Советское хулиганство 20-ых годов: «тяжелое наследие царского режима»
Само происхождение этого термина не установлено, однако известно, что уже в 1898 году в докладах лондонской полиции оно уже употреблялось. Популярная, но ничем не доказанная версия гласит, что жил, дескать, в 19 веке такой человек, как Патрик Хулиген, ирландец по происхождению и явный социопат. И вот его-то имя и стало в этом случае нарицательным. Есть и другие версии, а вот французский толковый словарь «Le Grand Robert» считает даже, что слово Hooligan в середине 1920-х было заимствованно из английского языка через русский, в котором оно обозначало «молодого оппозиционера советскому режиму».
Вот он, «голубчик» Алексей Альшин, по кличке Алле – знаменитый пензенский бандит эпохи НЭПа. Рот оскален, зубы мелкие, словно у хорька, остекленевший взгляд… Бр-р-р, зрелище не для слабонервных, особенно, когда рассматриваешь эту стеклянную посудину вплотную…
Ну а в самой России «хулиганы» впервые отметились в печати в 1905 году, а в энциклопедию Брокгауза и Ефрона попали в 1909 году, так что «советский след», думается, французам следовало бы оставить. Хотя… именно в СССР, причем сразу после Гражданской войны хулиганство превратилось в серьезную социальную проблему. До революции «хулиганство» являлось чем-то наподобие полукриминальной молодёжной субкультуры, распространившейся в рабочих предместьях, а оттуда с выходцами из села, попавшей и в деревню. Да что говорить – должное отдавал ей, в частности, даже Сергей Есенин.
Все это было данью своему времени. В Нью-Йорке были уличные банды, и в Петербурге хулиганы тоже образовывали банды, из которых самых известных было пять: «владимирцы», «песковцы», «вознесенцы», «рощинцы» и «гайдовцы». И если у «владимирцев» свои картузы было в обычае сдвигать на левое ухо, а шарф-кашне носить красного цвета, то «гайдовцы» сдвигали их на правое, а цвет у кашне был синим. Занимались они помимо драк между собой, самые разными «делами»: сквернословили, и бросали камни в окна, мучили чужих кошек и собак, подпиливали фонарные столбы, портили надгробия, приставали к женщинам, «отправляли естественные надобности среди публики», и даже растаскивали по бревнышку срубы домов, приготовленные для строительства!
Но особенно распространилось хулиганство в России, теперь уже СССР, после завершения Гражданской войны в годы НЭПа. Как всегда люди ожидали одно, а получили нечто совсем другое. А «обманутые надежды» это всегда стресс! А чем лучше всего лечится стресс? Только еще большим стрессом! Вот отсюда хулиганство и пошло! Причем об этом вот так, напрямую пели, например, наши хулиганы 20-ых годов:
Революция была, нам же воли не дала:
Была у нас полиция, вдвойне строга милиция.
Я по улице пройду, что-нибудь да сделаю,
Что милиция мне скажет, я ей ножик покажу.
Но шайки хулиганов орудовали не только на улице, отнюдь. Они врывались в клубы и кинотеатры, в театры и пивные, устраивали массовые драки и избивали даже «пионеров и служащих». В Казани местные хулиганы закидали камнями и палками самолёт и даже пилота из «Осавиахима» – то есть это уже попахивало политикой. В Новосибирске разогнали демонстрацию комсомольцев, а в Пензенской губернии занимались и вовсе бандитским делом: разбирали железнодорожное полотно, а шпалы укладывали на рельсы перед проходящими поездами, что вызвало несколько железнодорожных катастроф!
А ведь именно Пенза в те годы была тихим и «богоспасаемым» городом. И что же в нем от этой «богоспасаемости» осталось? Да ничего практически – рост хулиганства по данным ОГПУ был просто катастрофическим, так как за хулиганские действия в городе ежедневно задерживалось 15-20 человек, при общем его населении в 100 тыс. человек!
