Европа съезжает на обочину мировой политики
В минувшую пятницу послы стран Евросоюза согласовали принципиальное решение о продлении экономических санкций против России ещё на полгода — до 31 июля 2016 года. Окончательное решение по санкциям примет 21 января Совет ЕС. Процедура эта будет во многом формальной, поскольку лидеры ведущих европейских стран и чиновники из Еврокомиссии уже высказались за продление санкций, что и зафиксировали их послы на своем заседании 18 декабря.
Война санкций
Министр экономического развития Алексей Улюкаев назвал продление санкций ЕС в отношении России ожидаемым и сказал журналистам, что на российскую экономику оно никак не повлияет, поскольку она уже приспособилась к работе в таком режиме.
Речь идёт о так называемых секторальных санкциях, введённых Евросоюзом ещё в 2014 году. Тогда европейцы ограничили доступ к кредитованию для ведущих российских банков, запретили предоставлять компаниям России новые технологии, продавать высокотехнологичное оборудование нефтедобывающему сектору, ввели оружейное эмбарго, включая поставки техники двойного назначения, прежде всего электронной.
Отдельным решением был зафиксирован так называемый черный список лиц и организаций, которым закрыли доступ на территорию ЕС и к европейскому банковскому сектору. Всего в этом списке находятся свыше 150 человек и 37 юридических лиц, представляющих военные и гражданские структуры России, ЛНР и ДНР.
Первоначально санкции Евросоюза, как средство давления на Россию за присоединение Крыма и позицию в украинском конфликте, были введены на полгода. Затем они регулярно продлевались. Нынешнее решение не стало исключением. По традиции одна или несколько стран (на сей раз это была Италия) высказывали своё несогласие с санкционным режимом в отношениях с Россией, о котором тихо забывали в момент принятия решения.
Это несогласие имеет исключительно экономические корни. Европейские компании в условиях санкций несут ощутимые потери — по некоторым оценкам они превышают 20 млрд. евро в год. Существенную роль здесь играют российские контрсанкции. Они оформлены в виде продовольственного эмбарго на экспорт из стран, принявших участие в действиях против России. Контрсанкции нанесли ощутимый урон аграрному сектору Евросоюза. В отдельных случаях, как, например, на латвийском ООО «DK Daugava», производящем молочные и хлебобулочные изделия, они привели к остановке предприятий.
Ответственные европейские политики пытаются повлиять на ситуацию, хотя и понимают бесперспективность своих усилий. Ведь санкции против России Евросоюз ввёл под сильнейшим нажимом американцев. Это публично признал вице-президент США Джозеф Байден. Как сообщило осенью прошлого года Press TV, выступая в Гарвардском университете, Байден заявил, что Вашингтон вынудил европейские страны принять санкции против Москвы в связи с украинским кризисом. По его словам, «Европу прогнули».
Примечательно, что ответные меры России откровенно возмутили американцев. Офис представителя Соединённых Штатов во Всемирной торговой организации (ВТО) даже распространил заявление, в котором есть такой пассаж: «США считают, что контрсанкции России вредят открытому рынку и могут использоваться для протекционистских целей».
Как бы то ни было, продовольственное эмбарго против стран, поддержавших санкции против России, принято. Оно действует. В июне, когда Евросоюз в очередной раз продлил на полгода свои санкции, Владимир Путин подписал Указ «О продлении действия отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации». Этим документом российское продовольственное эмбарго продлевалось сразу на год. Иными словами, ещё летом в России осознавали, что не стоит ожидать перемен европейской политики в отношении нашей страны
«На полях» мировой дипломатии
Для такого вывода были, по меньшей мере, два основания. Во-первых, Европа по-прежнему остаётся под сильным давлением Соединённых Штатов, отношения с которыми у России расстроились на годы. Во-вторых, у внешней политики Евросоюза нет сегодня сколь-нибудь серьёзного вектора, где он мог бы проявить своё влияние на решение международных проблем, кроме украинского.
Да и в этом случае решение берут на себя национальные лидеры и их дипломатии. Если в начале урегулирования украинского кризиса верховный представитель ЕС по иностранным делам Кэтрин Эштон ещё мелькала на фоне основных участников переговоров, то с переходом на нормандский формат для дипломатов из Брюсселя не нашлось места даже на приставном стульчике.
И дело здесь не в том, что сменившая в прошлом ноябре британку Эштон итальянка Федерика Могерини не проявила нужной инициативы. Просто Евросоюз за годы своего существования так и не выработал внятной внешнеполитической стратегии, потому сегодня его представители по иностранным делам лишь статисты на важнейших международных форумах и переговорах.
