«Не выходит по хвосту, я хвачу тебя, гада, по плоскости»
Заканчивались патроны, они били вражеские самолёты ударами винтов, а когда их подбивали, они превращались в смертоносный разящий удар.
Ещё далеко от просторов Дона и Кубани полыхала война. Воины-северокавказцы, воспитанники ВВС округа, сражались с захватчиками на всех фронтах. Они бились за каждую пядь родной земли, не щадя своей жизни. Некоторые из них совершили героические подвиги в первый же день войны.
Лётчик-истребитель, бывший мастер цветной печати Ростовской хромолитографии имени Ильича Виталий Семёнович Слюнкин вместе с ведомым, старшим лейтенантом П. Чиркиным, на рассвете 22 июня 1941 года вступил в воздушный бой с вражескими самолётами, затем они вели разведку войск противника. Фашистские зенитки подожгли самолёт Чиркина, и он бросил свой самолёт в самую гущу немецких танков. За его гибель всю войну мстил гитлеровцам Виталий Слюнкин, удостоившийся звания Героя Советского Союза и многих других правительственных наград. Он остался жив и после войны работал в Ростове-на-Дону.
Командир звена Дмитрий Васильевич Кокорев 22 июня 1941 года, взлетев с незаряженными пулемётами (так указывается в наградных документах) обнаружил самолёт Ме-110, настиг его и винтом своего самолёта отрубил хвост. Немец рухнул на землю возле аэродрома Высоко-Мазовецка. Советский лётчик сумел посадить повреждённый самолёт, остался жив. Дмитрий Кокорев был награждён орденом Красного Знамени.
Штурман эскадрильи С.М. Гудимов сбил пушечным огнём Хе-111, второй вражеский самолёт они протаранили. Выбросившись с парашютом из горевшего самолёта, Гудимов погиб.
Лётчики Е. Панфилов и Г. Алаев вначале не подпустили к своему аэродрому группу «юнкерсов», а затем вступили в бой с «мессершмиттами». Враг имел десятикратное преимущество. Советские лётчики смогли сбить два немецких самолёта. Лейтенант Алаев в этом бою пал смертью храбрых. А Панфилов таранил врага, отрубил ему хвост, а сам благополучно приземлился на парашюте.
26 июня 1941 года всю страну облетела весть о подвиге Николая Францевича Гастелло, до войны проходившего службу в частях ВВС Северо-Кавказского округа в 82-й тяжелобомбардировочной эскадрилье 21-й авиационной бригады. Самолёт Ил-4, пилотируемый командиром эскадрильи, подожгли вражеские зенитки. Объятый пламенем самолёт Гастелло направил на скопление войск и боевой техники противника. Капитану Н.Ф. Гастелло было присвоено звание Героя Советского Союза, его имя навечно занесено в списки авиационного полка. Штурман экипажа Ил-4 Г.Н. Скоробогатый, стрелок-радист лейтенант А.А. Бурденюк и воздушный стрелок старший сержант А.А. Калинин посмертно награждены орденами Отечественной войны I степени.
По некоторым данным, в первые дни войны было совершено 16 воздушных таранов. Советские лётчики проявляли беспримерный героизм и мужество. Когда они видели, что не смогут дотянуть до своих, то принимали решение идти на таран.
Германские ВВС столкнулись с этим впервые и были шокированы: ведь так в Европе они не воевали. В начале ноября 1941 года немецкие лётчики получили приказ, подписанный рейхсмаршалом Герингом, который требовал: «…не приближаться к советским самолетам ближе, чем на 100 метров во избежание тарана». В начале октября 1941 года немецко-фашистские войска вторглись в пределы Северо-Кавказского военного округа. Ростов-на-Дону, железнодорожные станции и мосты на Дону прикрывали с воздуха 271 и другие истребительные полки 73-й авиационной дивизии (командир дивизии подполковник Г.И. Белицкий, комиссар дивизии полковой комиссар Д.К. Мачнев). Дивизия базировалась на Нахичеванском аэродроме, около завода Ростсельмаш.
