Набат по Дону
Дон стремительно мелеет, что представляет существенную угрозу для национальной безопасности, поскольку даже неспециалистам видно, как год за годом река уходит, смертью покрыты её иссохшие берега. Но Дон сегодня порезан на несколько частей, и не в каждом регионе озабочены судьбой реки. Уже много лет никто не удосуживается провести мало-мальски очистительные работы, которые не выполнялись уже не один десяток лет.
Мощный удар по водной системе реки был нанесён в 50-х годах.
27 июля 1952 года подписано постановление о пуске Волго-Донского судоходного канала им. Ленина. Он соединил две великие реки и пять морей: Азовское, Черное, Балтийское, Белое и Каспийское, изменив жизнь людей целого региона и реки Дон, которая сегодня из судоходной превращается в ручеёк: отмели, островки и песчаные косы наполняют ранами змеевидное тело некогда полноводной реки.
Вспоминая эту стройку века, ругают Сталина и подчеркивают, что вели ее заключенные, и что вся она — на человеческих костях. Услужливое воображение очень быстро дорисовывает жуткие детали. Нередко рассказывают это люди, которые либо не были очевидцами событий, либо очень мало времени провели на строительстве. Я встретилась с человеком, 40 лет жизни которого отданы Цимлянскому гидроузлу. В его трудовой книжке две записи — принят и уволен. Это житель станицы Романовской Ростовской области Евгений Алексеевич Сагин.
— Жуткие рассказы о стройке, мягко говоря, не соответствуют действительности, — делится он мнением. — Единственным человеком, которому можно доверять в этом вопросе, является историк Вера Никитична Болдырева, собравшая обширный, правдивый материал. Мне непонятно, почему обвиняют Сталина в появлении рукотворного Цимлянского моря, судоходного канала, гидроэлектростанции. Как будто он отдал распоряжение и тут же началось строительство. Нет! Еще в 1944 году на Дон приехала первая экспедиция в составе ученых "Гидропроекта" города Ленинграда. В конце войны работала вторая экспедиция. И именно ученые давали рекомендации по строительству, которое началось в 1949 году. А идея соединения Волги и Дона пришла в голову отнюдь не Сталину, а Петру I. По его приказу начали возводить плотину, известную нам теперь под названием Петровский шлюз.
Евгений Сагин, выпускник ремесленного училища, прибыл на стройку века в 1948 году. Ему было поручено сделать разбивку ограждения под деревообрабатывающий завод вместе с подчиненными — заключенными, которые были значительно старше его и большой симпатии к "начальнику" не испытывали. Сагин растерялся, не знал, как себя повести и что сказать. И вдруг у него мелькнула мысль, что среди них должны быть строители.
"Товарищи, среди вас строители есть?" — спросил юноша. "Какие они тебе товарищи — граждане", — поправил конвойный. Но начало добрым отношениям было уже положено. Евгений признался, что опыта у него нет. Бывший строитель Павел Иванович Якубовский взял "начальника" под опеку, и работа закипела. Впоследствии П.И. Якубовский стал главным инженером стройтреста, а потом заместителем начальника областного управления "Агропромстрой".
— В "Волгодонскстрое" работало более 120 тысяч заключенных. Очень многие из них оставались на стройке после окончания срока заключения. Они жили и работали с нами, и разделения на бывших "зеков" и свободных не было, — вспоминает Евгений Алексеевич. — Среди заключенных были разные люди. Некоторые пытались бежать, но это всегда оканчивалось неудачей. Беглецов наказывали карцером. Поначалу заключенные из числа воров пытались устанавливать свои порядки. Приходящие рабочим посылки они отбирали. А жалобы руководству положения дел не меняли. И тогда рабочие решили навести порядок. А наведение порядка в России, как повелось, проходит при помощи кулаков, после чего в ход идут другие меры воздействия. В книге о "Волгодонскстрое" написано, что был бунт, и на работу никто не выходил 10 дней. Это сильное преувеличение. Всего два дня не работали. Начальник стройки Василий Арсентьевич Барабанов вошёл в зону один, без охраны. Что он говорил заключенным, мне неизвестно, но на следующий день и "зеки", и вольные приступили к работе. "Зеков", особо рьяно устанавливающих свои порядки, погрузили в вагоны и увезли в неизвестном мне направлении. Оставшимся начали платить зарплату, открыли магазины.
Грандиозностью задуманного строительства прониклись даже военнопленные. Именно немцы предложили добираться до станиц и хуторов, где закупались продукты, на лодках, сами же их и сделали, чем значительно упростили решение проблемы с доставкой продуктов.
Массовый героизм, но не каторжный труд
— Труд людей, работающих на строительстве, можно назвать массовым героизмом. И никак иначе. И ошибаются те, кто полагает, что это был каторжный труд и ничего больше, — говорит Евгений Алексеевич Сагин. — Праздник — это не обилие еды на столе, а состояние души. Мы могли веселиться, имея на столе жареную рыбу и отварную картошку. Переправившись через Дон в станицу Кумшатскую, устраивали такие танцы, что крыша дрожала. В местном клубе была организована мощная самодеятельность, до которой некоторым современным профессионалам далеко. До армии я занимался акробатикой, и многие акробатические этюды до сих пор никто не повторял. В 1951 году меня и еще одного парня отправили на фестиваль молодежи в Берлин, и наши выступления были не хуже, чем у других.
