Россия революционная или Россия без революций?
Нарисованная ниже картина вероятного будущего имеет право на существование хотя бы как гипотеза. Попытка взглянуть на будущее без розовых очков бесконечной лжи и пропаганды. В этом смысле автор похож на исследователя, который пишет о наркобизнесе, не являясь при этом ни наркоманом, ни наркоторговцем. Я не хочу революции и много раз писал, почему: революция — это почти всегда кровь, хаос и бедность. Но при этом надо и честно признать, что через революции, через обновление систем и правящих элит многие нации совершали невиданные скачки в развитии. Альтернатива революции — деградация с последующим завоеванием страны более развитыми соседями. О том, как это происходит, могли бы рассказать византийцы.
Недавние заявления Ходорковского по поводу желательности революции в России абсолютно лицемерны по своей сути. Революция предусматривает переход к другой общественной формации, выход на новый путь развития. Господин Ходорковский и его патроны желают не революции с радикальными переменами в государстве и обществе, а олигархического переворота по образцу украинского Евромайдана, когда во власти просто сменились лица, а сама власть лишь стала ещё более людоедской. Нынешняя система угнетения и колониальной эксплуатации России их устраивает всем, кроме того, что во главе её находятся не они.
Подлинные же революции отличаются от олигархических переворотов ровно настолько же, насколько котик на диване отличается от котика морского. Если переворот можно создать буквально на пустом месте, то для революции должны сложиться условия. В первую очередь социально-экономические, во вторую — политические. Глупо считать, что революция происходит потому, что к ней кто-то, тем более такой «авторитет» как Ходорковский, призывает. Она происходит, когда общество доходит до точки кипения. В ответ на крики «не раскачивать лодку» эту самую лодку уже топят с особым остервенением и ненавистью.
Для россиян 2016 год обещает быть годом непростым. Социально-экономический кризис, сложная международная обстановка и многие другие факторы могут радикально сдвинуть ситуацию в стране в ту или иную сторону. Накопившаяся общественная усталость и жажда перемен приведёт к неизбежной развязке. Не важно, хотим мы её или нет. Если изменения назрели, то фазовый переход состоится. Вопрос лишь, когда он грянет и в каких условиях. Опыт истории показывает, что если важность перехода осознаёт само руководство страны, то оно осуществляет необходимые реформы волевыми решениями — тогда государство сохраняется до следующего рубежа. Если же правящий класс озабочен только сохранением собственного благополучия — жди беды, ибо революционные вихри просто сметут всё на своём пути.
Фон
К середине нулевых вокруг России сложился достаточно благоприятный внешнеполитический фон. Его нельзя было назвать идеальным, но настолько удобные условия у нас возникают раз в сто лет, если не реже. Одновременно начался экономический подъём, вызванный ростом мировых цен на энергоносители. Олигархи богатели невиданными темпами, а крохи с этого пира перепали народу, который впервые за долгое время зажил чуть лучше и ответил власти высокими рейтингами реальной поддержки. Война с Грузией в 2008 году стала финальным актом символического закрепления легитимности власти ультралибералов, что пришли к власти в результате переворотов 1991 и 1993 годов. Но все забыли, что легитимность как приобретается, так и теряется. Причём именно теряется она куда быстрее и легче, чем приобретается.
В России нерешёнными остаются три ключевых для существования государства вопроса: экономический; внешнеполитический и национальный. Причём национальный вопрос у нас надо прежде всего считать вопросом о правах русского народа. В России русский народ по-прежнему остаётся самым униженным. В этом смысле «толерантность» у нас победила гораздо раньше, чем в самой Европе, ещё в ранние советские времена с провозглашением «многонациональности» и «интернационализма».
Почему наиболее радикальные патриоты мечтают о ликвидации существующей государственности Российской Федерации? Ответ прост. Если либералы просто ненавидят всё русское, то националисты, наоборот, ставят русское превыше всего. Современная Россия в их представлении является не только государством абсолютно антисоциальным, но и глубоко антирусским. В их системе координат такое государство не имеет права на существование. Уточним, не страна как область расселения этноса, объединённого под единым управлением, а именно государство как система ценностей и способ управления. Корни этой ненависти очень давние. Пролетарский интернационализм, который угнетал русских всё время существования советской системы, и продолжает это делать сейчас под либеральной оболочкой, имел в изначальной основе своей простой факт — в Российской империи русских было меньше половины от общего числа населения. В СССР пропорция была примерно той же. Поэтому активные представители национальных меньшинств, заняв ключевые государственные посты, всячески стремились подавлять русское самосознание и развивать национализм автономий, откуда они сами и вышли. Закончилось это предсказуемо — распадом страны.
