Рукопожатие
Переговоры на высшем уровне председателя КНР Си Цзиньпина и президента Тайваня Ма Инцзю не принесли никаких ощутимых политических результатов. Кроме символического рукопожатия, они в целом примечательны более самим фактом своего проведения, чем какими-либо значимыми результатами. Если непредвзято посмотреть на сводки «с полей», то станет ясно, что встреча больше подчеркнула различия, чем общность двух государств. Лидеры относились друг к другу осторожно, причём пресса КНР всячески избегала называть Ма Инцзю главой государства.
Близкий географически Тайвань по-прежнему остаётся бесконечно далёк от континента в политическом плане. Главным образом это происходит потому, что ни элита острова, ни население не видят для себя будущего в составе дружной семьи народов Китайской Народной Республики. Пример Гонконга, где права автономии регулярно нарушаются, никого на Тайване не вдохновляет, не говоря уже о том, что между двумя берегами прочно пролегли воспоминания о гражданской войне и трёх послевоенных вооружённых кризисах в проливе. Несмотря на относительно примирительную риторику, островная республика продолжает дрейфовать в сторону США и подчёркивает свою полную автономность от континента при каждом удобном случае. В частности, Тайвань давно проявляет интерес к Транстихоокеанскому партнерству, хотя совсем не факт, что непризнанную республику в него примут. Продолжают модернизироваться вооружённые силы, а блок сторонников независимости — Демократическая Прогрессивная Партия (ДПП) — пользуется широкой поддержкой населения и, несомненно, выиграет ближайшие выборы, в то время как партия Гоминьдан, к которой относится и президент Ма Инцзю, стремительно теряет популярность в народе за свою пропекинскую позицию.
Что до США, то нынешний статус-кво их вполне устраивает, поскольку даже мирное присоединение Тайваня к континентальному Китаю считается недопустимым. Такое событие радикально поменяет баланс сил в западной части Тихого океане — речь не только об удобном плацдарме, но и об объединении двух весьма мощных флотов. Есть смысл упомянуть и о важном японском факторе. Возможный переход Тайваня под суверенитет КНР сразу ставит Токио перед прямой военной угрозой, и Япония вынуждена будет принимать ответные меры, так как её южные острова окажутся на дальности выстрела китайских РСЗО.
Если говорить о дне сегодняшнем, то сейчас Китай преследует сугубо практические цели. На фоне головокружительного взлёта американского Транстихоокеанского партнёрства Пекин стремится показать, что единственный его интеграционный проект в регионе, «Одна страна — две системы», тоже вполне жизнеспособен. Показать в первую очередь собственному населению, во вторую — мировому сообществу. Если этого не сделать, то первый же непредвзятый анализ выявит неприятную вещь: США вчистую переиграли Китай у его же берегов. Особую горечь пилюле придаёт тот факт, что к такому результату Поднебесная пришла под чутким руководством своих собственных вождей. Экономический диктат и неумеренные территориальные претензии отвратили от Китая многих потенциальных союзников. Отказаться от претензий, что были озвучены ещё во времена Мао, Пекин не может. В то же время активизация пограничных споров приводит к затягиванию вокруг Поднебесной геополитической блокады. Ситуацию мог бы спасти отказ хотя бы от части претензий, но очевидно, китайское руководство такой вариант даже не рассматривает.
Главное отличие Тайваня от Гонконга и Макао (а также, если угодно, от острова Большой Уссурийский) заключается в том, что он решает свою судьбу сам, не отдавая столь важный вопрос на откуп метрополии. То есть он обладает субъектностью. Другое отличие заключается в том, что обладая субъектностью, Тайвань имеет географические и военные возможности отстоять эту самую субъектность. У Гонконга такого выбора не было изначально. В восьмидесятые годы, когда на двусторонних переговорах решалась судьба колонии, у англичан не было никакой возможности отстоять своё заморское владение — Фолклендская война чётко показала пределы их сил, а Китай однозначно угрожал военным вторжением, если вопрос не будет решён в его пользу.
В отношениях между Китайской Народной Республикой и Китайской Республикой (Тайванем) сейчас прослеживается даже больше антагонизма, чем между КНР и Японией. Население острова, почти на сто двадцать лет отделённое от остального Китая, не желает иметь с исторической родиной ничего общего и культурно куда ближе к Японии и Южной Корее, чем к континентальным собратьям. Тайваньцы высоко ценят свой уровень жизни и личные свободы, поэтому любая политическая сила, выступающая тут за интеграцию в состав КНР, фактически обречена на существование в статусе маргинального образования. В таких условиях единственный путь к объединению — война с созданием тысячекилометрового фронта от севера Тайваня до островов Спратли, часть из которых контролирует Тайбэй. Но раньше 2020 года такого конфликта ждать не стоит, если, конечно, не произойдёт некое событие, способное сломать любые прогнозы.
