Первые победы князя Микулинского
Искусный полководец князь Семён Пунков-Микулинский происходил из семьи родовитой и богатой. Её история связана с Тверской землёй.
В Великом княжестве Тверском было несколько уделов. Они доставались родичам правителей, а также представителям боковых ветвей тверского правящего дома. Как раз из такой младшей ветви выросли роды князей Микулинских, Телятевских и Пунковых. Все они представляли «наследников по прямой» одного из величайших политических деятелей Руси XIV века — великого князя Михаила Ярославича. Но Тверь понемногу слабела, а Москва усиливалась. С середины XV столетия отпрыски семейства по одному переходили на службу к великому князю Московскому. В 1485 году Тверь лишилась независимости. Вся земля Тверская присоединилась к Московскому государству, а вместе с нею и последние княжеские роды, сохранявшие верность тверскому сюзерену.
Пунковы, хоть и родовитые Рюриковичи, относились к одной из младших ветвей разветвлённого семейства. Они не отличались ни богатством, ни высокими чинами, ни влиянием при московском дворе. Отец Семёна Ивановича служил честно, однако в большие чины не вышел. Время от времени его ставили командовать полками, но в Боярскую думу не пустили. Между тем старшая ветвь, владевшая старинным родовым гнездом — городом Микулин — и носившая гордое имя князей Микулинских, добилась существенно больших успехов на московской службе.
Собственно, пока был жив старший родич Пунковых, князь Василий Андреевич Микулинский, их самих не очень-то звали Микулинскими, в документах чаще видишь — Пунковы да Пунковы…
В отличие от большинства русских воевод XVI века почти точно известно, когда родился Семён Иванович — в 1509 или 1510 году. А супругой его стала дочь Василия Григорьевича Морозова из старинного боярского рода.
Впервые имя Семёна Ивановича появляется в воеводском списке мая 1533 года. Его назначили командовать передовым полком в армии, развёрнутым для противодействия крымским татарам. Неизвестно, занимал ли он до того должности менее высокие.
С этой даты князь играет роль фигуры, постоянно присутствующей на «Степном фронте» Московского государства, протянувшемся колоссальной дугой от Мещёрской земли до Новгорода-Северского. Он проведёт здесь двадцать лет и ни разу не проиграет дела.
Август-сентябрь 1533-го застал его вторым воеводой в Туле. Тогда крымцы «с многими людьми» разоряли Рязанщину.
Минул год, и опять татары — азовцы и крымцы — появились на Рязанской земле. Ока делает здесь два поворота, кладёт широкие петли в южном направлении. Тянутся к югу реки Проня и Цна, но течение их таково, что дорогу захватчикам они не перегораживают. И весь окский «угол» далеко выдаётся к юго-востоку, представляя собой окраину державы. В силу подобного расположения Рязанщина в течение столетий служила идеальной мишенью для татарских набегов.
В 1534 году Семён Иванович стоял на Рязани воеводой «за городом», то есть с войском, предназначенным для разведки и отбивания лёгких татарских отрядов. Имея незначительные силы, князь бросился на врага, надеясь смелостью своих действий отпугнуть его. Манёвр удался. Ударив по татарам на реке Проне, воевода опрокинул их, многих положил на месте да плюс в Москву отправил 53 пленника.
Первая победа!
В ту пору великий князь Московский ещё не вышел из младенческого возраста, и за него правила мать — регентша Елена Глинская. С удивлением великая княгиня вглядывалась в лицо молодого воеводы, жалуя его от имени сынишки. До сей поры Семёна Ивановича никто не знал. Мудрено ли! Ему едва исполнилось 24 года.
Осенью 1539 года происходит новая его встреча со «старыми знакомыми» — крымцами, явившимися на Русь. Крымский царевич Имин пришёл в конце октября «на Каширские места» с сильным отрядом. От Рязани двинулся им наперерез Семён Иванович, как видно, уже уходивший с «боевого дежурства». Ему удалось захватить «языков». Не зная, какими силами располагает русский воевода, татары почли за благо отступить, не взяв «полона». По словам летописца, не столько силой, сколько «Божьим страхом» Имин и его люди «дрогнули и пошли прочь от украйны великого князя».
Ещё один успех в послужном списке молодого воеводы.
