Отечество или сверхприбыль: русский бизнес и военные заказы

4
Отечество или сверхприбыль: русский бизнес и военные заказы


В ходе Первой Мировой войны правительством России было реквизировано 28 предприятий из более 5200, работавших на оборону. Одним из них был Путиловский завод. Как верно отмечает Дж. Грант — один из американских исследователей русской военной экономики 1914−1917 гг., эта мера была скорее исключением, чем правилом. Исключительными были и обстоятельства, вызывавшими подобные действия правительства.

13(26) августа 1915 г. Обществу Путиловских заводов был дан огромный заказ на производство 6-дюймовых бомб к гаубицам. Общая его сумма составила 18.200.000 рублей. Завод должен был изготовить 260.000 снарядов по цене 70 руб. за штуку. Это была очень высокая цена. Казенные заводы изготавливали эти снаряды по цене 48 рублей за штуку. Но и частные заводы не всегда могли надеяться на такие выгодные условия. Для сравнения приведу следующий факт: 13(26) мая 1916 года, то есть через девять военных месяцев (!) «Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов"(завод в Юзово Екатеринославской губернии) предлагало 6-дюймовые снаряды по цене 62,5 руб. за штуку. С середины 1913 по начало 1915 года Путиловский завод уже заключил 19 контрактов с Военным и 4 с Морским министерствами на 1500 скорострельных, 320 3-дюймовых конных и около 500 горных пушек, 420 48-линейных гаубиц, 154 крепостные пушки разного калибра и 3 млн. снарядов. Тем не менее, правление продолжало вести борьбу за новые заказы, более выгодные по ценам и объемам, стараясь под различными предлогами отложить выполнение старых.

Уже на следующий день после получения заказа на шестидюймовые снаряды Правление Путиловских заводов подало в ГАУ заявление, в котором говорилось о том, что предыдущие его заявления (на основе которых и был предложен контракт) делались из предположения, что Морское министерство приостановит исполнение своего заказа на производство 130-мм. снарядов на время с 1 января 1916 до 1 января 1917 года. Это означало, что русские линейные корабли Черноморского флота («Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая»), вступившие в строй в августе и октябре 1915, должны были весьма и весьма осторожно использовать свою противоминную артиллерию. Каждый из черноморских дредноутов по проекту имел по 20 орудий 130-мм. калибра для борьбы с эсминцами и подводными лодками противника. Не удивительно, что Морской министр адмирал И.К. Григорович отказался предоставить данную льготу. Правление общества в ответ заявило, что оно не в состоянии выполнить своевременную поставку.

Для того, чтобы избежать срывов, оно предлагало: 1) сократить поставку с 260 000 до 135 000 снарядов, с включением в последнее число полученного в мае 1915 г. заказа на 90 000 таких 6-дюймовых бомб. Этого было мало — правление требовало отмены заказа на 55 000 42-линейных шрапнельных снарядов, данного в еще в июле и октябре 1914 года, изменения сроков поставки, увеличения кредитов и предоставления финансовых льгот, в том числе для покупки валюты. Последнее условие было важным, так как с началом войны прекратились нормальные финансовые связи русских банков с заграницей. Не способствовало им и временное приостановление размена кредитных билетов на золото, последовавшее 23 июля (5 августа) 1914 г. За эти льготы правление соглашалось понизить цену 6-дюймового снаряда до 68 руб. за штуку.

Генерал Маниковский предложил пойти на уступки. Выбора у нового начальника ГАУ не было, но причины для мягкого решения наличествовали. Перед войной А.И. Путилов заключил договор с фирмой Шнейдера о финансировании завода на сумму в 28 млн. руб., который так и не был реализован. Однако кризиса удалось избежать благодаря льготным военным заказам. Война застала завод на этапе реконструкции, орудийное производство зависело от поставок станков из Великобритании и США. В феврале 1915 г. здесь была принята программа кратчайшего перехода на военные рельсы, предусматривавшая увеличение производства шрапнелей в 10 раз, а орудий различных систем — в 3,5 раза (до 200−250 в месяц). Кроме того, завод занимался и ремонтом поврежденных орудий. Для помощи в организации производства в октябре 1915 г. на завод были назначены правительственные инспекторы — бывший директор Петроградского Политехнического института кн. А.Г. Гагарин и инженер-генерал-майор проф. Г.Г. Кривошеин.