Современная Российская Федерация, несмотря на все русофобские эксперименты, имеет 82% русского населения и ещё 2-3% тех, кого можно считать (и кто сам себя считает) русскими. Именно это население последовательно угнеталось национальными меньшинствами начиная с 1917 года, но никакую пружину нельзя сжимать до бесконечности. Учитывая то, насколько сжимали русскую пружину сперва советские «интернационалисты», а затем постсоветские «общечеловеческие» системные либералы и демократы, можно лишь примерно представить себе, насколько беспощадным будет ответ, когда пружина двинется в обратную сторону. Идеологией новой революции, вероятнее всего, станет именно национализм, смешанный с требованиями социальной справедливости. Эту идеологию можно назвать радикальным патриотизмом или национал-коммунизмом. Причём национализм не столько этнический, сколько мировоззренческий. Впервые эта идеология проявила себя на баррикадах защитников Белого дома в октябре 1993 года. После разгона Верховного Совета радикальный патриотизм ушел в подполье, но основные его идеи продолжают витать в воздухе. И чем дальше, тем больше. Уничтожить эту идею невозможно, ибо в основе её инстинктивное стремление каждого человека к максимальной свободе и справедливости.
Ранее правящий класс сам неоднократно давал понять, что не имеет с народом никаких общих ценностей. Это проявлялось не только в фундаментальных решениях, но и в разного рода показательных жестах. Помните, как мелькнул в десятом ряду глава МИД РФ Сергей Лавров на парижском «марше единства», посвящённом карикатуристам «Шарли», в то время как на Донбассе гибли тысячи людей? Или как в 2011 году по центральным российским телеканалам в прямом эфире (!) показывали свадьбу британского принца Уильяма?
Все эти эпизоды наряду с другими подчёркивают национальное унижение народа и зависимый статус страны. Закостенелость элиты вкупе с оторванностью её от основной массы населения неизбежно породит свой, русский бунт. Не важно, будет он православным, националистическим, анархистским или каким-либо ещё. Несправедливость в распределении благ и подавление всякого, даже вполне мирного протеста, просто гарантирует взрыв недовольства, который при самом катастрофическом сценарии грозит расколоть страну на несколько частей.
Уже на втором этапе революции такой воинствующий национализм, как когда-то большевизм, поведёт наступление на соседние русскоязычные территории, присоединяя и ассимилируя их. Вернуть все земли, что входили в состав бывшей РФ, скорее всего, не удастся, но одновременно будут присоединены некоторые русскоязычные территории, входящие ныне в состав бывших союзных республик, ибо националисты никогда не признают границ, что были нарисованы советскими деятелями в ущерб русскому народу и позже, при разделе СССР, закреплены бывшими номенклатурщиками, перекрасившимися в «демократов».
Конечно, некоторые территории в процессе пересборки страны вернуть будет невозможно, как СССР так и не смог вернуть Финляндию или Карс, но это и не требуется. СССР смог и без этих областей стать сверхдержавой и выйти в космос. Вопрос в идее и организации, а потом уже в ресурсах. Но идея — основа основ. Не некая мутная идеология, которую заставляют зубрить в школах и вузах, а именно идея, простая и понятная всем. Конечно, позже светлая идея превратится в навязчивую догму, а управляющая система, даже самая хорошая, закостенеет и начнёт вырождаться — такова судьба любого, даже самого идеального сообщества. Но тут уж решать не нам, а будущим поколениям.
Беспомощные и униженные
Национальное унижение ощущается острее при явных провалах на международной арене. Засилье торговцев во внешней политике привело к тому, что интересы страны стали предметом торговли. Мы хотим за свой счёт строить АЭС в Турции; тянем (опять же за деньги налогоплательщиков) газопроводы в ту же Турцию и в Китай; прощаем миллиардные долги странам, которые вполне способны расплатиться (хотя бы арендой части территории под российскую базу, если нет денег), но при этом непомерно задираем тарифы и налоги для своих собственных граждан.
