Дом занимательных наук, погибший в блокаду
О Якове Исидоровиче Перельмане, талантливом «неучёном учёном», популяризаторе науки, авторе замечательных учебников «Занимательная математика», «Занимательная физика» и многих других, материал на «Военном обозрении» уже был. Однако основной акцент в этом материале я делала на биографии Якова Исидоровича. А вот о его главном детище — Доме занимательных наук в Ленинграде — написала довольно скупо. Но ведь этот музей, погибший в годы блокады, был настоящим сокровищем знаний, талантливо, если не сказать, гениально преподнесённых детям и взрослым.
Есть версия, что идея создания такого необычного музея пришла Перельману в 1925 году, когда он выступал в суде в качестве эксперта. Рассматривали дело машиниста паровоза Микрюкова: тот сбил корову, которая случайно забрела на железнодорожную насыпь. Машинист утверждал, что сделал всё для экстренного торможения, однако состав по неизвестной причине проехал значительно больше предполагаемого тормозного пути. Микрюкову не верили, считали, что он допустил непростительную халатность и теперь даёт ложные показания. И тогда слово предоставили Перельману. Он положил на стол судьи доску с бильярдными шарами — своеобразный макет товарного состава. Перельман доказал, что во время формирования поезда неправильно распределили груз, сосредоточив его в хвосте, оттого и торможение замедлилось. «Судить надо не Микрюкова, а второй закон Ньютона!» - сказал тогда Перельман. Опыт был настолько нагляден и убедителен, что обвинение было единогласно снято в ту же минуту.
Вот как писал о музее Яков Исидорович: «Находить в старом новое умеет далеко не всякий и далеко не всякий склонен глубоко задумываться над тем, что постоянно совершается перед глазами. Чтобы привлечь внимание к таким обыденным явлениям, надо показать в них новые, неожиданные стороны. Подобный метод пропаганды научных знаний и был положен в основу своеобразного просветительского учреждения — Дома занимательной науки...»
Располагался Дом в бывшем дворце графа Шереметьева — большом красивом здании, которое на шесть лет стало источником чудес для детей и взрослых (правда, первые несколько месяцев музей располагался в павильоне на Елагином острове Центрального парка культуры). Открыл музей свои двери летом 1934 года. Сначала здесь было около двух десятков экспонатов. Но уже осенью 1935 года — более трёхсот пятидесяти, а вскоре — более пятисот.
«Далёкие страны, исчезнувший лес
И недра морозной Сибири
Вам будут показаны в Доме чудес,
Фонтанка, тридцать четыре!» -
гласила яркая афиша. А рядом другая:
«Когда в Гонолулу настанет полночь,
В Ленинграде наступает полдень.
В этот час в Ленинграде,
Фонтанка, 34,
Ежедневно открываются двери
Дома занимательной науки,
В котором вам расскажут
О времени, о земле, о небе,
О числах. О цвете, о звуке
И о многом другом».
И от решётки ворот — широкая белая полоса. Собственный меридиан!
Первое, куда попадали экскурсанты, - зал ожидания и научной самодеятельности. «Трогайте, пожалуйста, сколько угодно!» - гласили надписи на экспонатах и установках.
Посетителей встречало чудесное зеркало. Приближаешься к нему, а видишь чужое усатое лицо. Вот и простой закон в действии: угол падения равен углу отражения.
В стеклянной мензурке, завязанной резиновой плёнкой, в воде передвигался чёртик-водолаз. В маленький бинокль предлагали посмотреть на свои ноги. При этом — о чудо! - стоило попытаться сделать шаг одной ногой, вторая тут же поднималась сама.
В зале астрономии посетители совершали почти настоящий полёт в макете звездолёта (сделанному по проекту К.Э Циолковского). В одном из отсеков звездолёта были... свежие овощи. Циолковский считал, что в каждом космическом корабле должен быть свой огород, где овощи и зелень начнут расти вопреки отсутствию силы тяжести. У входа в звездолёт — плакат со стихами Байрона:
Проложенная Ньютоном дорога
Страданий облегчила тяжкий гнёт;
С тех пор открытий сделано уж много.
