Для тех, кто видит горизонт. Часть 1
Необходимое предисловие.
Являясь соавтором и персональным редактором автора и предвидя некоторое недоумение, беру на себя некоторую ответственность за следующее определение. Это два рассказа о войне. Не об обычной войне, несмотря на то, что товарищ полковник повоевал в своей жизни достаточно. О войне тихой и личной. Которая может случиться с каждым из нас. Случилось и в нашем маленьком мирке. Последние два месяца дались непросто, но, выражаясь языком военным, мы отразили первый удар и ведем наступательные действия на всех направлениях. И победа будет за нами. Очень на это надеюсь.
А наблюдения, которые сделал автор, находясь в стенах весьма специфичного заведения, не просто интересны.
Тем, кто сейчас, прочитав название, возмущенно думает о том, какое отношение имеют онкологические больные к вопросам обороноспособности и вообще к изданию "Военное обозрение", сразу скажу: самое прямое! Здравоохранение для обороны значит не меньше, чем производство вооружения или патриотическое воспитание. А может, и больше.
Теперь о названии самой статьи. Просто человеческая мысль так устроена, что вопросы продолжительности жизни, ухода из жизни всегда там, за горизонтом. Никто из читателей не просыпается с мыслью о том, сколько же ему осталось. У каждого планы на сегодня и дальше. Все просто знают, что жизнь не вечна. Когда-то и его луна взойдет. Но пока она за горизонтом. Пока светит солнце. А до горизонта этого далеко. Так далеко, что дойти невозможно.
Но бывает и так, что горизонт сам приближается к человеку. И человек вдруг понимает, что луна может взойти в любой момент. Может сегодня, может завтра, а может, и через много лет. Но горизонт — вот он. Его можно коснуться рукой, или, как в моем случае, увидеть на снимке.
Потому и публикации такого рода чаще всего пишутся людьми преклонного возраста. Этакие наставления молодым несмышленышам от мудрого старика. Молодежь же верит, что все будет хорошо. Верит до последнего. Заявляют о победе над раком... А потом тихо уходят.
Я не отношусь к молодежи. Скорее, мужчина очень зрелых лет. Но и для меня диагноз стал неожиданностью. Как? У меня же столько планов. Столько дел недоделано. Стольким людям не сказано о своей любви, дружбе, почтении. Я же не написал о многих интересных вещах.
Я часто играл в русскую рулетку с дамой с косой в этой жизни. Так что и сейчас буду играть. Пусть мой горизонт гораздо ближе, чем у большинства читателей, но я пока на этой стороне. И солнце не сменилось луной.
До вчерашнего дня я был пациентом БУОО "Клинический онкологический диспансер". Позади операция на правом легком. Позади сутки реанимации. Позади костюм киберсолдата, когда трубки и шланги перемешаны с крестами лейкопластыря по всей груди. Позади постоянная помощь вакуум-насоса по выкачиванию жидкости из легких.
Впереди? Ожидание дальнейшей судьбы. Выбора тактики лечения, результатов анализов. Впереди большая драка с сильным и жестоким противником.
Но сегодня я хотел бы рассказать о тех, с кем мне пришлось быть в одной траншее. О пациентах.
В жизни любого человека бывают события, которые если не переворачивают жизнь, то основательно её трясут. И таким событием у всех пациентов стал поставленный врачом-онкологом диагноз. Со всеми страхами, с соплями родных и близких, с надеждой на ошибку. Потом встреча с другими врачами. Теми, кому сам черт не брат. Бесшабашными, но удивительно профессиональными в своем деле хирургами. С медсестрами с такой мягко железной хваткой, что питбули позавидуют. И в тоже время, с работоспособностью муравья.
За первые три дня лечения я прошел все стадии рождения онкобольного.
Первая, самая трудная, — поверить в то, что случилось. И случилось именно с тобой. Наверно все, кто бывал в таких больницах, в душе молятся — не дай Бог! Впрочем, такие же мысли рождаются и в противотуберкулезных диспансерах, в учреждениях, где лечат СПИД. А наших головах заложена только одна мысль. Оттуда только одна дорога. И эта дорога последняя.