С 9 октября 1941 года она действовала с аэродромов Таганрогского авиационного училища, один из её полков базировался на полевом аэродроме, эскадрилья Р-5 находилась севернее Таганрога. Вскоре многие эти аэродромы оказались под артиллерийским огнём противника. Но лётчики не прекращали свою боевую работу ни на час — с рассвета и до темноты.
Бывший комиссар дивизии генерал-майор авиации Д.К. Мачнев впоследствии так рассказывал о том времени:
«Ни на земле, ни в воздухе гул моторов не умолкал ни на минуту, лётчики поднимались в небо и сразу же обрушивали бомбоштурмовые удары по двигавшимся вражеским колоннам в направлении на Таганрог. Ни зенитный огонь, ни атаки «мессершмиттов» — ничто не могло преградить русским авиаторам путь к целям. Выполнив задания, они возвращались на аэродромы, быстро с авиаспециалистами заправляли самолёты горючим и боеприпасами, вновь поднимались в небо и преграждали врагу путь к Дону».
В том, что фашистским солдатам в первой половине октября не удалось прорваться к Таганрогу, — немалая заслуга всего личного состава 73-й авиадивизии. В ночь с 15 на 16 октября экипажи самолётов совершили массовый перелёт в темноте».
После перебазирования полки дивизии вели боевую работу с полевого аэродрома, прикрывали Ростов-на-Дону и наземные войска от ударов авиации противника, вели воздушную разведку, наносили точные бомбовые и штурмовые удары.
Тем временем 4-й немецкий воздушный флот, прикрывавший наступающую вдоль побережья Азовского моря 1-ю танковую армию Клейста, усиливал свои налёты. Ему противостояли части ВВС 56-й Отдельной армии. Вместе с ними развернули активные боевые действия 183-й истребительный полк под командованием майора А.В. Хирного, а также 248, 762 и 860-й авиаполки, вошедшие в состав группы под командованием полковника Я.И. Гиля. Вся эта группа и другие авиачасти, вошедшие в состав ВВС 56-й армии, сформировались из личного состава Армавирской, Батайской, Краснодарской и Сталинградской авиашкол.
На фронт из этих учебных заведений прибыли опытные лётчики-инструкторы, командиры звеньев и отрядов, в совершенстве владевшие техникой пилотирования, имевшие отличную огневую подготовку.
С аэродрома, находившегося около села Кулешовки Азовского района Ростовской области, по сигнальной ракете взлетел, чтобы перехватить вражеский самолёт двадцатилетний старшина Николай Штукин. Издали молодой лётчик обнаружил незнакомый силуэт самолёта и безошибочно опознал его: двухмоторный бомбардировщик «Юнкерс-88», который летел на средней высоте вдоль железной дороги Сальск-Батайск и вёл фоторазведку, готовился сбросить на железнодорожные эшелоны бомбы.
Николай Штукин атаковал бомбардировщик. Вражеские стрелки открыли огонь по советскому истребителю. Очередь прошила консоль крыла. Штукин открыл прицельный огонь, но дальность стрельбы была велика, пули не достигали цели. «Юнкерс», маневрируя, пытался выйти из-под атаки. Но наш истребитель, сквозь плотный огонь прорвался к бомбардировщику и открыл огонь по нему с близкой дистанции. «Юнкерс» задымился, но продолжал полёт. Тогда Штукин приблизился к нему и рубанул его винтом своей машины. Немец упал в пойму Дона недалеко от Ростова. В том бою Николай получил ранение, но сумел вывести повреждённый при таранном ударе самолёт из штопора и благополучно вернулся на свой аэродром. Вылечившись, он продолжал свои боевые полёты. Лейтенант Николай Штукин погиб в неравном воздушном бою 16 августа 1942 года.
