Религия Катаров, гибель Катаров и замки Катаров
«Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Матфей 18:9)
На страницах TOPWAR уже не раз и не два рассказывалось о жестоких религиозных войнах, что развязывались именем Бога и во славу Его. Но едва ли не самый показательный пример - это Альбигойские войны на Юге Франции, начатые ради искоренения ереси катаров. Кто они такие, почему христиане-католики считали их еретиками, а сами они называли себя истинными христианами, а также о сохранившихся до наших дней замках катаров и пойдет сегодня наш рассказ…
__________________________________________________________________
ЕРЕСЬ КАТАРОВ (часть 1)
«Всему свое время, и время
всякой вещи под небом:
время рождаться, и время умирать…
время обнимать и время уклоняться от
объятий…
время войне и время миру» (Екклесиаст 3,2-8)
Начнем с того, что христианство издавна было расколото на два больших течения (о многочисленных сектах в данном случае можно даже и не вспоминать: так много их было и есть!) – католичество и православие, причем, и те, и другие в прошлом считали друг друга еретиками, а некоторые, особо рьяно верующие, считают своих «противников» таковыми и сейчас! Раскол этот был давним: например, римский папа и Константинопольский патриарх прокляли друг друга еще в 1054 году! Однако расхождения церквей по вопросу о ряде церковных догматов и, прежде всего, таком важном догмате, каким, например, является Символ веры, состоялось еще в начале IX века, а инициатором подобного разногласия явился, как это ни странно, не папа римский или патриарх, а император франков Карл Великий. Речь идет о богословском споре в вопросе о «Filioque» – «Филио́кве» (лат. filioque – «и Сына»).
Евангелие от Иоанна ясно говорит о святом Духе как исходящем от Отца и посылаемом Сыном. Поэтому Первый Никейский собор еще в 352 году принял Символ веры, утвержденный впоследствии Константинопольским собором 381 года, согласно которому Дух Святой исходит от Отца. Но в VI веке на Толедском местном соборе «в целях лучшего изъяснения догмата» в Символ веры впервые ввели добавку: «и Сына» (Filioque), в результате чего появилось следующее словосочетание: «Верую... в Духа Святого, который исходит от Отца и Сына». Карл Великий, имевший огромное влияние на пап, настоял, чтобы это дополнение было внесено в Символ веры. И вот именно оно стало одной из причин отчаянных церковных споров, приведшей в итоге к расколу христианской церкви на католическую и православную. Православный Символ веры читается так: «Верую... И в Духа Святого, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящего»... То есть православная церковь ориентируется на решения Первого Никейского собора. Различается и одно из основополагающих сакральных празднеств христиан – евхаристия (греч. – изъявление благодарности), иначе – причащение, которое проводится в память о последней трапезе, устроенной Христом вместе с учениками. В этом таинстве православный христианин под видом хлеба и вина вкушает самое тело и кровь Господа Иисуса Христа, при этом католики причащаются пресным хлебом, православные – хлебом заквашенным.
Все на свете боится времени, последний катар давным-давно сгорел в пламени костра, но «Крест Тулузы» до сих пор виднеется на стене дома в крепости Каркассон.
Но кроме считающих друг друга еретиками католиков и православных, отделенных в то время друг от друга особенностями природы, даже на территории Европы, в пределах, например, той же Франции и Германии существовало множество религиозных течений, существенным образом отличающихся от традиционного христианства по католическому образцу. Особенно много в начале XII в. таких христиан было в Лангедоке, области на юге Франции. Именно здесь возникло очень мощное движение катаров (имевших, кстати говоря, и другие названия, но это самое известное, поэтому на нем мы и остановимся), чья религия существенно отличалась от традиционного христианства.
Впрочем, катарами (что по-гречески значит «чистые») их стали называть уже позднее, а самым распространенным их названием вначале было «альбигойские еретики», по имени города Альби, которое им дали приверженцы Бернара Клервоского, проповедовавшего в городах Тулузе и Альби в 1145 году. Сами себя они так не называли, поскольку полагали, что настоящие христиане – это именно они и есть! Вслед за Иисусом Христом, сказавшим: «Я есмь пастырь добрый», они звали себя «bon hommes» – то есть «добрыми людьми». Речь шла о дуалистичной религии восточного происхождения, признающей два созидательных божественных существа – одно доброе, которое тесно связано с духовным миром, а другое злое, связанное с жизнью и материальным миром.