Именно с такими мыслями ты появляешься в приемном покое. А там... Суета. Кто-то вещи сдает. Кто-то не сдает. Медсестры набирают экипаж в следующий лифт. И ни одной траурной личности. Знаете, десантники меня поймут лучше, состояние как перед ночным прыжком. Когда то ветер не такой, то борт где-то застрял, то ещё какие-то причины. А ты сидишь на аэродроме с единственной мыслью: когда же в небо? А организм почему-то с короткими перерывами требует выполнения малой нужды. Скорее бы уже.
Обратную дорогу, возможность "отпраздновать труса" тебе перекрывает полная женщина-лифтер. Которая по очереди закрывает двери лифта, отрезая возможность отступления.
Следующая стадия "рождения" — знакомство с сотоварищами. Здесь сразу видишь суровую правду жизни. Лысые головы "химиков", трубки и катетеры, которые торчат из тел в совершенно не приспособленных для этого местах. Повязки. "Бензобаки" на венах.
А по коридору, как поезда в метрополитене, проносятся каталки. В одну сторону с теми, кому ещё предстоит, в другую — с теми, кто уже прошел этот круг испытаний. Встречаются потерянные люди. Но в будние дни их удивительно мало. Сидят в палатах, как улитки в раковинах. Тусклый взгляд, обреченность. Кстати, такое состояние наступает у многих в самые страшные дни недели — выходные. Обстановка в отделении тогда напоминает действительно кладбищенскую.
Но в основном больные живут. И хотят жить. Даже самые безнадежные, с 4 степенью, живут. Наверно потому, что верят в свой горизонт.
Нормальный, не больной, человек тоже спешит жить. Каждый из вас. Но вот осознание дальности горизонта позволяет спешить, не торопясь. Не успел сегодня, успею завтра. Наш горизонт резко ограничивает это время. Да и круг невыполненных дел существенно сужает. Горизонт ликвидирует само понятие мелких дел. Все дела важные!
Важно сказать любимой о своей любви и счастье, что она внесла в твою жизнь. Важно научить сына не быть тряпкой и слизняком. Важно позвонить какой-нибудь тете Моте, которую не видел лет 20. Важно пообщаться с друзьями.
Очень интересно наблюдать отношение к лечению. Люди действительно лечатся. Даже тогда, когда знают, что это бесполезно. Здесь все понимают — лечение — борьба за лишний час, день, неделю жизни. Те, кто прекращаются драться — уходят. Здесь почти нет симулянтов. Пришел лечиться — согласился драться. Значит, лечись и дерись. Надо пройти болезненную процедуру — проходи. Укол "горячий" — колись.
Одним из тяжелых моментов, как ни странно, для многих является встреча с родными. Эти встречи ждут и... боятся. Во-первых, сюсюканий. Слезы на глазах. Натянутые улыбки. Взгляды украдкой на все эти торчащие из под футболок "системы". И... пожелания держаться. Кому? Нам? Нас не надо убеждать. Держаться скорее надо родным. Для них этот удар не меньшей силы. Мы хорошо усвоили, где мы и зачем.
Во-вторых, попытки спрятать возникшие в связи с нашей болезнью трудности. Понятно, что передачка с продуктами и всякие медицинские препараты стоят денег. И приличных. А у наших самых родных, самых любимых всё в порядке, нет проблем.
Есть ещё и третье. Странно писать, но это мистика. Или попытки связать мистические явления с нашей болезнью. Приведу пример из личного опыта.
Моя собака, умнейший кобель породы шелти, остался жить с женой. И вполне себя комфортно чувствовал. Вся любовь ко мне как бы перенеслась на собачью душу. И, соответственно, все разговоры, питание. Санаторий, да и только. После операции я попал в реанимацию и "проснулся" только утром следующего дня. И именно в это утро мой пес устроил дома траурную песнь. Носился с воем по квартире, не подпускал к себе никого. И по-волчьи выл на луну. А из глаз лились слезы.
Об этом рассказала жена. Представляете её состояние? Прилетел, так сказать, прощаться. Но через час собака успокоилась. Как будто ничего и не было. Но трубка телефонная уже была раскалена от звонков. Все родственники теребили справочную диспансера. Пока не услышали будничное — состояние средней тяжести, реанимация.