И в конце 1539-го (то ли в первой пол. 1540-го) он уже командует небольшой армией из трёх полков на Рязани.
Около 1540 года умер его старший родич — князь Василий Андреевич Микулинский. И на молодого полководца свалилось наследство, моментально сделавшее его персоной богатой и влиятельной. Ему достался титул Микулинского князя, вассалы и сам город, где Семён Иванович оказывался полновластным владыкой. Почти что удельным князем давних времён, хотя и на службе у государя московского.
Год спустя произошло прямое и страшное столкновение двух армий: крымского хана и русского государя.
Август 1541-го князь Семён Иванович Пунков-Микулинский встретил первым воеводой в Зарайске. Или, как говаривали в старину, «у Николы Заразского». Крымский хан Сахиб-Гирей явился с большим войском к побережью Оки.
На Москве в ту пору было смутно. Великая княгиня Елена скончалась ещё в 1538 году. У подножия трона, занятого маленьким мальчиком, воцарилось боярское правление. Придворные партии вырывали друг у друга кормило власти.
Однако в ту пору наша политическая элита — бояре, князья, семейства больших московских дворян — крепко держала в своих руках судьбу страны. Затевая междоусобные свары, ни во что не ставя государя-отрока, она всё же с полным единодушием выходила в поле, когда требовалось отбить от ворот Руси опасного неприятеля. Московское государство управлялось очень гордой и очень амбициозной, но притом ещё и очень ответственной элитой. Это были сильные духом люди…
Русская сторожа передала разведывательные данные: сам крымский хан явился со своими людьми, царевичем Имином, при поддержке ногайцев, турецкого отряда, с мощной артиллерией и наёмными стрелками из пищалей. Замышлялось большое нашествие вроде новой Батыевой рати! Эти сведения шли через Зарайск, то есть через князя Микулинского, и вызвали общий сбор всех вооружённых сил Московского государства. В столице по-настоящему встревожились за южный рубеж. Но даже при самой скорой скачке от Зарайска до Москвы — неближний свет, а потом ещё из Москвы в разные города… И где появятся крымцы? В спешном порядке прикрывались разные направления, от Пахры до Владимирщины и даже Мещёры. На всякий случай готовились к осаде в самой столице.
Передовой отряд крымцев ударил на городок Осётр близ Зарайска. Тамошний воевода Назар Глебов неожиданно напал на татар с частью гарнизона и вооружёнными горожанами, когда враг входил на городские посады. Потеряв девятерых бойцов пленными, крымский авангард бесславно откатился.
Вскоре Сахиб-Гирей вышел со всей Ордой к Оке напротив Ростиславля. Ему противостояла армия князя Дмитрия Бельского, базировавшаяся в Коломне. Русские полки самым скорым ходом двинулись к Ростиславлю, намереваясь защищать от татар переправы. Гарнизоны близких крепостей снимались для содействия основным силам. Пошёл на неприятеля и Микулинский с маленьким зарайским отрядом.
Ядро боевых сил Бельского с гарантией не успевало занять окские переправы, к которым направился Сахиб-Гирей. Хотя маленький передовой полк успевал. И, значит, ему оставалось намертво вцепиться в переправы, отбивая татар, пока не явится подкрепление. Полковой воевода князь Иван Пронский-Турунтай знал, во что ему станет сражение с превосходящим по численности противником…
Перед всей вражеской громадой оказался один полк, не имевший шансов победить. Люди, вставшие заслоном на пути крымцев, готовились к смерти. Незадолго до этого страшного стояния на Оке от имени царя в армию пришла грамота. В ней обещалось «великое жалование» тем, кто защитит державу от чужой Орды, а также семьям погибших; воевод просили крепко стоять за христианство, не имея между собой розни. Когда содержание грамоты стало известно не только военачальникам, но и всей армии, она ответила: «Мы готовы, мы вооружились, хотим с татарами смертную чашу пить». Теперь настал черёд выполнять сказанное.
Татары на лошадях, плотах и прочих средствах устремились к русскому берегу. Русские воеводы приказали отбивать их стрелами. По Оке поплыли мёртвые тела…
Вторая попытка штурма сопровождалась пищальным огнём: наёмники по приказу хана попытались свинцовым градом сбить полк с занимаемых позиций. Турецкие пушкари встали к орудиям, и в наших воинов полетели ядра. Крымцы вновь полезли в воду. Полк стоял, как мог. Дворяне один за другим падали с лошадей. И без того малые силы полка таяли, таяли, таяли… Всё меньше стрел падало на головы татарских штурмовых отрядов.