С фактическим приходом сюда военной администрации ГАУ было готово рассматривать завод как казенный. В результате было принято решение пойти навстречу Обществу Путиловских заводов — сократить заказ до 135 000 снарядов, при условии снижения цены до 68 рублей, при этом устанавливался четкий график поставок. В октябре-ноябре 1915 г. завод должен был поставить по 2500 снарядов, в декабре 1915 и январе 1916 — по 10 000, в феврале-марте 1916 — по 25 000, и в апреле-мае 1916 г. — по 30 000 снарядов. Программа была провалена, вплоть до января 1916 г. не было сдано ни одного 6-дюймового снаряда. Не в лучшем состоянии находилась и программа милитаризации производства. С одной стороны, в декабре 1915 г. на Путиловском заводе было произведено 219 орудий вместо планируемых 180(при норме производства в 30 орудий в месяц начале войны). Однако это были преимущественно трехдюймовые полевые (157) и горные (32) орудия и только 30 48-линейных гаубиц. Из заказанных 4 шестидюймовых осадных орудий не было сдано ни одного. Еще хуже дело обстояло со снарядами. Завод увеличил лишь производство 3-дюймовых шрапнелей (со 150 000 до 175 000 штук). Зато план по производству гранат того же калибра был недовыполнен (75 000 вместо 76 000), а поставки крупных калибров: 48-линейных шрапнелей (3536), 6-дюймовых фугасных бомб (10 000) и 130-мм снарядов для моряков (1531) — были сорваны.

22 февраля (6 марта) 1916 года, после 4-дневной «итальянской забастовки», началась стачка на Путиловском заводе. Рабочие, получавшие от 1,35 до 3,75 руб. в день, требовали повышения зарплаты. Правление согласилось поднять расценки, причем повышение составляло от 3% до 30%, постепенно понижаясь от менее оплачиваемого труда к более высокому. При начале забастовки часть мастеров и рабочих, не желавших поддержать стачку, подверглась избиению, после чего они были вывезены на тачках за пределы заводской территории. В дело опять вмешались Рабочая Группа и ЦВПК, а позже — Дума, поначалу захваченная событиями врасплох.23 февраля (7 марта) был объявлен локаут. На этот раз дело не ограничилось привычными уже мерами. 24 февраля (8 марта) вопрос о забастовке был внесен на обсуждение Особого совещания по обороне государства. Родзянко и Шингарев настаивали на том, что волнения имеют экономический характер и предложили секвестр завода.

Председательствующий в отсутствии Военного министра ген.-л. Лукомский передал просьбу Поливанова отложить обсуждение на время и сообщил о том, что начальник Петроградского Военного округа предложил призвать забастовщиков в войска, но временно отложил эту меру. Весьма характерной была реакция на обсуждение члена Государственного Совета М.А. Стаховича, который заявил, «что деятельность завода протекала бы спокойно, если бы члены Государственной Думы не ездили на завод и не вели там переговоров с рабочими.» 27 февраля (11 марта) Особое совещание вновь собралось, на этот раз в заседании председательствовал Военный министр. С докладом о положении на Путиловском выступил флота ген.-л. А.Н. Крылов — старший из 6 директоров по назначению от правительства. Вкратце описав историю забастовки и сложившееся положение, он заявил о том, что волнения имеют политическую подоплеку и вызваны социал-демократической агитацией, которая ведет Рабочая Группа ВПК и публичные заявления Гвоздева.

Присутствовавший на совещании Милюков подверг критике правильность выводов доклада Крылова и привел в пример Англию, в которой, по его мнению, с забастовками во время войны боролись не репрессиями, «но путем переговоров властей». Требования рабочих о повышении заработной платы на 70% лидер кадетов счел не чрезмерными. Вслед за этим в защиту ВПК и представителей рабочего класса в этой организации, ведущих значительную патриотическую работу, выступил Коновалов. Военных поддержал только лидер черносотенцев Марков 2-й. Выступая с явно реакционных позиций, он заявил о том, что забастовки недопустимы в военное время, что рабочие являются военнообязанными, то есть фактически солдатами, и поэтому в действиях против подобного рода выступлений никак нельзя ограничиваться исключительно экономическими мерами, но передавать дела в военный суд. В конечном итоге совещание приняло решение сочетать репрессии с экономическими мерами. Оно предложило секвестрировать завод и предложить вновь назначаемому казенному управлению в кратчайший срок установить новую расценку заработной платы.