Может, животные и правда видят души? Но я, старый и замшелый уже материалист, не особо верю в это. Наверное, что-то другое было у собаки на уме. Но, с другой стороны, и жене верю. Она-то не была в курсе даже операции.
Общая беда сближает гораздо быстрее, чем общая радость. И уничтожает все и всякие социальные рамки. Так в курилке, как не борются с этим злом врачи, даже в "легочном " отделении, мирно, а главное, понимая друг друга, разговаривают "расписной" лагерный авторитет и преподаватель университета, простой деревенский мужик и армейский офицер, директор чего-то там и простой работяга. Все равны.
Интересно, что и темы вполне житейские. Как утеплить дом. Куда поехать на рыбалку. Где и какие грибы были в этом году. Буквально только что был свидетелем разговора крепкого сельского хозяина и типичного горожанина. Оба, мягко говоря, в этих системах "пень пнём". Но разговаривали так увлеченно, что аж мы заслушались.
Кстати, даже у себя заметил некоторые изменения в разговорах. Всю жизнь принимал решения сам и отстаивал их до конца. Даже тогда, когда было понятно, что "накосячил". А тут, я стал слушать собеседника. Я стал вести диалог. Не два, три, пять монологов, как раньше. А именно диалог. Исчезли категорические "я знаю" или " я уверен". Почему? Не знаю. Да и знать не хочу. Просто здесь так.
А ещё у нас очень жалеют маленьких детей. Дело в том, что этажом ниже находится отделение химиотерапии. "Парикмахерская", как у нас говорят. И там лежат не только взрослые, но и совсем маленькие дети. Только-только ходить начинают.
Трудно писать о годовалом или чуть старше ребенке, которого лечат химией. А ещё труднее писать о посещениях папами таких детей. Мамы лежат вместе с ними. Огромный холл диспансера, веселые лица пап, мам, дедушек, бабушек. Счастливое личико малыша. И все всё знают...
Наверное, это называется ценить каждый миг счастья. Ценить и дорожить.
Даже совсем у горизонта наши жалеют именно этих детей. "Мы-то хоть пожили. А они? Им-то это за что?"
Может показаться, что это "счастье напоказ". Знаете, бывает такое у людей. Им достаточно казаться, чем быть. Казаться, и всё. Если бы я был с другой стороны болезни, наверное, так и воспринимал бы эти игры и веселье. Но я с этой стороны. И понимаю, что показухи тут нет. Да и плевать родителям на всех вокруг. Они рядом с ребенком. Ребенок счастлив. Это главное. Они живут каждую секунду. Идет дождик — радость. Выпал снег — радость. Даже голубь, что ест крошки с руки — радость.
Какие же впечатления я вынес за первые дни пребывания в "страшной" больнице? Попробую выразить словами мысли и чувства, то, что живет в душе.
1. Здесь лежат люди, которые не собираются умирать. Здесь лежат те, кто живет. И живет честнее, быстрее и плодотворнее, чем остальные.
2. Мы не больные. Мы другие. Что-то происходит с организмом. Никто не знает, почему. И та норма, которую установили "большинством человечества", к нам не подходит.
3. Вместе с организмом изменяется и работа мозга. Мы терпимее. Мы научились прощать. Понимаем, что даже слабость есть право человека.
4. Попадая в новую реальность, люди четко делятся на борцов и всепропальщиков. Как на войне. Борцы живут, остальные доживают.
5. Даже в самых жестоких людях просыпается доселе неиспытанная сентиментальность, доброта, любовь ко всему окружающему.
Эти строки были написаны в тот период, когда я только приглядывался к новой своей жизни. Сейчас кое-что поменялось. И в следующей, уже написанной части, мой рассказ будет уже о тех, кто лечит.
Наше правительство планирует уменьшить расходы на здравоохранение в том числе. Я не видел документов, но сообщения о почти 35 млрд. рублей от медицины и образования уже просочились в прессу. Вот и появилась мысль о том самом малыше, которого ежедневно видел с мамой на прогулке возле больничного корпуса. А его-то за что, господа министры?