Сразу же нашлись и криминологи, которые посчитали, что хулиганство тех лет представляло собой «извращенную жажду деятельности, энергии, свойственной молодежи». Что мешало превратить эту жажду деятельности из извращенной в неизвращенную, понятно – отсутствие культуры. Однако и само государство нередко тут подливало масла в огонь. Например, способствовал росту хулиганства и выпуск сорокаградусной водки. «В связи с выпуском сорокаградусной водки хулиганство в городе приняло стихийный характер. В ночь на 2 октября было задержано около 50 пьяных, хулиганивших по городу. Были случаи нападения хулиганов на проходивших по городу ответственных работников Губисполкома и Губкома...», - сообщал начальник административного отдела Пензенского Губисполкома Горгаев 3 октября 1925 года (ГАПО /Государственный архив Пензенской области/. Ф.503. Оп.2. Д. Л.79.) А пензенская газета «Трудовая правда» в 1926 году, №214, писала о том, что хулиганы ночью напали на совершавших обход милиционеров и одного убили, а другому изуродовали лицо и пробили голову. Ну а в период с сентября и по декабрь этого же года три улицы в Пензе были полностью парализованы, поскольку хулиганы бочками разливали по ним человеческие экскременты из ассенизационного обоза и прекратить это никак не удавалось!
А что делала милиция, спросите вы и ответ будет такой: «что-то она делала». Задерживала, составляла протоколы, а через два дня опять выпускала! (ГАПО. Ф. 2. Оп. 4. Д. 224. Л. 532.) Ведь хулиган-то был свой «рабоче-крестьянского происхождения», поэтому заслуживал всяческого снисхождения. В частушках того времени об этом снисходительном отношении к хулиганам пелось так:
Сорок восемь протоколов
Все составлены на меня,
Мне милиция знакома,
Не боюся ни черта.
Ребятишки, режьте, бейте,
Нонче легкие суда:
Семерых зарезал я –
Отсидел четыре дня.
Ну, а большевик А.А. Сольц в 1926 году даже отмечал, что, мол, прежний горьковский хулиган не уважал устоев того общества, ну так и мы (большевики) их тоже не уважали, а, значит, наши сегодняшние хулиганы заслуживал «добродушного» и «мягкого отношения». Такая вот была у него логика!
Но жить-то было надо. Поэтому Пензу начали патрулировать конные милиционеры, а с 1927 года начали устраиваться облавы на хулиганов, причем не реже двух раз в неделю, хотя даже это особого эффекта не принесло и количество задержанных за хулиганство продолжало оставаться весьма значительным. Появились «общества хулиганов» («Общество "долой невинность“», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов», «Интернационал дураков», «Центральный комитет шпаны» и др.), а хулиганские кружки («Топтательный комитет», «Шайка хулиганов» и т. п.) появились даже в школах. Причем в некоторых из них избирались свои «бюро» и взимались членские взносы. Дошло до того, что опять-таки в Пензе дирекция 25-й школы была даже на какое-то время вообще вынуждена закрыть ее. Настолько был велик там страх перед террором со стороны хулиганов.
Хулиганы очень часто поддерживали и непосредственно бандитские элементы. Так что неудивительно, что когда в Пензе удалось покончить с известным налетчиком и бандитом Алексеем Альшином по кличке Алле (его арестовали в Петровске, но судили в Пензе, где судьи после 27-часового совещания приговорили его к расстрелу), его труп сразу же после казни поместили в витрине одного из магазинов на улице Московской. В назидание, так сказать, всем антисоциальным элементам! «Вот смотри, – грозили матерям своим отпрыскам, склонным к хулиганству. – Пойдешь по скользкой дорожке, и с тобой тоже будет!» Более того, затем у его трупа была отрезана голова, залита спиртом и передана на хранение в местный медико-исторический музей при областной больнице имени Бурденко. Не каждый город имеет в запасниках своих музеев такой «сувенир», наглядно свидетельствующий о том, насколько тогда всех обычных граждан эти… «нехорошие люди» достали!
Только в 1930-е годы бороться с хулиганством в СССР начали по-настоящему, а меры против него приняли действительно суровый характер. В частности, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 29 марта 1935 года «О мерах борьбы с хулиганством» тюремный срок за него подняли до 5 лет.
Ну, а в 1940 году, после изданного 10 августа указа Президиума ВС СССР «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство», «хулиганские дела» и вовсе стали заслушивать без какого бы то ни было предварительного расследования, а в особых «дежурных камерах народных судов». Нецензурно бранящимся в публичных местах теперь, не глядя на рабоче-крестьянское происхождение, сразу давали год тюрьмы. Ну, а обычным приговором по хулиганской статье стали пять лет лишения свободы, да еще и с последующим за освобождением пятилетним запретом проживать во всех главных городах СССР. Вот только такими жесткими мерами хулиганство, как «тяжелое наследие царского режима» и удалось обуздать. А никакими другими мерами добиться этого не удавалось целое десятилетие!
