Мальчишки, спасшие колхозное сено
Продолжая рассказы о военном детстве мальчишек и девчонок Липецкой области, сегодня остановимся на братьях Моховых, уроженцах Становлянского района (во время Великой Отечественной войны этот район входил в состав Орловской области, так как Липецкой тогда не существовало). К сожалению, около двух лет назад при замене компьютера у меня пропала часть фотографий, среди них был и снимок Моховых. Но история этих детей ― пример мужества, отваги и веры в нашу Победу.
Говорят, все горошины в одном стручке одинаковы. Вот и четверо братьев Моховых были похожи лицо и характером. И даже звали их «в порядке алфавита», хотя это получилось не специально, а случайно: Аркаша, Боря, Володя и Глеб. Похожи-то похожи, а судьба братьям, как и должно, выпала разная.
Двадцатилетний Аркадий на третий день Великой Отечественной войны ушёл на фронт. И очень скоро пропал без вести. Как выяснилось позже, это случилось после первого же боя, о котором сын успел-таки написал матери. Боря, Володя и Глеб тоже рвались биться с фашистской нечистью, но мать не пустила ― мальчишки ещё! Да и помощь не только на фронте была нужна. Практически без мужской силы осталось большое колхозное хозяйство. Пусть руки у ребят ещё неопытные, но война строже всякого учителя к любому делу приобщит.
Осенью 1941 года по селу Берёзовка Становлянского раона, как коршун, пролетела весть: фашисты подошли близко. Не удержат их наши бойцы. Слишком большая сила наступает, бои идут неравные.
Началась эвакуация колхозов района. В спешке уводили коров, лошадей, малый скот. Варвара Фёдоровна, мать братьев, дни и ночи пропадала на свиноферме. А сыновьям поручила помочь другим колхозникам позаботиться о сене, которое припасли ещё в конце лета. Ведь спасти от фашистов скот ― лишь половина дела, животных-то надо ещё прокормить до первой травки. А год был урожайный, по всему селу, как горы, стояли высокие стога.
...Ранним утром Моховы погрузили на старую телегу последний, пятьдесят восьмой стог. Пятьдесят семь его «братьев» ребята уже отвезли в село Яблонево Краснинского района. Сначала возили вместе со взрослыми колхозниками, а когда стогов осталось немного, уже и одни ― дело у них шло хорошо, ответственно и слаженно, да и расстояние не очень большое. Всё бы хорошо, но стряслась беда ― уже на выезде из села вдруг (видимо, от усталости) упала их лошадь, захрипела. Стало ясно, что на ней сегодня они уже точно ничего не повезут. Что делать? Бежать за помощью к взрослым? Так основную часть лошадей уже увели, а те, что остались, на счету.
- Довезём стог сами! - первым предложил тринадцатилетний Боря.
- Дело говоришь! - поддержал Володя. - Была одна сила, а станет три. Сейчас утро, выйдем из деревни, а к вечеру уже на месте будем, наверное.
И без лишних слов братья впряглись в сани и потащили их за собой по первому тонкому снегу.
Три силы, конечно, больше, чем одна. Но была одна лошадиная, а стало три мальчишеских. И дорога ― около сорока километров. На лошади казалось ― короткая, а сейчас... Но характер у всех Моховых упрямый. Недаром они ― горошины из одного стручка.
Точно рассчитали братья свои силы и с пути не сбились. Совсем немного осталось идти. Вот уж и последнее поле, посадки, а за ними будет село Яблонево.
- Ребята! - вдруг тихо сказал Глеб. - Кажется, фашисты за нами идут. Ложись!
Да что толку ложиться? Стог ― не камешек придорожный, издалека видно. Опустили ребята оглобли, стали прислушиваться. Только ошибся от волнения Глеб. Не фашисты за ними шли, а собаки. В войну их в районе много одичало. Прятались по лесам, сбивались в стаи. И хотя пёс слабее своего лесного брата волка, но сельчане говорили, что серый людей боится и нападёт только в крайнем случае. А у одичавшей собаки этого страха перед людьми уже нет.
Стая молча подошла к ребятам, обступила. Псы, как на подбор, - тощие, высокие, с обвислыми хвостами.
- Пошли отсюда! - громко крикнул Боря.
Но собаки уже не боялись никаких окриков. Они разобрались, что перед ними не взрослые, а дети. Плотнее сжали кольцо. Мальчишки переглянулись, каждый думал, что делать.
- Огня надо, огня! - сказал Володька. - У меня спички есть, на случай ночёвки взял! - и мальчишка обернулся к стогу.
- Ты что?! - крикнул Боря. - Ты для чего сено спасал? Фрицам не достанется, но и коровы с голоду пропадут! Давай свои спички!