Катары отвергали любой компромисс с миром, не признавали брак и произведение на свет потомства, оправдывали самоубийство и воздерживались от любой пищи животного происхождения, за исключением рыбы. Такой была их немногочисленная элита, в которую вовлекались и мужчины, и женщины из аристократии и богатой буржуазии. Она же поставляла и кадры священнослужителей – проповедников и епископов. Существовали даже «дома еретиков» – настоящие мужские и женские монастыри. Но основная масса благоверных вела менее строгий образ жизни. Если человек получил перед самой смертью уникальное таинство – consolamentum (лат. – «утешение») – и если он согласен оставить эту жизнь, то будет ему спасение.
Город Альби. Отсюда все и начиналось, именно отсюда и пошла «алибигойская ересь». Сейчас он выглядит так: старинный арочный мост, громада кафедрального собора-крепости Св. Цецилии в Альби, построенного после разгрома катаров, как напоминание о могуществе матери-церкви. Здесь каждый камень пропитан историей. Будет возможность, загляните в этот город…
Катары не верили ни в ад, ни в рай, вернее, считали, что ад – это и есть жизнь людей на земле, что исповедоваться священникам – пустое дело и что молитва в церкви равносильна молитве в чистом поле. Крест для катаров представлял собой не символ веры, а орудие пытки, мол, в Древнем Риме на нем распинали людей. Души, по их мнению, вынужденно переселялись из одного тела в другое и никак не могли вернуться к Богу, так как путь к спасению католическая церковь указывает им неправильно. Зато, уверовав, так сказать, «в правильном направлении», то есть, следуя заповедям катаров, спастись может любая душа.
Вот так он выглядит снизу… Он задуман местным епископом (по совместительству еще и инквизитором) как твердыня истинной веры, надежно защищенной от еретических поползновений. Отсюда и такая странная, фортификационная архитектура с толстыми стенами и минимумом проемов. А все кружево готики украшает только входной портал, который прилеплен с боку к этому колоссальному сооружению. В башню (ее высота 90 м) вообще нет входа снаружи.
Катары учили, что, поскольку мир несовершенен, то соблюдать все заповеди их религии могут только избранные, а все остальные должны лишь следовать их наставлениям, не связывая себя бременем постов и молитв. Главным было получить перед смертью «утешение» от одного из избранных, или «совершенных», а так, до смертного одра, никакая религиозная мораль верующего не имела значения. Раз мир так безнадежно плох, считали катары, то никакой дурной поступок не будет хуже другого. Опять-таки просто замечательная вера для рыцарей – что-то вроде жизни «по понятиям», но никак не по закону, поскольку в «аду любой закон плох».
В чем наставляли свою паству катары можно представить себе на примерах, дошедших до нас в описаниях католических священников: например, один крестьянин пошел к «добрым людям» – спросить, можно ли ему есть мясо, когда у истинных христиан пост? И те ему ответили, что и в постные, и в скоромные дни мясная пища оскверняет рот одинаково. «Но тебе, крестьянин, нечего беспокоиться. Иди с миром!» – утешили его «совершенные» и, конечно же, такое напутствие его не могло не успокоить. Вернувшись в деревню, он рассказал, чему его научили «совершенные»: «Раз у совершенных человеку ничего нельзя, то значит нам, несовершенным, все можно» – и вся деревня стала есть мясо в посты!
Естественно, что католические аббаты приходили в ужас от таких «проповедей» и уверяли, что катары истинные поклонники Сатаны, и обвиняли их в том, что они ибо кроме поедания мяса в посты, также предаются ростовщичеству, воровству, убийствам, клятвопреступлениям и всем другим плотским порокам. При этом они грешат с большим воодушевлением и уверенностью, они убеждены в том, что не нуждаются ни в исповеди, ни в покаянии. Им достаточно, по их вере, перед смертью прочесть «Отче наш» и причаститься Святого Духа – и все они «спасены». Считалось, что любую клятву они дают и тут же нарушают, потому что главная их заповедь такова: «Клянись и лжесвидетельствуй, но тайны не разглашай!»
А вот так он выглядит сверху и… трудно себе представить сооружение более величественное.