Иногда мне хочется сравнить строителей данных объектов с инопланетянами. Мы отличаемся от современных людей образом мышления, отношением к своему краю. Прибыв со всех концов страны, мы решили для себя: тут наша Родина, и все, что с ней связано, для нас свято.
Как перекрывали русло Дона
Евгений Сагин из тех, кто забивал первые колышки на строительстве Волгодонска, был очевидцем перекрытия русла реки Дон.
— В 1948 году строительство Цимлянского гидроузла было в разгаре, сделаны довольно большие объемы работ. Уже отсыпали полотно для устройства железной дороги, чтобы энергопоезд дал энергию всему строительству. Было построено большое количество бараков, в которых жили заключенные. Рядом находились бараки для солдат срочной службы и вольнонаемных. Много нагнали техники, как землеройной, так и грузоподъемной: она работала на полную мощь. Действовали пекарня, баня, строился водозабор и фильтровальная станция. Все было нацелено на главную задачу — намывку плотины и строительство ГЭС.
Перед Цимлянской ГЭС и сегодня стоят фундаменты под емкости большого бетонного завода, без которого строительство Цимлянской ГЭС было бы невозможным. Это был современный, технически обустроенный завод по выпуску товарного бетона марки 700, он был полностью механизирован. Одновременно бетон загружался в специальные емкости двух поездов. Чтобы готовить бетонную смесь, машины бесперебойно подвозили к заводу материалы: щебень, песок, затем их подавали на смесители по фракциям. Лаборанты следили за качеством выпускаемого бетона. Делался специальный отбор вывозимого бетона, на каждом квадратике ставилось время, кто вывозил и кто делал его. Быстрыми темпами шло жилищное строительство.
22 сентября 1951 года во второй половине дня сто автомобилей МАЗ-205 приготовились к штурму реки Дон. За рулём находились лучшие водители стройки. Среди них был и Павел Андреевич Зубков, награжденный орденом Ленина.
Для перекрытия русла Дона был построен специальный мост. В 17 часов, время не совсем точное, был осуществлен пробный заезд на мост автомашин с пустыми кузовами. Возглавил колону Павел Андреевич. Когда машины спустились под погрузку бутового камня, начальник третьего строительного района доложил о готовности. В 18 часов 30 минут по радио была дана команда всем начальникам подразделений приготовиться к перекрытию русла Дона.
Загудели машины — перекрытие Дона началось. Три водолаза, Лесин, Назаренко и Веселовский (все трое из станицы Романовской), должны были следить за процессом перекрытия в воде. Первым в воду опустился Веселовский. Вышел из воды и говорит: "Противник силен". Сильное течение сносило водолаза, но из положения вышли таким путём: Веселовский брал в одну руку рельс для утяжеления, а другой работал. Через короткое время водолазы меняли друг друга.
35 часов — таково было расчетное время для перекрытия. Завершили работу часа на два раньше. Тысячи рабочих и гостей были очевидцами этого великого исторического момента.
Когда добывали строительные материалы, то в земле находили неразорвавшиеся снаряды. Память о прошедшей войне — жива. И вспомнилось, что Дон в годы войны был разделительной чертой между воюющими сторонами и в том районе, где сейчас находится Цимлянское водохранилище, активно действовали местные подпольщики. Диверсионные акции, проводимые подпольщиками, хоть и не имели серьёзных последствий для захватчиков, тем не менее, вносили посильный вклад в общую борьбу с оккупантами.Памяти романовских подпольщиков
В преддверии новогодних праздников не забываются события, произошедшие много лет назад. В начале января пройдет традиционный митинг, посвященный очередной годовщине освобождения Волгодонского района от немецко-фашистских захватчиков.
Из книги А. Калинина "Иван Смоляков":
"... Далеко за полночь Александру Никифоровну Смолякову разбудил осторожный стук в ставню.
— Кто? — тревожно спросила Александра Никифоровна.
— Это я, мама, отвори.
— Ваня? — Отодвинув засов, она отступила от порога. — Ты? Как ты сюда пришел? Уходи сейчас же! В станице немцы. — Александра Никифоровна быстро закрыла дверь, пропуская его в хату.
— Знаю, мама. Тише. Потому и пришел, что немцы. Поесть бы мне, оголодал за эти дни.
Она собрала ему на стол и, остановившись возле печки, сложив руки под фартуком, смотрела, как он ест картошку, как откусывает хлеб, трудно двигая тугими желваками. Она порывалась у него спросить, но ждала, когда он заговорит первый. Что он сказал? Или, может быть, это ей только послышалось? Он знает, что в станице немцы, и потому пришел сюда? К ним, к немцам? Ее сын?!
А он молча съел ужин, до дна осушил крынку молока и только потом поднял глаза от стола.
— Да, мама, потому и пришел, что немцы. — И, увидев, что она не понимает, встал, положил ей руку на плечо — высокий, большой. — Разве мог я оставить тебя и всё? — Он повел рукой вокруг себя, раздвигая этим жестом стены хатенки. — Разве мог я уйти, мама?