28 февраля (12) марта вышло распоряжение Поливанова о секвестре завода. На следующий день Путиловский был секвестрирован, интересы его акционеров были гарантированы на основании закона от 12(25) января 1916 г. «о порядке заведывания и управления секвестрированными предприятиями и имуществами».Официальное сообщение причин секвестра было следующим: «Постоянно возрастающие потребности армии в заказах вызвали постепенное и значительное расширение Путиловского завода, а расширение потребовало влития в предприятия большого количества финансовых средств, выданных казною. Оба эти основные обстоятельства и явились причиною установления на время войны на заводе правительственного управления, тем более, что могучий Путиловский завод, работая по нарядам военного и морского ведомств, должен в течение войны принять характер казенного завода, нежели частного коммерческого предприятия.»

2(15) марта была объявлена новая запись на предприятие. Около 150 человек уже в первый день локаута были арестованы, свыше 2 тыс. рабочих, в основном молодых, были призваны в армию. Часть активных забастовщиков были сразу же направлены в дисциплинарный батальон. Состав нового правления был преимущественно военным и профессиональным. Председателем стал генерал Крылов, директорами — флота генерал-лейтенант Н.И. Оглобинский, генерал-майоры Н.Ф. Дроздов и Г.Г. Кривошеин, действ.ст. сов. В.А. Жандр и князь А.Г. Гагарин. В ответ на действия военных на Путиловском начались волнения на других заводах Петрограда. В основном они охватили предприятия, расположенные на Выборгской стороне. В забастовках приняли участие десятки тысяч человек, причем часть рабочих, не желавших принимать участие в беспорядках, снимались забастовщиками с рабочих мест силой.

Эти события обеспокоили Ставку, в феврале 1916 года ген. М.В. Алексеев подал императору докладную записку о желательности разгрузить Петроград от рабочих путем эвакуации части заводов вглубь страны. Записка не получила одобрения Николая II, но ясно одно — жесткие меры по отношению к забастовочному движению, чистка предприятий и организаций, ставших прибежищем для подрывных элементов — все это находило понимание в Могилеве. Все это вызывало сопротивление в Рабочей Группе ЦВПК, которая в февральские дни 1916 года выступило с обращением, которое по цензурным соображениям не было опубликовано, однако получило при этом широкую огласку.

«Рабочая группа, прежде всего, — говорилось в обращении, — считает своей обязанностью заявить, что главную причину движения она усматривает в глубоком недовольствии масс своим экономическим, и особенно правовым положением, которое за время войны не только не улучшилось (?! — А.О.), но претерпевает резкое ухудшение. Целый ряд законов, произведенных в порядке 87 ст., порядки и обязательные постановления военной власти, отдающей рабочих в распоряжение военно-полевых судов, превращающая рабочие массы, лишенные к тому же малейшей видимости свободы коалиций, в закрепощенных рабов, определенно толкает их к стихийному протесту. Стачка становится единственным выходом, в который по всяким заводам выливается такой протест. Считая стачку одной из вполне законных форм рабочего движения, Рабочая Группа, однако, не забывает о том, что прибегающий к этому оружию защиты своих интересов рабочий класс не может не учитывать в каждый данный момент всех обстоятельств окружающей обстановки. Обстоятельства же, сложившиеся вокруг настоящего движения, определенно неблагоприятны для рабочего класса. Разрозненные изолированные от движения рабочих других городов и от движения всех других прогрессивных слоев общества попытки, в форме стачечных протестов, отдельных частей рабочего класса создают положение, при котором подобные стихийные вспышки лишь ослабляют и разбивают нарастающий конфликт всего русского общества с властью.»