Катары носили на пряжках и пуговицах изображение пчелы, которая символизировала тайну оплодотворения без физического контакта. Отрицая крест, они обожествляли пятиугольник, который являлся для них символом вечной диффузии – рассеивания, распыления материи и человеческого тела. Кстати их оплот – замок Монсегюр – как раз и имел форму пятиугольника, по диагонали – 54 метра, в ширину – 13 метров. Для катаров Солнце было символом Добра, поэтому Монсегюр вроде был одновременно их солнечным храмом. Стены, двери, окна, и амбразуры ориентировались в нем по солнцу, причем таким образом, что только лишь путем одного наблюдения восхода в день летнего солнцестояния здесь можно было рассчитывать его восход в любые другие дни. Ну, и, конечно, не обошлось без утверждения о том, что в замке существует тайный подземный ход, который, по пути разветвляясь на множество подземных ходов, пронизывает все ближайшие Пиренеи.
Замок Монсегюр, современный вид. Трудно себе представить, что во время осады там помещались сотни людей!
Эта была пессимистичная вера, оторванная от земной жизни, однако она получила достаточно широкий отклик, прежде всего потому, что позволяла феодалам отвергать земную и моральную власть духовенства. О масштабах влияния этой ереси говорит хотя бы тот факт, что собственная мать Бернара-Роже де Рокфора, епископа каркассонского с 1208 года носила одежды «совершенной», его брат Гийом был одним из самых ярых катарских сеньоров, а два других брата были сторонниками катарской веры! Катарские церкви стояли прямо напротив католических соборов. При такой поддержке со стороны власть предержащих, она быстро распространилась в регионах Тулузы, Альби и Каркассона, где самым важным был граф Тулузский, который правил на землях между Гаронной и Роной. Однако его власть не распространялась непосредственно на многие феоды, и ему приходилось рассчитывать на могущество других вассалов, таких как его деверь Раймон Роже Транкавель, виконта Безье и Каркассона или же союзных ему короля Арагона или же графа Барселоны.
[/center]
Современная реконструкция замка Монсегюр.
Поскольку многие их вассалы сами являлись еретиками или симпатизировали еретикам, эти сеньоры не могли или не захотели сыграть на своих землях роль христианских князей, защищающих веру. Граф Тулузский сообщил об этом папе римскому и королю Франции, церковь послала туда миссионеров, и, в частности, святого Бернара Клервосского, который в 1142 году изучил положение дел в провансальских епархиях и выступил там с проповедями, особого успеха, однако, не имевшими.
Став папой в 1198 году, Иннокентий III продолжил политику возвращения катаров в лоно католической церкви посредством методов убеждения. Но многочисленных проповедников встречали в Лангедоке скорее прохладно, нежели радостно. Даже святому Доминику, отличавшемуся своим красноречием, и то не удалось добиться осязаемых результатов. Катарским вождям активно помогали представители местной знати, и даже некоторые епископы, недовольные церковными порядками. В 1204 году папа римский снял этих епископов с их должностей, а вместо них назначил своего легата. Тот в 1206 году он попытался найти поддержку у аристократии Лангедока и настроить ее против катаров. Сеньоров, которые по-прежнему оказывали им содействие, стали отлучать от церкви. В мае 1207 года под отлучение от церкви попал даже сам могущественный и влиятельный граф Раймунд VI Тулузский. Однако после встречи с ним в январе 1208 года наместник папы был найден зарезанным в собственной постели, и это окончательно вывело папу из себя.
Внутри собора св. Цицилии находится столь же впечатляющий орган.
Тогда разгневанный папа отреагировал на это убийство буллой, в которой обещал одарить землями еретиков Лангедока, всех тех, кто примет участие в крестовом походе против них и уже весной 1209 года объявил против них крестовый поход. 24 июня 1209 года по призыву папы римского в Лионе собрались предводители крестового похода – епископы, архиепископы, сеньоры со всего севера Франции, за исключением короля Филиппа Августа, который высказал лишь сдержанное одобрение, но отказался возглавить сам поход, больше опасаясь германского императора и английского короля. Целью крестоносцев, как это объявлялось, было отнюдь не завоевание провансальских земель, а освобождение их от ереси, причем, как минимум, за 40 дней – то есть срок традиционной рыцарской службы, выше которого за нее наниматель (кем бы он ни был!) должен был уже заплатить!
А потолок покрыт просто фантастически красивой росписью явно на зависть всем, кто верил в Господа иначе!
Продолжение следует...