Являясь соавтором и персональным редактором автора и предвидя некоторое недоумение, беру на себя некоторую ответственность за следующее определение. Это два рассказа о войне. Не об обычной войне, несмотря на то, что товарищ полковник повоевал в своей жизни достаточно. О войне тихой и личной. Которая может случиться с каждым из нас. Случилось и в нашем маленьком мирке. Последние два месяца дались непросто, но, выражаясь языком военным, мы отразили первый удар и ведем наступательные действия на всех направлениях. И победа будет за нами. Очень на это надеюсь.
А наблюдения, которые сделал автор, находясь в стенах весьма специфичного заведения, не просто интересны.
Тем, кто сейчас, прочитав название, возмущенно думает о том, какое отношение имеют онкологические больные к вопросам обороноспособности и вообще к изданию "Военное обозрение", сразу скажу: самое прямое! Здравоохранение для обороны значит не меньше, чем производство вооружения или патриотическое воспитание. А может, и больше.
Теперь о названии самой статьи. Просто человеческая мысль так устроена, что вопросы продолжительности жизни, ухода из жизни всегда там, за горизонтом. Никто из читателей не просыпается с мыслью о том, сколько же ему осталось. У каждого планы на сегодня и дальше. Все просто знают, что жизнь не вечна. Когда-то и его луна взойдет. Но пока она за горизонтом. Пока светит солнце. А до горизонта этого далеко. Так далеко, что дойти невозможно.
Но бывает и так, что горизонт сам приближается к человеку. И человек вдруг понимает, что луна может взойти в любой момент. Может сегодня, может завтра, а может, и через много лет. Но горизонт — вот он. Его можно коснуться рукой, или, как в моем случае, увидеть на снимке.
Потому и публикации такого рода чаще всего пишутся людьми преклонного возраста. Этакие наставления молодым несмышленышам от мудрого старика. Молодежь же верит, что все будет хорошо. Верит до последнего. Заявляют о победе над раком... А потом тихо уходят.
Я не отношусь к молодежи. Скорее, мужчина очень зрелых лет. Но и для меня диагноз стал неожиданностью. Как? У меня же столько планов. Столько дел недоделано. Стольким людям не сказано о своей любви, дружбе, почтении. Я же не написал о многих интересных вещах.
Я часто играл в русскую рулетку с дамой с косой в этой жизни. Так что и сейчас буду играть. Пусть мой горизонт гораздо ближе, чем у большинства читателей, но я пока на этой стороне. И солнце не сменилось луной.
До вчерашнего дня я был пациентом БУОО "Клинический онкологический диспансер". Позади операция на правом легком. Позади сутки реанимации. Позади костюм киберсолдата, когда трубки и шланги перемешаны с крестами лейкопластыря по всей груди. Позади постоянная помощь вакуум-насоса по выкачиванию жидкости из легких.
Впереди? Ожидание дальнейшей судьбы. Выбора тактики лечения, результатов анализов. Впереди большая драка с сильным и жестоким противником.
Но сегодня я хотел бы рассказать о тех, с кем мне пришлось быть в одной траншее. О пациентах.
В жизни любого человека бывают события, которые если не переворачивают жизнь, то основательно её трясут. И таким событием у всех пациентов стал поставленный врачом-онкологом диагноз. Со всеми страхами, с соплями родных и близких, с надеждой на ошибку. Потом встреча с другими врачами. Теми, кому сам черт не брат. Бесшабашными, но удивительно профессиональными в своем деле хирургами. С медсестрами с такой мягко железной хваткой, что питбули позавидуют. И в тоже время, с работоспособностью муравья.
За первые три дня лечения я прошел все стадии рождения онкобольного.
Первая, самая трудная, — поверить в то, что случилось. И случилось именно с тобой. Наверно все, кто бывал в таких больницах, в душе молятся — не дай Бог! Впрочем, такие же мысли рождаются и в противотуберкулезных диспансерах, в учреждениях, где лечат СПИД. А наших головах заложена только одна мысль. Оттуда только одна дорога. И эта дорога последняя.