В воздушных боях в донском небе отличились Т.Т. Матвиенко, командир отряда Батайского училища имени А.К. Серова, командиры звеньев Н.И. Козловский, А.Л. Чикин, лётчики-инструкторы Ф.И. Мягкий, С.М. Саркисян и многие другие авиаторы. Так, лейтенант Чикин почти каждый день летал на сопровождение бомбардировщиков и ни разу не подпустил к ним вражеские истребители. Он тогда сбил пять немецких самолётов.
Группы истребителей, ведомые офицерами Сапрыкиным и Ермаковым, только за один штурмовой налёт уничтожили четыре вражеских самолёта, подожгли пять цистерн с горючим, уничтожили огневую точку и большое количество фашистских солдат. Лейтенант Янушкин сбил вражеский самолёт при его попытке подняться с аэродрома.
Ежедневно по пять-семь боевых вылетов совершали лётчики Азаров, Бардин, Ботяновский, Будников, Железнов, Иванов, Колесников, Новокщенов, Орехов, Острединов, Санин, Сапрыкин, Скворцов, Ульянов, Шевчук, Якушкин.
В исключительно сложной обстановке довелось действовать советским бомбардировщикам. Для их прикрытия не выделялись истребители, а в небе стаями летали «мессершмитты», свои войска противник прикрывал и огнём многочисленных зенитных батарей.
И всё-таки экипажи наших бомбардировщиков пробивались к целям, наносили по захватчикам точные бомбовые удары. Небо полыхало огнём, вокруг самолётов возникали чёрные шапки разрывов зенитных снарядов, били по ним «мессершмитты», но наши лётчики заводили на боевой курс нередко полыхающие машины, и штурманы Васильев, Лепешинский, Любенко, Петров, Сумченко сбрасывали бомбы на районы, где сосредоточились машины, танки, живая сила врага. При приближении к нашим бомбардировщикам немецких истребителей, их атаки отбивали стрелки-радисты Кобяков, Сандукадзе, Тельпов, Шкляев.
Им посвящались листовки, плакаты. О них рассказывала на своих страницах многотиражная газета 74-й авиадивизии. Очерки о храбрых и смелых действиях авиаторах были изданы тогда же отдельной брошюрой под названием «Счёт победы». Есть в этом сборнике и очерк писателя В.А. Закруткина о старшем лейтенанте Владимире Тарасовиче Кулагине, совершившим в ноябре 1941 года два тарана вражеских бомбардировщиков.
…Это было в районе города Батайска. День стоял ясный, солнечный. Владимир Кулагин дежурил на аэродроме у своего «ястребка». За его спиной грохотали пушки нашей тяжёлой артиллерии. Впереди, там, где извилистой линией проходили окопы, слышались резкие разрывы вражеских мин. Старший лейтенант знал, что немецкие лётчики с утра пытаются прорваться в расположение наших батарей.
В три часа дня старшему лейтенанту Кулагину передали приказ майора Крикуна:
— В наш участок прорвался «Хейнекель-111». Приказывая немедленно вылететь и уничтожить его.
«Ястребок» Кулагина взмыл вверх. Следом за ним вылетела младший лейтенант Вавилов. Набрав высоту, истребители легли на указанный курс и направились туда, где кружился вражеский бомбардировщик.
Заметив след врага, Кулагин пошёл на сближение. Зайдя в хвост «хейнкелю», лейтенант начал обстреливать его из пушки и пулемётов. Немец отстреливался. Где-то сзади Кулагин увидел пулемётные очереди: это помогал Вавилов. Но вот кончились боеприпасы, а «хейнкель» уходил на север. И в этот миг Кулагин решил идти на таран.
Он знал, что таран требует от лётчика самого высокого искусства, тончайшего расчёта, бесстрашия и, самое главное, — резануть винтом вражескую машину, но резануть так, чтобы уцелеть самому, — это чертовски трудно. И всё же Владимир Кулагин решился. Увеличив скорость, он повёл «ястребок» вслед «хейнкелю». Расстояние между ними уменьшалось.