Группа призвала к немедленному созыву общего собрания выборщиков в ВПК для обсуждения сложившейся ситуации. Неудивительно, что именно в это время Рабочая Группа при полной поддержке Гучкова вновь фактически призвала вернуться к идее созыва Всероссийского Рабочего съезда. Все это происходило на фоне подготовки ко II-му Всероссийскому съезду ВПК. Первоначально его планировали открыть 21 ноября (5 декабря), но затем перенесли на 5(18) декабря 1915 г. Сделано это было для того, чтобы провести съезд ВПК в Москве одновременно со съездами Земского и Городского союзов. В связи с запретом на их проведение в конце ноября возникла пауза относительно сроков созыва съезда ВПК. Правительство, которое уже имело опыт лета-осени 1915 г., не желало идти на уступки либеральной общественности, понимая, во что превращается каждый такой съезд, а уж тем более три сразу.

Однако отказывая в разрешении на их проведение, оно шло на уступки в вопросе о возобновлении работы представительских учреждений. 10(23) декабря 1915 г. А.Н. Хвостов заявил, что сессия Думы откроется в конце января, и что главной целью политики правительства является объединение, а не разъединение всех слоев русского общества. «По этой причине, — утверждал глава МВД, — запрещены и московские съезды. Неуравновешенных людей можно найти везде, но Москва за последнее время показала, что там скопление этих элементов наиболее велико. Резолюций, вторгающихся в прерогативы власти, допускать нельзя. Надо предупреждать возможные увлечения, столь опасные для переживаемого ответственного времени, а не ждать, пока они сформируются, чтобы потом их фотографировать и с фотографией в руках привлекать к ответственности. Запрещение съездов в Москве не поход против общественности, а государственная необходимость.»

14(27) февраля 1916 г. Гучков отправил М.В. Алексееву телеграмму, извещая Начальника Штаба Главковерха о срочной необходимости сделать доклад о деятельности ЦВПК и получить «важные для комитета Ваши указания». Сам он приехать не мог по причине продолжавшейся болезни, а в обществе распространялись слухи о том, что глава ЦВПК умирает, «отравленный распутинской бандой». Поэтому он предложил принять вместо себя своего заместителя А.И. Коновалова. В тот же день было проведено заседание бюро ЦВПК по вопросу о подготовке проведения 2-го съезда военно-промышленных комитетов. В связи с болезнью Гучкова, он был избран почетным председателем будущего съезда, а в председатели был намечен Коновалов.

Непосредственно перед этим съездом, 20 февраля (4 марта) 1916 г., в Петрограде был открыт 1-й Съезд представителей металлообрабатывающей промышленности. Его председателем был единогласно избран А.Д. Протопопов, тот самый, которого осенью того же года либеральная общественность дружно обвинит в непрофессионализме и безумии. Съезд рекомендовал включить не менее двух членов избранного Совета съезда в Особые Совещания по обороне, топливу, перевозкам, продовольствию, обеспечению армии предметами боевого и материального снаряжения и другие комиссии, которые еще будут созданы правительством. Кроме того, съезд выступил категорически против секвестра Путиловского завода, «всегда стоявшего во главе инициативы и производства вооружения нашей армии.» На заводе шла забастовка, в разжигании которой его владелец на съезде обвинил Рабочую Группу ЦВПК. Ее председатель вслед за этим публично возразил под аплодисменты промышленников. Проблема взаимодействия общественных и рабочих организаций с особой остротой встала на 2-м съезде ВПК.

В отсутствии Гучкова съезд, собравшийся в Петрограде 26−29 февраля (10−13 марта) 1916 г., открыл Коновалов. Он же был избран его председателем. На съезд прибыло около тысячи делегатов, в том числе представители от рабочих из 20 городов. «Громадный зал собрания инженеров путей сообщения, где происходит съезд, — отмечал корреспондент «Речи», оказался заполненным сплошь, даже все проходы были заняты членами съезда.» Сопредседателями были избраны Г.Е. Львов, М.В. Челноков и П.П. Рябушинский (который также отсутствовал по причине болезни). Это было зримым осуществлением призыва Коновалова к объединению общественных сил во имя победы, прозвучавшего в первый день съезда. Первая же его речь наметила и явные политические задачи общественного единства.

