Война памятников: православный фронт (часть 1)
Уже который год Русская Православная Церковь находится под неусыпной заботой СМИ. Не отстают от них и орды блогеров, которые, не выпуская свечку из рук, пристально следят за часами патриарха, патриаршим крестом и, конечно, за патриаршей рясой — вдруг где смартфон или планшетник покажется. При этом все эти бойцы клавиатуры и мышки удивительно часто солидарны в известных политических взглядах. Также они на удивление часто компенсируют собственный непрофессионализм красноречивой провокационностью информационного повода для нападок на церковь. Как говорится, вот так и живём, старательно делая вид, словно нам невдомёк, что в современной обезличенной сетевой среде православным активистом может назваться хоть ваххабит, по-шахидски опоясанный, хоть якутский шаман с бубном. Равным образом стараются не замечать работы компетентных органов, не вдаваясь в подробности расследования.
После вандализма на Лахтинской в Санкт-Петербурге вдохновлённые новым поводом заявить о собственном существовании потянулись к новой оппозиционной Мекке ряды специфически мыслящей публики, подстёгнутой благородной идеей защитить известное и уникальное культурное наследие Питера. При этом оно, это самое наследие, оказалось настолько «известным и уникальным», что не осталось ни чертежей, ни моделей, ни даже сведений о материале, из которого был сделан так называемый «Мефистофель». Более того, небезызвестный питерский переводчик, писатель и публицист Дмитрий Пучков в Новосибирске признался, что даже не знал о существовании такого замечательного барельефа, хотя не один десяток лет прожил в Петербурге.
Источник фото: http://saint-petersburg.ru/m/society/apaley/340231/.
Крайне колоритная публика, собравшаяся на Лахтинской, излучала искреннюю детскую радость от оказанного внимания. Однако, все попытки прогнать острое чувство deja vu не увенчались успехом. Ведь в ход пошли набившие оскомину фразы и хэштеги. Если бы не глубинные, так сказать, стратегические цели (о которых и пойдёт речь ниже), это сборище, активно защищающее культурное наследие на фоне уродливых граффити, облупившейся штукатурки и общей убогости фасада, защищаемого толпой здания, на стены которого они успели налепить скотчем оперативно сварганенный баннер с «Мефистофелем», было похоже на карикатуру на самих себя. И видит Бог, что после этого бурления в оппозиционных черепных коробках уже вырисовываются очередные зубодробительные картины с бронетанковыми протоиреями и десантными дьячками, рыщущими по России в поисках очередных барельефов. А судя по лозунгам этих унылых «защитников», им, собственно говоря, всё равно, будет наказан вандал или нет. Они фанатично увлечены самолюбованием.
Так почему же православие стало мишенью? Кто снимет популистские сливки со скандальных акций?
Несколько мазков к портрету русского православия
Нравится вам или не нравится, верите ли вы в Бога или вы атеист, но факт остаётся фактом. Русская Православная Церковь является одним из древнейших социальных институтов современной России, насчитывая более 1000 лет истории. Само собой разумеется, что за столь длительную историю нельзя было избежать, чтобы православие не проникло столь глубоко в русскую старину и государственность, а русская старина и государственность в православие, что порой сложно понять, где кончается одно и начинается другое. По сути, православие является одной из основ России. Понимали этот духовный патриотический заряд и Дмитрий Донской, и Александр Невский, однако не нужно ходить столь далеко, если есть более близкие к нашему времени примеры, при этом, быть может, даже более яркие.
22 июня 1941 года сразу после объявления войны Патриарший Местоблюститель, Митрополит Московский и Коломенский Сергий написал «Послание пастырям Христовой Православной Церкви» (привожу в сокращении):
«В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва ли не весь мир, не коснётся нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верен себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину…
Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания…
Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных выгодах и опасностях, а о священном долге пред Родиной и верой и выходили победителями.
Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере».
3 июля 1941 года Иосиф Виссарионович Сталин заговорил так, как не говорил до этого, заговорил не казённым «товарищи, граждане», а заговорил по иному: «братья и сестры». Как говорит г-н Киселёв: «Совпадение? Не думаю».
А уже 4 сентября 1943 года Сталин лично встретился с тремя митрополитами Русской Православной Церкви. В ходе беседы Сталин одобрил созыв архиерейского Собора для избрания патриарха и создание Синода. Более того он разрешил издание журнала Московской Патриархии и предложил правительственную поддержку (транспорт, продукты и т.д.). Но иронией этой встречи было предложение Сталина предоставить церкви особняк в Чистом переулке, ранее занимаемом немецким послом Шуленбургом. И это после долгих лет гонений на церковь, что уж греха таить.