Хотя слово «мы» здесь едва ли уместно. Народ России не давал согласия на подобную политику, более того, если судить по реакции аудитории в Интернете и в частных разговорах, она вызывает в обществе всё более острое неприятие. Эпоха «хитрых планов» подходит к концу.
Российская Федерация не только регулярно получает безответные зуботычины от всех «партнёров», начиная от развитых стран Запада, заканчивая Киевом и с некоторых пор Анкарой. Киев проводит геноцид русских Донбасса — Министерство иностранных дел РФ грозит пальцем. Снаряды украинской артиллерии падают на российской территории, убивая и калеча российских граждан, чужая бронетехника заезжает на нашу землю и наводит пушку на наших пограничников — ну ничего, это партнёры. Турция сбивает российский бомбардировщик — запретим в ответ туризм и помидоры! Видимо, если завтра США (не дай Бог!) сбросят ядерную бомбу на Петропавловск-Камчатский, мы видимо, в ответ решительно... закроем все «Макдональдсы».
Люди и история
История знает немало примеров, когда государства совершали невиданный рывок вперёд после революционных преобразований. В России за последнее столетие сложилась система двух революций. Традиционно сначала либеральной, когда старых воров и предателей свергают точно такие же воры и предатели, только более наглые, хищные и абсолютно беспринципные. Такое произошло в феврале 1917 года и в декабре 1991. Поскольку воры эффективно управлять не могут в принципе, то ситуация быстро скатится к катастрофе. Как в период с февраля по октябрь 1917 или с января 1992 по октябрь 1993 года. В этих условиях более чем вероятно возникновение альтернативного центра власти в столице, с привлечением широких масс обедневшего и обозлённого населения. А вот дальше уже возникает «вилка» — восстание при поддержке народа может победить или нет. Ленин и большевики победили потому, что сумели быстро захватить ключевые объекты столицы. Верховный Совет проиграл, потому что не смог сделать то же самое — то ли подвела организация, то ли банально не хватило ресурсов.
В этом смысле стоит обратить пристальное внимание на выборы-2016. Если предположить, что народное недовольство вынесет на первые роли в Думе КПРФ и ЛДПР, отодвинув «Единую Россию» на второе или даже третье место, то для действующей в Кремле администрации это будут также крайне плохие новости. Дело в том, что КПРФ и ЛДПР в условиях накала социально-экономической напряжённости и падения авторитета исполнительной власти уже перестанут быть той травоядной оппозицией, какой они были последние полтора десятилетия. Начнётся решительная борьба за власть, и в лице парламента Кремль рискует получить как минимум оппозиционную Думу образца 1999 года, если не Верховный Совет образца 1993-го. Причём клеймить позором будут те же самые деятели, что ещё недавно пели дифирамбы.
Самое главное, что скоро сформируется огромный пласт недовольных, который сможет собрать только в Москве на улицах сотни тысяч, если не миллионы граждан. Кто будет среди этих тысяч? Например, представители малого и среднего бизнеса, средний класс, который либералы из правительства и Центробанка, а также коррумпированные чиновники буквально истребляют под корень. Выйдут также радикальные патриоты, разъярённые предательством Новороссии. Выйдут разного рода творческие люди, недовольные засильем цензуры и мракобесия. В конце концов, выйдут самые простые работяги, которых олигархический строй доведёт до крайней бедности, а то и до нищеты. Что будет дальше, предсказать невозможно.
Революция сбоку
Теперь немного о возможности прямого военного вмешательства извне. Кто-то скажет, что если бы на нас хотели напасть, то напали бы во время октябрьских выступлений 1993 года, когда государственные механизмы находились в полном расстройстве. Это неверно. В 1993 году была принципиально иная внешнеполитическая ситуация. Запад был полностью на стороне Ельцина и против Верховного Совета, а также ополчения национал-коммунистов (они же радикальные патриоты), которые выступили силовой группой поддержки парламента. Китай был ещё недостаточно силён, а бывшие союзные республики сами находились в состоянии внутреннего хаоса.