И отчаянно, так, как может только человек, имеющий в запасе только одно решение и полностью положившийся на удачу, Боря сдёрнул с головы шапку. Представьте: на улице холодно, воздух морозный. Шапка наверняка была изнутри влажная, ведь Боря тащил тяжёлую поклажу. Не должна была она сразу загореться. Но, наверное, в эту решающую минуту пацанам помогла сама судьба. Глеб чиркнул спичкой ― и шапка занялась! Боря немного поводил ею из стороны в сторону, раздувая пламя, потом подбежал к ближайшему псу и постарался ткнуть в самую морду. Не получилось, пёс отбежал в сторону. Тогда Боря размахнулся и бросил шапку в гущу стаи. Раздался визг, лай ― псы отпрянули, но далеко не отбежали. Достать уже потухающую шапку теперь не было возможности. Но пока происходило всё описанное, Володя уже снял свою шапку и поджёг её. Вслед за ним то же самое сделал младший Глеб. Мальчишки бросали горящие шапки в стаю. Уйти сами ребята не могли ― боялись преследования псов. Поэтому пытались прогнать собак. В ход пошли рукавицы. Правда, они занимались хуже, поэтому внутрь ребята всё-таки засунули по пучку из стога. Потом стали использовать телогрейки. Братья отрывали у них рукава, зажигали новые «факелы» от старых и, размахивая ими, стали наступать на стаю. Когда и это не помогло, Боря снял свою телогрейку (уже без рукавов), поджёг сразу с трёх сторон. И в каком-то приступе безумной смелости побежал прямо к псам, держа в вытянутой руке горящую одежду. Но собаки уже развернулись и направились прочь...
Поздним вечером замёрзшие, измученные братья добрались до Яблонево. Местные жители поняли их беду, оставили ночевать, накормили, дали свою одежду. Кто вручил ребятам шапку, кто рукавицы. Один старик подарил Боре свой старый пиджак, которому была пришита самодельная тёплая подстёжка. Там, в пиджаке, и проходил Боря всю зиму 1941-42 годов.
А через два года Моховым пришло письмо от Аркадия. Оказывается, старший брат попал в плен. Вместе с другими пленными красноармейцами мучился на непосильных работах, думая о побеге, но не находя для него никакой возможности. Да и сил оставалось всё меньше и меньше. И вот однажды тех красноармейцев, которые уже больше не могли работать, фашисты привезли в деревню под Смоленком (город неточен). В этой деревне немцы решили устроить «показательное выступление». Согнали стариков, детей, женщин — смотреть на расправу над непокорными. Пленных поставили в ряд у какого-то сарая, лицом к стене, около которой был вырыт ров. Стоявшие сзади немцы прикладом толкали по очереди солдат к краю рва и стреляли. Аркадий был четырнадцатым по счёту. Тринадцать бойцов уже лежали в яме. Стоявший сзади фашист подтолкнул Аркадия прикладом ко рву, только вдруг из толпы раздался истошный крик:
- Это мой сын!!!
Оказалось, кричала какая-то женщина с маленьким ребёнком на руках. Она выбежала из толпы, стала показывать на Аркадия и кричать:
- Мой сын!! Мой сын!!
И тотчас, поняв призыв, остальные жители бросились к оставшимся в живых солдатам, обняли их и закричали:
- Это мой брат! Мой жених! Мой муж!
Фашисты растерялись. Видимо, в их планы не входило расстреливать всю деревню. Да и сама ситуация была настолько непонятной им, что немцы стали стрелять в воздух, а потом загнали пленных и часть мирного населения в какой-то дом, якобы для выяснения обстоятельств. Наверное, следом была бы ещё одна расправа — дом бы подожгли или придумали другой зверский способ. Но наутро село освободили партизаны. А Аркадий успел встретиться и поговорить со своей спасительницей. Оказалось, «мама» была на год младше его.
...Трое старших братьев посвятили свою взрослую жизнь медицине и уехали из Липецкой области. А Глеб Егорович некоторое время жил в стеле Тростное Становлянского района. Он работал шофёром-дальнобойщиком, побывал во многих городах. А выйдя на пенсию, с удовольствием разводил коз.
Ещё раз от автора
Фотографию я поставила тематическую. Хоть и неточно она отражает всё рассказанное, но передаёт главное: стремление людей не отдать своё добро, отвагу и безмерную их усталость.
Историю, очень похожую на ту, которая случилась с Аркадием, я несколько раз встречала в газетных публикациях о войне. Причём однажды наткнулась на точно такой же эпизод, произошедший на Смоленщине. Видимо, именно об этом дне и шла речь.
И вот о чём я ещё думаю и никак не могу этого понять. Ведь не должна была так быстро загореться одежда мальчишек. Ведь сырая она была, а время, за которое всё случилось, отмерялось, наверное, минутами. Но сама я видела обгоревшую шапку, которую потом подобрал Глеб — больше ребятам ничего не удалось спасти, всё сгорело. Историю эту я узнала от родственника братьев. И видя моё растерянное, задумчивое лицо, он рассказал мне уже набивший оскомину анекдот о том, что в военные годы синус может приближаться к восьмёрке.