Вот он, «голубчик» Алексей Альшин, по кличке Алле – знаменитый пензенский бандит эпохи НЭПа. Рот оскален, зубы мелкие, словно у хорька, остекленевший взгляд… Бр-р-р, зрелище не для слабонервных, особенно, когда рассматриваешь эту стеклянную посудину вплотную…
Ну а в самой России «хулиганы» впервые отметились в печати в 1905 году, а в энциклопедию Брокгауза и Ефрона попали в 1909 году, так что «советский след», думается, французам следовало бы оставить. Хотя… именно в СССР, причем сразу после Гражданской войны хулиганство превратилось в серьезную социальную проблему. До революции «хулиганство» являлось чем-то наподобие полукриминальной молодёжной субкультуры, распространившейся в рабочих предместьях, а оттуда с выходцами из села, попавшей и в деревню. Да что говорить – должное отдавал ей, в частности, даже Сергей Есенин.
Все это было данью своему времени. В Нью-Йорке были уличные банды, и в Петербурге хулиганы тоже образовывали банды, из которых самых известных было пять: «владимирцы», «песковцы», «вознесенцы», «рощинцы» и «гайдовцы». И если у «владимирцев» свои картузы было в обычае сдвигать на левое ухо, а шарф-кашне носить красного цвета, то «гайдовцы» сдвигали их на правое, а цвет у кашне был синим. Занимались они помимо драк между собой, самые разными «делами»: сквернословили, и бросали камни в окна, мучили чужих кошек и собак, подпиливали фонарные столбы, портили надгробия, приставали к женщинам, «отправляли естественные надобности среди публики», и даже растаскивали по бревнышку срубы домов, приготовленные для строительства!
Но особенно распространилось хулиганство в России, теперь уже СССР, после завершения Гражданской войны в годы НЭПа. Как всегда люди ожидали одно, а получили нечто совсем другое. А «обманутые надежды» это всегда стресс! А чем лучше всего лечится стресс? Только еще большим стрессом! Вот отсюда хулиганство и пошло! Причем об этом вот так, напрямую пели, например, наши хулиганы 20-ых годов:
Революция была, нам же воли не дала:
Была у нас полиция, вдвойне строга милиция.
Я по улице пройду, что-нибудь да сделаю,
Что милиция мне скажет, я ей ножик покажу.
Но шайки хулиганов орудовали не только на улице, отнюдь. Они врывались в клубы и кинотеатры, в театры и пивные, устраивали массовые драки и избивали даже «пионеров и служащих». В Казани местные хулиганы закидали камнями и палками самолёт и даже пилота из «Осавиахима» – то есть это уже попахивало политикой. В Новосибирске разогнали демонстрацию комсомольцев, а в Пензенской губернии занимались и вовсе бандитским делом: разбирали железнодорожное полотно, а шпалы укладывали на рельсы перед проходящими поездами, что вызвало несколько железнодорожных катастроф!
А ведь именно Пенза в те годы была тихим и «богоспасаемым» городом. И что же в нем от этой «богоспасаемости» осталось? Да ничего практически – рост хулиганства по данным ОГПУ был просто катастрофическим, так как за хулиганские действия в городе ежедневно задерживалось 15-20 человек, при общем его населении в 100 тыс. человек!
Сразу же нашлись и криминологи, которые посчитали, что хулиганство тех лет представляло собой «извращенную жажду деятельности, энергии, свойственной молодежи». Что мешало превратить эту жажду деятельности из извращенной в неизвращенную, понятно – отсутствие культуры. Однако и само государство нередко тут подливало масла в огонь. Например, способствовал росту хулиганства и выпуск сорокаградусной водки. «В связи с выпуском сорокаградусной водки хулиганство в городе приняло стихийный характер. В ночь на 2 октября было задержано около 50 пьяных, хулиганивших по городу. Были случаи нападения хулиганов на проходивших по городу ответственных работников Губисполкома и Губкома...», - сообщал начальник административного отдела Пензенского Губисполкома Горгаев 3 октября 1925 года (ГАПО /Государственный архив Пензенской области/. Ф.503. Оп.2. Д. Л.79.) А пензенская газета «Трудовая правда» в 1926 году, №214, писала о том, что хулиганы ночью напали на совершавших обход милиционеров и одного убили, а другому изуродовали лицо и пробили голову. Ну а в период с сентября и по декабрь этого же года три улицы в Пензе были полностью парализованы, поскольку хулиганы бочками разливали по ним человеческие экскременты из ассенизационного обоза и прекратить это никак не удавалось!
