КНР: «дипломатия в мягких тапочках»
В современном глобальном мире «мягкая сила» становится всё более значимым инструментом в продвижении государствами своих интересов. Сейчас этот термин прочно закрепился в научных и политических кругах, ведь неоспоримое преимущество «мягкой силы» над «жёсткой силой» заключается в том, что первая безо всякого принуждения и связанных с этим рисков позволяет обладающему ей государству продвигать свои интересы таким путём, что государства-объекты применения «мягкой силы» способны добровольно подчиниться устремлениям «агрессора».
В мире выработалось понимание того, что пытаться разрешить многочисленные противоречия через конфронтацию, используя исключительно «жёсткую силу», — это контрпродуктивно.
«Soft power». Данный термин в 1990 году ввёл в оборот американский политолог, профессор Гарвардского университета Джозеф Най, представивший позднее, в 2004 году, книгу «Soft Power: The Means to Success in World Politics». Най выделяет три столпа политики «мягкой силы» — идеологию, дипломатию и культуру. Именно современная культура выступает ключевым направлением. И здесь государство, способное предложить миру нечто стоящее, может достигать своих целей убеждением при помощи нематериальных источников, а не принуждением и набором рычагов давления. Одновременно «мягкая сила» — орудие не только государств, но и всяческих неправительственных организаций, религиозных конфессий и даже террористических группировок. Напротив, «hard power» есть возможность принуждать и навязывать свою волю на основе экономической и военной мощи. В данный момент Най развивает новую концепцию — концепцию «умной силы», представляющую собой симбиоз Инь и Янь, то есть оптимальное сочетание субъектом «жёсткости» и «мягкости» для достижения им максимальной эффективности.
Далеко позади те времена, когда «мягкая сила» была преимущественно прерогативой Запада, с одной стороны, и советского блока — с другой. Теперь же, в эру глобализации, где идеология отошла на второй план, появилось множество самостоятельных акторов: Южная Корея, Япония, Китай, Индия…
Возьмём Японию и Южную Корею. Древние культуры этих стран тесно переплетаются с китайской. Обе страны создали уникальные и всемирно признаваемые массовые культуры. В Японии это манга и аниме. В Корее — халлю. Термин халлю, или корейская волна, появился во второй половине 1990-х годов на волне резкого роста популярности корейской культуры в азиатских странах. Халлю — многогранное явление, включающее в себя кинематограф, поп-музыку, корейскую кухню, язык и т.д.
В отличие от многих, Китай делает ставку на свою традиционную культуру, которая всегда имела особую притягательность для иностранцев: язык, древнюю медицину, боевые искусства, философию, литературу. Что касается его массовой культуры, то едва ли она является конкурентоспособной, особенно на фоне соседей. Так, действуют ограничения на трансляцию корейской телепродукции в национальном эфире. Впрочем, не похоже, что это как-то особо беспокоит китайскую сторону.
Институтам Конфуция отводится главная роль в увеличении китайского влияния через его язык и традиционную культуру. Расширение всемирной сети этих заведений рассматривается в КНР как очень важная государственная задача, не случайно Институт курируется Министерством образования КНР.
В виде эксперимента первый Институт Конфуция был открыт в июне 2004 года в Ташкенте. Официально первое заведение было открыто в Сеуле в ноябре того же года. Сейчас, через 11 лет с момента основания, на планете действует свыше 480 Институтов в более чем 120 странах. К 2020 году, ожидается, в мире будет функционировать примерно 1000 Институтов.
Китайский язык набирает популярность на всех континентах. Он выступает важной частью политики «мягкой силы» Китая, который проводит разные мероприятия по рекламе и продвижению китайского языка во всём мире, важнейшим из которых стало создание центров китайского языка и культуры под вывеской Института Конфуция.
Работа Института далеко не ограничивается преподаванием языка и включает в себя широкий набор задач. В данных заведениях проводится: государственное тестирование по китайскому языку (HSK, YCT, BCT), поддержка исследований по китаеведению, организация лекций и выставок, демонстрация китайских фильмов, курсы каллиграфии, ушу, вырезания из бумаги и чайной церемонии.
Деятельность организации координируется через штаб-квартиру в Пекине. Она отвечает за разработку правил, создание новых отделений Института, утверждение программ и бюджетов, отправку за рубеж преподавателей.
Институт Конфуция — это не просто культурный инструмент китайской политики, но и сильный агент влияния. В условиях усиления присутствия страны на всех континентах возникает необходимость показать мирный характер её внешней политики, расположить к себе другие страны через формирование привлекательного образа, сгладив ощущение «жёлтой угрозы», о которой в мире говорят всё больше и больше. В этой связи многие указывают на то, что Институт пытается взять под контроль дискурс вокруг Китая. Организацию обвиняют в продвижении позиции Пекина по проблемам Тайваня, Тибета, Синьцзян-Уйгурского автономного района, а также ряду других острых вопросов. Периодически озвучиваются и куда более серьёзные обвинения. Институт подозревают в сборе разведданных, в слежке за обучающимися за рубежом китайскими студентами.
