Гайдар и Таиска
...Десятилетняя Таиска Лопатина стояла у окна, бестолково сжимая в руках старые отцовские калоши. Мама сидела на кровати, бессильно сложив руки на коленях, и молча смотрела на папу. А он ходил по их небольшой комнатке, без конца курил и говорил о том, что война скоро кончится и он вернётся домой. Давал какие-то советы: куда прятать корову, где лучше скрываться от бомбёжек, в каком месте закопать съестное, если в их село войдёт враг. Зачем всё это делать, если война скоро кончится?..
Мама не отвечала отцу и только смотрела на него. А Таиска всё сильнее сжимала в руках калоши. «Сейчас он возьмёт их с собой — и у меня совсем ничего не останется, - думала она. А может, он калоши и не возьмёт. Наверное, в армии ему сапоги выдадут...»
Отец вдруг замолчал, посмотрел на дочку:
- Пойдём, озорница, мне надо поручить тебе важное дело.
Они вышли в маленькие сенцы. Отец присел на лавку и вытащил из-за пазухи какие-то потрёпанные листы.
- Вручаю тебе, дочка, драгоценную вещь. Помнишь, недавно к нам приезжал из Тулы дядя Лёня?

Таиска кивнула. Дядя Лёня, папин брат, смуглый, весёлый, черноглазый, на минуту представился ей.
- Так вот, - продолжил отец. - Он привозил с собой детский календарь и мне почитать давал. Есть такой известный писатель — Аркадий Петрович Гайдар. Ты, наверное, о нём уже знаешь. В этом календаре напечатали его новый рассказ. Я прочитал и переписал для тебя. Хотел тебе подарить на день рождения, да, видно, не судьба. Отдаю просто так, без праздника. Прочитаешь рассказ и выучишь наизусть — вот тебе мой отцовский завет.
...Свеча догорала, и Таиска низко склонилась над страницами, пахнувшими табаком, с трудом разбирая рассказ «Поход», написанный мелким торопливым отцовским почерком. «Ночью красноармеец принёс повестку. А на заре, когда Алька ещё спал, отец крепко поцеловал его и ушёл на войну — в поход...»
И Таискин отец ушёл в поход. Только вот попрощаться успел.
«...И вот для того, чтобы набрать перед дорогой силы, Алька съел без каприза полную тарелку каши, выпил молока. А потом они с матерью сели готовить походное снаряжение. Мать шила ему штаны, а он, сидя на полу, выстругивал себе из доски саблю...»

Свеча догорела, пришлось лечь спать. Но Таиска долго ворочалась, представляя, как обрадуется отец, увидев на поле боя свою храбрую дочь...
Так шли дни. Работа Таиски продвигалась очень медленно: выполнить завет отца не давали бесконечные хозяйственные дела.
Но вот однажды утром, ещё затемно, мать разбудила Таиску и каким-то особым, звенящим от волнения голосом приказала собираться в дорогу. Фронт надвигался. Наши войска отступали под натиском фашистов, которых было гораздо больше. Бои гремели уже неподалёку. И жителей села Чермошное (ныне - это территория Измалковского района Липецкой области) — тех, что были с детьми — руководство колхоза решило эвакуировать.
«...День за днём готовили Альку в далёкий путь. Шили штаны, рубахи, знамёна, флаги, вязали тёплые чулки, варежки...» А у Таиски и её мамы, Татьяны Петровны, не было на сборы даже одного дня. И все свои нехитрые вещи: рубашки, чулки, варежки — они за полчаса увязали в простыню.
Домашний скот, хоть и не весь, взрослые пастухи ещё ночью, пока дети спали, увели по соседним сёлам. А ранним утром к дому Лопатиных подъехал дядя Яша, сосед. Мать заперла избу на замок (прежде в избе замка не было, а только задвижка изнутри — кого бояться-то? Но отец, уходя на фронт, велел сделать петли и замок), сложила в телегу тюк с вещами. Таиска уселась на него верхом, чтобы было теплее.
- Нно! - прищёлкнул языком дядя Яша, и лошадь затрусила.
Они проехали совсем немного, успели только выбраться из самого села, но на большую дорогу, по которой то и дело ехали телеги и шли пешком люди с ребятишками, встать не успели. Таиска взглянула на их тюк с вещичками — и вдруг точно молния ударила: тетрадь! Она забыла тетрадь!
- Мама, мамочка! - закричала во весь голос девочка. - Останови! Мне нужно домой, там Гайдар остался!
- Куда ты?! - прикрикнула изумлённая мать. - Стой! Фашисты скоро будут, убьют, глупая!