Наконец, многострадальный передовой полк дрогнул. Наши конники стали понемногу отходить от берега, освобождая место татарам. И быть бы прорыву через Оку… но тут ему на выручку подоспел зарайский отряд Микулинского. Крымцы опять несли тяжёлые потери, опять против них стояли свежие войска. Перестрелка возобновилась.
Первый, самый страшный натиск вражеской армии удалось сдержать. Понемногу начали прибывать части большого полка, явился вместе с главными силами и русский главнокомандующий — князь Дмитрий Бельский. Доплывших до нашего берега татар секли топорами и саблями. Прибыла московская артиллерия, и вскоре турки с проклятиями бросали свои разбитые орудия. Русские стрелки открыли огонь из пищалей, ветер носил густой дым над гладью реки, треск пальбы не прекращался ни на минуту. А за спинами подоспевших виднелись в отдалении всё новые и новые полки…
Поражение крымцев стало очевидным.
С русского берега неслись оскорбительные предложения: «Освободите место! Мы сами переправимся и побьем вас!».
Сумерки поставили точку в сражении на переправе. Ночью в лагерь Бельского прибыл «большой наряд» — тяжёлая артиллерия. Узнав об этом, хан с основными силами Орды ударился в бегство. Наутро покинул берег Оки его сын, а потом и прочие вожди татарской армии. Они бежали к спасительному югу, «с великим срамом… — по словам летописца, — …бросив пушки и пищали, и телеги, и всякую рухлядь воинскую».
Немногие крымцы беспечно остались, мечтая заняться грабежом ближних волостей. На них обрушился князь Микулинский, уничтожая последние татарские отряды у Оки.
Столица, да и вся Русь праздновали большую победу. От имени государя-отрока воевод, побывавших в деле, щедро одаривали шубами, драгоценными кубками…
Пленённого Едигира, царя казанского, приводят к Ивану IV. Худ. Алексей Кившенко
В Великом княжестве Тверском было несколько уделов. Они доставались родичам правителей, а также представителям боковых ветвей тверского правящего дома. Как раз из такой младшей ветви выросли роды князей Микулинских, Телятевских и Пунковых. Все они представляли «наследников по прямой» одного из величайших политических деятелей Руси XIV века — великого князя Михаила Ярославича. Но Тверь понемногу слабела, а Москва усиливалась. С середины XV столетия отпрыски семейства по одному переходили на службу к великому князю Московскому. В 1485 году Тверь лишилась независимости. Вся земля Тверская присоединилась к Московскому государству, а вместе с нею и последние княжеские роды, сохранявшие верность тверскому сюзерену.
Пунковы, хоть и родовитые Рюриковичи, относились к одной из младших ветвей разветвлённого семейства. Они не отличались ни богатством, ни высокими чинами, ни влиянием при московском дворе. Отец Семёна Ивановича служил честно, однако в большие чины не вышел. Время от времени его ставили командовать полками, но в Боярскую думу не пустили. Между тем старшая ветвь, владевшая старинным родовым гнездом — городом Микулин — и носившая гордое имя князей Микулинских, добилась существенно больших успехов на московской службе.
Собственно, пока был жив старший родич Пунковых, князь Василий Андреевич Микулинский, их самих не очень-то звали Микулинскими, в документах чаще видишь — Пунковы да Пунковы…
В отличие от большинства русских воевод XVI века почти точно известно, когда родился Семён Иванович — в 1509 или 1510 году. А супругой его стала дочь Василия Григорьевича Морозова из старинного боярского рода.
Впервые имя Семёна Ивановича появляется в воеводском списке мая 1533 года. Его назначили командовать передовым полком в армии, развёрнутым для противодействия крымским татарам. Неизвестно, занимал ли он до того должности менее высокие.
С этой даты князь играет роль фигуры, постоянно присутствующей на «Степном фронте» Московского государства, протянувшемся колоссальной дугой от Мещёрской земли до Новгорода-Северского. Он проведёт здесь двадцать лет и ни разу не проиграет дела.
