя 14 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий. Причем лучших, отборных дивизий. Что случилось бы, появись они на западе, остается лишь гадать...
Но при переговорах, начавшихся в Риге, поляки о своих союзниках не вспоминали. Урвали для себя Западную Украину, Западную Белоруссию, часть Литвы. Русских белогвардейцев бросили на произвол судьбы. Больше они были не интересны – ни для поляков, ни для стоявших за ними западных держав.
Информация