И верно мы к Луне когда-нибудь
Благодаря парам, проложим путь...
Ребята могли сравнить размеры планет Солнечной системы, но как необычно! К примеру, арбуз и просяное зерно — Солнце и Земля.
Все удивлялись огромному (5,5 метров в диаметре) искусственному небу с планетами и звёздами. В саду летом работал «трёхгрошовый планетарий» - кстати, первый в Ленинграде. Рефрактор подарила Дому наук Пулковская обсерватория. Здесь работал и кружок юных астрономов. Ребята наблюдали лунные горы и кратеры, кольца Сатурна, звёздные скопления, туманности.
В отделе математики гостей встречали обычные торговые весы, отгадывающие фамилию одного из шести задуманных писателей. Чучело филина с распахнутыми крыльями с помощью светового табло предлагало загадать трёхзначное число, потом совершить с ним несколько арифметических действий и без ошибки сообщало «секрет».
Много было задач в стихах. К примеру...
На две партии разбившись,
Забавлялись обезьяны.
Часть восьмая их в квадрате
В роще весело резвилась.
Криком радостным двенадцать
Воздух свежий оглашали.
Вместе сколько, ты мне скажешь,
Обезьян в той роще было?
А потолок? Тёмно-синий с жёлтыми кружочками, он представлял собой наглядный миллион. Все спрашивали: как же маляры не устали столько рисовать и считать? А дело было устроено по-другому: Перельман заказал синие в жёлтый горошек обои. В заказе чётко прописали: оклеить потребуется 250 квадратных метров, на каждом — ровно четыре тысячи горошин. Сделали клише и с его помощью отпечатали на фабрике.
На стене в том же зале висела таблица «Миллионы в плане пятилетки»: сколько намечено к выпуску метров тканей, пар обуви, головных уборов... А ещё надпись: «От начала нашей эры до открытия Дома занимательной науки не прошло ещё одного миллиона дней».
Гипсовый фриз из семисот семи цифр наглядно представлял число «пи» (в те годы это был самый длинный вариант числа). На стенде - стихотворение на немецком языке. По числу букв в каждом слове можно было узнать цифру за цифрой числа «пи». Так получалось 25 знаков после запятой. Имелся и русский вариант, правда, он давал лишь десять знаков: «Кто и шутя и скоро пожелает пи узнать число — уж знает. В цифрах это: 3,1415826525.
Зал географии. Здесь под потолком медленно вращался глобус (диаметр — 4 метра) — такой бы увидел нашу Землю человек, поднявшийся в космическое пространство на 45 тысяч километров.
В стены зала вмонтированы цветные панно с изображением того, что происходит в разных уголках планеты, когда в Ленинграде наступает полдень (помните стихи на афише: «Когда в Гонолулу наступает полночь...» Их автор и автор экспозиций этого зала — Л.В.Успенский). Одно из панно — «Вечер на Ниле» - с хитрецой. Здесь смешаны правда и ложь. Каноэ, берёзы, а на них орангутанги, в реке — крокодил, бегемот и морж, на берегу — страус, тигр и пингвин. На стене — плакат со стихами. Старый моряк рассказывает молодом о своём путешествии по «стране, где струится извилистый Нил». Предлагалось угадать, что в строках правда, а что вымысел.
Можно было увидеть макет Земли, какой её представляли в старину, стоящей на слонах, черепахах и китах. Карта Кольского полуострова называлась «Карта полуострова сокровищ». Она вспыхивала разноцветными огнями — то сверкали месторождения железа, никеля, апатита.