«Рубану его по хвосту», — подумал старший лейтенант, но в то же мгновение почувствовал, что «ястребок» почему-то отброшен назад и вниз. «Ага, это меня отбросило сильной струёй воздуха, — понял Кулагин и сейчас же принял новое решение: — Не выходит по хвосту, я хвачу тебя, гада, по плоскости».
Снова прибавлена скорость. Молниеносный рывок вправо. «Хейнкель» маячит прямо перед глазами, удирая изо всех сил. Показалась тень вражеского крыла.
«Так. Я под правой плоскостью, — подумал Кулагин. — Надо начинать!» Чуть задрав нос «ястребка», он на секунду увидел немецкого лётчика и ещё раз легонько прибавил скорость.
Раздался резкий треск и скрежетание металла. Старший лейтенант Кулагин быстро перевёл самолёт в пикирование и, сделав круг, оглянулся: на месте, где был настигнут «хейнкель», только летали обломки плоскости.
Кулагин не слышал, как разрубленный им «хейнкель» взорвался на собственных бомбах, не видел, как радовались этому наши солдаты.
Проверив управление самолётом, он пошёл на снижение в сторону аэродрома и вскоре посадил самолёт.
Навстречу старшему лейтенанту уже шли его командиры, бежали его товарищи — каждому хотелось сказать о своём восхищении. Командир дивизии полковник Гиль поздравил Кулагина с победой.
На следующий день Кулагин снова столкнулся с немецким самолётом в районе Койсуга, и снова он принял решение идти на таран. Догнав немца, старший лейтенант рубанул винтом его правую плоскость. Разваливаясь, вражеский бомбардировщик рухнул на землю.
Более трёх десятилетий спустя на пожелтевшей, потускневшей брошюре, хранящейся у сына В.Т. Кулагина — майора орденоносца В.В. Кулагина, писатель Закруткин сделал такую надпись: «Лётчик Кулагин совершил свой подвиг в моём присутствии, и я память о нём всегда храню».
В то время было принято в землянках, в столовых — всюду, где собирался личный состав, вывешивать красочно написанные «молнии», например, такого содержания: «Держите равнение на коммуниста старшего лейтенанта Андрея Новокщенова: 22, 28 и 29 ноября он и подчинённые ему лётчики совершали ежедневно по шесть-восемь боевых вылетов, они уничтожили десятки автомашин и сотни гитлеровцев»; «Отомстим врагу за героическую гибель командира первой эскадрильи капитана Кулькова. Он и его ведомые вступили в бой с двенадцатью «мессершмиттами», не подпустили их у нашим бомбардировщикам, сбили два истребителя противника, остальные ушли восвояси».
«В боях прославившиеся!» — в листовке под таким заголовком речь шла о 6-й отдельной эскадрильи капитана Куманцева. Приводились яркие примеры.
26 октября капитан Куманцев вступил в бой с шестью «мессершмиттами», двух из них сбил. 27 октября капитан Куманцев и лейтенант Левитан атаковали группу «юнкерсов», сбили ведущий самолёт, не дали возможность экипажам бомбовозов сбросить бомбы на железнодорожную станцию. При отражении атак «мессершмиттов» Куманцев погиб смертью храбрых.
В те дни эскадрильи под командованием А.И. Новокщенова, В.Т. Кулагина, лётчики Бардин, Гнидо, Наумов, Санин, Сапрыкин, Холодный, Шевчук совершали по 6-7 боевых вылетов.