Помимо Института Конфуция, значимым инструментом китайской «мягкой силы» является проведение разного рода международных мероприятий на территории КНР. Прежде всего, это Олимпиада в Пекине в 2008 году, Универсиада в Харбине в 2009 году и Всемирная выставка ЭКСПО в Шанхае в 2010 году. Показательно и то, что Центральное телевидение Китая CCTV вещает на десятках языках по всему миру. Китайское телерадиовещание является мировым лидером по количеству иностранных языков вещания и количеству китайских телеканалов на иностранных языках. Давние мировые лидеры в этом отношении, страны англосаксонского мира (США и Великобритания), были «подвинуты».
Культурная экспансия — характерная черта Китая на протяжении всей его истории. Причина кроется в концепции китаецентризма, согласно которой мир делится на «центр мира» — Китай и «мир варваров», потому как экономическое, политическое и культурное развитие остального мира находится на несравнимо более низком уровне. Мессианская роль Поднебесной заключается в том, чтобы «окультурить» и «перевоспитать» окружающие народы, приобщив их к китайской культуре. Чувство превосходства и исключительности культивировалось в китайском народе на протяжении тысячелетий, и сегодня даже самые бедные слои населения верят в это непоколебимо.
Срединное Царство (Чжунго) — именно так переводится китайское название этой страны. Срединное, то есть самое сильное и богатое государство может существовать под Небом только одно, оттого оно и называется Поднебесной. Всё остальное — периферия, потому Сыны Неба — императоры, всегда крайне неохотно, даже перед угрозой уничтожения, шли на создание союзов с соседями. В наше время, в 2009 году, Вашингтон сделал предложение Пекину сформировать американо-китайский дуумвират по управлению миром, по-другому G-2. Китаю, естественно, отводилась участь младшего брата. Китайские элиты предложение отвергли.
В последние десятилетия у китайцев существенно поменялось мироощущение. Растёт понимание собственной силы. Цивилизация постепенно отходит от многовековой интроверсии и вновь начинает видеть в себе центр мира, подобно тому, как это было в древности и в средние века, до наплыва европейцев и последующих за этим военных и торговых интервенций.
Не приходится сомневаться в том, что национально ориентированный политический истеблишмент в КНР исповедует именно китаецентристскую точку зрения на место его государства в мире, а распространению культурного влияния придаётся не меньшая, чем укреплению экономической и военной составляющих, роль.
Стоит вспомнить древнекитайского военного теоретика Сунь Цзы и его труд «Искусство войны», где сказано, что война — это бесконечный путь хитрости, а победа мирными средствами без объявления войны есть высшее военное мастерство.
В мире выработалось понимание того, что пытаться разрешить многочисленные противоречия через конфронтацию, используя исключительно «жёсткую силу», — это контрпродуктивно.
«Soft power». Данный термин в 1990 году ввёл в оборот американский политолог, профессор Гарвардского университета Джозеф Най, представивший позднее, в 2004 году, книгу «Soft Power: The Means to Success in World Politics». Най выделяет три столпа политики «мягкой силы» — идеологию, дипломатию и культуру. Именно современная культура выступает ключевым направлением. И здесь государство, способное предложить миру нечто стоящее, может достигать своих целей убеждением при помощи нематериальных источников, а не принуждением и набором рычагов давления. Одновременно «мягкая сила» — орудие не только государств, но и всяческих неправительственных организаций, религиозных конфессий и даже террористических группировок. Напротив, «hard power» есть возможность принуждать и навязывать свою волю на основе экономической и военной мощи. В данный момент Най развивает новую концепцию — концепцию «умной силы», представляющую собой симбиоз Инь и Янь, то есть оптимальное сочетание субъектом «жёсткости» и «мягкости» для достижения им максимальной эффективности.
Далеко позади те времена, когда «мягкая сила» была преимущественно прерогативой Запада, с одной стороны, и советского блока — с другой. Теперь же, в эру глобализации, где идеология отошла на второй план, появилось множество самостоятельных акторов: Южная Корея, Япония, Китай, Индия…
Возьмём Японию и Южную Корею. Древние культуры этих стран тесно переплетаются с китайской. Обе страны создали уникальные и всемирно признаваемые массовые культуры. В Японии это манга и аниме. В Корее — халлю. Термин халлю, или корейская волна, появился во второй половине 1990-х годов на волне резкого роста популярности корейской культуры в азиатских странах. Халлю — многогранное явление, включающее в себя кинематограф, поп-музыку, корейскую кухню, язык и т.д.
В отличие от многих, Китай делает ставку на свою традиционную культуру, которая всегда имела особую притягательность для иностранцев: язык, древнюю медицину, боевые искусства, философию, литературу. Что касается его массовой культуры, то едва ли она является конкурентоспособной, особенно на фоне соседей. Так, действуют ограничения на трансляцию корейской телепродукции в национальном эфире. Впрочем, не похоже, что это как-то особо беспокоит китайскую сторону.