Коновалов заявил: «Мы вправе сказать: если в стране сеются семена новой России, если создаются новые попытки найти путь к тому, чтобы Россия экономически встала твердо на ноги, эти семена, наряду с другими общественными организациями, сеются и деятелями мобилизованной промышленности. Настоящий съезд даст нам возможность подвести итоги сделанного и наметить новые пути и методы для дальнейшей работы. Чувство глубокого удовлетворения вызвала во всех деятелях военно-промышленных комитетов речь председателя Государственной Думы М.В. Родзянко, с думской трибуны признавшего полезность работ военно-промышленных комитетов. В настоящий момент, когда больше, чем когда-либо рассеяна ядовитая атмосфера злых козней, подозрений, интриг, недоброжелательства, искусно и упорно создаваемых вокруг деятельности общественных организаций, ценно признание Государственной Думой деятельности промышленников, ценна эта моральная поддержка. Наше горячее желание — да будет прочной творческая деятельность Государственной Думы по укреплению в стране порядка и законности, да будет непрерывным благотворное течение ее работ, необходимых для блага родины, для нашей победы.»

Последние слова потонули в громе аплодисментов. В конце своей речи Коновалов призвал к установлению более тесного сотрудничества с Земским и Городским союзами. Эта мысль также вызвала бурную продолжительную поддержку делегатов. Готовность сотрудничать во имя победы немедленно проявил выступивший немедленно после выборов руководства съезда Львов. Глава Земского союза был доволен проведенной работой и вновь обратился к пресловутому символу достижений общественных организаций: «Посмотрите на ящики со снарядами, на которых красуются теперь итоги наших совокупных трудов в виде надписи: «снарядов не жалеть.».» На фоне таких достижений остается удивляться, почему П.И. Пальчинский — представитель горнопромышленников Урала 29 февраля (13 марта) отметил, что в обществе распространены взгляды «на промышленников, как на пиявок, присосавшихся к здоровому народному телу» и призвал съезд «подчеркнуть неправильность» такого взгляда. О создании положительного образа своей организации в руководстве ВПК не забывали и без напоминаний.

Текст резолюции был немедленно доставлен главе МВД и Николаю II. На докладе император, как почти всегда, был непроницаемо спокоен. Однако он был весьма недоволен тактикой, избранной Военным министром в отношении ЦВПК и его Рабочей группы, и ее результатами политики попустительства, проявившимися во время съезда ВПК. Весьма болезненным оставался и вопрос о Путиловском заводе. В результате стачки работа важнейшего для обороны страны завода была фактически парализована две недели. Забастовка закончилась 4(17) марта 1916 г. Генералу Крылову, наводившему порядок на Путиловских заводах, не удалось избежать падения производства. Полную производительность они дали только к 15(28) марта 1916 г. Военное управление вложило в завод еще около 20 млн. рублей, с 25 до 30 тыс. человек увеличилось число рабочих. Увеличился и объем производства — завод в 1916 г. дал 2828 орудий (против в 1566 в 1915 г.), в 2 раза увеличился их ассортимент, начался выпуск новой продукции — 76-мм зенитных орудий, и, наконец, был освоен выпуск 6-дюймовых снарядов. В 1916 году завод давал около половины всех снарядов этого калибра, производимых в России.

В разгар этой работы Крылова на Путиловском заводе выздоровел Гучков. После своего выздоровления он, по собственным словам, не мог уже равнодушно видеть на бессилие ГАУ в организации правильного снабжения русской армии тяжелой артиллерией, предложил в течение шести месяцев поставить шесть шестиорудийных батарей 16-дюймовых гаубиц в полном снаряжении, со всем необходимым для немедленного выступления. Таким образом, в кратчайший срок предлагалось достичь паритета с противником в этой области. В качестве эксперта Гучковым был приглашен бывший директор Путиловского завода А.П. Меллер, который предложил довольно экстравагантный план — освободить три мощнейших завода — Путиловский, Обуховский и Ижорский от производства снарядов для тяжелой артиллерии для производства этих 36 16-дюймовых гаубиц.