Участник боёв за Ростов часто рассказывали о своём боевом товарище Андрее Ивановиче Новокщенова, о том, как он умел воевать. Это был мужественный лётчик-истребитель. Высокий, стройный, с чёрными бровями, с орлиным носом. Он, казалось, никогда не унывал: при налёте на аэродром «мессершмиттов» смеялся, наблюдая, как они строчили по фанерным макетам самолётов, как только раздавалась команда на вылет, саженными прыжками мчался к своей машине; из боя возвращался распалённым, глазами его не сверкали, а обжигали, нос ещё больше горбатился (друзья называли его беркутом).
— Один фашист решил поиздеваться надо мной, — рассказывал Андрей Иванович после боя. — Приблизился справа, снял очки и делает мне знак рукой: мол, капут тебе, отлетался. Злость огнём обожгла меня. Я волчком извернулся и зашёл ему, гаду, в хвост. Дал длинную очередь, и гляжу, задымился «мессер», камнем пошёл к земле. «Капут, фриц, тебе, отлетался», — кричу ему вдогонку.
Даже в плохую погоду Новокщенов и его напарник вылетали в бой. Владеющие мастерством пилотирования в самых сложных метеорологических условиях, они выполняли наиболее ответственные боевые задания.
…Хмурое декабрьское утро. Над Доном нависли тяжёлые, плотные тучи. Валил снег. Видимость до предела ограниченная. В боевой полёт готовились только двое: старший лейтенант Новокщенов и лейтенант Шаталов. Они должны были произвести разведку группировавшихся около Таганрога войск противника.
— Да, пробиться сегодня к Таганрогу на малой высоте, пожалуй, не легче, чем верблюду пролезть через игольное ушко, — говорили летавшие туда лётчики. Их самолёты оказались изрешеченными осколками зенитных снарядов. А ведь по ним вели огонь только крупнокалиберные зенитные орудия: истребители шли на большой высоте.
Раздался сигнал «воздух»! К аэродрому с востока шёл на малой высоте «Хейнкель-111» — разведчик. Новокщенов и Шаталов поднялись в небо. Они круто развернулись и, оказавшись сзади «хейнкеля», нагнали его, открыли огонь из пушек и пулемётов. «Хейнкель» рухнул на землю. Раздался взрыв.
А наши истребители тем временем исчезли за Доном. Новокщенов и Шаталов ушли на выполнение основного задания. Целыми они возвратились на аэродром и доложили командиру свежие данные: места сосредоточения вражеских танков, артиллерийские позиции, передвигающиеся колонны пехоты.
В течение дня (погода потом улучшилась) командир эскадрильи Новокщенов водил лётчиков на удары по обнаруженным целям. По шесть боевых вылетов производил каждый из них. В общей сложности три-четыре часа они находились в зоне зенитного огня противника. Получив ранения, Новокщенов и командир звена Санин не дали об этом знать подчинённым. Они вместе со всеми штурмовали танки, пехоту противника.
Но война есть война. В тяжёлом, неравном бою с большой группой «мессершмиттов» вскоре пал смертью героя и старший лейтенант Новокщенов. Его товарищи продолжили свой путь на самолётах с надписями: «Мстим за Андрея Новокщенова».
Имя Андрея сохранилось. Есть под городом Азовом памятник, воздвигнутый павшим в боях лётчикам. На памятнике высечена и фамилия Новокщенова. Именем Андрея Новокщенова названа одна из улиц Азова. А его сын Сергей стал тоже военным лётчиком.
В один из наиболее напряжённых дней боёв за Ростов-на-Дону во фронтовой газете и листовках появились сообщения о героической смерти лейтенант Николая Синякова.
В главе своего звена «ильюшиных» лётчик штурмовал вражескую автоколонну в районе Кирсановки, Алексеевки и Матвеева Кургана. Он сделал несколько заходов на цель, и каждый раз метко разил цель. При выходе из последней атаки в его машине разорвался зенитный снаряд. Машину охватило пламя. Тогда Синяков направил объятый огнём самолёт в скопление немецких грузовиков. Лейтенант погиб, как Гастелло.