Следует отметить, что за год работы верховным представителем ЕС по иностранным делам Федерика Могерини не удостоилась полноценной встречи ни с государственным секретарём США Джоном Керри, ни с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Она просилась в Москву, но Лавров ограничился общением «на полях» заседания совета глав МИД стран ОБСЕ, переговоров по иранской ядерной программе в Лозанне и т.д. Не стала предметом серьёзных переговоров и майская встреча в Брюсселе.
Джон Керри в дополнение к мероприятиям, где пересекались дипломатии мировых держав, нашёл возможность побеседовать с Федерикой Могерини ещё и «на полях» встречи министров иностранных дел стран НАТО. В таком отношении к главе внешнеполитического ведомства ЕС нет, как говорится, ничего личного. Просто возможности и влияние верховной европейской дипломатии ограничены публичной риторикой, а реальность требует конкретного решения проблем. Евросоюз к этому не готов и вот почему.
В современном мире успешная внешняя политика опирается на две основные силы — экономическую и военную мощь. Они есть у национальных дипломатий, но слабо отражены в объединённых союзах государств, в том числе, и европейском. Здесь непросто скрестить интересы ведущих государств континента с интересами политически и экономически стагнирующих стран.
Взять хотя бы случай с Украиной. Бенефициарами ассоциации с ней станут самые сильные экономики ЕС, которые получат новый рынок для своих товаров. Они и представлены сегодня в нормандском формате минского процесса по урегулированию украинского кризиса. Иным, вроде крикливой Прибалтики, достанутся лишь субсидии, полученные от щедрот лидеров союза.
В то же время решения в ЕС принимаются консенсусом, что нередко входит в противоречие с интересами тех, кого называют локомотивами Европы. Малые страны подчас выступают с инициативами, блокирование которых может обрушить хрупкое единство ЕС. Так было с размещением в Восточной Европе американской системы противоракетной обороны или продвижением американских войск и вооружений в ту же Прибалтику. Как в таких случаях говорят, хвост начинает вилять собакой. Это придаёт аморфность, и даже неконкретность, целям и политике Евросоюза в целом.
В хвосте американской политики
С этим уже столкнулись французская и германская дипломатии. Активно включившись в урегулирование украинского кризиса, они вдруг почувствовали, что Киев со временем стал игнорировать их рекомендации и требования, а президент Порошенко вместо Парижа и Берлина проторил дорогу в Брюссель. Встречи здесь с еврочиновниками и воинственная риторика подменили предметную работу по выполнению минских соглашений. Порошенко нашел возможность лавировать между центрами европейской дипломатии и уже открыто пренебрегать интересами других сторон конфликта.
Очевидно, что национальные дипломатии стран Евросоюза теперь имеют ограниченный ресурс. В этом лишний раз убедилась Германия. В октябре, после начала операции Воздушно-космических сил России в Сирии, министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер поспешил на Ближний Восток.
Его визиты в Саудовскую Аравию, Иран и Иорданию никак не сказались на разрешении сирийского кризиса и борьбе с исламскими террористами. В ходе своей поездки германский министр не сблизил позиции саудитов и иранцев по Сирии. Это было ожидаемым. Такую задачу сложно решать даже тяжеловесам России и США. Удивило другое. Штайнмайер не смог согласовать волнующую европейцев миграцию с Ближнего Востока. Он призывал страны Персидского залива принять у себя часть беженцев и обеспечить им достойные условия проживания, но не дождался от богатых монархий залива никаких обещаний. С тем и отбыл домой.
Одновременно с ближневосточной поездкой Штайнмайера с визитом в Турции побывала канцлер Германии Ангела Меркель. Она посулила местным руководителям 3 млрд. евро для обустройства беженцев, возобновление переговоров о вступлении в ЕС, иные маленькие и большие преференции. В ответ получила невнятные обещания обсудить и изучить проблему. Словом, политического веса Германии сегодня хватает разве что для решения проблем двусторонних отношений.
Так и с Францией. Эта страна всегда имела влияние на сирийскую элиту, особенно на её алавитский клан. Сегодня здесь квартируют многие богатые сирийские семейства (включая ближайших родственников Башара Аль-Асада), укрывшиеся во Франции от национальных бед. Однако поход кораблей во главе с авианосцем «Шарль де Голль» для борьбы с исламскими террористами, затеянный президентом Франсуа Олландом, не нашел поддержки у местных властей.
«Шарль де Голль» скоренько перебазировали в Персидский залив. Там его уже посетил министр обороны США Эштон Картер. Он одобрительно хлопал капитана авианосца по плечу. Вместе с государственным секретарём Франции по делам ветеранов Жаном-Марком Тодескини перекусил в кают-компании. Миру явилась знакомая картина — европейцы, встроенные в хвост американской политики. Таков их сегодня вес и такова роль.