Армия же Российской Федерации на тот момент, несмотря на голодающих солдат и офицеров, владела огромным арсеналом современного вооружения, произведённого ещё советской промышленностью. Ныне все эти арсеналы уже морально и физически устарели, а перевооружение же идёт далеко не такими бодрыми темпами, как заявляется по телевизору.
Теперь всё иначе. На Западе уже приняли решение «валить» Российскую Федерацию — во всяком случае, в существующем её виде. Сформировали государственность и укрепили институты (включая армию) и бывшие советские республики, со многими из которых Россия уже побила горшки. Так что в случае конфликта в столице «а ля октябрь 1993 года» можно говорить определённо, что в этот раз соседи не будут сидеть спокойно и наблюдать за всем со стороны.
Если в начале 2008 года Россия имела только один территориальный спор — на Дальнем Востоке, то к концу года добавилась ещё и Грузия, победную кампанию в которой Москва остановила по первому окрику с Запада. Абхазия и Южная Осетия хоть и не стали частью России, но стали её непризнанными протекторатами. Потом были Крым и Донбасс, и опять стоп-кран сорван в самое неподходящее время. Но провал на Украине оказался куда страшнее, чем в Грузии. И по количеству жертв и по репутационным последствиям. Более того, впервые оказалось блокированным со всех сторон Приднестровье. Накаляется обстановка и вокруг Калининграда.
В таких условиях мы отправляем далеко не худшую часть авиации и флота на заморскую откровенно ненужную войну, оказываясь в зависимости от откровенно враждебной Турции, которая грозит перекрыть Проливы. Видимо геополитическое мышление высшего порядка выглядит именно так.
Финал
В таких условиях высшая власть всё больше становится похожа на генератор случайных решений, 90% которых оказываются катастрофически неудачными либо безнадёжно опоздавшими. В условиях глубочайшего внутреннего системного кризиса и стремительно нарастающей внешней угрозы объявлять о том, что главный враг, дескать, международный терроризм на Ближнем Востоке и изменение климата (при том, что глобальное потепление именно России как раз и выгодно), — это пример исключительного космополитизма и полной оторванности тех, кто «у руля», от реальности.
Понятно, что значительная часть членов Федерального Собрания, которому формально предназначалось недавняя речь Первого лица, имеет личную собственность в благополучных странах. Понятно и то, что мнение Запада куда важнее для нашей верхушки, чем мнение собственного народа, который давно держат за бессловесную скотину. Но даже при всём этом завязанность обращения на внешнего слушателя поражает, не меньше, чем британская королевская свадьба на российских федеральных телеканалах.
Где в этом послании Донбасс, который когда-то было обещано защитить? Где в нём Крым, который зимой находился в условиях невиданной со времён Великой Отечественной войны блокады? Где в нём чаяния десятков миллионов россиян, которых экономические эксперименты правительства выбросили на границу между крайней бедностью и нищетой? Но природа не терпит пустоты и неизбежно появятся новые лидеры, которые будут говорить именно о том, что актуально для народа и на понятном для него языке. Которые вспомнят и о страдающем Донбасса и о беднеющей России, о преданной Русской весне и проданном Русском мире. Вспомнят и о дальнобойщиках; и об учёных, которые вынуждены уезжать за рубеж; и о рабочих оборонных предприятий, что куют мощь страны на устаревшем оборудовании за мизерные зарплаты в холодных цехах. Словом, обо всём том, о чём не принято больше говорить с высоких трибун.
Если говорить об упущенных внутриполитических возможностях, то Общероссийский Народный Фронт мог стать на волне Русской весны начала 2014 года центром и точкой сборки новой нации, опричниной (в хорошем смысле) Путина, с которой он смог бы избавиться от иностранных агентов влияния и коррупционеров. Но вместо этого был выбран старый либеральный путь, который ведёт страну в пропасть. «Крымский» патриотический ресурс ныне утрачен, и вернуть его нельзя. А ОНФ стал маргинальной структурой без авторитета и каких-либо полномочий, явлением, про которое в народе обычно говорят «никто, и звать его никак».
