Что будет?
В ночь с пятницы на субботу в Париже была совершена серия террористических актов, которые без преувеличения потрясли как простых европейцев (мы не защищены, война пришла к нам), так и правящие элиты (мы не контролируем ситуацию). Параллельно с волной соболезнований мировые СМИ захлестнула волна экспертных оценок на тему «Что будет дальше?» Многие из этих экспертов, на мой взгляд, живут и мыслят в параллельной реальности, что дает нам право сформулировать свои ответы на данный вопрос.
Прежде чем ответить на вопрос «Что будет?» с точки зрения системного анализа необходимо ответить на вопрос «Почему?» Действительно, каковы причины происходящего?
До середины прошлого века прекрасная Франция была колониальной державой. Собственно, и сейчас она имеет заморские территории. Не буду утруждать читателя перечислением всех колониальных владений (в разные годы их было огромное количество, менялись названия и границы), назову лишь некоторые: Марокко, Алжир, Тунис, Сирия, Судан, Нигер, Чад. Как видите, во всех этих странах существует проблема терроризма. И лишь Алжир контролирует ситуацию.
Слово «Франция» вызывает у нас ряд устойчивых ассоциаций: Лувр, Версаль, Эйфелева башня, Елисейские поля, Ницца, Лазурный берег. За этим великолепием — жесточайшая эксплуатация колоний. И это серьезный фактор в идеологических построениях лидеров радикализма в названных государствах.
Перенесемся в наше время и вспомним роль Франции в «арабской весне». Именно Франция играла одну из главных ролей в уничтожении Ливии как государства. Отметилась она и вмешательством в Тунисе, Египте и Сирии.
Таким образом, сформировались две группы недовольных: те, кто считает себя ограбленными колонизаторами, и те, кто винит Францию в агрессии и желает отмстить. С 1962 года (года провозглашения независимости Алжира) эти недовольные присутствуют во всё увеличивающемся потоке эмигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока.
А как реагировало правительство Франции на эмиграцию из стран Магриба и Ближнего Востока? Безусловно, реагировало, но так, что, на мой взгляд, создалась ситуация, когда простые французы стали жить в одной реальности, правящая элита в другой, а брюссельская бюрократия — в третьей. Поясню.
В середине 2000-х годов я работал в международной организации в одной из европейских стран. Хотелось посетить Париж. Получил разрешение и поехал с семьей в культурную столицу мира. Поселились в гостинице у военного кладбища. Вечером поехали посмотреть Париж при ночном освещении. Получили массу впечатлений. В полночь возвращаемся на метро в гостиницу. В вагоне не более десяти пассажиров. На одной из станций входит негр или, говоря политкорректно, афрофранцуз. И сразу начинает хулиганить, приставать по очереди ко всем пассажирам. Все молча терпят с каменными лицами. Нам повезло: негр, не дойдя до нас, вышел из вагона. Обошлось без драки. Выходим из метро. До гостиницы 50-70 метров. Очередной негр, не смущаясь тем, что по сторонам супруги иду я и сын, который на голову выше меня, попытался вырвать дамскую сумочку, правда, неудачно.
Ознакомившись с красотами Парижа, через два дня поехали на машине домой. На туристических картах столицы Франции, кто не знает, отмечены районы, в которые туристам не рекомендуют заходить. Я наивно думал, что к поездке на автомобиле это не относится, и ошибся. На перекрестках стоят группы молодежи явно не европейской внешности, и забрасывают проезжающие машины камнями.
На следующий день встретился со знакомым полковником французской армии и описал ему нашу поездку. Описание закончил вопросом: «Что вы делаете? Ведь Париж скоро взорвется». На что получил ответ, что всё нормально, это присущая французам толерантность, и скоро эмигранты ассимилируются и воспримут французские ценности.
Через несколько месяцев начались погромы на парижских окраинах.
Пару лет назад мне в руки попалось интервью парижанки, матери 12-летнего мальчика. Она рассказывала, что ежедневно в одном и том же месте её сына избивают дети из семей иммигрантов-арабов. А когда она обратилась в полицию, ей ответили, что если бы избивали этнические французы, полиция вмешалась бы. А так ничего сделать нельзя.
В заключение — о журнале Charlie Hebdo. Как же без этого издания. Если мы понимаем демократию как правление народа (от греческого δῆμος — «народ» и κράτος — «власть»), то этот славный журнал истолковывает её как отсутствие всяких тормозов.
Карикатуры на пророка привели к расстрелу редакции меньше года назад. Не пытаясь выяснить, кто виноват, заметим, что любой теракт — это трагедия, и правительство должно принять исчерпывающие меры для исключения подобного впредь. Собственно говоря, любое правительство — это менеджеры, которых народ нанял для того, чтобы они обеспечивали его комфортную жизнь, в том числе безопасность. Достаточно простая формула: я плачу налоги, вы меня за мои деньги защищаете. Так, кстати, думала и та парижанка, сына которой ежедневно избивали арабские дети.
Что же сделало французское правительство по результатам анализа теракта в редакции журнала Charlie Hebdo? Немало. Организовало шествие лидеров европейских стран над девизом «мы Шарли». Серьезный удар по международному терроризму.
В скобках заметим, что никому в голову не пришла идея марша под девизом «Мы — Беслан» или «Мы — Алеппо». Какие марши? Ну, убили повстанцы (оппозиционеры) каких-то тоталитарных варваров. Ну и что?