Замечательная по своему остроумию задача в макетах - «Мосты Ленинграда». Здесь перед гостями представала часть города с семнадцатью мостами. Надо было пройти по всем, но при этом нигде не повториться. Справлялся с заданием только тот, кто знал геометрическое правило вычерчивания ломаных одной непрерывной чертой.
Или необычная экспозиция о геологическом прошлом Ленинградской области. Экскурсанты усаживались на рояльные стулья, в зале гасили свет. Поочерёдно вспыхивали диорамы на стенах, стулья поворачивались в эту сторону. Получалось своеобразное путешествие в машине времени.
Зал физики. В разных концах этого зала стояли параболические зеркала. Скажешь шёпотом около одного из них какую-нибудь фразу — в фокусе второго она зазвучит усиленно. Зажжёшь около одного спичку — в фокусе другого она загорится сама.
«Пейте на здоровье!» - гласила надпись на табличке над небольшим фонтанчиком. Но наклонишься над ним — и струя иссякнет. Падающая тень заслоняла луч свете, падавший на фотоэлемент. А он-то и приводил в движение краник.
В стакан с водой экскурсовод предлагал положить иголки так, чтобы он плавали. Ничего не получалось — иглы тонули. Но потрёшь их между пальцами — и всё в порядке. В качестве подсказки рядом висела большая фотография водомера и картина, на которой матросы, застигнутые штормом, выливали за борт масло, пытаясь справиться со стихией.
Известнейшая задачка о том, что тяжелее: килограмм свинца или пуха, родилась именно у Перельмана. Гениальный популяризатор науки знал, что люди частенько путают понятия веса и массы.
Панно изображало героев знаменитой басни Крылова: лебедя, рака и щуку. Согласно ей, «воз и ныне там». Но Перельман убедительно доказывал, что этого просто не может быть, ибо Иван Андреевич не учёл силу тяжести.
Завершала экскурсию по этому залу комната оптических чудес. Ребята и взрослые становились перед экраном, видели свою тень. Отходили от экрана, а тень словно приклеивалась к нему. Портрет девочки на свете в зависимости от освещения то плакал, то улыбался. Экскурсовод менял цвет лампы — и одна картина превращалась в другую, совершенно не похожую на первую. Меняли свой цвет и стулья: то они были зелёными с разводами, то красными...
***
А теперь — об авторах этого замечательного музея. Первый, конечно, Перельман — идейный вдохновитель, «душа». Он, казалось, никогда не уставал, и наряду с заботами о музее успевал издавать свои знаменитые книги и даже отвечать на корреспонденцию, которая приходила просто-таки тоннами (в книгах Перельман указывал свой домашний адрес). Когда началась Великая Отечественная война, Яков Исидорович в силу своего возраста не мог уйти на фронт.
29 июня 1941 года музей закрылся, но «неучёный учёный» свою просветительскую деятельность не оставил. Он читал лекции-инструкции, посвящённые подготовке войсковых разведчиков. Разработал несколько тем по ориентированию в незнакомой местности в любую погоду, не пользуясь никакими техническим средствами. Чтобы читать эти лекции людям, ему приходилось идти пешком, и порой очень далеко. Бывало, во время пути заставала бомбёжка, и тогда Перельман читал лекции прямо в бомбоубежище — тем, кто в тот момент там был. Когда силы совсем истощились, Яков Исидорович консультировал людей по телефону, однако в начале января 1942 года взрыв снаряда разбил уличный телефонный шкаф. А 16 марта 1942 года Перельман умер от истощения...
Директор музея, Виктор Алексеевич Камский, бывший армейский политработник, философ по образованию (он работал в Ленинградском комбинате наглядной агитации и пропаганды). Именно к нему пришёл Яков Исидорович, когда создание Дома было только мечтой. Виктор Алексеевич подхватил идею «с налёта». Талантливый финансист, редкий организатор, он не ценил расстояний, когда речь шла действительно о находке. Так, однажды Виктору Алексеевичу кто-то рассказал, что на окраине Ленинграда живёт старик, у которого есть деревянные часы. Камский исколесил весь город, но старика нашёл.