На страницах TOPWAR уже не раз и не два рассказывалось о жестоких религиозных войнах, что развязывались именем Бога и во славу Его. Но едва ли не самый показательный пример - это Альбигойские войны на Юге Франции, начатые ради искоренения ереси катаров. Кто они такие, почему христиане-католики считали их еретиками, а сами они называли себя истинными христианами, а также о сохранившихся до наших дней замках катаров и пойдет сегодня наш рассказ…
__________________________________________________________________
ЕРЕСЬ КАТАРОВ (часть 1)
«Всему свое время, и время
всякой вещи под небом:
время рождаться, и время умирать…
время обнимать и время уклоняться от
объятий…
время войне и время миру» (Екклесиаст 3,2-8)
Начнем с того, что христианство издавна было расколото на два больших течения (о многочисленных сектах в данном случае можно даже и не вспоминать: так много их было и есть!) – католичество и православие, причем, и те, и другие в прошлом считали друг друга еретиками, а некоторые, особо рьяно верующие, считают своих «противников» таковыми и сейчас! Раскол этот был давним: например, римский папа и Константинопольский патриарх прокляли друг друга еще в 1054 году! Однако расхождения церквей по вопросу о ряде церковных догматов и, прежде всего, таком важном догмате, каким, например, является Символ веры, состоялось еще в начале IX века, а инициатором подобного разногласия явился, как это ни странно, не папа римский или патриарх, а император франков Карл Великий. Речь идет о богословском споре в вопросе о «Filioque» – «Филио́кве» (лат. filioque – «и Сына»).
Евангелие от Иоанна ясно говорит о святом Духе как исходящем от Отца и посылаемом Сыном. Поэтому Первый Никейский собор еще в 352 году принял Символ веры, утвержденный впоследствии Константинопольским собором 381 года, согласно которому Дух Святой исходит от Отца. Но в VI веке на Толедском местном соборе «в целях лучшего изъяснения догмата» в Символ веры впервые ввели добавку: «и Сына» (Filioque), в результате чего появилось следующее словосочетание: «Верую... в Духа Святого, который исходит от Отца и Сына». Карл Великий, имевший огромное влияние на пап, настоял, чтобы это дополнение было внесено в Символ веры. И вот именно оно стало одной из причин отчаянных церковных споров, приведшей в итоге к расколу христианской церкви на католическую и православную. Православный Символ веры читается так: «Верую... И в Духа Святого, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящего»... То есть православная церковь ориентируется на решения Первого Никейского собора. Различается и одно из основополагающих сакральных празднеств христиан – евхаристия (греч. – изъявление благодарности), иначе – причащение, которое проводится в память о последней трапезе, устроенной Христом вместе с учениками. В этом таинстве православный христианин под видом хлеба и вина вкушает самое тело и кровь Господа Иисуса Христа, при этом католики причащаются пресным хлебом, православные – хлебом заквашенным.
Все на свете боится времени, последний катар давным-давно сгорел в пламени костра, но «Крест Тулузы» до сих пор виднеется на стене дома в крепости Каркассон.
Но кроме считающих друг друга еретиками католиков и православных, отделенных в то время друг от друга особенностями природы, даже на территории Европы, в пределах, например, той же Франции и Германии существовало множество религиозных течений, существенным образом отличающихся от традиционного христианства по католическому образцу. Особенно много в начале XII в. таких христиан было в Лангедоке, области на юге Франции. Именно здесь возникло очень мощное движение катаров (имевших, кстати говоря, и другие названия, но это самое известное, поэтому на нем мы и остановимся), чья религия существенно отличалась от традиционного христианства.
Впрочем, катарами (что по-гречески значит «чистые») их стали называть уже позднее, а самым распространенным их названием вначале было «альбигойские еретики», по имени города Альби, которое им дали приверженцы Бернара Клервоского, проповедовавшего в городах Тулузе и Альби в 1145 году. Сами себя они так не называли, поскольку полагали, что настоящие христиане – это именно они и есть! Вслед за Иисусом Христом, сказавшим: «Я есмь пастырь добрый», они звали себя «bon hommes» – то есть «добрыми людьми». Речь шла о дуалистичной религии восточного происхождения, признающей два созидательных божественных существа – одно доброе, которое тесно связано с духовным миром, а другое злое, связанное с жизнью и материальным миром.
Катары отвергали любой компромисс с миром, не признавали брак и произведение на свет потомства, оправдывали самоубийство и воздерживались от любой пищи животного происхождения, за исключением рыбы. Такой была их немногочисленная элита, в которую вовлекались и мужчины, и женщины из аристократии и богатой буржуазии. Она же поставляла и кадры священнослужителей – проповедников и епископов. Существовали даже «дома еретиков» – настоящие мужские и женские монастыри. Но основная масса благоверных вела менее строгий образ жизни. Если человек получил перед самой смертью уникальное таинство – consolamentum (лат. – «утешение») – и если он согласен оставить эту жизнь, то будет ему спасение.