И напоследок снова о символах. Пока развитые страны уходят всё дальше, мы строим Ельцин-центры. Кстати, на открытии последнего присутствовали многие наши системные и несистемные либералы, которые на публику поносят друг друга, а тут неожиданно проявили удивительное единодушие. Впрочем, Ельцин-центр как символ социального неравенства едва ли просуществует достаточно долго.
Недавние заявления Ходорковского по поводу желательности революции в России абсолютно лицемерны по своей сути. Революция предусматривает переход к другой общественной формации, выход на новый путь развития. Господин Ходорковский и его патроны желают не революции с радикальными переменами в государстве и обществе, а олигархического переворота по образцу украинского Евромайдана, когда во власти просто сменились лица, а сама власть лишь стала ещё более людоедской. Нынешняя система угнетения и колониальной эксплуатации России их устраивает всем, кроме того, что во главе её находятся не они.
Подлинные же революции отличаются от олигархических переворотов ровно настолько же, насколько котик на диване отличается от котика морского. Если переворот можно создать буквально на пустом месте, то для революции должны сложиться условия. В первую очередь социально-экономические, во вторую — политические. Глупо считать, что революция происходит потому, что к ней кто-то, тем более такой «авторитет» как Ходорковский, призывает. Она происходит, когда общество доходит до точки кипения. В ответ на крики «не раскачивать лодку» эту самую лодку уже топят с особым остервенением и ненавистью.
Для россиян 2016 год обещает быть годом непростым. Социально-экономический кризис, сложная международная обстановка и многие другие факторы могут радикально сдвинуть ситуацию в стране в ту или иную сторону. Накопившаяся общественная усталость и жажда перемен приведёт к неизбежной развязке. Не важно, хотим мы её или нет. Если изменения назрели, то фазовый переход состоится. Вопрос лишь, когда он грянет и в каких условиях. Опыт истории показывает, что если важность перехода осознаёт само руководство страны, то оно осуществляет необходимые реформы волевыми решениями — тогда государство сохраняется до следующего рубежа. Если же правящий класс озабочен только сохранением собственного благополучия — жди беды, ибо революционные вихри просто сметут всё на своём пути.
Фон
К середине нулевых вокруг России сложился достаточно благоприятный внешнеполитический фон. Его нельзя было назвать идеальным, но настолько удобные условия у нас возникают раз в сто лет, если не реже. Одновременно начался экономический подъём, вызванный ростом мировых цен на энергоносители. Олигархи богатели невиданными темпами, а крохи с этого пира перепали народу, который впервые за долгое время зажил чуть лучше и ответил власти высокими рейтингами реальной поддержки. Война с Грузией в 2008 году стала финальным актом символического закрепления легитимности власти ультралибералов, что пришли к власти в результате переворотов 1991 и 1993 годов. Но все забыли, что легитимность как приобретается, так и теряется. Причём именно теряется она куда быстрее и легче, чем приобретается.
В России нерешёнными остаются три ключевых для существования государства вопроса: экономический; внешнеполитический и национальный. Причём национальный вопрос у нас надо прежде всего считать вопросом о правах русского народа. В России русский народ по-прежнему остаётся самым униженным. В этом смысле «толерантность» у нас победила гораздо раньше, чем в самой Европе, ещё в ранние советские времена с провозглашением «многонациональности» и «интернационализма».
Почему наиболее радикальные патриоты мечтают о ликвидации существующей государственности Российской Федерации? Ответ прост. Если либералы просто ненавидят всё русское, то националисты, наоборот, ставят русское превыше всего. Современная Россия в их представлении является не только государством абсолютно антисоциальным, но и глубоко антирусским. В их системе координат такое государство не имеет права на существование. Уточним, не страна как область расселения этноса, объединённого под единым управлением, а именно государство как система ценностей и способ управления. Корни этой ненависти очень давние. Пролетарский интернационализм, который угнетал русских всё время существования советской системы, и продолжает это делать сейчас под либеральной оболочкой, имел в изначальной основе своей простой факт — в Российской империи русских было меньше половины от общего числа населения. В СССР пропорция была примерно той же. Поэтому активные представители национальных меньшинств, заняв ключевые государственные посты, всячески стремились подавлять русское самосознание и развивать национализм автономий, откуда они сами и вышли. Закончилось это предсказуемо — распадом страны.