Но Таиска ничего не слышала. Она уже спрыгнула на землю и помчалась назад, к дому. Она не слышала, что кричали ей вдогонку мать и дядя Яша. Бежала, что было сил, распахнув свою телогрейку от жары. Платок то и дело сползал на лоб и закрывал глаза. Но девочка бежала и бежала, и в голове стучала невесть откуда взявшаяся мысль: потеряет тетрадь — не вернётся домой отец.
...Над головой раздался непонятный гул, словно пролетел рой больших шмелей. Таиска подняла голову: самолёт! Немцы!
Самолёт был один. Он летел медленно и низко надо землёй. Фашист вёл разведку. И, быть может, заметил девочку, бегущую по дороге. Но стрелять не стал. Он всё кружил и кружил над селом, как большой стервятник над будущей добычей. А Таиске казалось, что лётчик летит вслед за ней и хочет раньше раньше забрать драгоценную тетрадь. И она бежала, что было сил, чтобы опередить его.
Вот их дом, пустой и оттого будто незнакомый. Девочка по привычке толкнула дверь, не заметив замок. Заперто. Не раздумывая, подбежала к окну и ударила кулачком в стекло, до крови поранившись. Оно со звоном разбилось, и Таиска влезла в комнату. Подбежала к кровати, схватила тетрадь, оставленную под подушкой, и вылезла назад.
Да не удержалась, упала. Один лист порвался, и кусочек его тотчас подхватил ветер. Заплакав, Таиска побежала вперёд. Она хотела было догнать этот кусочек и наверняка бы это сумела, но навстречу уже бежала мама. Пришлось уезжать...
Фашисты действительно заняли Чермошное и близлежащие сёла. Любой, кто несколько раз читал подобные сведения о захвате немцев наших деревень и городов, знают, что за это фразой следует другая — о зверствах и расправах. Да, они были и здесь: селяне не хотели подчиняться оккупантам, отдавать продукты, готовить им пищу, и те устраивали показательные расстрелы и повешения (всего в Измалковском районе от рук фашистов погибли более двухсот пятидесяти человек). А ещё в Чермошном немцы придумали две особые «фишки»: выбивали окна во всех домах — декабрь, лютый мороз, который фрицы ненавидели и, видимо, хотели, чтобы и мирные жители тоже страдали от него. И — книги. Фашисты отрывали у них переплёты и выстилали дорожки к домам, в которых располагались.
И здесь, скорее всего, сыграло роль то, что Таиска сама выбила стекло, доставая тетрадь. Да ещё поранилась — на окне остались капли крови. Немцы, видимо, решили, что этот дом уже «прошёл проверку», взять там нечего, и почти не тронули его, но сожгли рядом стоявшие сараи для скота...
Эвакуацию семья Лопатиных пережила у сестры Татьяны Петровны, в селе Репец Задонского района. А потом они вернулись домой. Скотина пропала вся: та, что, пытаясь спасти, угнали свои пастухи, погибла в болоте, на которую наткнулась в темноте (угоняли-то ночью). По весне собирали разную траву. Когда пошёл лёд, глушили рыбу. Всё, что могли, выращивали на огороде — тем и жили.
В победном мае встретили с войны отца, Илью Егоровича.
- Ну, дочка, выполнила боевое задание? - спросил отец, когда прошла первая горячка радости.
Таиска вздохнула и заплакала.
- Я не знаю, чем кончился рассказ, папа! Один лист унёс ветер, я не смога его догнать. А у нас теперь библиотеки нет, взять негде. Если ты узнаешь адрес Гайдара, скажи мне, я поеду к нему!
Глаза отца стали серьёзными:
- Я слышал, Гайдар погиб. Читал о нём во фронтовой газете. Но книги его мы найдём обязательно, дочка, не печалься! И библиотека у вас в школе снова будет, вот увидишь. И книги туда новые поступят. А рассказ закончился хорошо. Отец Альки вернулся домой...
...Таисия Ильинична Канатова, бывшая Лопатина, много лет прожила в Воронеже, работала учителем литературы в школе №2. Очень часто проводила с ребятами классные часы, посвящённые творчеству Аркадия Гайдара. И не уставала удивлять мальчишек и девчонок своей памятью: многие произведения этого писателя Таисия Ильинична помнила наизусть. Ребята поражались: зачем она их учит?.. Всегда ведь можно взять в библиотеке (а сейчас — найти в Интернете) книгу и прочитать. Им было невдомёк, что учительница не считала библиотеки чем-то незыблемым и постоянным. Она-то знала, как может повернуться жизнь.
Информация