Конечно, можно заявить, что французским правительством сделано очень много (помимо марша). И совещания проведены, и задачи поставлены, и полномочия спецслужб расширены вплоть до перлюстрации частной информации без решения суда. Однако эффективность сделанного весь мир увидел три дня назад.
Продолжение следует…
Прежде чем ответить на вопрос «Что будет?» с точки зрения системного анализа необходимо ответить на вопрос «Почему?» Действительно, каковы причины происходящего?
До середины прошлого века прекрасная Франция была колониальной державой. Собственно, и сейчас она имеет заморские территории. Не буду утруждать читателя перечислением всех колониальных владений (в разные годы их было огромное количество, менялись названия и границы), назову лишь некоторые: Марокко, Алжир, Тунис, Сирия, Судан, Нигер, Чад. Как видите, во всех этих странах существует проблема терроризма. И лишь Алжир контролирует ситуацию.
Слово «Франция» вызывает у нас ряд устойчивых ассоциаций: Лувр, Версаль, Эйфелева башня, Елисейские поля, Ницца, Лазурный берег. За этим великолепием — жесточайшая эксплуатация колоний. И это серьезный фактор в идеологических построениях лидеров радикализма в названных государствах.
Перенесемся в наше время и вспомним роль Франции в «арабской весне». Именно Франция играла одну из главных ролей в уничтожении Ливии как государства. Отметилась она и вмешательством в Тунисе, Египте и Сирии.
Таким образом, сформировались две группы недовольных: те, кто считает себя ограбленными колонизаторами, и те, кто винит Францию в агрессии и желает отмстить. С 1962 года (года провозглашения независимости Алжира) эти недовольные присутствуют во всё увеличивающемся потоке эмигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока.
А как реагировало правительство Франции на эмиграцию из стран Магриба и Ближнего Востока? Безусловно, реагировало, но так, что, на мой взгляд, создалась ситуация, когда простые французы стали жить в одной реальности, правящая элита в другой, а брюссельская бюрократия — в третьей. Поясню.
В середине 2000-х годов я работал в международной организации в одной из европейских стран. Хотелось посетить Париж. Получил разрешение и поехал с семьей в культурную столицу мира. Поселились в гостинице у военного кладбища. Вечером поехали посмотреть Париж при ночном освещении. Получили массу впечатлений. В полночь возвращаемся на метро в гостиницу. В вагоне не более десяти пассажиров. На одной из станций входит негр или, говоря политкорректно, афрофранцуз. И сразу начинает хулиганить, приставать по очереди ко всем пассажирам. Все молча терпят с каменными лицами. Нам повезло: негр, не дойдя до нас, вышел из вагона. Обошлось без драки. Выходим из метро. До гостиницы 50-70 метров. Очередной негр, не смущаясь тем, что по сторонам супруги иду я и сын, который на голову выше меня, попытался вырвать дамскую сумочку, правда, неудачно.
Ознакомившись с красотами Парижа, через два дня поехали на машине домой. На туристических картах столицы Франции, кто не знает, отмечены районы, в которые туристам не рекомендуют заходить. Я наивно думал, что к поездке на автомобиле это не относится, и ошибся. На перекрестках стоят группы молодежи явно не европейской внешности, и забрасывают проезжающие машины камнями.
На следующий день встретился со знакомым полковником французской армии и описал ему нашу поездку. Описание закончил вопросом: «Что вы делаете? Ведь Париж скоро взорвется». На что получил ответ, что всё нормально, это присущая французам толерантность, и скоро эмигранты ассимилируются и воспримут французские ценности.
Через несколько месяцев начались погромы на парижских окраинах.
Пару лет назад мне в руки попалось интервью парижанки, матери 12-летнего мальчика. Она рассказывала, что ежедневно в одном и том же месте её сына избивают дети из семей иммигрантов-арабов. А когда она обратилась в полицию, ей ответили, что если бы избивали этнические французы, полиция вмешалась бы. А так ничего сделать нельзя.
В заключение — о журнале Charlie Hebdo. Как же без этого издания. Если мы понимаем демократию как правление народа (от греческого δῆμος — «народ» и κράτος — «власть»), то этот славный журнал истолковывает её как отсутствие всяких тормозов.
Карикатуры на пророка привели к расстрелу редакции меньше года назад. Не пытаясь выяснить, кто виноват, заметим, что любой теракт — это трагедия, и правительство должно принять исчерпывающие меры для исключения подобного впредь. Собственно говоря, любое правительство — это менеджеры, которых народ нанял для того, чтобы они обеспечивали его комфортную жизнь, в том числе безопасность. Достаточно простая формула: я плачу налоги, вы меня за мои деньги защищаете. Так, кстати, думала и та парижанка, сына которой ежедневно избивали арабские дети.
Что же сделало французское правительство по результатам анализа теракта в редакции журнала Charlie Hebdo? Немало. Организовало шествие лидеров европейских стран над девизом «мы Шарли». Серьезный удар по международному терроризму.
В скобках заметим, что никому в голову не пришла идея марша под девизом «Мы — Беслан» или «Мы — Алеппо». Какие марши? Ну, убили повстанцы (оппозиционеры) каких-то тоталитарных варваров. Ну и что?
Конечно, можно заявить, что французским правительством сделано очень много (помимо марша). И совещания проведены, и задачи поставлены, и полномочия спецслужб расширены вплоть до перлюстрации частной информации без решения суда. Однако эффективность сделанного весь мир увидел три дня назад.
Продолжение следует…
Информация