Чем должна была в эти шесть месяцев стрелять остальная русская артиллерия — на этот вопрос ответа не было. Гарантии выполнения этого, чрезвычайно сложного проекта также не представлялись. Неудивительно, что Главное Артиллерийское управление отказалось от него. Однако сам факт этого предложения многое объясняет в том поведении, а вернее, в той игре, которую вел руководитель ЦВПК. Деятельность военно-промышленных комитетов приобретала все более ярко выраженный политический характер. 5(18) марта 1916 г. на заседании продовольственного отдела ЦВПК при участии А.И. Коновалова для решения продовольственного вопроса было решено создать в Москве «Центральный комитет объединенных общественных организаций», который бы начал действовать, не считаясь с политикой Министерства земледелия. Предполагалось, что именно кризис в продовольственном вопросе должен был вызвать в ближайшее время кризис власти.

Представители Прогрессивного блока явно оказались позади событий, что их категорически не устраивало. Только 7(20) марта 1916 года Дума рассмотрела вопрос о положении на Путиловском заводе в закрытом заседании. В результате была принята формула с требованием установления «реальной» зарплаты, создания профсоюзов и примирительных камер. С речью о положении на Путиловском заводе выступил Военный министр. Это выступление, как и в августе 1915 г., не было согласовано с правительством. «Одновременно с объявлением о закрытии завода и об общем расчете рабочих, — отчитывался Поливанов, — в соответствии с обязательным постановлением военной на театре военных действий власти, все рабочие, которые числятся военнообязанными и получили отсрочку явки к исполнению воинской повинности, собственно для выполнения срочных заказов военного и морского ведомств, коль скоро они этой обязанности не выполняют, то они привлекаются к исполнению общей воинской обязанности, т. е. в запасные батальоны для воинского обучения. Из бастовавших на Путиловском заводе рабочих, военнообязанных, призваны только два младших возраста военнообязанных, а именно: ратники первого и второго разряда и новобранцы 1915 и 1916 гг., рабочего элемента, наименее привычного к работе, наименее подходящего к званию квалифицированных рабочих. Для суждения над учинившими насилие и побои военной властью учрежден военно-полевой суд.»

В заключении министр назвал забастовку на Путиловском «ударом в спину», которая армия получила от «своих». Эта речь была встречена бурными аплодисментами. Выступление Поливанова не подверглось критике, но вслед за ним выступил Милюков, который возложил ответственность за случившееся на правительство и резко осудил насилие по отношению к бастующим, объяснив случившееся экономическими причинами и недостатком пропаганды среди рабочих. «Как же сделать, чтобы этого не было, — ни «пораженчества, ни анархизма? — Восклицал он. — Нужно, чтобы человек не чувствовал себя чужим, чтобы он чувствовал себя в самом деле «своим», тогда «ударов в спину», может быть, не будет. Тогда поймут, что этих вещей нельзя делать, тогда и те немногие элементы «пораженчества», которые существуют, исчезнут. Приобщите рабочего к общей равноправной семье, дайте ему средство цивилизованными способами считаться с работодателями, и когда вы это дадите, тогда взыскивайте.» Милюков не подверг критике владельцев завода, обошел он молчанием и действия военных. Следует отметить, что Поливанов полностью расходился со Штюрмером по вопросу об отношении к забастовке, а после этого выступления он способствовал тому, что сведения о закрытом заседании появились в прессе. Уже 13(26) марта с санкции Военного министра и Председателя Государственной Думы отчет о нем был опубликован в «Речи».

Принятая Думой 7(20) марта формула перехода к делам содержала прямое осуждение подавления забастовки: «…насильственное и одностороннее разрешение столкновений на экономической почве способно лишь привести к внутренней розни, ослабляющей и радующей нашего врага…» Руководители Прогрессивного блока вскоре попытались вернуть себе инициативу. 12−13(25−26) марта 1916 г. прошли съезды Земского и Городского союзов, в ходе работы которых усилилась политизация требований их руководства. П.Н. Милюков выехал в Москву, чтобы принять участие в работе съездов и попытаться согласовать их резолюции с линией Прогрессивного блока. Сделать это ему не удалось, хотя съезды все же заявили о своей поддержке блока.
Требование «ответственного министерства», естественно, было также включено в резолюцию.