Именно с такими мыслями ты появляешься в приемном покое. А там... Суета. Кто-то вещи сдает. Кто-то не сдает. Медсестры набирают экипаж в следующий лифт. И ни одной траурной личности. Знаете, десантники меня поймут лучше, состояние как перед ночным прыжком. Когда то ветер не такой, то борт где-то застрял, то ещё какие-то причины. А ты сидишь на аэродроме с единственной мыслью: когда же в небо? А организм почему-то с короткими перерывами требует выполнения малой нужды. Скорее бы уже.
Обратную дорогу, возможность "отпраздновать труса" тебе перекрывает полная женщина-лифтер. Которая по очереди закрывает двери лифта, отрезая возможность отступления.
Следующая стадия "рождения" — знакомство с сотоварищами. Здесь сразу видишь суровую правду жизни. Лысые головы "химиков", трубки и катетеры, которые торчат из тел в совершенно не приспособленных для этого местах. Повязки. "Бензобаки" на венах.
А по коридору, как поезда в метрополитене, проносятся каталки. В одну сторону с теми, кому ещё предстоит, в другую — с теми, кто уже прошел этот круг испытаний. Встречаются потерянные люди. Но в будние дни их удивительно мало. Сидят в палатах, как улитки в раковинах. Тусклый взгляд, обреченность. Кстати, такое состояние наступает у многих в самые страшные дни недели — выходные. Обстановка в отделении тогда напоминает действительно кладбищенскую.
Но в основном больные живут. И хотят жить. Даже самые безнадежные, с 4 степенью, живут. Наверно потому, что верят в свой горизонт.
Нормальный, не больной, человек тоже спешит жить. Каждый из вас. Но вот осознание дальности горизонта позволяет спешить, не торопясь. Не успел сегодня, успею завтра. Наш горизонт резко ограничивает это время. Да и круг невыполненных дел существенно сужает. Горизонт ликвидирует само понятие мелких дел. Все дела важные!
Важно сказать любимой о своей любви и счастье, что она внесла в твою жизнь. Важно научить сына не быть тряпкой и слизняком. Важно позвонить какой-нибудь тете Моте, которую не видел лет 20. Важно пообщаться с друзьями.
Очень интересно наблюдать отношение к лечению. Люди действительно лечатся. Даже тогда, когда знают, что это бесполезно. Здесь все понимают — лечение — борьба за лишний час, день, неделю жизни. Те, кто прекращаются драться — уходят. Здесь почти нет симулянтов. Пришел лечиться — согласился драться. Значит, лечись и дерись. Надо пройти болезненную процедуру — проходи. Укол "горячий" — колись.
Одним из тяжелых моментов, как ни странно, для многих является встреча с родными. Эти встречи ждут и... боятся. Во-первых, сюсюканий. Слезы на глазах. Натянутые улыбки. Взгляды украдкой на все эти торчащие из под футболок "системы". И... пожелания держаться. Кому? Нам? Нас не надо убеждать. Держаться скорее надо родным. Для них этот удар не меньшей силы. Мы хорошо усвоили, где мы и зачем.
Во-вторых, попытки спрятать возникшие в связи с нашей болезнью трудности. Понятно, что передачка с продуктами и всякие медицинские препараты стоят денег. И приличных. А у наших самых родных, самых любимых всё в порядке, нет проблем.
Есть ещё и третье. Странно писать, но это мистика. Или попытки связать мистические явления с нашей болезнью. Приведу пример из личного опыта.
Моя собака, умнейший кобель породы шелти, остался жить с женой. И вполне себя комфортно чувствовал. Вся любовь ко мне как бы перенеслась на собачью душу. И, соответственно, все разговоры, питание. Санаторий, да и только. После операции я попал в реанимацию и "проснулся" только утром следующего дня. И именно в это утро мой пес устроил дома траурную песнь. Носился с воем по квартире, не подпускал к себе никого. И по-волчьи выл на луну. А из глаз лились слезы.
Об этом рассказала жена. Представляете её состояние? Прилетел, так сказать, прощаться. Но через час собака успокоилась. Как будто ничего и не было. Но трубка телефонная уже была раскалена от звонков. Все родственники теребили справочную диспансера. Пока не услышали будничное — состояние средней тяжести, реанимация.