Она поняла и, охваченная внезапным страхом за него, самого любимого из всех ее восьми детей, горячо зашептала:
— Что ты, сыночек, уходи, куда тебе в партизаны? Ты ведь больной, тебя здесь каждый прохожий узнает, каждый мальчонка может пальцем указать. Иди, Ванюша, сейчас ночь, может, еще скроешься, может, еще не догонят они тебя.
— Мама, мама, никуда я не пойду, не будем больше об этом говорить.
Чтобы спасти его, она сказала:
— Не ты один погибнешь — и меня за собою потянешь. Ты об этом подумал, Ваня?
— Не наговаривай на себя, мама, ты ведь совсем не такая.
Тогда, побежденная, она заплакала, припав к нему. Он тихо вытирал ладонями слезы, катившиеся по ее щекам. Так они долго и молча сидели на лавке. Потом, выплакавшись, она вполголоса стала ему рассказывать станичные новости:
— В кино скотобойню открыли, баранов для офицеров режут. Комендант приехал, шея как у бугая. Атаманом поставили Арькова, ты его должен знать.
— Это что семечками торговал?
— Он самый.
— Они всегда среди таких подбирают, — задумчиво сказал Иван.
Он вспомнил, что дочь Арькова — комсомолка. "Интересно, как она сейчас чувствует себя с таким папашей?"
— За голову каждого партизана десять тысяч обещали, — подавив вздох, продолжала Александра Никифоровна.
— Дешево они наши головы оценили, — улыбнулся Иван.
Они сидели до самых петухов, пока в щели ставней не стали сочиться ручейки света. Александра Никифоровна забеспокоилась.
— Развиднелось, Ваня, куда же мне тебя схоронить?
Бедная ты головушка...
— Постели мне, мама, на печке, я спать хочу. Соседок в эту комнату не пускай, донести не донесут, а разболтать могут. И вовсе не бедная головушка, видишь, сколько за нее немцы дают.
Он проспал до самого вечера. Александра Никифоровна замкнула дверь на замок и ушла к соседке. А вечером Иван пришел к своему старому другу Василию Кожанову. Вдвоем они всю ночь проговорили в горнице. Жена Кожанова из соседней комнаты слышала обрывки их разговора.
— Действовать, Вася, надо, действовать, чтобы с первого дня они нашу руку почуяли, — говорил Смоляков.
— Одним? — спрашивал Кожанов.
— Зачем одним? Разве мало людей? Только гукни — весь район подымется. Или мы все эти годы зря семена бросали?
И Смоляков вполголоса стал перечислять имена.
— Тюхов Валентин — это тебе раз. Петька Ясин, закрыв глаза, пойдет. Еще Виктор Кузнецов, Можарова Клава... Ты Можарову знаешь?
В ту же ночь Смоляков и Кожанов побывали на квартирах у романовских комсомольцев. Смоляков говорил с Ясиным и Кузнецовым, Кожанов — с Тюховым. Иван не ошибся: никто не сказал "нет". И только каждый задавал один и тот же вопрос:— А оружие?
— Будет, — хитровато щурился Смоляков. Он знал место, где зарыты автоматы. — На первое время хватит, а потом надо вооружаться самим.
Утром в станице из рук в руки передавали белые листки. Это была первая листовка, которую составили партизаны: "Товарищи, не забывайте, что вы хозяева на своей земле, и не позволяйте сиводушному немцу становиться на вашу душу. Помните, что хлеб — это ваш хлеб, скот — это ваш скот и сами вы — свободные люди. Бейте оккупантов!"
Кто-то разбросал листовки на базаре, на церковной паперти, заклеил ими стены полиции. Полицейские соскабливали их тесаками. Вечером в станице начались облавы. Приходили и к Смоляковым, но Ивана не оказалось дома. От Кожановых солдат тоже ушел ни с чем. "Он у брата, на хуторе", — говорила жена Кожанова солдату. Солдат перевернул дом вверх дном, рассыпал по полу муку, долго вертел в руках детский игрушечный револьвер и потом-таки сунул его в карман, взял со спинки кровати платок и ушел. Когда он выходил из двора, с ним заговорил человек. Он пошел рядом с солдатом, дав ему прикурить, доверчиво о чем-то расспрашивая. Солдат самоуверенно отвечал случайному попутчику. А когда они переходили улицу, страшный удар сшиб солдата с ног. Что-то навалилось на него, придавило к земле, и солдат остался лежать посреди улицы. На другом краю станицы в полночь коротко треснул выстрел, и с обрыва головой вниз свалился полицейский, предатель, продавшийся немцам за деньги и водку…"
Имена романовских подпольщиков увековечены не только на мемориальных плитах. Их имена носят улицы, школы, а еще в недавнем прошлом имена подпольщиков присваивались пионерским отрядам и дружинам. В 1974 году в городе Волгодонске состоялся первый турнир по греко-римской борьбе имени Ивана Смолякова, а в 1977 году он уже стал всесоюзным. Проводится и по сей день.
Информация