Однако, слова словами, но что же на деле? А на деле страна получила не только материальную (сборы, поступившие в фонд обороны от церковных приходов, исчислялись миллионами) и духовную поддержку, но и разветвлённую агентурную сеть в тылу врага, каналы обеспечения провизией партизанских отрядов и т.д. Вот лишь краткий список тех, кто ковал Великую Победу, будучи в рясе:
Священник Борис Кирик из Барановичской области (фельдшер по образованию) выкопал под полом церковного дома огромный погреб и устроил там госпиталь для партизан.
Николай Хальтов, священник той же области, также организовал госпиталь для партизан и помогал разведгруппе бригады им. Чапаева. В 1944 году за связь с партизанами был, вместе с братом, арестован. Судьба неизвестна.
Священник Николай Пыжевич (Ровенская область) помогал партизанам медикаментами, распределял тяжелораненых в домах верных ему людей и распространял среди населения советские листовки и сводки с фронта. За это его и всю его семью (жена и пять дочерей) каратели сожгли заживо в его собственном доме.
Настоятель Видонской церкви в Уторгошском районе Мефодий Белов не только собирал на оккупированной территории средства в фонд обороны, которые потом переправляли в Москву, но и вёл разведку в тылу врага. Был замучен в застенках гестапо.
Протоиерей Иван Рожанович не только участвовал в партизанском движении, но и организовывал встречи подпольщиков с партизанами. Занимаясь подпольной деятельностью, он сумел освободить 15 партизан и склонил отряд казаков из РОА перейти на сторону Красной Армии.
Священник Фёдор Дмитрюк служил связным у белорусских партизан. За это каратели истребили всю его семью, спаслась лишь дочь.
Владимир Соколов из села Мандуш Бахчисарайского района не только тесно работал с партизанами, но и распространял советские газеты среди населения. Немцы сожгли его дом, но сам он спасся, продолжив партизанскую борьбу.
Протоиерей Василий Брага работал с советской внешней разведкой, добывал ценные сведения о передвижении врага и помогал партизанам провизией.
Священник Петрановский в Одессе организовал подпольную группу для ведения разведки и распространения информации Совинформбюро, которую получал по радиоприёмнику, скрытому в подвале. Спас более сотни еврейских детей, выдав документы о крещении.
Отец Мариан из села Гута-Степанская Ровенской области лично возглавил отряд самообороны, наладив связь с партизанами.
Протоиерей Александр Романушко сам вступил в партизанский отряд, участвовал в боях, ходил в разведку.
И это, напомню, лишь крохотная часть имён. Имён, в которых не найти имена сотен священников, прилагавших все усилия для победы Красной Армии по нашу сторону фронта. Нет там и имён священников-блокадников. Восемь представителей «двадцатки» (выборный орган правления церкви) Князь-Владимирского собора умерло от голода и бомбёжек, включая председателя. Восемь из двадцати. Во всей Ленинградской области из 50-ти священников умерли от голода 20 человек.
Иосиф Виссарионович как бывший семинарист прекрасно осознавал вдохновляющий вектор движения Русской Православной Церкви, её способность к объединению народа перед лицом зарубежной угрозы.
Повторение пройденного, или У кого учились оппозиционеры
За последние пару лет отечественное оппозиционное движение раскрылось вовсю. Одна только Лия Ахеджакова чуть сердечный удар не получила, умилительно любуясь на палаточный бомжатник на фоне горящих майдановских покрышек. Страстная зависть к более оборотистым украинским «демократам» захлестнула всю оппозиционную общественность. И стало ясно даже политически глуховатым. Даёшь майдан, и точка. Ну, и все вытекающие последствия. То есть проамериканский марионеточный режим, полное пренебрежение народом как геополитической и этнической единицы мировой истории и прочее, и прочее.
И тут началось — на одних и тех же сайтах коммунистов упрекали в притеснении церкви, а церковь в «вторжении» в светскую жизнь, критиковали слабую (в самом деле) систему образования и тут же вещали о «демократическом» праве быть тупым. Короче, всё для того, чтобы стравить людей, подготовить почву, т.к. одного падения курса рубля мало, и не то пережили. Но вот незадача: если на благодатной на майданы почве Украины уже давно произрастала кривоватая униатская церковь и с грехом пополам кормилась УПЦ, то в России стабильно на протяжении тысячелетия стоит Русская Православная Церковь. Выход был только один — противопоставить паству пастырям, разжечь недоверие, расколоть центр единения.
Но в этом они были не оригинальны. Всего лишь шли по давно проторенной дорожке. Адик, на сцену! И не капай смолой на паркет! Говори быстрее — котёл стынет.
«Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже, если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы» (Адольф Гитлер).