Институтам Конфуция отводится главная роль в увеличении китайского влияния через его язык и традиционную культуру. Расширение всемирной сети этих заведений рассматривается в КНР как очень важная государственная задача, не случайно Институт курируется Министерством образования КНР. В виде эксперимента первый Институт Конфуция был открыт в июне 2004 года в Ташкенте. Официально первое заведение было открыто в Сеуле в ноябре того же года. Сейчас, через 11 лет с момента основания, на планете действует свыше 480 Институтов в более чем 120 странах. К 2020 году, ожидается, в мире будет функционировать примерно 1000 Институтов.
Китайский язык набирает популярность на всех континентах. Он выступает важной частью политики «мягкой силы» Китая, который проводит разные мероприятия по рекламе и продвижению китайского языка во всём мире, важнейшим из которых стало создание центров китайского языка и культуры под вывеской Института Конфуция.
Работа Института далеко не ограничивается преподаванием языка и включает в себя широкий набор задач. В данных заведениях проводится: государственное тестирование по китайскому языку (HSK, YCT, BCT), поддержка исследований по китаеведению, организация лекций и выставок, демонстрация китайских фильмов, курсы каллиграфии, ушу, вырезания из бумаги и чайной церемонии.
Деятельность организации координируется через штаб-квартиру в Пекине. Она отвечает за разработку правил, создание новых отделений Института, утверждение программ и бюджетов, отправку за рубеж преподавателей.
Институт Конфуция — это не просто культурный инструмент китайской политики, но и сильный агент влияния. В условиях усиления присутствия страны на всех континентах возникает необходимость показать мирный характер её внешней политики, расположить к себе другие страны через формирование привлекательного образа, сгладив ощущение «жёлтой угрозы», о которой в мире говорят всё больше и больше. В этой связи многие указывают на то, что Институт пытается взять под контроль дискурс вокруг Китая. Организацию обвиняют в продвижении позиции Пекина по проблемам Тайваня, Тибета, Синьцзян-Уйгурского автономного района, а также ряду других острых вопросов. Периодически озвучиваются и куда более серьёзные обвинения. Институт подозревают в сборе разведданных, в слежке за обучающимися за рубежом китайскими студентами.
Помимо Института Конфуция, значимым инструментом китайской «мягкой силы» является проведение разного рода международных мероприятий на территории КНР. Прежде всего, это Олимпиада в Пекине в 2008 году, Универсиада в Харбине в 2009 году и Всемирная выставка ЭКСПО в Шанхае в 2010 году. Показательно и то, что Центральное телевидение Китая CCTV вещает на десятках языках по всему миру. Китайское телерадиовещание является мировым лидером по количеству иностранных языков вещания и количеству китайских телеканалов на иностранных языках. Давние мировые лидеры в этом отношении, страны англосаксонского мира (США и Великобритания), были «подвинуты».
Культурная экспансия — характерная черта Китая на протяжении всей его истории. Причина кроется в концепции китаецентризма, согласно которой мир делится на «центр мира» — Китай и «мир варваров», потому как экономическое, политическое и культурное развитие остального мира находится на несравнимо более низком уровне. Мессианская роль Поднебесной заключается в том, чтобы «окультурить» и «перевоспитать» окружающие народы, приобщив их к китайской культуре. Чувство превосходства и исключительности культивировалось в китайском народе на протяжении тысячелетий, и сегодня даже самые бедные слои населения верят в это непоколебимо.
Срединное Царство (Чжунго) — именно так переводится китайское название этой страны. Срединное, то есть самое сильное и богатое государство может существовать под Небом только одно, оттого оно и называется Поднебесной. Всё остальное — периферия, потому Сыны Неба — императоры, всегда крайне неохотно, даже перед угрозой уничтожения, шли на создание союзов с соседями. В наше время, в 2009 году, Вашингтон сделал предложение Пекину сформировать американо-китайский дуумвират по управлению миром, по-другому G-2. Китаю, естественно, отводилась участь младшего брата. Китайские элиты предложение отвергли.
В последние десятилетия у китайцев существенно поменялось мироощущение. Растёт понимание собственной силы. Цивилизация постепенно отходит от многовековой интроверсии и вновь начинает видеть в себе центр мира, подобно тому, как это было в древности и в средние века, до наплыва европейцев и последующих за этим военных и торговых интервенций.
Не приходится сомневаться в том, что национально ориентированный политический истеблишмент в КНР исповедует именно китаецентристскую точку зрения на место его государства в мире, а распространению культурного влияния придаётся не меньшая, чем укреплению экономической и военной составляющих, роль.
Стоит вспомнить древнекитайского военного теоретика Сунь Цзы и его труд «Искусство войны», где сказано, что война — это бесконечный путь хитрости, а победа мирными средствами без объявления войны есть высшее военное мастерство.
Информация