Может, животные и правда видят души? Но я, старый и замшелый уже материалист, не особо верю в это. Наверное, что-то другое было у собаки на уме. Но, с другой стороны, и жене верю. Она-то не была в курсе даже операции.
Общая беда сближает гораздо быстрее, чем общая радость. И уничтожает все и всякие социальные рамки. Так в курилке, как не борются с этим злом врачи, даже в "легочном " отделении, мирно, а главное, понимая друг друга, разговаривают "расписной" лагерный авторитет и преподаватель университета, простой деревенский мужик и армейский офицер, директор чего-то там и простой работяга. Все равны.
Интересно, что и темы вполне житейские. Как утеплить дом. Куда поехать на рыбалку. Где и какие грибы были в этом году. Буквально только что был свидетелем разговора крепкого сельского хозяина и типичного горожанина. Оба, мягко говоря, в этих системах "пень пнём". Но разговаривали так увлеченно, что аж мы заслушались.
Кстати, даже у себя заметил некоторые изменения в разговорах. Всю жизнь принимал решения сам и отстаивал их до конца. Даже тогда, когда было понятно, что "накосячил". А тут, я стал слушать собеседника. Я стал вести диалог. Не два, три, пять монологов, как раньше. А именно диалог. Исчезли категорические "я знаю" или " я уверен". Почему? Не знаю. Да и знать не хочу. Просто здесь так.
А ещё у нас очень жалеют маленьких детей. Дело в том, что этажом ниже находится отделение химиотерапии. "Парикмахерская", как у нас говорят. И там лежат не только взрослые, но и совсем маленькие дети. Только-только ходить начинают.
Трудно писать о годовалом или чуть старше ребенке, которого лечат химией. А ещё труднее писать о посещениях папами таких детей. Мамы лежат вместе с ними. Огромный холл диспансера, веселые лица пап, мам, дедушек, бабушек. Счастливое личико малыша. И все всё знают...
Наверное, это называется ценить каждый миг счастья. Ценить и дорожить.
Даже совсем у горизонта наши жалеют именно этих детей. "Мы-то хоть пожили. А они? Им-то это за что?"
Может показаться, что это "счастье напоказ". Знаете, бывает такое у людей. Им достаточно казаться, чем быть. Казаться, и всё. Если бы я был с другой стороны болезни, наверное, так и воспринимал бы эти игры и веселье. Но я с этой стороны. И понимаю, что показухи тут нет. Да и плевать родителям на всех вокруг. Они рядом с ребенком. Ребенок счастлив. Это главное. Они живут каждую секунду. Идет дождик — радость. Выпал снег — радость. Даже голубь, что ест крошки с руки — радость.
Какие же впечатления я вынес за первые дни пребывания в "страшной" больнице? Попробую выразить словами мысли и чувства, то, что живет в душе.
1. Здесь лежат люди, которые не собираются умирать. Здесь лежат те, кто живет. И живет честнее, быстрее и плодотворнее, чем остальные.
2. Мы не больные. Мы другие. Что-то происходит с организмом. Никто не знает, почему. И та норма, которую установили "большинством человечества", к нам не подходит.
3. Вместе с организмом изменяется и работа мозга. Мы терпимее. Мы научились прощать. Понимаем, что даже слабость есть право человека.
4. Попадая в новую реальность, люди четко делятся на борцов и всепропальщиков. Как на войне. Борцы живут, остальные доживают.
5. Даже в самых жестоких людях просыпается доселе неиспытанная сентиментальность, доброта, любовь ко всему окружающему.
Эти строки были написаны в тот период, когда я только приглядывался к новой своей жизни. Сейчас кое-что поменялось. И в следующей, уже написанной части, мой рассказ будет уже о тех, кто лечит.
Наше правительство планирует уменьшить расходы на здравоохранение в том числе. Я не видел документов, но сообщения о почти 35 млрд. рублей от медицины и образования уже просочились в прессу. Вот и появилась мысль о том самом малыше, которого ежедневно видел с мамой на прогулке возле больничного корпуса. А его-то за что, господа министры?
Информация