Иван IV под Казанью. Худ. Григорий Угрюмов
Август-сентябрь 1533-го застал его вторым воеводой в Туле. Тогда крымцы «с многими людьми» разоряли Рязанщину.
Минул год, и опять татары — азовцы и крымцы — появились на Рязанской земле. Ока делает здесь два поворота, кладёт широкие петли в южном направлении. Тянутся к югу реки Проня и Цна, но течение их таково, что дорогу захватчикам они не перегораживают. И весь окский «угол» далеко выдаётся к юго-востоку, представляя собой окраину державы. В силу подобного расположения Рязанщина в течение столетий служила идеальной мишенью для татарских набегов.
В 1534 году Семён Иванович стоял на Рязани воеводой «за городом», то есть с войском, предназначенным для разведки и отбивания лёгких татарских отрядов. Имея незначительные силы, князь бросился на врага, надеясь смелостью своих действий отпугнуть его. Манёвр удался. Ударив по татарам на реке Проне, воевода опрокинул их, многих положил на месте да плюс в Москву отправил 53 пленника.
Первая победа!
В ту пору великий князь Московский ещё не вышел из младенческого возраста, и за него правила мать — регентша Елена Глинская. С удивлением великая княгиня вглядывалась в лицо молодого воеводы, жалуя его от имени сынишки. До сей поры Семёна Ивановича никто не знал. Мудрено ли! Ему едва исполнилось 24 года.
Осенью 1539 года происходит новая его встреча со «старыми знакомыми» — крымцами, явившимися на Русь. Крымский царевич Имин пришёл в конце октября «на Каширские места» с сильным отрядом. От Рязани двинулся им наперерез Семён Иванович, как видно, уже уходивший с «боевого дежурства». Ему удалось захватить «языков». Не зная, какими силами располагает русский воевода, татары почли за благо отступить, не взяв «полона». По словам летописца, не столько силой, сколько «Божьим страхом» Имин и его люди «дрогнули и пошли прочь от украйны великого князя».
Ещё один успех в послужном списке молодого воеводы.
И в конце 1539-го (то ли в первой пол. 1540-го) он уже командует небольшой армией из трёх полков на Рязани.
Около 1540 года умер его старший родич — князь Василий Андреевич Микулинский. И на молодого полководца свалилось наследство, моментально сделавшее его персоной богатой и влиятельной. Ему достался титул Микулинского князя, вассалы и сам город, где Семён Иванович оказывался полновластным владыкой. Почти что удельным князем давних времён, хотя и на службе у государя московского.
Год спустя произошло прямое и страшное столкновение двух армий: крымского хана и русского государя.
Август 1541-го князь Семён Иванович Пунков-Микулинский встретил первым воеводой в Зарайске. Или, как говаривали в старину, «у Николы Заразского». Крымский хан Сахиб-Гирей явился с большим войском к побережью Оки.
Строительство Свияжска. Миниатюра XVI века
На Москве в ту пору было смутно. Великая княгиня Елена скончалась ещё в 1538 году. У подножия трона, занятого маленьким мальчиком, воцарилось боярское правление. Придворные партии вырывали друг у друга кормило власти.
Однако в ту пору наша политическая элита — бояре, князья, семейства больших московских дворян — крепко держала в своих руках судьбу страны. Затевая междоусобные свары, ни во что не ставя государя-отрока, она всё же с полным единодушием выходила в поле, когда требовалось отбить от ворот Руси опасного неприятеля. Московское государство управлялось очень гордой и очень амбициозной, но притом ещё и очень ответственной элитой. Это были сильные духом люди…
Русская сторожа передала разведывательные данные: сам крымский хан явился со своими людьми, царевичем Имином, при поддержке ногайцев, турецкого отряда, с мощной артиллерией и наёмными стрелками из пищалей. Замышлялось большое нашествие вроде новой Батыевой рати! Эти сведения шли через Зарайск, то есть через князя Микулинского, и вызвали общий сбор всех вооружённых сил Московского государства. В столице по-настоящему встревожились за южный рубеж. Но даже при самой скорой скачке от Зарайска до Москвы — неближний свет, а потом ещё из Москвы в разные города… И где появятся крымцы? В спешном порядке прикрывались разные направления, от Пахры до Владимирщины и даже Мещёры. На всякий случай готовились к осаде в самой столице.