Близкий географически Тайвань по-прежнему остаётся бесконечно далёк от континента в политическом плане. Главным образом это происходит потому, что ни элита острова, ни население не видят для себя будущего в составе дружной семьи народов Китайской Народной Республики. Пример Гонконга, где права автономии регулярно нарушаются, никого на Тайване не вдохновляет, не говоря уже о том, что между двумя берегами прочно пролегли воспоминания о гражданской войне и трёх послевоенных вооружённых кризисах в проливе. Несмотря на относительно примирительную риторику, островная республика продолжает дрейфовать в сторону США и подчёркивает свою полную автономность от континента при каждом удобном случае. В частности, Тайвань давно проявляет интерес к Транстихоокеанскому партнерству, хотя совсем не факт, что непризнанную республику в него примут. Продолжают модернизироваться вооружённые силы, а блок сторонников независимости — Демократическая Прогрессивная Партия (ДПП) — пользуется широкой поддержкой населения и, несомненно, выиграет ближайшие выборы, в то время как партия Гоминьдан, к которой относится и президент Ма Инцзю, стремительно теряет популярность в народе за свою пропекинскую позицию.
Что до США, то нынешний статус-кво их вполне устраивает, поскольку даже мирное присоединение Тайваня к континентальному Китаю считается недопустимым. Такое событие радикально поменяет баланс сил в западной части Тихого океане — речь не только об удобном плацдарме, но и об объединении двух весьма мощных флотов. Есть смысл упомянуть и о важном японском факторе. Возможный переход Тайваня под суверенитет КНР сразу ставит Токио перед прямой военной угрозой, и Япония вынуждена будет принимать ответные меры, так как её южные острова окажутся на дальности выстрела китайских РСЗО.
Если говорить о дне сегодняшнем, то сейчас Китай преследует сугубо практические цели. На фоне головокружительного взлёта американского Транстихоокеанского партнёрства Пекин стремится показать, что единственный его интеграционный проект в регионе, «Одна страна — две системы», тоже вполне жизнеспособен. Показать в первую очередь собственному населению, во вторую — мировому сообществу. Если этого не сделать, то первый же непредвзятый анализ выявит неприятную вещь: США вчистую переиграли Китай у его же берегов. Особую горечь пилюле придаёт тот факт, что к такому результату Поднебесная пришла под чутким руководством своих собственных вождей. Экономический диктат и неумеренные территориальные претензии отвратили от Китая многих потенциальных союзников. Отказаться от претензий, что были озвучены ещё во времена Мао, Пекин не может. В то же время активизация пограничных споров приводит к затягиванию вокруг Поднебесной геополитической блокады. Ситуацию мог бы спасти отказ хотя бы от части претензий, но очевидно, китайское руководство такой вариант даже не рассматривает.
Главное отличие Тайваня от Гонконга и Макао (а также, если угодно, от острова Большой Уссурийский) заключается в том, что он решает свою судьбу сам, не отдавая столь важный вопрос на откуп метрополии. То есть он обладает субъектностью. Другое отличие заключается в том, что обладая субъектностью, Тайвань имеет географические и военные возможности отстоять эту самую субъектность. У Гонконга такого выбора не было изначально. В восьмидесятые годы, когда на двусторонних переговорах решалась судьба колонии, у англичан не было никакой возможности отстоять своё заморское владение — Фолклендская война чётко показала пределы их сил, а Китай однозначно угрожал военным вторжением, если вопрос не будет решён в его пользу.
В отношениях между Китайской Народной Республикой и Китайской Республикой (Тайванем) сейчас прослеживается даже больше антагонизма, чем между КНР и Японией. Население острова, почти на сто двадцать лет отделённое от остального Китая, не желает иметь с исторической родиной ничего общего и культурно куда ближе к Японии и Южной Корее, чем к континентальным собратьям. Тайваньцы высоко ценят свой уровень жизни и личные свободы, поэтому любая политическая сила, выступающая тут за интеграцию в состав КНР, фактически обречена на существование в статусе маргинального образования. В таких условиях единственный путь к объединению — война с созданием тысячекилометрового фронта от севера Тайваня до островов Спратли, часть из которых контролирует Тайбэй. Но раньше 2020 года такого конфликта ждать не стоит, если, конечно, не произойдёт некое событие, способное сломать любые прогнозы.
Информация