"Я помню Светлова на войне..."
Имя Михаила Аркадьевича Светлова не включено в школьную программу литературы. Его, к сожалению, не назовёшь популярным у современной молодёжи поэтом, хотя отцы и тем более деды этой самой молодёжи наверняка знают знаменитую когда-то «Гренаду».
Родился и вырос Светлов в Днепропетровске, семья его была очень бедной. Настолько бедной, что, когда будущий поэт, а пока четырнадцатилетний мальчишка принёс свой первый гонорар за напечатанные в газете стихи, денег хватило только на буханку хлеба. Но эта буханка стала настоящим счастьем.
«Гренада» увидела свет в 1926 году на страницах газеты «Комсомольская правда». И сразу стала любимой. Её декламировали и пели (лучшую мелодию сочинил Виктор Берковский, но гораздо позже — в 1954 году) буквально все и везде: на площадях и в казармах, в турпоходах и на демонстрациях. Эти строки звучали в Испании, под Гвадалахарой — их спели русские лётчики и «передали» бойцам из других стран. «Гренада» стала гимном заключённых в фашистском лагере смерти Маутхазене...
Михаил Аркадьевич и сам был на войне и дошёл до Берлина. Правда, об этом очень мало и скупо пишут литературные источники.
А в Липецкой области жил военный корреспондент, кавалер Ордена Отечественной войны, автор пятитомного труда «Великая Отечественная война в документах и фотографиях» Иван Александрович Нарциссов, который служил вместе со Светловым. Вот воспоминания о поэте, надеюсь, они будут вам интересны...
«При имени Михаила Аркадьевича Светлова я вспоминаю не только его широкоизвестные «Гренаду», «Итальянца», «Песню о Каховке» и другие стихи, я вспоминаю и его самого на войне.
Мне довелось знать Светлова близко: в 1944-45 годах мы вместе служили в газете 9-го отдельного танкового корпуса «За Победу!». Нас с поэтом связывало дружеское общение: ели из одного котелка, спали рядом на соломе, вместе бывали в частях и подразделениях.
Обращаясь сегодня к сборникам стихов Светлова, мы находим там немного фронтовых произведений. Возможно, это объясняется большой взыскательностью поэта: в сборники он отбирал только самое лучшее. Кроме того, опубликованные в солдатских газетах стихи Светлов не собирал, он вообще не возил с собой по фронтовым дорогам никакого литературного архива. Михаил Аркадьевич считал, что задача каждого его стихотворения — помочь бойцам поднять настроение или отвлечь их от военных переживаний и дум. А о том, что стихи эти будут интересны другим поколениям или, как советовали многие, можно было заработать деньги на создании нового сборника, - об этом Светлов в тот момент не думал. Он был щедрым человеком, дарил своё творчество безоглядно.
Между тем, опубликованные в солдатской газете стихи Светлова всегда, по признанию самих воинов, прибавляли им сил для драки с фашистами. Надо сказать, поэт и сам не бегал от боёв и передовых. Он участвовал во многих сражениях, хотя в редакции это было категорически запрещено. На моих глазах Михаил однажды вытащил с поля боя мальчишку лет пяти-шести (дело было в Белоруссии, около небольшой деревушки). Ребёнок от страха совершенно ничего не понимал, долгое время не мог ответить ни на один вопрос. Светлов на руках принёс его в редакцию, сбегал к повару, накормил мальчика борщом, пел ему песни. Потом, когда мальчик оправился от ужаса и понял, что попал к своим, то рассказал, что маму убили фашисты, он теперь один. Мальчика (по-моему, его звали Юрой) мы отправили в детский дом, но Светлов расспросил жителей деревни, узнал фамилию мальчика и имена его родителей. Кто-то из соседей нашёл в разрушенном доме, где жил Юра, письмо его отца. Светлов сам написал в эту часть, рассказал, где сейчас находится ребёнок. Уже после войны к поэту из Белоруссии приезжали отец и сын Кудиновы — именно то письмо Светлова помогло им найти друг друга.
Вообще, Михаил Аркадьевич очень внимательно относился к судьбе каждого человека. Случалось, в редакцию из тыла приходили письма жён и матерей, ищущих своих мужей и сыновей. Светлов старался публиковать эти письма не в одном, а нескольких номерах, часто бывало, уезжая на задание, брал с собой газеты и показывал бойцам. Однажды, помню, пришло письмо от женщины, которая потеряла своего мужа. По каким-то приметам она считала, что он воюет в нашем 9-м танковом корпусе. К сожалению, мы этого бойцам не знали. И обстоятельства складывались так, что Светлов должен был уехать, то есть газету бойцам самолично показать не мог. Тогда он на ночь забрал весь тираж к себе в землянку, отметил это письмо красным карандашом и на каждом номере написал: «Товарищ! Обязательно прочитай объявление и передай газету другому бойцу!».
А вот стихотворение «Перед приказом», опубликованное в газете «За Победу!» 21 мая 1944 года.
Орудиям бить без отказа!
Земле содрогаться сырой!