Молодец, лезь в котёл, а то черти уголь напрасно переводят.
Есть ли у РПЦ проблемы? Конечно, есть. Проблем нет только у мормонов да у свидетелей Иеговы. И дело не в часах патриарха — это лишь популистская утка, всё гораздо серьёзнее. Но решать проблемы церкви должна сама церковь изнутри. Может, не стоит лечить головную боль, отрезая голову, как этого многие желают?
После вандализма на Лахтинской в Санкт-Петербурге вдохновлённые новым поводом заявить о собственном существовании потянулись к новой оппозиционной Мекке ряды специфически мыслящей публики, подстёгнутой благородной идеей защитить известное и уникальное культурное наследие Питера. При этом оно, это самое наследие, оказалось настолько «известным и уникальным», что не осталось ни чертежей, ни моделей, ни даже сведений о материале, из которого был сделан так называемый «Мефистофель». Более того, небезызвестный питерский переводчик, писатель и публицист Дмитрий Пучков в Новосибирске признался, что даже не знал о существовании такого замечательного барельефа, хотя не один десяток лет прожил в Петербурге.
Источник фото: http://saint-petersburg.ru/m/society/apaley/340231/.
Крайне колоритная публика, собравшаяся на Лахтинской, излучала искреннюю детскую радость от оказанного внимания. Однако, все попытки прогнать острое чувство deja vu не увенчались успехом. Ведь в ход пошли набившие оскомину фразы и хэштеги. Если бы не глубинные, так сказать, стратегические цели (о которых и пойдёт речь ниже), это сборище, активно защищающее культурное наследие на фоне уродливых граффити, облупившейся штукатурки и общей убогости фасада, защищаемого толпой здания, на стены которого они успели налепить скотчем оперативно сварганенный баннер с «Мефистофелем», было похоже на карикатуру на самих себя. И видит Бог, что после этого бурления в оппозиционных черепных коробках уже вырисовываются очередные зубодробительные картины с бронетанковыми протоиреями и десантными дьячками, рыщущими по России в поисках очередных барельефов. А судя по лозунгам этих унылых «защитников», им, собственно говоря, всё равно, будет наказан вандал или нет. Они фанатично увлечены самолюбованием.
Так почему же православие стало мишенью? Кто снимет популистские сливки со скандальных акций?
Несколько мазков к портрету русского православия
Нравится вам или не нравится, верите ли вы в Бога или вы атеист, но факт остаётся фактом. Русская Православная Церковь является одним из древнейших социальных институтов современной России, насчитывая более 1000 лет истории. Само собой разумеется, что за столь длительную историю нельзя было избежать, чтобы православие не проникло столь глубоко в русскую старину и государственность, а русская старина и государственность в православие, что порой сложно понять, где кончается одно и начинается другое. По сути, православие является одной из основ России. Понимали этот духовный патриотический заряд и Дмитрий Донской, и Александр Невский, однако не нужно ходить столь далеко, если есть более близкие к нашему времени примеры, при этом, быть может, даже более яркие.
22 июня 1941 года сразу после объявления войны Патриарший Местоблюститель, Митрополит Московский и Коломенский Сергий написал «Послание пастырям Христовой Православной Церкви» (привожу в сокращении):
«В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва ли не весь мир, не коснётся нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верен себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину…
Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания…
Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных выгодах и опасностях, а о священном долге пред Родиной и верой и выходили победителями.
Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере».
3 июля 1941 года Иосиф Виссарионович Сталин заговорил так, как не говорил до этого, заговорил не казённым «товарищи, граждане», а заговорил по иному: «братья и сестры». Как говорит г-н Киселёв: «Совпадение? Не думаю».
А уже 4 сентября 1943 года Сталин лично встретился с тремя митрополитами Русской Православной Церкви. В ходе беседы Сталин одобрил созыв архиерейского Собора для избрания патриарха и создание Синода. Более того он разрешил издание журнала Московской Патриархии и предложил правительственную поддержку (транспорт, продукты и т.д.). Но иронией этой встречи было предложение Сталина предоставить церкви особняк в Чистом переулке, ранее занимаемом немецким послом Шуленбургом. И это после долгих лет гонений на церковь, что уж греха таить.
Однако, слова словами, но что же на деле? А на деле страна получила не только материальную (сборы, поступившие в фонд обороны от церковных приходов, исчислялись миллионами) и духовную поддержку, но и разветвлённую агентурную сеть в тылу врага, каналы обеспечения провизией партизанских отрядов и т.д. Вот лишь краткий список тех, кто ковал Великую Победу, будучи в рясе:
Священник Борис Кирик из Барановичской области (фельдшер по образованию) выкопал под полом церковного дома огромный погреб и устроил там госпиталь для партизан.