Современная Российская Федерация, несмотря на все русофобские эксперименты, имеет 82% русского населения и ещё 2-3% тех, кого можно считать (и кто сам себя считает) русскими. Именно это население последовательно угнеталось национальными меньшинствами начиная с 1917 года, но никакую пружину нельзя сжимать до бесконечности. Учитывая то, насколько сжимали русскую пружину сперва советские «интернационалисты», а затем постсоветские «общечеловеческие» системные либералы и демократы, можно лишь примерно представить себе, насколько беспощадным будет ответ, когда пружина двинется в обратную сторону. Идеологией новой революции, вероятнее всего, станет именно национализм, смешанный с требованиями социальной справедливости. Эту идеологию можно назвать радикальным патриотизмом или национал-коммунизмом. Причём национализм не столько этнический, сколько мировоззренческий. Впервые эта идеология проявила себя на баррикадах защитников Белого дома в октябре 1993 года. После разгона Верховного Совета радикальный патриотизм ушел в подполье, но основные его идеи продолжают витать в воздухе. И чем дальше, тем больше. Уничтожить эту идею невозможно, ибо в основе её инстинктивное стремление каждого человека к максимальной свободе и справедливости.
Ранее правящий класс сам неоднократно давал понять, что не имеет с народом никаких общих ценностей. Это проявлялось не только в фундаментальных решениях, но и в разного рода показательных жестах. Помните, как мелькнул в десятом ряду глава МИД РФ Сергей Лавров на парижском «марше единства», посвящённом карикатуристам «Шарли», в то время как на Донбассе гибли тысячи людей? Или как в 2011 году по центральным российским телеканалам в прямом эфире (!) показывали свадьбу британского принца Уильяма?
Все эти эпизоды наряду с другими подчёркивают национальное унижение народа и зависимый статус страны. Закостенелость элиты вкупе с оторванностью её от основной массы населения неизбежно породит свой, русский бунт. Не важно, будет он православным, националистическим, анархистским или каким-либо ещё. Несправедливость в распределении благ и подавление всякого, даже вполне мирного протеста, просто гарантирует взрыв недовольства, который при самом катастрофическом сценарии грозит расколоть страну на несколько частей.
Уже на втором этапе революции такой воинствующий национализм, как когда-то большевизм, поведёт наступление на соседние русскоязычные территории, присоединяя и ассимилируя их. Вернуть все земли, что входили в состав бывшей РФ, скорее всего, не удастся, но одновременно будут присоединены некоторые русскоязычные территории, входящие ныне в состав бывших союзных республик, ибо националисты никогда не признают границ, что были нарисованы советскими деятелями в ущерб русскому народу и позже, при разделе СССР, закреплены бывшими номенклатурщиками, перекрасившимися в «демократов».
Конечно, некоторые территории в процессе пересборки страны вернуть будет невозможно, как СССР так и не смог вернуть Финляндию или Карс, но это и не требуется. СССР смог и без этих областей стать сверхдержавой и выйти в космос. Вопрос в идее и организации, а потом уже в ресурсах. Но идея — основа основ. Не некая мутная идеология, которую заставляют зубрить в школах и вузах, а именно идея, простая и понятная всем. Конечно, позже светлая идея превратится в навязчивую догму, а управляющая система, даже самая хорошая, закостенеет и начнёт вырождаться — такова судьба любого, даже самого идеального сообщества. Но тут уж решать не нам, а будущим поколениям.
Беспомощные и униженные
Национальное унижение ощущается острее при явных провалах на международной арене. Засилье торговцев во внешней политике привело к тому, что интересы страны стали предметом торговли. Мы хотим за свой счёт строить АЭС в Турции; тянем (опять же за деньги налогоплательщиков) газопроводы в ту же Турцию и в Китай; прощаем миллиардные долги странам, которые вполне способны расплатиться (хотя бы арендой части территории под российскую базу, если нет денег), но при этом непомерно задираем тарифы и налоги для своих собственных граждан.
