Даша и Бурёнка
Только однажды Дашеньке Роговой было страшно так же, как сейчас, - когда за ней побежал бык со смешной кличкой Робя. Здоровущий бык, упрямый, грозный, все перед ним робели. Ребятишки боялись его, как огня, и даже взрослые старались обходить стороной. В тот далёкий день зловредный Робя приметил Дашу на лугу, когда та шла домой. Выставил острые рога, похожие на огромный ухват, и, грозно замычав, двинулся за девочкой...На счастье, пастух не дремал. Он вовремя заметил надвигающуюся беду, закричал на Робю, защёлкал кнутом и утихомирил строптивого. Но хоть в тот день всё и закончилось хорошо, с тех пор Дашенька боялась подходить близко к коровам и быкам.
...А теперь ей намного страшнее, чем тогда. Они с мамой и бабушкой уходят из родного дома и неизвестно, надолго ли. Взрослые называются это звучным и непонятным словом «эвакуация», а ребятишки с чьей-то подачи - «слепой крапивой». Крапивой — потому что не знаешь, как и когда тебя судьба на чужой стороне обожжёт. А слепой — оттого что не ведаешь, куда и надолго ли идёшь и где отныне будет твой отчий дом...
Дорога, по которой они шагали, не была пустынной. Из Ельца и окрестных деревень эвакуировались люди — те, кто не успел или не поместился в специальные машины. И ещё те, кто просто побоялся ждать этих машин, теряя драгоценное время. Люди шли пешком, как Даша и её семейство, или ехали в старых повозках. И все говорили об одном: подходят немцы. Немцев проклинали, рассказывали о том, как они зверствуют, захватывая наши сёла, как разоряют и убивают. И оттого слово «подходят» звучало всё страшнее.
Ветер ударил в лицо, засвистел. И вдруг громко загудели пчёлы. Даша подняла голову: в небе, далеко-далеко, летели три чёрных роя. Они то сближались, словно переговариваясь друг с другом, то снова расходились. Пчёлы — сейчас, в последние дни осени 1941 года?..
- Самолёты! Немцы! - крикнула мать.
Началась паника. Люди беспорядочно рассыпались по дороге, спрятались за повозками, вжались в снег. Они ещё не привыкли к бомбёжкам и не знали, как надо себя вести. И Даша тоже легла, а мама накрыла её собой. Но девочка всё же успела разглядеть, что три чёрных роя — это три самолёта.
Раздался гул, свист, неподалёку взмыл вверх огромный чёрный столб. «Фашистский рой ужалил нашу землю», - в страхе подумала девочка. Кто-то закричал, снова что-то громко засвистело... И вдруг среди этой отчаянной суматохи и криков Даша расслышала громкое жалобное мычание. Оно было совсем не таким, к какому привыкла девочка. Корова словно что-то пыталась сказать.
Даша высвободила голову — вдоль дороги металась неизвестно откуда взявшаяся корова. Наверное, она отбилась от общего стада, когда его угоняли, а потом, услышав людей, пошла к ним. Животное было очень напугано, оно металось от одного столба к другому, один раз упало, но снова поднялось. И мычала, мычала так дико и истошно, что юной селянке сразу стало ясно: это не только от страха. Даша взглянула на вымя, скорее по привычке, нежели чем по догадке... И поняла: да корову-то подоить надо! Это казалось безумным, совершенно нереальным — здесь, на холоде, голодная, а с молоком. И она мечется между людьми, попавшими в беду, и просит их о помощи.
Даша оттолкнула маму, вскочила на ноги и помчалась вперёд по полю. Она уже не помнила, как прежде боялась страшного быка Робю, не пугалась и чёрных пчёл, что грозно вились в хмуром небе.
- Стой!! Нельзя!! - крикнула мама.
Но девочка не остановилась. Она, спотыкаясь, мчалась на выручку буренке.
- Милая, милая! - звала она испуганную корову. - Иди сюда, скорее!
Но, конечно, корова не шла — она просто не разглядела в девочке помощницу. Даша подбежала к бурёнке. Руки дрожали, сердце стучало. Раньше девочке самой, без помощи, никогда не приходилось доить корову. Но она много раз видела, как это делает мама, и несколько раз они доили корову вместе. «Нужно мягко, но сильно нажать», - вспомнила Даша и принялась за дело. С собой у неё не было ни ведра, ни миски — кто же знал, что придётся под бомбёжкой доить? Руки поначалу не слушались — здесь требовалась сила. Но через какое-то время дело пошло. Драгоценное молоко капало прямо на стылую землю. Корова стояла смирно, лишь вздрагивала, когда раздавался новый взрыв. Она терпела неумелые руки девочки и даже как будто была благодарна.
Вскоре подоспела мама и принялась помогать Даше. А потом они все вместе (не бросать же бурёнку!) поспешили к дороге, где по-прежнему лежали люди, пытаясь спастись от бомбёжки. Корова больше не мычала, хотя злые чёрные пчёлы всё ещё летали над полем — теперь уже просто пугали, бомбить перестали. Она знала, что отныне не одна...