Не был обойден вниманием и поднятый на съезде военно-промышленных комитетов рабочий вопрос. О нем напомнил выступавший представитель Рабочей Группы ЦВПК В.А. Черногорцев, повторивший программные требования «гвоздевцев». В свою очередь А.И. Коновалов предложил объединить все общественные организации по примеру «Союза союзов» в 1905 г. и приступить к организации Союза рабочих, высшим органом которого должна была стать Рабочая Группа ЦВПК и Всероссийского крестьянского союза. «Русские Ведомости» и «Речь» начали публикацию проекта рабочего съезда — его делегаты должны были избираться выборщиками (от организаций от 100 до 1 тыс. чел. — 1 выборщик и свыше 1 тыс. чел. — по 1 выборщику от каждой сотни) под контролем рабочих групп. На съезд должны были быть представлены по 10 делегатов от столиц и по 5 от прочих городов.

Но если радикализация программы общественных организаций вызывала естественное удовлетворение у их руководства, то не менее естественным в этой обстановке было и раздражение Николая II. Политика сотрудничества с ЦВПК оборачивалась весьма неприглядными последствиями на «домашнем фронте». Кроме того, результаты деятельности общественности в деле мобилизации промышленности на нужды фронта также трудно назвать впечатляющими. Не удивительно, что на этом фоне встал вопрос об уходе из правительства человека, ставшего летом 1915 г. символом «нового курса» во внутренней политике. В марте 1916 года в Ставке появились слухи о скором смещении креатуры Николая Николаевича-мл. — ген. Поливанова — на посту Военного министра. Это сразу же отметил британский представитель при русском Верховном командовании: » … возможно потому, что он (Поливанов — А.О.) не был persona grata (выделено авт. — А.О.). Его заменит Шуваев». Казалось, что заигрыванию с отечественным бизнесом наступает конец…
Наши новостные каналы

Подписывайтесь и будьте в курсе свежих новостей и важнейших событиях дня.

4 комментария
Информация
Уважаемый читатель, чтобы оставлять комментарии к публикации, необходимо авторизоваться.
  1. -2
    6 октября 2015
    ничего не понял из статьи. но главное Россия возраждается как птица Феникс из огня..
  2. +5
    6 октября 2015
    Слишком много букв. Ясно, как пень, что олигархический капитализм и под страхом смерти будет думать только о прибыли. Только сталинский социализм-госкапитализм мог избежать казнокрадства и завышения цена на продукцию ВПК.
  3. +3
    6 октября 2015
    Воровство и бардак никогда ни к чему хорошему не приводили. Чем в итоге всё закончилось для хитрованов наживавшихся на войне? Сейчас к стати эти "добрые традиции" - кому война, кому мать родна - возрождаются, закончится всё тем же.
  4. 0
    6 октября 2015
    Цитата: ДМБ3000
    ничего не понял из статьи. но главное Россия возраждается как птица Феникс из огня..

    по ходу у автора статьи три аккаунта. и он очень обиделся. что заминусовал.

«Правый сектор» (запрещена в России), «Украинская повстанческая армия» (УПА) (запрещена в России), ИГИЛ (запрещена в России), «Джабхат Фатх аш-Шам» бывшая «Джабхат ан-Нусра» (запрещена в России), «Талибан» (запрещена в России), «Аль-Каида» (запрещена в России), «Фонд борьбы с коррупцией» (запрещена в России), «Штабы Навального» (запрещена в России), Facebook (запрещена в России), Instagram (запрещена в России), Meta (запрещена в России), «Misanthropic Division» (запрещена в России), «Азов» (запрещена в России), «Братья-мусульмане» (запрещена в России), «Аум Синрике» (запрещена в России), АУЕ (запрещена в России), УНА-УНСО (запрещена в России), Меджлис крымскотатарского народа (запрещена в России), легион «Свобода России» (вооруженное формирование, признано в РФ террористическим и запрещено)

«Некоммерческие организации, незарегистрированные общественные объединения или физические лица, выполняющие функции иностранного агента», а так же СМИ, выполняющие функции иностранного агента: «Медуза»; «Голос Америки»; «Реалии»; «Настоящее время»; «Радио свободы»; Пономарев; Савицкая; Маркелов; Камалягин; Апахончич; Макаревич; Дудь; Гордон; Жданов; Медведев; Федоров; «Сова»; «Альянс врачей»; «РКК» «Центр Левады»; «Мемориал»; «Голос»; «Человек и Закон»; «Дождь»; «Медиазона»; «Deutsche Welle»; СМК «Кавказский узел»; «Insider»; «Новая газета»