…Как видим, мир не воспринимает самостоятельной ни внешнюю политику Евросоюза, ни действия её лидирующих стран. Может быть, ещё и поэтому так важно для европейцев совместное выступление против России. Иной возможности показать своё влияние на решение международных проблем у них попросту нет. И, оказывается, совсем не важно, что демонстрация этого влияния несёт с собой вред бизнесу и гражданам Евросоюза.
Война санкций
Министр экономического развития Алексей Улюкаев назвал продление санкций ЕС в отношении России ожидаемым и сказал журналистам, что на российскую экономику оно никак не повлияет, поскольку она уже приспособилась к работе в таком режиме.
Речь идёт о так называемых секторальных санкциях, введённых Евросоюзом ещё в 2014 году. Тогда европейцы ограничили доступ к кредитованию для ведущих российских банков, запретили предоставлять компаниям России новые технологии, продавать высокотехнологичное оборудование нефтедобывающему сектору, ввели оружейное эмбарго, включая поставки техники двойного назначения, прежде всего электронной.
Отдельным решением был зафиксирован так называемый черный список лиц и организаций, которым закрыли доступ на территорию ЕС и к европейскому банковскому сектору. Всего в этом списке находятся свыше 150 человек и 37 юридических лиц, представляющих военные и гражданские структуры России, ЛНР и ДНР.
Первоначально санкции Евросоюза, как средство давления на Россию за присоединение Крыма и позицию в украинском конфликте, были введены на полгода. Затем они регулярно продлевались. Нынешнее решение не стало исключением. По традиции одна или несколько стран (на сей раз это была Италия) высказывали своё несогласие с санкционным режимом в отношениях с Россией, о котором тихо забывали в момент принятия решения.
Это несогласие имеет исключительно экономические корни. Европейские компании в условиях санкций несут ощутимые потери — по некоторым оценкам они превышают 20 млрд. евро в год. Существенную роль здесь играют российские контрсанкции. Они оформлены в виде продовольственного эмбарго на экспорт из стран, принявших участие в действиях против России. Контрсанкции нанесли ощутимый урон аграрному сектору Евросоюза. В отдельных случаях, как, например, на латвийском ООО «DK Daugava», производящем молочные и хлебобулочные изделия, они привели к остановке предприятий.
Ответственные европейские политики пытаются повлиять на ситуацию, хотя и понимают бесперспективность своих усилий. Ведь санкции против России Евросоюз ввёл под сильнейшим нажимом американцев. Это публично признал вице-президент США Джозеф Байден. Как сообщило осенью прошлого года Press TV, выступая в Гарвардском университете, Байден заявил, что Вашингтон вынудил европейские страны принять санкции против Москвы в связи с украинским кризисом. По его словам, «Европу прогнули».
Примечательно, что ответные меры России откровенно возмутили американцев. Офис представителя Соединённых Штатов во Всемирной торговой организации (ВТО) даже распространил заявление, в котором есть такой пассаж: «США считают, что контрсанкции России вредят открытому рынку и могут использоваться для протекционистских целей».
Как бы то ни было, продовольственное эмбарго против стран, поддержавших санкции против России, принято. Оно действует. В июне, когда Евросоюз в очередной раз продлил на полгода свои санкции, Владимир Путин подписал Указ «О продлении действия отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации». Этим документом российское продовольственное эмбарго продлевалось сразу на год. Иными словами, ещё летом в России осознавали, что не стоит ожидать перемен европейской политики в отношении нашей страны
«На полях» мировой дипломатии
Для такого вывода были, по меньшей мере, два основания. Во-первых, Европа по-прежнему остаётся под сильным давлением Соединённых Штатов, отношения с которыми у России расстроились на годы. Во-вторых, у внешней политики Евросоюза нет сегодня сколь-нибудь серьёзного вектора, где он мог бы проявить своё влияние на решение международных проблем, кроме украинского.
Да и в этом случае решение берут на себя национальные лидеры и их дипломатии. Если в начале урегулирования украинского кризиса верховный представитель ЕС по иностранным делам Кэтрин Эштон ещё мелькала на фоне основных участников переговоров, то с переходом на нормандский формат для дипломатов из Брюсселя не нашлось места даже на приставном стульчике.
И дело здесь не в том, что сменившая в прошлом ноябре британку Эштон итальянка Федерика Могерини не проявила нужной инициативы. Просто Евросоюз за годы своего существования так и не выработал внятной внешнеполитической стратегии, потому сегодня его представители по иностранным делам лишь статисты на важнейших международных форумах и переговорах.
Следует отметить, что за год работы верховным представителем ЕС по иностранным делам Федерика Могерини не удостоилась полноценной встречи ни с государственным секретарём США Джоном Керри, ни с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Она просилась в Москву, но Лавров ограничился общением «на полях» заседания совета глав МИД стран ОБСЕ, переговоров по иранской ядерной программе в Лозанне и т.д. Не стала предметом серьёзных переговоров и майская встреча в Брюсселе.