Хотя слово «мы» здесь едва ли уместно. Народ России не давал согласия на подобную политику, более того, если судить по реакции аудитории в Интернете и в частных разговорах, она вызывает в обществе всё более острое неприятие. Эпоха «хитрых планов» подходит к концу.
Российская Федерация не только регулярно получает безответные зуботычины от всех «партнёров», начиная от развитых стран Запада, заканчивая Киевом и с некоторых пор Анкарой. Киев проводит геноцид русских Донбасса — Министерство иностранных дел РФ грозит пальцем. Снаряды украинской артиллерии падают на российской территории, убивая и калеча российских граждан, чужая бронетехника заезжает на нашу землю и наводит пушку на наших пограничников — ну ничего, это партнёры. Турция сбивает российский бомбардировщик — запретим в ответ туризм и помидоры! Видимо, если завтра США (не дай Бог!) сбросят ядерную бомбу на Петропавловск-Камчатский, мы видимо, в ответ решительно... закроем все «Макдональдсы».
Люди и история
История знает немало примеров, когда государства совершали невиданный рывок вперёд после революционных преобразований. В России за последнее столетие сложилась система двух революций. Традиционно сначала либеральной, когда старых воров и предателей свергают точно такие же воры и предатели, только более наглые, хищные и абсолютно беспринципные. Такое произошло в феврале 1917 года и в декабре 1991. Поскольку воры эффективно управлять не могут в принципе, то ситуация быстро скатится к катастрофе. Как в период с февраля по октябрь 1917 или с января 1992 по октябрь 1993 года. В этих условиях более чем вероятно возникновение альтернативного центра власти в столице, с привлечением широких масс обедневшего и обозлённого населения. А вот дальше уже возникает «вилка» — восстание при поддержке народа может победить или нет. Ленин и большевики победили потому, что сумели быстро захватить ключевые объекты столицы. Верховный Совет проиграл, потому что не смог сделать то же самое — то ли подвела организация, то ли банально не хватило ресурсов.
В этом смысле стоит обратить пристальное внимание на выборы-2016. Если предположить, что народное недовольство вынесет на первые роли в Думе КПРФ и ЛДПР, отодвинув «Единую Россию» на второе или даже третье место, то для действующей в Кремле администрации это будут также крайне плохие новости. Дело в том, что КПРФ и ЛДПР в условиях накала социально-экономической напряжённости и падения авторитета исполнительной власти уже перестанут быть той травоядной оппозицией, какой они были последние полтора десятилетия. Начнётся решительная борьба за власть, и в лице парламента Кремль рискует получить как минимум оппозиционную Думу образца 1999 года, если не Верховный Совет образца 1993-го. Причём клеймить позором будут те же самые деятели, что ещё недавно пели дифирамбы.
Самое главное, что скоро сформируется огромный пласт недовольных, который сможет собрать только в Москве на улицах сотни тысяч, если не миллионы граждан. Кто будет среди этих тысяч? Например, представители малого и среднего бизнеса, средний класс, который либералы из правительства и Центробанка, а также коррумпированные чиновники буквально истребляют под корень. Выйдут также радикальные патриоты, разъярённые предательством Новороссии. Выйдут разного рода творческие люди, недовольные засильем цензуры и мракобесия. В конце концов, выйдут самые простые работяги, которых олигархический строй доведёт до крайней бедности, а то и до нищеты. Что будет дальше, предсказать невозможно.
Революция сбоку
Теперь немного о возможности прямого военного вмешательства извне. Кто-то скажет, что если бы на нас хотели напасть, то напали бы во время октябрьских выступлений 1993 года, когда государственные механизмы находились в полном расстройстве. Это неверно. В 1993 году была принципиально иная внешнеполитическая ситуация. Запад был полностью на стороне Ельцина и против Верховного Совета, а также ополчения национал-коммунистов (они же радикальные патриоты), которые выступили силовой группой поддержки парламента. Китай был ещё недостаточно силён, а бывшие союзные республики сами находились в состоянии внутреннего хаоса.
Армия же Российской Федерации на тот момент, несмотря на голодающих солдат и офицеров, владела огромным арсеналом современного вооружения, произведённого ещё советской промышленностью. Ныне все эти арсеналы уже морально и физически устарели, а перевооружение же идёт далеко не такими бодрыми темпами, как заявляется по телевизору.