В первые дни войны Камский стал добровольцем. Он служил на Волховском фронте, погиб в марте 1942 года.
Лев Васильевич Успенский — лингвист, филолог, публицист, переводчик, придумщик весёлых стихов и плакатов. Он вёл экскурсии в зале географии — правда, не все шесть лет существования музея, так как стал заведовать научно-познавательным отделом журнала «Костёр».
Но, по его собственному признанию, «от Дома отходил не далее, чем на пару километров», всегда помогал советом и делом. Лев Васильевич тоже ушёл добровольцем на войну, в звании интенданта третьего ранга флота получил направление на Кронштадтские береговые посты. Работал и военным корреспондентом. В январе 1943 года его командировали на правый берег Невы, он был участником прорыва блокады. Успенский прошёл всю войну, вернулся в Ленинград и выпустил свою самую известную книгу «Слово о словах», отрывки из которой, к счастью, до сих пор используются в учебниках русского языка (сама встречала и радовалась).
Василий Иосифович Прянишников — астроном, профессор, популяризатор занимательной географии и космогонии, преподаватель Ленинградского Высшего военно-морского училища, подполковник. Его книга «Занимательное мироведение» так понравилась К.Э.Циолковскому, что тот написал Прянишникову письмо: «Дорогой друг! Никогда не забуду Ваших услуг по распространению идей звездоплавания...» к началу войны ему было пятьдесят лет. Но Василий Иосифович всё-таки ушёл на фронт и прошёл всю войну. Послевоенные годы посвятил педагогической и методической работе, писал научно-занимательные статьи, брошюры, книги для ребят и взрослых.
Александр Яковлевич Малков — главный художник Дома занимательных наук. Когда музей только создавался, Александр Яковлевич вошёл в здание, в котором были посетители арктического НИИ. Он, внимательно изучивший материалы о будущих экспонатах, становился в каждом зале, осматривал, несколько минут молчал, а потом объявлял: «Это — география! Это — физика!» Посетители удивлёно оглядывались, ничего не понимая.
Александр Яковлевич тоже ушёл добровольцем в первые дни войны. Остался жив.
Эх, сколько бы чудес сегодня было в Доме занимательных наук...
Есть версия, что идея создания такого необычного музея пришла Перельману в 1925 году, когда он выступал в суде в качестве эксперта. Рассматривали дело машиниста паровоза Микрюкова: тот сбил корову, которая случайно забрела на железнодорожную насыпь. Машинист утверждал, что сделал всё для экстренного торможения, однако состав по неизвестной причине проехал значительно больше предполагаемого тормозного пути. Микрюкову не верили, считали, что он допустил непростительную халатность и теперь даёт ложные показания. И тогда слово предоставили Перельману. Он положил на стол судьи доску с бильярдными шарами — своеобразный макет товарного состава. Перельман доказал, что во время формирования поезда неправильно распределили груз, сосредоточив его в хвосте, оттого и торможение замедлилось. «Судить надо не Микрюкова, а второй закон Ньютона!» - сказал тогда Перельман. Опыт был настолько нагляден и убедителен, что обвинение было единогласно снято в ту же минуту.
Вот как писал о музее Яков Исидорович: «Находить в старом новое умеет далеко не всякий и далеко не всякий склонен глубоко задумываться над тем, что постоянно совершается перед глазами. Чтобы привлечь внимание к таким обыденным явлениям, надо показать в них новые, неожиданные стороны. Подобный метод пропаганды научных знаний и был положен в основу своеобразного просветительского учреждения — Дома занимательной науки...»
Располагался Дом в бывшем дворце графа Шереметьева — большом красивом здании, которое на шесть лет стало источником чудес для детей и взрослых (правда, первые несколько месяцев музей располагался в павильоне на Елагином острове Центрального парка культуры). Открыл музей свои двери летом 1934 года. Сначала здесь было около двух десятков экспонатов. Но уже осенью 1935 года — более трёхсот пятидесяти, а вскоре — более пятисот.