Говорят, все горошины в одном стручке одинаковы. Вот и четверо братьев Моховых были похожи лицо и характером. И даже звали их «в порядке алфавита», хотя это получилось не специально, а случайно: Аркаша, Боря, Володя и Глеб. Похожи-то похожи, а судьба братьям, как и должно, выпала разная.
Двадцатилетний Аркадий на третий день Великой Отечественной войны ушёл на фронт. И очень скоро пропал без вести. Как выяснилось позже, это случилось после первого же боя, о котором сын успел-таки написал матери. Боря, Володя и Глеб тоже рвались биться с фашистской нечистью, но мать не пустила ― мальчишки ещё! Да и помощь не только на фронте была нужна. Практически без мужской силы осталось большое колхозное хозяйство. Пусть руки у ребят ещё неопытные, но война строже всякого учителя к любому делу приобщит.
Осенью 1941 года по селу Берёзовка Становлянского раона, как коршун, пролетела весть: фашисты подошли близко. Не удержат их наши бойцы. Слишком большая сила наступает, бои идут неравные.
Началась эвакуация колхозов района. В спешке уводили коров, лошадей, малый скот. Варвара Фёдоровна, мать братьев, дни и ночи пропадала на свиноферме. А сыновьям поручила помочь другим колхозникам позаботиться о сене, которое припасли ещё в конце лета. Ведь спасти от фашистов скот ― лишь половина дела, животных-то надо ещё прокормить до первой травки. А год был урожайный, по всему селу, как горы, стояли высокие стога.
...Ранним утром Моховы погрузили на старую телегу последний, пятьдесят восьмой стог. Пятьдесят семь его «братьев» ребята уже отвезли в село Яблонево Краснинского района. Сначала возили вместе со взрослыми колхозниками, а когда стогов осталось немного, уже и одни ― дело у них шло хорошо, ответственно и слаженно, да и расстояние не очень большое. Всё бы хорошо, но стряслась беда ― уже на выезде из села вдруг (видимо, от усталости) упала их лошадь, захрипела. Стало ясно, что на ней сегодня они уже точно ничего не повезут. Что делать? Бежать за помощью к взрослым? Так основную часть лошадей уже увели, а те, что остались, на счету.
- Довезём стог сами! - первым предложил тринадцатилетний Боря.
- Дело говоришь! - поддержал Володя. - Была одна сила, а станет три. Сейчас утро, выйдем из деревни, а к вечеру уже на месте будем, наверное.
И без лишних слов братья впряглись в сани и потащили их за собой по первому тонкому снегу.
Три силы, конечно, больше, чем одна. Но была одна лошадиная, а стало три мальчишеских. И дорога ― около сорока километров. На лошади казалось ― короткая, а сейчас... Но характер у всех Моховых упрямый. Недаром они ― горошины из одного стручка.
Точно рассчитали братья свои силы и с пути не сбились. Совсем немного осталось идти. Вот уж и последнее поле, посадки, а за ними будет село Яблонево.
- Ребята! - вдруг тихо сказал Глеб. - Кажется, фашисты за нами идут. Ложись!
Да что толку ложиться? Стог ― не камешек придорожный, издалека видно. Опустили ребята оглобли, стали прислушиваться. Только ошибся от волнения Глеб. Не фашисты за ними шли, а собаки. В войну их в районе много одичало. Прятались по лесам, сбивались в стаи. И хотя пёс слабее своего лесного брата волка, но сельчане говорили, что серый людей боится и нападёт только в крайнем случае. А у одичавшей собаки этого страха перед людьми уже нет.
Стая молча подошла к ребятам, обступила. Псы, как на подбор, - тощие, высокие, с обвислыми хвостами.
- Пошли отсюда! - громко крикнул Боря.
Но собаки уже не боялись никаких окриков. Они разобрались, что перед ними не взрослые, а дети. Плотнее сжали кольцо. Мальчишки переглянулись, каждый думал, что делать.
- Огня надо, огня! - сказал Володька. - У меня спички есть, на случай ночёвки взял! - и мальчишка обернулся к стогу.
- Ты что?! - крикнул Боря. - Ты для чего сено спасал? Фрицам не достанется, но и коровы с голоду пропадут! Давай свои спички!
