Битва при Лесной: матерь Полтавской победы
Как Петру I удалось лишить идущую на Москву шведскую армию главного обоза и развеять миф о ее непобедимости
Северная война, которую превращавшаяся из царства в империю Россия вела за выход к Балтике и в Западную Европу, знаменита прежде всего Полтавской битвой. Но сам Петр I до конца жизни считал, что успех Полтавской баталии немыслим без другой, гораздо менее известной сегодня выигранной битвы.
Речь идет о сражении при Лесной, развернувшемся 28 сентября (9 октября по новому стилю) 1708 года на берегах Леснянки юго-восточнее Могилева. В той битве летучему корпусу — корволанту — под командованием и при личном участии Петра удалось разгромить шведский корпус генерала Адама Людвига Левенгаупта. При этом первоначальное соотношение сил было не в пользу русских: корволант насчитывал всего 11 600 человек и 30 пушек, тогда как противник располагал 16 000 солдат и офицеров при 17 орудиях.
Победу при Лесной Петр справедливо назвал «первой солдатской пробой» и «матерью Полтавской победы». Несмотря на то что несколькими годами ранее русские войска взяли под контроль все течение Невы, осадили и захватили крепости Нотебург, Дерпт и Нарву, неудача польской кампании и начатое шведским королем Карлом XII наступление на Россию требовали новых побед. Они были нужны, как воздух…
«Как только утвердится новый государь…»
Русский поход Карла XII, которого современники и позднейшие исследователи единодушно именуют прекрасным тактиком, но плохим политиком, был начат с единственной целью — полное уничтожение зарождающейся Российской империи. Король не скрывал намерений: добиться свержения Петра и расчленения страны на удельные княжества. Он хотел отобрать у русских все завоевания первого этапа Северной войны — Ингерманландию и бывшие шведские крепости, оттеснить их от Невы и не дать построить Санкт-Петербург. При этом Карл считал, что подписывать мирный договор нужно в Москве, «диктуя его условия острием своей шпаги».
Карл вполне доверял своим новым советникам из числа иностранцев, ранее служивших московскому престолу, но перебежавших в Швецию. Они гарантировали неизбежность массовых бунтов в России, измученной петровскими реформами. Бунт рассматривался как дополнительная гарантия успеха похода, и, чтобы возбудить население, в Амстердаме даже напечатали листовки на русском языке. В них откровенно говорилось, что шведская армия освободит народ от ига московского правительства, от иностранного утеснения и мучительства ради вольного избрания законного и праведного государя вместо Петра. «Как только утвердится новый государь, шведский король сложит оружие, но будет помогать всем, кто на его стороне», — увещевали шведы потенциальных, как им казалось, союзников.
Впрочем, и без них у шведов хватало веских оснований не сомневаться в успехе. Русской армии сопутствовала удача в первой половине 1700-х, а во второй Стокгольм сумел обернуть ситуацию в свою пользу. Чудом избежав разгрома под Гродно в 1706 году, Россия вынуждена была свернуть большинство военных операций и начать буквально на ходу перестраивать и перевооружать армию. И если бы не уверенность короля, что за столь короткий срок справиться с этой задачей русским не удастся, Москва не получила бы так нужной ей передышки 1707–1708 годов, когда шведы неторопливо пересекали Восточную Польшу и Западную Белоруссию, подходя все ближе к нашим границам.
Тактика выжженной земли
Но передышка была, и Петр воспользовался ею. Не заметить продвижения шведской армии на восток было невозможно, и оставалось решить, где давать бой: на польской земле или в своих границах. Петр и его советники приняли решение отойти восточнее и биться на своей земле. Причем ее по указу царя успели подготовить. Вдоль русской границы появилась «линия Петра I», представлявшая собой полосу засек, перекрывавших практически все основные и второстепенные дороги, ведущие на восток, и валов, пересекавших поля.
Чтобы лишить противника возможности снабжать армию за счет реквизиций, крестьянам приказали заранее подготовить укрытия для фуража, скота и людей. Воевавшая в Прибалтике шведская армия могла успешно действовать только в условиях бесперебойного снабжения с моря, а вот в Польше шведы, не имея налаженного подвоза, вынуждены были подолгу задерживаться на месте, чтобы изъять у населения припасы.
Именно на войну с противником, лишенным нормального снабжения, и сделал ставку Петр I. Именно для этого возводилась «линия Петра». Именно поэтому крестьянам велено было укрывать припасы и скот. Именно ради того, чтобы заставить шведов растянуть тыловые коммуникации и действовать в условиях дефицита, русская армия отступала вглубь страны. А самый жестокий удар, от которого армия Карла не смогла оправиться вплоть до Полтавы, был еще впереди…
«Полтавская победа», картина художника Александра Коцебу
Обоз для Карла XII
Еще в феврале 1709 года генерал Левенгаупт приступил к выполнению полученного от Карла приказа взяться за заготовку провианта, фуража, запасов пороха и боеприпасов и быть готовым к началу кампании выступить на соединение с основными силами. О том, что Левенгаупт взялся за исполнение монаршей воли, в Москве узнали почти сразу. Скрыть от лазутчиков российского генерала Родиона Боура, командира стоявшего под Ригой кавалерийского корпуса, масштабные конфискации запасов и подвод не было никакой возможности. Но вот установить точный маршрут, по которому отправится в путь все это добро, русской разведке не удалось. Предполагалось, что корпус Левенгаупта выступит к Нарве или в Польшу. О том, что он пойдет в Белоруссию на соединение с Карлом, стало ясно только в начале июня.
К этому времени Карл успел лишний раз убедить себя в слабости русской армии, одержав нетрудную победу над дивизией генерала Аникиты Репнина под Головчиным. Вынудив русских отступить, Карл решил дождаться корпуса Левенгаупта: на разоренной земле не нашлось достаточного количества провианта и фуража.