«Далёкие страны, исчезнувший лес
И недра морозной Сибири
Вам будут показаны в Доме чудес,
Фонтанка, тридцать четыре!» -
гласила яркая афиша. А рядом другая:
«Когда в Гонолулу настанет полночь,
В Ленинграде наступает полдень.
В этот час в Ленинграде,
Фонтанка, 34,
Ежедневно открываются двери
Дома занимательной науки,
В котором вам расскажут
О времени, о земле, о небе,
О числах. О цвете, о звуке
И о многом другом».
И от решётки ворот — широкая белая полоса. Собственный меридиан!
Первое, куда попадали экскурсанты, - зал ожидания и научной самодеятельности. «Трогайте, пожалуйста, сколько угодно!» - гласили надписи на экспонатах и установках.
Посетителей встречало чудесное зеркало. Приближаешься к нему, а видишь чужое усатое лицо. Вот и простой закон в действии: угол падения равен углу отражения.
В стеклянной мензурке, завязанной резиновой плёнкой, в воде передвигался чёртик-водолаз. В маленький бинокль предлагали посмотреть на свои ноги. При этом — о чудо! - стоило попытаться сделать шаг одной ногой, вторая тут же поднималась сама.
В зале астрономии посетители совершали почти настоящий полёт в макете звездолёта (сделанному по проекту К.Э Циолковского). В одном из отсеков звездолёта были... свежие овощи. Циолковский считал, что в каждом космическом корабле должен быть свой огород, где овощи и зелень начнут расти вопреки отсутствию силы тяжести. У входа в звездолёт — плакат со стихами Байрона:
Проложенная Ньютоном дорога
Страданий облегчила тяжкий гнёт;
С тех пор открытий сделано уж много.
И верно мы к Луне когда-нибудь
Благодаря парам, проложим путь...
Ребята могли сравнить размеры планет Солнечной системы, но как необычно! К примеру, арбуз и просяное зерно — Солнце и Земля.
Все удивлялись огромному (5,5 метров в диаметре) искусственному небу с планетами и звёздами. В саду летом работал «трёхгрошовый планетарий» - кстати, первый в Ленинграде. Рефрактор подарила Дому наук Пулковская обсерватория. Здесь работал и кружок юных астрономов. Ребята наблюдали лунные горы и кратеры, кольца Сатурна, звёздные скопления, туманности.
В отделе математики гостей встречали обычные торговые весы, отгадывающие фамилию одного из шести задуманных писателей. Чучело филина с распахнутыми крыльями с помощью светового табло предлагало загадать трёхзначное число, потом совершить с ним несколько арифметических действий и без ошибки сообщало «секрет».
Много было задач в стихах. К примеру...
На две партии разбившись,
Забавлялись обезьяны.
Часть восьмая их в квадрате
В роще весело резвилась.
Криком радостным двенадцать
Воздух свежий оглашали.
Вместе сколько, ты мне скажешь,
Обезьян в той роще было?
А потолок? Тёмно-синий с жёлтыми кружочками, он представлял собой наглядный миллион. Все спрашивали: как же маляры не устали столько рисовать и считать? А дело было устроено по-другому: Перельман заказал синие в жёлтый горошек обои. В заказе чётко прописали: оклеить потребуется 250 квадратных метров, на каждом — ровно четыре тысячи горошин. Сделали клише и с его помощью отпечатали на фабрике.
На стене в том же зале висела таблица «Миллионы в плане пятилетки»: сколько намечено к выпуску метров тканей, пар обуви, головных уборов... А ещё надпись: «От начала нашей эры до открытия Дома занимательной науки не прошло ещё одного миллиона дней».