И отчаянно, так, как может только человек, имеющий в запасе только одно решение и полностью положившийся на удачу, Боря сдёрнул с головы шапку. Представьте: на улице холодно, воздух морозный. Шапка наверняка была изнутри влажная, ведь Боря тащил тяжёлую поклажу. Не должна была она сразу загореться. Но, наверное, в эту решающую минуту пацанам помогла сама судьба. Глеб чиркнул спичкой ― и шапка занялась! Боря немного поводил ею из стороны в сторону, раздувая пламя, потом подбежал к ближайшему псу и постарался ткнуть в самую морду. Не получилось, пёс отбежал в сторону. Тогда Боря размахнулся и бросил шапку в гущу стаи. Раздался визг, лай ― псы отпрянули, но далеко не отбежали. Достать уже потухающую шапку теперь не было возможности. Но пока происходило всё описанное, Володя уже снял свою шапку и поджёг её. Вслед за ним то же самое сделал младший Глеб. Мальчишки бросали горящие шапки в стаю. Уйти сами ребята не могли ― боялись преследования псов. Поэтому пытались прогнать собак. В ход пошли рукавицы. Правда, они занимались хуже, поэтому внутрь ребята всё-таки засунули по пучку из стога. Потом стали использовать телогрейки. Братья отрывали у них рукава, зажигали новые «факелы» от старых и, размахивая ими, стали наступать на стаю. Когда и это не помогло, Боря снял свою телогрейку (уже без рукавов), поджёг сразу с трёх сторон. И в каком-то приступе безумной смелости побежал прямо к псам, держа в вытянутой руке горящую одежду. Но собаки уже развернулись и направились прочь...
Поздним вечером замёрзшие, измученные братья добрались до Яблонево. Местные жители поняли их беду, оставили ночевать, накормили, дали свою одежду. Кто вручил ребятам шапку, кто рукавицы. Один старик подарил Боре свой старый пиджак, которому была пришита самодельная тёплая подстёжка. Там, в пиджаке, и проходил Боря всю зиму 1941-42 годов.
А через два года Моховым пришло письмо от Аркадия. Оказывается, старший брат попал в плен. Вместе с другими пленными красноармейцами мучился на непосильных работах, думая о побеге, но не находя для него никакой возможности. Да и сил оставалось всё меньше и меньше. И вот однажды тех красноармейцев, которые уже больше не могли работать, фашисты привезли в деревню под Смоленком (город неточен). В этой деревне немцы решили устроить «показательное выступление». Согнали стариков, детей, женщин — смотреть на расправу над непокорными. Пленных поставили в ряд у какого-то сарая, лицом к стене, около которой был вырыт ров. Стоявшие сзади немцы прикладом толкали по очереди солдат к краю рва и стреляли. Аркадий был четырнадцатым по счёту. Тринадцать бойцов уже лежали в яме. Стоявший сзади фашист подтолкнул Аркадия прикладом ко рву, только вдруг из толпы раздался истошный крик:
- Это мой сын!!!
Оказалось, кричала какая-то женщина с маленьким ребёнком на руках. Она выбежала из толпы, стала показывать на Аркадия и кричать:
- Мой сын!! Мой сын!!
И тотчас, поняв призыв, остальные жители бросились к оставшимся в живых солдатам, обняли их и закричали:
- Это мой брат! Мой жених! Мой муж!
Фашисты растерялись. Видимо, в их планы не входило расстреливать всю деревню. Да и сама ситуация была настолько непонятной им, что немцы стали стрелять в воздух, а потом загнали пленных и часть мирного населения в какой-то дом, якобы для выяснения обстоятельств. Наверное, следом была бы ещё одна расправа — дом бы подожгли или придумали другой зверский способ. Но наутро село освободили партизаны. А Аркадий успел встретиться и поговорить со своей спасительницей. Оказалось, «мама» была на год младше его.
...Трое старших братьев посвятили свою взрослую жизнь медицине и уехали из Липецкой области. А Глеб Егорович некоторое время жил в стеле Тростное Становлянского района. Он работал шофёром-дальнобойщиком, побывал во многих городах. А выйдя на пенсию, с удовольствием разводил коз.
Ещё раз от автора
Фотографию я поставила тематическую. Хоть и неточно она отражает всё рассказанное, но передаёт главное: стремление людей не отдать своё добро, отвагу и безмерную их усталость.
Историю, очень похожую на ту, которая случилась с Аркадием, я несколько раз встречала в газетных публикациях о войне. Причём однажды наткнулась на точно такой же эпизод, произошедший на Смоленщине. Видимо, именно об этом дне и шла речь.
И вот о чём я ещё думаю и никак не могу этого понять. Ведь не должна была так быстро загореться одежда мальчишек. Ведь сырая она была, а время, за которое всё случилось, отмерялось, наверное, минутами. Но сама я видела обгоревшую шапку, которую потом подобрал Глеб — больше ребятам ничего не удалось спасти, всё сгорело. Историю эту я узнала от родственника братьев. И видя моё растерянное, задумчивое лицо, он рассказал мне уже набивший оскомину анекдот о том, что в военные годы синус может приближаться к восьмёрке.
Информация