Джон Керри в дополнение к мероприятиям, где пересекались дипломатии мировых держав, нашёл возможность побеседовать с Федерикой Могерини ещё и «на полях» встречи министров иностранных дел стран НАТО. В таком отношении к главе внешнеполитического ведомства ЕС нет, как говорится, ничего личного. Просто возможности и влияние верховной европейской дипломатии ограничены публичной риторикой, а реальность требует конкретного решения проблем. Евросоюз к этому не готов и вот почему.
В современном мире успешная внешняя политика опирается на две основные силы — экономическую и военную мощь. Они есть у национальных дипломатий, но слабо отражены в объединённых союзах государств, в том числе, и европейском. Здесь непросто скрестить интересы ведущих государств континента с интересами политически и экономически стагнирующих стран.
Взять хотя бы случай с Украиной. Бенефициарами ассоциации с ней станут самые сильные экономики ЕС, которые получат новый рынок для своих товаров. Они и представлены сегодня в нормандском формате минского процесса по урегулированию украинского кризиса. Иным, вроде крикливой Прибалтики, достанутся лишь субсидии, полученные от щедрот лидеров союза.
В то же время решения в ЕС принимаются консенсусом, что нередко входит в противоречие с интересами тех, кого называют локомотивами Европы. Малые страны подчас выступают с инициативами, блокирование которых может обрушить хрупкое единство ЕС. Так было с размещением в Восточной Европе американской системы противоракетной обороны или продвижением американских войск и вооружений в ту же Прибалтику. Как в таких случаях говорят, хвост начинает вилять собакой. Это придаёт аморфность, и даже неконкретность, целям и политике Евросоюза в целом.
В хвосте американской политики
С этим уже столкнулись французская и германская дипломатии. Активно включившись в урегулирование украинского кризиса, они вдруг почувствовали, что Киев со временем стал игнорировать их рекомендации и требования, а президент Порошенко вместо Парижа и Берлина проторил дорогу в Брюссель. Встречи здесь с еврочиновниками и воинственная риторика подменили предметную работу по выполнению минских соглашений. Порошенко нашел возможность лавировать между центрами европейской дипломатии и уже открыто пренебрегать интересами других сторон конфликта.
Очевидно, что национальные дипломатии стран Евросоюза теперь имеют ограниченный ресурс. В этом лишний раз убедилась Германия. В октябре, после начала операции Воздушно-космических сил России в Сирии, министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер поспешил на Ближний Восток.
Его визиты в Саудовскую Аравию, Иран и Иорданию никак не сказались на разрешении сирийского кризиса и борьбе с исламскими террористами. В ходе своей поездки германский министр не сблизил позиции саудитов и иранцев по Сирии. Это было ожидаемым. Такую задачу сложно решать даже тяжеловесам России и США. Удивило другое. Штайнмайер не смог согласовать волнующую европейцев миграцию с Ближнего Востока. Он призывал страны Персидского залива принять у себя часть беженцев и обеспечить им достойные условия проживания, но не дождался от богатых монархий залива никаких обещаний. С тем и отбыл домой.
Одновременно с ближневосточной поездкой Штайнмайера с визитом в Турции побывала канцлер Германии Ангела Меркель. Она посулила местным руководителям 3 млрд. евро для обустройства беженцев, возобновление переговоров о вступлении в ЕС, иные маленькие и большие преференции. В ответ получила невнятные обещания обсудить и изучить проблему. Словом, политического веса Германии сегодня хватает разве что для решения проблем двусторонних отношений.
Так и с Францией. Эта страна всегда имела влияние на сирийскую элиту, особенно на её алавитский клан. Сегодня здесь квартируют многие богатые сирийские семейства (включая ближайших родственников Башара Аль-Асада), укрывшиеся во Франции от национальных бед. Однако поход кораблей во главе с авианосцем «Шарль де Голль» для борьбы с исламскими террористами, затеянный президентом Франсуа Олландом, не нашел поддержки у местных властей.
«Шарль де Голль» скоренько перебазировали в Персидский залив. Там его уже посетил министр обороны США Эштон Картер. Он одобрительно хлопал капитана авианосца по плечу. Вместе с государственным секретарём Франции по делам ветеранов Жаном-Марком Тодескини перекусил в кают-компании. Миру явилась знакомая картина — европейцы, встроенные в хвост американской политики. Таков их сегодня вес и такова роль.
…Как видим, мир не воспринимает самостоятельной ни внешнюю политику Евросоюза, ни действия её лидирующих стран. Может быть, ещё и поэтому так важно для европейцев совместное выступление против России. Иной возможности показать своё влияние на решение международных проблем у них попросту нет. И, оказывается, совсем не важно, что демонстрация этого влияния несёт с собой вред бизнесу и гражданам Евросоюза.
Информация