Гипсовый фриз из семисот семи цифр наглядно представлял число «пи» (в те годы это был самый длинный вариант числа). На стенде - стихотворение на немецком языке. По числу букв в каждом слове можно было узнать цифру за цифрой числа «пи». Так получалось 25 знаков после запятой. Имелся и русский вариант, правда, он давал лишь десять знаков: «Кто и шутя и скоро пожелает пи узнать число — уж знает. В цифрах это: 3,1415826525.
Зал географии. Здесь под потолком медленно вращался глобус (диаметр — 4 метра) — такой бы увидел нашу Землю человек, поднявшийся в космическое пространство на 45 тысяч километров.
В стены зала вмонтированы цветные панно с изображением того, что происходит в разных уголках планеты, когда в Ленинграде наступает полдень (помните стихи на афише: «Когда в Гонолулу наступает полночь...» Их автор и автор экспозиций этого зала — Л.В.Успенский). Одно из панно — «Вечер на Ниле» - с хитрецой. Здесь смешаны правда и ложь. Каноэ, берёзы, а на них орангутанги, в реке — крокодил, бегемот и морж, на берегу — страус, тигр и пингвин. На стене — плакат со стихами. Старый моряк рассказывает молодом о своём путешествии по «стране, где струится извилистый Нил». Предлагалось угадать, что в строках правда, а что вымысел.
Можно было увидеть макет Земли, какой её представляли в старину, стоящей на слонах, черепахах и китах. Карта Кольского полуострова называлась «Карта полуострова сокровищ». Она вспыхивала разноцветными огнями — то сверкали месторождения железа, никеля, апатита.
Замечательная по своему остроумию задача в макетах - «Мосты Ленинграда». Здесь перед гостями представала часть города с семнадцатью мостами. Надо было пройти по всем, но при этом нигде не повториться. Справлялся с заданием только тот, кто знал геометрическое правило вычерчивания ломаных одной непрерывной чертой.Или необычная экспозиция о геологическом прошлом Ленинградской области. Экскурсанты усаживались на рояльные стулья, в зале гасили свет. Поочерёдно вспыхивали диорамы на стенах, стулья поворачивались в эту сторону. Получалось своеобразное путешествие в машине времени.
Зал физики. В разных концах этого зала стояли параболические зеркала. Скажешь шёпотом около одного из них какую-нибудь фразу — в фокусе второго она зазвучит усиленно. Зажжёшь около одного спичку — в фокусе другого она загорится сама.
«Пейте на здоровье!» - гласила надпись на табличке над небольшим фонтанчиком. Но наклонишься над ним — и струя иссякнет. Падающая тень заслоняла луч свете, падавший на фотоэлемент. А он-то и приводил в движение краник.
В стакан с водой экскурсовод предлагал положить иголки так, чтобы он плавали. Ничего не получалось — иглы тонули. Но потрёшь их между пальцами — и всё в порядке. В качестве подсказки рядом висела большая фотография водомера и картина, на которой матросы, застигнутые штормом, выливали за борт масло, пытаясь справиться со стихией.
Известнейшая задачка о том, что тяжелее: килограмм свинца или пуха, родилась именно у Перельмана. Гениальный популяризатор науки знал, что люди частенько путают понятия веса и массы.
Панно изображало героев знаменитой басни Крылова: лебедя, рака и щуку. Согласно ей, «воз и ныне там». Но Перельман убедительно доказывал, что этого просто не может быть, ибо Иван Андреевич не учёл силу тяжести.
Завершала экскурсию по этому залу комната оптических чудес. Ребята и взрослые становились перед экраном, видели свою тень. Отходили от экрана, а тень словно приклеивалась к нему. Портрет девочки на свете в зависимости от освещения то плакал, то улыбался. Экскурсовод менял цвет лампы — и одна картина превращалась в другую, совершенно не похожую на первую. Меняли свой цвет и стулья: то они были зелёными с разводами, то красными...