Николай Хальтов, священник той же области, также организовал госпиталь для партизан и помогал разведгруппе бригады им. Чапаева. В 1944 году за связь с партизанами был, вместе с братом, арестован. Судьба неизвестна.
Священник Николай Пыжевич (Ровенская область) помогал партизанам медикаментами, распределял тяжелораненых в домах верных ему людей и распространял среди населения советские листовки и сводки с фронта. За это его и всю его семью (жена и пять дочерей) каратели сожгли заживо в его собственном доме.
Настоятель Видонской церкви в Уторгошском районе Мефодий Белов не только собирал на оккупированной территории средства в фонд обороны, которые потом переправляли в Москву, но и вёл разведку в тылу врага. Был замучен в застенках гестапо.
Протоиерей Иван Рожанович не только участвовал в партизанском движении, но и организовывал встречи подпольщиков с партизанами. Занимаясь подпольной деятельностью, он сумел освободить 15 партизан и склонил отряд казаков из РОА перейти на сторону Красной Армии.
Священник Фёдор Дмитрюк служил связным у белорусских партизан. За это каратели истребили всю его семью, спаслась лишь дочь.
Владимир Соколов из села Мандуш Бахчисарайского района не только тесно работал с партизанами, но и распространял советские газеты среди населения. Немцы сожгли его дом, но сам он спасся, продолжив партизанскую борьбу.
Протоиерей Василий Брага работал с советской внешней разведкой, добывал ценные сведения о передвижении врага и помогал партизанам провизией.
Священник Петрановский в Одессе организовал подпольную группу для ведения разведки и распространения информации Совинформбюро, которую получал по радиоприёмнику, скрытому в подвале. Спас более сотни еврейских детей, выдав документы о крещении.
Отец Мариан из села Гута-Степанская Ровенской области лично возглавил отряд самообороны, наладив связь с партизанами.
Протоиерей Александр Романушко сам вступил в партизанский отряд, участвовал в боях, ходил в разведку.
И это, напомню, лишь крохотная часть имён. Имён, в которых не найти имена сотен священников, прилагавших все усилия для победы Красной Армии по нашу сторону фронта. Нет там и имён священников-блокадников. Восемь представителей «двадцатки» (выборный орган правления церкви) Князь-Владимирского собора умерло от голода и бомбёжек, включая председателя. Восемь из двадцати. Во всей Ленинградской области из 50-ти священников умерли от голода 20 человек.
Иосиф Виссарионович как бывший семинарист прекрасно осознавал вдохновляющий вектор движения Русской Православной Церкви, её способность к объединению народа перед лицом зарубежной угрозы.
Повторение пройденного, или У кого учились оппозиционеры
За последние пару лет отечественное оппозиционное движение раскрылось вовсю. Одна только Лия Ахеджакова чуть сердечный удар не получила, умилительно любуясь на палаточный бомжатник на фоне горящих майдановских покрышек. Страстная зависть к более оборотистым украинским «демократам» захлестнула всю оппозиционную общественность. И стало ясно даже политически глуховатым. Даёшь майдан, и точка. Ну, и все вытекающие последствия. То есть проамериканский марионеточный режим, полное пренебрежение народом как геополитической и этнической единицы мировой истории и прочее, и прочее.
И тут началось — на одних и тех же сайтах коммунистов упрекали в притеснении церкви, а церковь в «вторжении» в светскую жизнь, критиковали слабую (в самом деле) систему образования и тут же вещали о «демократическом» праве быть тупым. Короче, всё для того, чтобы стравить людей, подготовить почву, т.к. одного падения курса рубля мало, и не то пережили. Но вот незадача: если на благодатной на майданы почве Украины уже давно произрастала кривоватая униатская церковь и с грехом пополам кормилась УПЦ, то в России стабильно на протяжении тысячелетия стоит Русская Православная Церковь. Выход был только один — противопоставить паству пастырям, разжечь недоверие, расколоть центр единения.
Но в этом они были не оригинальны. Всего лишь шли по давно проторенной дорожке. Адик, на сцену! И не капай смолой на паркет! Говори быстрее — котёл стынет.
«Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже, если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы» (Адольф Гитлер).
Молодец, лезь в котёл, а то черти уголь напрасно переводят.
Есть ли у РПЦ проблемы? Конечно, есть. Проблем нет только у мормонов да у свидетелей Иеговы. И дело не в часах патриарха — это лишь популистская утка, всё гораздо серьёзнее. Но решать проблемы церкви должна сама церковь изнутри. Может, не стоит лечить головную боль, отрезая голову, как этого многие желают?
Информация