По иронии судьбы обе стороны — Левенгаупт и Петр I — пребывали в заблуждении относительно силы противника. Швед, узнав о преследовании русских, решил, что против него двинулся не корволант, а авангард всей армии. Именно поэтому Левенгаупт и решился дать бой, надеясь одержать легкую победу и заодно уменьшить число русских, противостоящих основным силам шведов. Русская же сторона обманывалась насчет численности противника в другую сторону. Как следует из документов, относящихся к личному архиву Петра, 7 июля 1708 года в расположении русской армии в Дерпте появился дезертир — драгун-эстонец, насильно мобилизованный в конный полк генерал-майора Вольмара Антона Шлиппенбаха, являвшийся частью корпуса Левенгаупта. Он сказал, что весь корпус должен был в конце июня двинуться на соединение с Карлом, добавив, что у Левенгаупта шесть полков пехоты и столько же конницы. Это и заставило оценить силы противника в неполные 8000 человек.
«Важность цели не допускала отказа от боя»
В действительности корпус Левенгаупта насчитывал чуть более 16 000 человек. Вся эта громада, вынужденная уравнивать скорость передвижения со скоростью обоза из 7000 повозок, двигалась медленно. Только 19 сентября корпус добрался до Днепра и лишь через два дня сумел переправиться. Впрочем, и русская армия не слишком спешила, не имея представления, куда и каким маршрутом движется противник. К тому же, когда корволант был готов к выступлению, подосланный Левенгауптом лазутчик сумел сбить его командиров с толку, заявив, что он точно знает: шведы предполагают переправляться через Днепр в Орше.
Что это дезинформация, стало ясно только на следующий день, когда шведы уже опережали русских по пути к основным силам своей армии. Теперь русским предстояло не готовиться к встречному сражению, а скорым маршем идти вдогонку за противником. «Это обстоятельство, однако, не смутило Петра; он продолжает сближаться с врагом, оставаясь при твердом намерении атаковать шведов, — писал в 1911 году в труде "Эпоха Петра Великого" подполковник Генерального штаба Павел Андрианов. — Послав Боуру, бывшему у Черикова, приказание спешить на соединение с легким корпусом, Петр, заняв деревню Долгий Мох, решил лишь два дня подождать Боура, а если он за этот срок не прибудет, то атаковать шведов, невзирая на неравенство сил. Расчет Петра вполне согласован был с обстановкой. Важность цели не допускала отказа от боя. При удачном исходе нападения достигались результаты огромного значения; в случае же неудачи Петр рисковал немногим, так как Левенгаупт, отразив нападение русских, но будучи связан огромным транспортом, не мог причинить вреда легкому отряду».
«Карл XII в Истаде», картина художника Иоганна Генриха Ведекинда
Андрианов продолжает: «Узнав о близости русских, Левенгаупт, прежде всего, принимает меры для спасения… жизненно необходимого Карлу XII транспорта. Под прикрытием 3-тысячного авангарда транспорт направляется к Пропойску, чтобы поскорее переправиться через реку Сожу по имеющемуся… мосту и поскорее поставить преграду между транспортом и преследующим его отрядом русских. С прочими силами, желая выиграть как можно больше времени, Левенгаупт останавливается на позиции у деревни Долгий Мох, пытаясь задержать русских на переправе через болотистую речку Ресту. Петр выдвинул к месту переправы пять орудий, и под прикрытием артиллерийского огня наши войска переправились через ручей. Тогда шведы отошли на несколько верст и стали готовиться к бою у деревни Лесной».
«Сия у нас победа может первая назваться»
Русские войска, шедшие двумя колоннами, одной из которых командовал князь Александр Меньшиков, а другой — сам Петр, вынуждены были вступить в сражение прямо с марша. Авангард меньшиковской колонны столкнулся со шведами на подходе к месту сражения утром 28 сентября. Шесть шведских батальонов в итоге вынуждены были отступить, но дали возможность основным силам подготовиться к отражению первой атаки русских — одной из десятка.
В общей сложности сражение растянулось на полдня. Лишь к семи вечера, «понеже по обе стороны солдаты так устали, что более невозможно биться было, и тогда неприятель у своего обоза, а наши на боевом месте сели и довольное время отдыхали».
Ратное дело продолжали только пушкари: артиллерийская дуэль между стоявшими в поле русскими и отошедшими в вагенбург (укрепленный лагерь, основу которого составляли собранные в круг и закрытые дощатыми щитами повозки) шведами шла до десяти вечера. А под покровом ночи, поджегши часть повозок и оставив в вагенбурге всех больных и раненых, Левенгаупт максимально скрытно вывел основную часть корпуса и стремительно отступил. В русском лагере это обнаружили наутро. Всю ночь наши войска простояли на позициях, готовясь к новому бою, а вместо этого пришлось вновь бросаться в погоню. Догнать противника удалось в Пропойске, где корпус Левенгаупта спешно переправлялся через Сож. Переправа дорого обошлась шведам: из 16-тысячного корпуса уцелели лишь 6300 человек, добравшиеся до Карла, но без обоза, без пороха и боеприпасов, которые удалось вывезти из вагенбурга, но пришлось утопить в Соже, чтобы не оставлять русским.
Потери шведов под Лесной составили 6397 человек убитыми и ранеными, из них 45 офицеров и около 700 солдат попали в плен. Русские, по официальным данным, потеряли 1111 человек убитыми и 2856 ранеными. «Сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало, к тому ж еще гораздо меньшим числом, будучи пред неприятелем, и… оная виною всех благополучных последований России, — писал позднее Петр, — понеже тут первая проба солдатская была… и мать Полтавской баталии...»
Информация