***
А теперь — об авторах этого замечательного музея. Первый, конечно, Перельман — идейный вдохновитель, «душа». Он, казалось, никогда не уставал, и наряду с заботами о музее успевал издавать свои знаменитые книги и даже отвечать на корреспонденцию, которая приходила просто-таки тоннами (в книгах Перельман указывал свой домашний адрес). Когда началась Великая Отечественная война, Яков Исидорович в силу своего возраста не мог уйти на фронт.
29 июня 1941 года музей закрылся, но «неучёный учёный» свою просветительскую деятельность не оставил. Он читал лекции-инструкции, посвящённые подготовке войсковых разведчиков. Разработал несколько тем по ориентированию в незнакомой местности в любую погоду, не пользуясь никакими техническим средствами. Чтобы читать эти лекции людям, ему приходилось идти пешком, и порой очень далеко. Бывало, во время пути заставала бомбёжка, и тогда Перельман читал лекции прямо в бомбоубежище — тем, кто в тот момент там был. Когда силы совсем истощились, Яков Исидорович консультировал людей по телефону, однако в начале января 1942 года взрыв снаряда разбил уличный телефонный шкаф. А 16 марта 1942 года Перельман умер от истощения...
Директор музея, Виктор Алексеевич Камский, бывший армейский политработник, философ по образованию (он работал в Ленинградском комбинате наглядной агитации и пропаганды). Именно к нему пришёл Яков Исидорович, когда создание Дома было только мечтой. Виктор Алексеевич подхватил идею «с налёта». Талантливый финансист, редкий организатор, он не ценил расстояний, когда речь шла действительно о находке. Так, однажды Виктору Алексеевичу кто-то рассказал, что на окраине Ленинграда живёт старик, у которого есть деревянные часы. Камский исколесил весь город, но старика нашёл.
В первые дни войны Камский стал добровольцем. Он служил на Волховском фронте, погиб в марте 1942 года.
Лев Васильевич Успенский — лингвист, филолог, публицист, переводчик, придумщик весёлых стихов и плакатов. Он вёл экскурсии в зале географии — правда, не все шесть лет существования музея, так как стал заведовать научно-познавательным отделом журнала «Костёр».
Но, по его собственному признанию, «от Дома отходил не далее, чем на пару километров», всегда помогал советом и делом. Лев Васильевич тоже ушёл добровольцем на войну, в звании интенданта третьего ранга флота получил направление на Кронштадтские береговые посты. Работал и военным корреспондентом. В январе 1943 года его командировали на правый берег Невы, он был участником прорыва блокады. Успенский прошёл всю войну, вернулся в Ленинград и выпустил свою самую известную книгу «Слово о словах», отрывки из которой, к счастью, до сих пор используются в учебниках русского языка (сама встречала и радовалась).Василий Иосифович Прянишников — астроном, профессор, популяризатор занимательной географии и космогонии, преподаватель Ленинградского Высшего военно-морского училища, подполковник. Его книга «Занимательное мироведение» так понравилась К.Э.Циолковскому, что тот написал Прянишникову письмо: «Дорогой друг! Никогда не забуду Ваших услуг по распространению идей звездоплавания...» к началу войны ему было пятьдесят лет. Но Василий Иосифович всё-таки ушёл на фронт и прошёл всю войну. Послевоенные годы посвятил педагогической и методической работе, писал научно-занимательные статьи, брошюры, книги для ребят и взрослых.
Александр Яковлевич Малков — главный художник Дома занимательных наук. Когда музей только создавался, Александр Яковлевич вошёл в здание, в котором были посетители арктического НИИ. Он, внимательно изучивший материалы о будущих экспонатах, становился в каждом зале, осматривал, несколько минут молчал, а потом объявлял: «Это — география! Это — физика!» Посетители удивлёно оглядывались, ничего не понимая.
Александр Яковлевич тоже ушёл добровольцем в первые дни войны. Остался жив.
Эх, сколько бы чудес сегодня было в Доме занимательных наук...
Информация