И армия перед приказом,
Как облако перед грозой!
Он силой ударит тройною -
В орудиях спрятанный гром,
И отблески близкого боя
На кожаном шлеме твоём.
Нам жизнь боевая знакома,
Оружия русского честь.
Всегда, отвечая наркому,
Летит донесение: «Есть!»
Есть — в самую глубь обороны
Вести наших танков броню!
Есть- слава! Есть — наши знамёна!
Есть — сердце навстречу огню!..
2 мая 1945 года Берлин капитулировал. Поверженный город лежал в развалинах. Над куполом Рейхстага развевалось Знамя Победы.
5 мая Михаил Светлов, литературный сотрудник нашей газеты Романюк и я в составе группы офицеров штаба нашего танкового корпуса приехали в район Рейхстага. Бранденбургские ворота были сплошь исклёваны осколками снарядов и бомб. Серое большое здание — Рейхстаг — тоже было повреждено.
Все проёмы окон заложены кирпичом, оставались лишь небольшие отверстия — фашисты использовали их как амбразуры во время боёв. Купол на металлических фермах был без стёкол.
Войдя внутрь, мы сразу столкнулись с гулкой тишиной. Гулял сквозняк, поднимая вихри канцелярских бумаг, что-то ещё горело, дымилось, пахло гарью. Мы со Светловым поднимались на этажи по разбитой лестнице.
Каждый, кто посещал Рейхстаг, расписывался на внешних стенах и колоннах. Наши люди оставляли надписи, суровые, полные ненависти к врагу и любви к своей Родине. Чем расписывались? Кто что имел под рукой: мелом, штыком, ножом, углём, осколком снаряда... На высоте поднятой руки уже всё было исписано. Мы встали на выступе стены, чтобы расписаться. А позже воины из разных соединений расписывались всё выше и выше, до самого карниза...
...Раннее утро 1945 года. В редакцию пришёл посыльный от генерала с приглашением явиться на офицерское собрание тем из нас, кто не занят выпуском экстренного номера газеты, посвящённого Дню Победы. На торжественное собрание могли пойти только двое: Светлов и я. У всех на лицах праздник, радость. Что в эту минуту думал Светлов, не знаю. Возможно, он вспомнил о том, что всю войну печатное слово было очень важным? Что не сидели мы в тёплых квартирах и тоже ходили в бой? Что не один раз могли погибнуть под снарядами и минами, что каждую строчку и фотографию не высасывали из пальца, а добывали, не думая о смерти? Что в тот день каждый был вправе вспомнить о своё личном участии в деле Победы? И Светлов сказал то, что было совершенно не в его характере:
- Наши места, старик, вот где, - и указал на первый ряд стульев..."
Родился и вырос Светлов в Днепропетровске, семья его была очень бедной. Настолько бедной, что, когда будущий поэт, а пока четырнадцатилетний мальчишка принёс свой первый гонорар за напечатанные в газете стихи, денег хватило только на буханку хлеба. Но эта буханка стала настоящим счастьем.
«Гренада» увидела свет в 1926 году на страницах газеты «Комсомольская правда». И сразу стала любимой. Её декламировали и пели (лучшую мелодию сочинил Виктор Берковский, но гораздо позже — в 1954 году) буквально все и везде: на площадях и в казармах, в турпоходах и на демонстрациях. Эти строки звучали в Испании, под Гвадалахарой — их спели русские лётчики и «передали» бойцам из других стран. «Гренада» стала гимном заключённых в фашистском лагере смерти Маутхазене...
Михаил Аркадьевич и сам был на войне и дошёл до Берлина. Правда, об этом очень мало и скупо пишут литературные источники.
А в Липецкой области жил военный корреспондент, кавалер Ордена Отечественной войны, автор пятитомного труда «Великая Отечественная война в документах и фотографиях» Иван Александрович Нарциссов, который служил вместе со Светловым. Вот воспоминания о поэте, надеюсь, они будут вам интересны...
«При имени Михаила Аркадьевича Светлова я вспоминаю не только его широкоизвестные «Гренаду», «Итальянца», «Песню о Каховке» и другие стихи, я вспоминаю и его самого на войне.
Мне довелось знать Светлова близко: в 1944-45 годах мы вместе служили в газете 9-го отдельного танкового корпуса «За Победу!». Нас с поэтом связывало дружеское общение: ели из одного котелка, спали рядом на соломе, вместе бывали в частях и подразделениях.
Обращаясь сегодня к сборникам стихов Светлова, мы находим там немного фронтовых произведений. Возможно, это объясняется большой взыскательностью поэта: в сборники он отбирал только самое лучшее. Кроме того, опубликованные в солдатских газетах стихи Светлов не собирал, он вообще не возил с собой по фронтовым дорогам никакого литературного архива. Михаил Аркадьевич считал, что задача каждого его стихотворения — помочь бойцам поднять настроение или отвлечь их от военных переживаний и дум. А о том, что стихи эти будут интересны другим поколениям или, как советовали многие, можно было заработать деньги на создании нового сборника, - об этом Светлов в тот момент не думал. Он был щедрым человеком, дарил своё творчество безоглядно.