В листовках об этих героях-лётчиках говорилось: «Их подвиги зовут нас в бой, как звонкий голос горна. Их имена реют над нами, как боевые знамёна».
Всему Южному фронту тогда стало известно и имя Александра Ивановича Покрышкина. Ему, совершившему к тому времени не один героический подвиг, командующий ВВС 56-й армии генерал С.А. Красовский поручил наиболее ответственное и трудное боевое задание: разведать расположение танковых частей противника.
В тот день стояла неблагоприятная для полётов погода. Густая непроглядная облачность. Маскируясь в её нижней кромке от гитлеровских захватчиков, Покрышкин снижался в районах предполагаемого сосредоточения немецких танков, определял их количество и вновь уходил в облачность.
Представленные Покрышкиным сведения после успешного проведённого им исключительно трудного и опасного полёта позволили командирам авиачастей и соединений направить группы самолётов (погода улучшилась к 9-10 часам утра) на удары по обнаруженным танковым частям противника. Особенно отличились лётчики 20-й смешанной и 50-й авиадивизий, полков которыми командовали В.С. Арбатов, Г.М. Крикун, А.С. Мозговой. Это и их ратный счёт вошёл в сообщение Совинформбюро 1941 года, в котором говорилось: «За 28 ноября нашей авиацией уничтожено 195 немецких танков, 19 бронемашин, до 800 автомашин с войсками, 40 орудий, несколько штабных автобусов, около 100 мотоциклистов, 6 автоцистерн с горючим, истреблено два полка вражеской пехоты».
30 ноября 1091 года в газете «Правда» была опубликована следующая телеграмма Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина Главкому Юго-Западного направления Маршалу Советского Союза С.К. Тимошенко и командующему войсками Южного фронта Я.Т. Черевиченко: «…Поздравляю вас с победой над врагом и освобождением Ростова от немецко-фашистских захватчиков. Приветствую доблестные войска 9-й и 56-й армий с генералом Харитоновым и Ремезовым, водрузившие над Ростовом наше славное советское знамя!»
2 декабря 1941 года экипаж старшего лейтенанта С.И. Кретова в составе группы бомбардировщиков бомбил обнаруженные за Таганрогом вражеские танки. При возвращении на свою базу его самолёт атаковали «мессершмитты». Маневрируя, Кретов вывел машину из-под вражеского обстрела и сам открыл огонь по оказавшемуся впереди бомбардировщику со свастикой. «Мессершмитт» вспыхнул и рухнул на землю. Советский лётчик сильно повредил и второй немецкий истребитель. Но остальным «мессершмиттам» удалось поджечь бомбардировщик, погибли штурман и стрелок-радист. Кретов покинул ставший неуправляемый самолёт и на парашюте приводнился в Таганрогский залив. Промокший до нитки, затем обледеневший, он двадцать километров пробирался с расположение своих частей. Вконец обессилевшего, его подобрали красноармейцы и отправили в медсанбат.
Вылечившись, лётчик С.И. Кретов продолжал уничтожать вражеские объекты. Он удостоился дважды звания Героя Советского Союза и многих других правительственных наград.
Зимой 1942 года героически сражался и двадцатидвухлетний лётчик младший лейтенант Арсений Шевчук. За короткий срок он совершил 35 боевых вылетов на штурмовку и разведку фашистских частей, сбил вражеский самолёт.
15 февраля Шевчук вновь вылетел на штурмовку. Внезапно появившись над немецкими танками и автомашинами, он выпустил по ним снаряды. Затем ударил по скоплениям немцев пулемётно-пушечным огнём. Однако немецкая зенитка сильно повредила машину Шевчука. Тогда Арсений кинул свой подбитый самолёт на технику врага.
Почти каждый день по три-четыре раза водил группы бомбардировщиков экипаж капитана Боронина (штурман старший лейтенант Петров, стрелок-радист старший сержант Хайрулин). Авиаторы находили и уничтожали важные цели.