А что делала милиция, спросите вы и ответ будет такой: «что-то она делала». Задерживала, составляла протоколы, а через два дня опять выпускала! (ГАПО. Ф. 2. Оп. 4. Д. 224. Л. 532.) Ведь хулиган-то был свой «рабоче-крестьянского происхождения», поэтому заслуживал всяческого снисхождения. В частушках того времени об этом снисходительном отношении к хулиганам пелось так:
Сорок восемь протоколов
Все составлены на меня,
Мне милиция знакома,
Не боюся ни черта.
Ребятишки, режьте, бейте,
Нонче легкие суда:
Семерых зарезал я –
Отсидел четыре дня.
Ну, а большевик А.А. Сольц в 1926 году даже отмечал, что, мол, прежний горьковский хулиган не уважал устоев того общества, ну так и мы (большевики) их тоже не уважали, а, значит, наши сегодняшние хулиганы заслуживал «добродушного» и «мягкого отношения». Такая вот была у него логика!
Но жить-то было надо. Поэтому Пензу начали патрулировать конные милиционеры, а с 1927 года начали устраиваться облавы на хулиганов, причем не реже двух раз в неделю, хотя даже это особого эффекта не принесло и количество задержанных за хулиганство продолжало оставаться весьма значительным. Появились «общества хулиганов» («Общество "долой невинность“», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов», «Интернационал дураков», «Центральный комитет шпаны» и др.), а хулиганские кружки («Топтательный комитет», «Шайка хулиганов» и т. п.) появились даже в школах. Причем в некоторых из них избирались свои «бюро» и взимались членские взносы. Дошло до того, что опять-таки в Пензе дирекция 25-й школы была даже на какое-то время вообще вынуждена закрыть ее. Настолько был велик там страх перед террором со стороны хулиганов.
Хулиганы очень часто поддерживали и непосредственно бандитские элементы. Так что неудивительно, что когда в Пензе удалось покончить с известным налетчиком и бандитом Алексеем Альшином по кличке Алле (его арестовали в Петровске, но судили в Пензе, где судьи после 27-часового совещания приговорили его к расстрелу), его труп сразу же после казни поместили в витрине одного из магазинов на улице Московской. В назидание, так сказать, всем антисоциальным элементам! «Вот смотри, – грозили матерям своим отпрыскам, склонным к хулиганству. – Пойдешь по скользкой дорожке, и с тобой тоже будет!» Более того, затем у его трупа была отрезана голова, залита спиртом и передана на хранение в местный медико-исторический музей при областной больнице имени Бурденко. Не каждый город имеет в запасниках своих музеев такой «сувенир», наглядно свидетельствующий о том, насколько тогда всех обычных граждан эти… «нехорошие люди» достали!
Только в 1930-е годы бороться с хулиганством в СССР начали по-настоящему, а меры против него приняли действительно суровый характер. В частности, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 29 марта 1935 года «О мерах борьбы с хулиганством» тюремный срок за него подняли до 5 лет.
Ну, а в 1940 году, после изданного 10 августа указа Президиума ВС СССР «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство», «хулиганские дела» и вовсе стали заслушивать без какого бы то ни было предварительного расследования, а в особых «дежурных камерах народных судов». Нецензурно бранящимся в публичных местах теперь, не глядя на рабоче-крестьянское происхождение, сразу давали год тюрьмы. Ну, а обычным приговором по хулиганской статье стали пять лет лишения свободы, да еще и с последующим за освобождением пятилетним запретом проживать во всех главных городах СССР. Вот только такими жесткими мерами хулиганство, как «тяжелое наследие царского режима» и удалось обуздать. А никакими другими мерами добиться этого не удавалось целое десятилетие!
Информация