Между тем, опубликованные в солдатской газете стихи Светлова всегда, по признанию самих воинов, прибавляли им сил для драки с фашистами. Надо сказать, поэт и сам не бегал от боёв и передовых. Он участвовал во многих сражениях, хотя в редакции это было категорически запрещено. На моих глазах Михаил однажды вытащил с поля боя мальчишку лет пяти-шести (дело было в Белоруссии, около небольшой деревушки). Ребёнок от страха совершенно ничего не понимал, долгое время не мог ответить ни на один вопрос. Светлов на руках принёс его в редакцию, сбегал к повару, накормил мальчика борщом, пел ему песни. Потом, когда мальчик оправился от ужаса и понял, что попал к своим, то рассказал, что маму убили фашисты, он теперь один. Мальчика (по-моему, его звали Юрой) мы отправили в детский дом, но Светлов расспросил жителей деревни, узнал фамилию мальчика и имена его родителей. Кто-то из соседей нашёл в разрушенном доме, где жил Юра, письмо его отца. Светлов сам написал в эту часть, рассказал, где сейчас находится ребёнок. Уже после войны к поэту из Белоруссии приезжали отец и сын Кудиновы — именно то письмо Светлова помогло им найти друг друга.
Вообще, Михаил Аркадьевич очень внимательно относился к судьбе каждого человека. Случалось, в редакцию из тыла приходили письма жён и матерей, ищущих своих мужей и сыновей. Светлов старался публиковать эти письма не в одном, а нескольких номерах, часто бывало, уезжая на задание, брал с собой газеты и показывал бойцам. Однажды, помню, пришло письмо от женщины, которая потеряла своего мужа. По каким-то приметам она считала, что он воюет в нашем 9-м танковом корпусе. К сожалению, мы этого бойцам не знали. И обстоятельства складывались так, что Светлов должен был уехать, то есть газету бойцам самолично показать не мог. Тогда он на ночь забрал весь тираж к себе в землянку, отметил это письмо красным карандашом и на каждом номере написал: «Товарищ! Обязательно прочитай объявление и передай газету другому бойцу!».
А вот стихотворение «Перед приказом», опубликованное в газете «За Победу!» 21 мая 1944 года.
Орудиям бить без отказа!
Земле содрогаться сырой!
И армия перед приказом,
Как облако перед грозой!
Он силой ударит тройною -
В орудиях спрятанный гром,
И отблески близкого боя
На кожаном шлеме твоём.
Нам жизнь боевая знакома,
Оружия русского честь.
Всегда, отвечая наркому,
Летит донесение: «Есть!»
Есть — в самую глубь обороны
Вести наших танков броню!
Есть- слава! Есть — наши знамёна!
Есть — сердце навстречу огню!..
2 мая 1945 года Берлин капитулировал. Поверженный город лежал в развалинах. Над куполом Рейхстага развевалось Знамя Победы.
5 мая Михаил Светлов, литературный сотрудник нашей газеты Романюк и я в составе группы офицеров штаба нашего танкового корпуса приехали в район Рейхстага. Бранденбургские ворота были сплошь исклёваны осколками снарядов и бомб. Серое большое здание — Рейхстаг — тоже было повреждено.
Все проёмы окон заложены кирпичом, оставались лишь небольшие отверстия — фашисты использовали их как амбразуры во время боёв. Купол на металлических фермах был без стёкол.
Войдя внутрь, мы сразу столкнулись с гулкой тишиной. Гулял сквозняк, поднимая вихри канцелярских бумаг, что-то ещё горело, дымилось, пахло гарью. Мы со Светловым поднимались на этажи по разбитой лестнице.
Каждый, кто посещал Рейхстаг, расписывался на внешних стенах и колоннах. Наши люди оставляли надписи, суровые, полные ненависти к врагу и любви к своей Родине. Чем расписывались? Кто что имел под рукой: мелом, штыком, ножом, углём, осколком снаряда... На высоте поднятой руки уже всё было исписано. Мы встали на выступе стены, чтобы расписаться. А позже воины из разных соединений расписывались всё выше и выше, до самого карниза...
...Раннее утро 1945 года. В редакцию пришёл посыльный от генерала с приглашением явиться на офицерское собрание тем из нас, кто не занят выпуском экстренного номера газеты, посвящённого Дню Победы. На торжественное собрание могли пойти только двое: Светлов и я. У всех на лицах праздник, радость. Что в эту минуту думал Светлов, не знаю. Возможно, он вспомнил о том, что всю войну печатное слово было очень важным? Что не сидели мы в тёплых квартирах и тоже ходили в бой? Что не один раз могли погибнуть под снарядами и минами, что каждую строчку и фотографию не высасывали из пальца, а добывали, не думая о смерти? Что в тот день каждый был вправе вспомнить о своё личном участии в деле Победы? И Светлов сказал то, что было совершенно не в его характере:
- Наши места, старик, вот где, - и указал на первый ряд стульев..."
Информация