Теперь всё иначе. На Западе уже приняли решение «валить» Российскую Федерацию — во всяком случае, в существующем её виде. Сформировали государственность и укрепили институты (включая армию) и бывшие советские республики, со многими из которых Россия уже побила горшки. Так что в случае конфликта в столице «а ля октябрь 1993 года» можно говорить определённо, что в этот раз соседи не будут сидеть спокойно и наблюдать за всем со стороны.
Если в начале 2008 года Россия имела только один территориальный спор — на Дальнем Востоке, то к концу года добавилась ещё и Грузия, победную кампанию в которой Москва остановила по первому окрику с Запада. Абхазия и Южная Осетия хоть и не стали частью России, но стали её непризнанными протекторатами. Потом были Крым и Донбасс, и опять стоп-кран сорван в самое неподходящее время. Но провал на Украине оказался куда страшнее, чем в Грузии. И по количеству жертв и по репутационным последствиям. Более того, впервые оказалось блокированным со всех сторон Приднестровье. Накаляется обстановка и вокруг Калининграда.
В таких условиях мы отправляем далеко не худшую часть авиации и флота на заморскую откровенно ненужную войну, оказываясь в зависимости от откровенно враждебной Турции, которая грозит перекрыть Проливы. Видимо геополитическое мышление высшего порядка выглядит именно так.
Финал
В таких условиях высшая власть всё больше становится похожа на генератор случайных решений, 90% которых оказываются катастрофически неудачными либо безнадёжно опоздавшими. В условиях глубочайшего внутреннего системного кризиса и стремительно нарастающей внешней угрозы объявлять о том, что главный враг, дескать, международный терроризм на Ближнем Востоке и изменение климата (при том, что глобальное потепление именно России как раз и выгодно), — это пример исключительного космополитизма и полной оторванности тех, кто «у руля», от реальности.
Понятно, что значительная часть членов Федерального Собрания, которому формально предназначалось недавняя речь Первого лица, имеет личную собственность в благополучных странах. Понятно и то, что мнение Запада куда важнее для нашей верхушки, чем мнение собственного народа, который давно держат за бессловесную скотину. Но даже при всём этом завязанность обращения на внешнего слушателя поражает, не меньше, чем британская королевская свадьба на российских федеральных телеканалах.
Где в этом послании Донбасс, который когда-то было обещано защитить? Где в нём Крым, который зимой находился в условиях невиданной со времён Великой Отечественной войны блокады? Где в нём чаяния десятков миллионов россиян, которых экономические эксперименты правительства выбросили на границу между крайней бедностью и нищетой? Но природа не терпит пустоты и неизбежно появятся новые лидеры, которые будут говорить именно о том, что актуально для народа и на понятном для него языке. Которые вспомнят и о страдающем Донбасса и о беднеющей России, о преданной Русской весне и проданном Русском мире. Вспомнят и о дальнобойщиках; и об учёных, которые вынуждены уезжать за рубеж; и о рабочих оборонных предприятий, что куют мощь страны на устаревшем оборудовании за мизерные зарплаты в холодных цехах. Словом, обо всём том, о чём не принято больше говорить с высоких трибун.
Если говорить об упущенных внутриполитических возможностях, то Общероссийский Народный Фронт мог стать на волне Русской весны начала 2014 года центром и точкой сборки новой нации, опричниной (в хорошем смысле) Путина, с которой он смог бы избавиться от иностранных агентов влияния и коррупционеров. Но вместо этого был выбран старый либеральный путь, который ведёт страну в пропасть. «Крымский» патриотический ресурс ныне утрачен, и вернуть его нельзя. А ОНФ стал маргинальной структурой без авторитета и каких-либо полномочий, явлением, про которое в народе обычно говорят «никто, и звать его никак».
И напоследок снова о символах. Пока развитые страны уходят всё дальше, мы строим Ельцин-центры. Кстати, на открытии последнего присутствовали многие наши системные и несистемные либералы, которые на публику поносят друг друга, а тут неожиданно проявили удивительное единодушие. Впрочем, Ельцин-центр как символ социального неравенства едва ли просуществует достаточно долго.
Информация