…Штурман Петров заметил в лесополосе замаскированные танки и автомашины. Капитан Боронин вывел эскадрилью на боевой курс. Прицельно сброшены бомбы. Внизу загорелись несколько танков, автомашин, цистерна с горючим.
После бомбометания группа бомбардировщиков вернулась и взяла курс вдоль дороги. Штурман Петров обнаружил колонну автомашин с пехотой. Экипажи снизились и обстреляли фашистов из пулемётов.
На следующий день капитан Боронин вылетел на уничтожение линий связи. Утро выдалось пасмурным, сплошная низменная облачность прижимала самолёт к земле. От бомбометания пришлось отказаться — из-за облаков в линию связи не попадёшь. Бородин проявил находчивость. Выпустив шасси, он колёсами своего самолёта оборвал провода, висевшие на столбах. Несколькими такими заходами лётчик вывел из строя связь на протяжении нескольких километров. А по пути на свой аэродром экипаж сбросил бомбовый груз на колонну гитлеровцев.
К полудню облака поредели, небо прояснилось. Капитан Боронин повёл эскадрилью на удар по танковой колонне на юг. Противник ещё издали заметил наши бомбардировщики и встретил их плотным зенитным огнём. Прорываясь сквозь трассы «эрликонов», эскадрилья вышла на боевой курс и сбросила бомбы. Затем один за другим самолёты пикировали и обстреливали фашистов из пулемётов. При выходе из третьей атаки в самолёте Боронина разорвался вражеский снаряд. Осколками разбитого плексиглаза лётчику запорошило глаза, но он, временно ослеплённый, продолжал управлять самолётом. Когда же слезой промыло глаза, Боронин стал собирать группу.
В это время шесть «мессершмиттов» атаковали самолёт Боронина. В кабине раздалась огненная вспышка. Осколком разорвавшегося снаряда ранило в ногу штурмана. В следующее мгновение светящаяся трасса ударила по кабине лётчика. Но штурман Петров и стрелок-радист Хайрулин продолжали отбиваться от вражеских истребителей, а лётчик, резко маневрируя, оторвался от преследователей.
На аэродром экипаж Боронина вернулся позже своих ведомых. Лётчик посадил свою повреждённую машину на одно колесо.
Вскоре за проявленное мужество, высокое лётное мастерство И.К. Боронин был награждён орденом Ленина. Ещё один свой подвиг он совершил осенью 1942 года.
…В назначенное время два «петляковых», управляемые майором И. Борониным и младшим лейтенантом Г. Глуховым, стартовали с Грозненского аэродрома и взяли курс на запад. На максимальной высоте они пересекли линию фронта, направились в Пятигорск, в котором, по данным разведки, располагался крупный штаб противника, затем, не доходя до города, резко изменили направление полёта. Наблюдая за ними, гитлеровцы могли подумать, что два советских бомбардировщика направились к другому крупному городу, где находились крупные склады.
Но «петляковы» вскоре пошли курсом на третий неприятельских объект.
Так они и петляли, вводя противника в заблуждение. Может быть, немцы и направляли против них истребителей, изготавливались открыть по ним зенитный огонь, но советские самолёты не появлялись там, где их ждали. Из-за гор они вышли на Пятигорск. С ходу Боронин и Глухов ввели машины в пикирование, сбросили бомбы на здание, где в этот момент гитлеровским офицерам вручали награды, и на бреющем полёте ушли от города. Спустя неделю в штаб 4-й воздушной армии поступили сведения о результатах бомбового удара: свыше 120 фашистских офицеров нашли себе могилу под обломками уничтоженного здания. Майору Боронину Ивану Константиновичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
И снова возвращаемся к подвигу Гастелло. Его примеру следовали многие лётчики. Заместитель командира 628-го полка офицер Шувалов повторил бессмертный подвиг капитана Гастелло, совершив огненный таран. Лётчик Степан Волков совершил два воздушных тарана.
Информация