...Эвакуацию семья Роговых пережила в одном из сёл Липецкого района, сюда не дотянулась линия фронта. А потом они вернулись домой, на окраину Ельца. Вернулись вместе с коровой, которая прожила в этой семье до конца своих дней.
Даша выросла и стала Дарьей Михайловной Калинцевой. Много лет на работала дояркой в в совхозе Елецкого района «Знамя Октября».
Рисунок Виктора Нелюбова
...А теперь ей намного страшнее, чем тогда. Они с мамой и бабушкой уходят из родного дома и неизвестно, надолго ли. Взрослые называются это звучным и непонятным словом «эвакуация», а ребятишки с чьей-то подачи - «слепой крапивой». Крапивой — потому что не знаешь, как и когда тебя судьба на чужой стороне обожжёт. А слепой — оттого что не ведаешь, куда и надолго ли идёшь и где отныне будет твой отчий дом...
Дорога, по которой они шагали, не была пустынной. Из Ельца и окрестных деревень эвакуировались люди — те, кто не успел или не поместился в специальные машины. И ещё те, кто просто побоялся ждать этих машин, теряя драгоценное время. Люди шли пешком, как Даша и её семейство, или ехали в старых повозках. И все говорили об одном: подходят немцы. Немцев проклинали, рассказывали о том, как они зверствуют, захватывая наши сёла, как разоряют и убивают. И оттого слово «подходят» звучало всё страшнее.
Ветер ударил в лицо, засвистел. И вдруг громко загудели пчёлы. Даша подняла голову: в небе, далеко-далеко, летели три чёрных роя. Они то сближались, словно переговариваясь друг с другом, то снова расходились. Пчёлы — сейчас, в последние дни осени 1941 года?..
- Самолёты! Немцы! - крикнула мать.
Началась паника. Люди беспорядочно рассыпались по дороге, спрятались за повозками, вжались в снег. Они ещё не привыкли к бомбёжкам и не знали, как надо себя вести. И Даша тоже легла, а мама накрыла её собой. Но девочка всё же успела разглядеть, что три чёрных роя — это три самолёта.
Раздался гул, свист, неподалёку взмыл вверх огромный чёрный столб. «Фашистский рой ужалил нашу землю», - в страхе подумала девочка. Кто-то закричал, снова что-то громко засвистело... И вдруг среди этой отчаянной суматохи и криков Даша расслышала громкое жалобное мычание. Оно было совсем не таким, к какому привыкла девочка. Корова словно что-то пыталась сказать.
Даша высвободила голову — вдоль дороги металась неизвестно откуда взявшаяся корова. Наверное, она отбилась от общего стада, когда его угоняли, а потом, услышав людей, пошла к ним. Животное было очень напугано, оно металось от одного столба к другому, один раз упало, но снова поднялось. И мычала, мычала так дико и истошно, что юной селянке сразу стало ясно: это не только от страха. Даша взглянула на вымя, скорее по привычке, нежели чем по догадке... И поняла: да корову-то подоить надо! Это казалось безумным, совершенно нереальным — здесь, на холоде, голодная, а с молоком. И она мечется между людьми, попавшими в беду, и просит их о помощи.
Даша оттолкнула маму, вскочила на ноги и помчалась вперёд по полю. Она уже не помнила, как прежде боялась страшного быка Робю, не пугалась и чёрных пчёл, что грозно вились в хмуром небе.
- Стой!! Нельзя!! - крикнула мама.
Но девочка не остановилась. Она, спотыкаясь, мчалась на выручку буренке.
- Милая, милая! - звала она испуганную корову. - Иди сюда, скорее!
Но, конечно, корова не шла — она просто не разглядела в девочке помощницу. Даша подбежала к бурёнке. Руки дрожали, сердце стучало. Раньше девочке самой, без помощи, никогда не приходилось доить корову. Но она много раз видела, как это делает мама, и несколько раз они доили корову вместе. «Нужно мягко, но сильно нажать», - вспомнила Даша и принялась за дело. С собой у неё не было ни ведра, ни миски — кто же знал, что придётся под бомбёжкой доить? Руки поначалу не слушались — здесь требовалась сила. Но через какое-то время дело пошло. Драгоценное молоко капало прямо на стылую землю. Корова стояла смирно, лишь вздрагивала, когда раздавался новый взрыв. Она терпела неумелые руки девочки и даже как будто была благодарна.
Вскоре подоспела мама и принялась помогать Даше. А потом они все вместе (не бросать же бурёнку!) поспешили к дороге, где по-прежнему лежали люди, пытаясь спастись от бомбёжки. Корова больше не мычала, хотя злые чёрные пчёлы всё ещё летали над полем — теперь уже просто пугали, бомбить перестали. Она знала, что отныне не одна...
...Эвакуацию семья Роговых пережила в одном из сёл Липецкого района, сюда не дотянулась линия фронта. А потом они вернулись домой, на окраину Ельца. Вернулись вместе с коровой, которая прожила в этой семье до конца своих дней.
Даша выросла и стала Дарьей Михайловной Калинцевой. Много лет на работала дояркой в в совхозе Елецкого района «Знамя Октября».
Рисунок Виктора Нелюбова
Информация