Передовой отряд крымцев ударил на городок Осётр близ Зарайска. Тамошний воевода Назар Глебов неожиданно напал на татар с частью гарнизона и вооружёнными горожанами, когда враг входил на городские посады. Потеряв девятерых бойцов пленными, крымский авангард бесславно откатился.
Вскоре Сахиб-Гирей вышел со всей Ордой к Оке напротив Ростиславля. Ему противостояла армия князя Дмитрия Бельского, базировавшаяся в Коломне. Русские полки самым скорым ходом двинулись к Ростиславлю, намереваясь защищать от татар переправы. Гарнизоны близких крепостей снимались для содействия основным силам. Пошёл на неприятеля и Микулинский с маленьким зарайским отрядом.
Ядро боевых сил Бельского с гарантией не успевало занять окские переправы, к которым направился Сахиб-Гирей. Хотя маленький передовой полк успевал. И, значит, ему оставалось намертво вцепиться в переправы, отбивая татар, пока не явится подкрепление. Полковой воевода князь Иван Пронский-Турунтай знал, во что ему станет сражение с превосходящим по численности противником…
Перед всей вражеской громадой оказался один полк, не имевший шансов победить. Люди, вставшие заслоном на пути крымцев, готовились к смерти. Незадолго до этого страшного стояния на Оке от имени царя в армию пришла грамота. В ней обещалось «великое жалование» тем, кто защитит державу от чужой Орды, а также семьям погибших; воевод просили крепко стоять за христианство, не имея между собой розни. Когда содержание грамоты стало известно не только военачальникам, но и всей армии, она ответила: «Мы готовы, мы вооружились, хотим с татарами смертную чашу пить». Теперь настал черёд выполнять сказанное.
Татары на лошадях, плотах и прочих средствах устремились к русскому берегу. Русские воеводы приказали отбивать их стрелами. По Оке поплыли мёртвые тела…
Вторая попытка штурма сопровождалась пищальным огнём: наёмники по приказу хана попытались свинцовым градом сбить полк с занимаемых позиций. Турецкие пушкари встали к орудиям, и в наших воинов полетели ядра. Крымцы вновь полезли в воду. Полк стоял, как мог. Дворяне один за другим падали с лошадей. И без того малые силы полка таяли, таяли, таяли… Всё меньше стрел падало на головы татарских штурмовых отрядов.
Наконец, многострадальный передовой полк дрогнул. Наши конники стали понемногу отходить от берега, освобождая место татарам. И быть бы прорыву через Оку… но тут ему на выручку подоспел зарайский отряд Микулинского. Крымцы опять несли тяжёлые потери, опять против них стояли свежие войска. Перестрелка возобновилась.
Первый, самый страшный натиск вражеской армии удалось сдержать. Понемногу начали прибывать части большого полка, явился вместе с главными силами и русский главнокомандующий — князь Дмитрий Бельский. Доплывших до нашего берега татар секли топорами и саблями. Прибыла московская артиллерия, и вскоре турки с проклятиями бросали свои разбитые орудия. Русские стрелки открыли огонь из пищалей, ветер носил густой дым над гладью реки, треск пальбы не прекращался ни на минуту. А за спинами подоспевших виднелись в отдалении всё новые и новые полки…
Поражение крымцев стало очевидным.
С русского берега неслись оскорбительные предложения: «Освободите место! Мы сами переправимся и побьем вас!».
Сумерки поставили точку в сражении на переправе. Ночью в лагерь Бельского прибыл «большой наряд» — тяжёлая артиллерия. Узнав об этом, хан с основными силами Орды ударился в бегство. Наутро покинул берег Оки его сын, а потом и прочие вожди татарской армии. Они бежали к спасительному югу, «с великим срамом… — по словам летописца, — …бросив пушки и пищали, и телеги, и всякую рухлядь воинскую».
Немногие крымцы беспечно остались, мечтая заняться грабежом ближних волостей. На них обрушился князь Микулинский, уничтожая последние татарские отряды у Оки.
Столица, да и вся Русь праздновали большую победу. От имени государя-отрока воевод, побывавших в деле, щедро одаривали шубами, драгоценными кубками…
Информация