Город Альби. Отсюда все и начиналось, именно отсюда и пошла «алибигойская ересь». Сейчас он выглядит так: старинный арочный мост, громада кафедрального собора-крепости Св. Цецилии в Альби, построенного после разгрома катаров, как напоминание о могуществе матери-церкви. Здесь каждый камень пропитан историей. Будет возможность, загляните в этот город…
Катары не верили ни в ад, ни в рай, вернее, считали, что ад – это и есть жизнь людей на земле, что исповедоваться священникам – пустое дело и что молитва в церкви равносильна молитве в чистом поле. Крест для катаров представлял собой не символ веры, а орудие пытки, мол, в Древнем Риме на нем распинали людей. Души, по их мнению, вынужденно переселялись из одного тела в другое и никак не могли вернуться к Богу, так как путь к спасению католическая церковь указывает им неправильно. Зато, уверовав, так сказать, «в правильном направлении», то есть, следуя заповедям катаров, спастись может любая душа.
Вот так он выглядит снизу… Он задуман местным епископом (по совместительству еще и инквизитором) как твердыня истинной веры, надежно защищенной от еретических поползновений. Отсюда и такая странная, фортификационная архитектура с толстыми стенами и минимумом проемов. А все кружево готики украшает только входной портал, который прилеплен с боку к этому колоссальному сооружению. В башню (ее высота 90 м) вообще нет входа снаружи.
Катары учили, что, поскольку мир несовершенен, то соблюдать все заповеди их религии могут только избранные, а все остальные должны лишь следовать их наставлениям, не связывая себя бременем постов и молитв. Главным было получить перед смертью «утешение» от одного из избранных, или «совершенных», а так, до смертного одра, никакая религиозная мораль верующего не имела значения. Раз мир так безнадежно плох, считали катары, то никакой дурной поступок не будет хуже другого. Опять-таки просто замечательная вера для рыцарей – что-то вроде жизни «по понятиям», но никак не по закону, поскольку в «аду любой закон плох».
В чем наставляли свою паству катары можно представить себе на примерах, дошедших до нас в описаниях католических священников: например, один крестьянин пошел к «добрым людям» – спросить, можно ли ему есть мясо, когда у истинных христиан пост? И те ему ответили, что и в постные, и в скоромные дни мясная пища оскверняет рот одинаково. «Но тебе, крестьянин, нечего беспокоиться. Иди с миром!» – утешили его «совершенные» и, конечно же, такое напутствие его не могло не успокоить. Вернувшись в деревню, он рассказал, чему его научили «совершенные»: «Раз у совершенных человеку ничего нельзя, то значит нам, несовершенным, все можно» – и вся деревня стала есть мясо в посты!
Естественно, что католические аббаты приходили в ужас от таких «проповедей» и уверяли, что катары истинные поклонники Сатаны, и обвиняли их в том, что они ибо кроме поедания мяса в посты, также предаются ростовщичеству, воровству, убийствам, клятвопреступлениям и всем другим плотским порокам. При этом они грешат с большим воодушевлением и уверенностью, они убеждены в том, что не нуждаются ни в исповеди, ни в покаянии. Им достаточно, по их вере, перед смертью прочесть «Отче наш» и причаститься Святого Духа – и все они «спасены». Считалось, что любую клятву они дают и тут же нарушают, потому что главная их заповедь такова: «Клянись и лжесвидетельствуй, но тайны не разглашай!»
А вот так он выглядит сверху и… трудно себе представить сооружение более величественное.
Катары носили на пряжках и пуговицах изображение пчелы, которая символизировала тайну оплодотворения без физического контакта. Отрицая крест, они обожествляли пятиугольник, который являлся для них символом вечной диффузии – рассеивания, распыления материи и человеческого тела. Кстати их оплот – замок Монсегюр – как раз и имел форму пятиугольника, по диагонали – 54 метра, в ширину – 13 метров. Для катаров Солнце было символом Добра, поэтому Монсегюр вроде был одновременно их солнечным храмом. Стены, двери, окна, и амбразуры ориентировались в нем по солнцу, причем таким образом, что только лишь путем одного наблюдения восхода в день летнего солнцестояния здесь можно было рассчитывать его восход в любые другие дни. Ну, и, конечно, не обошлось без утверждения о том, что в замке существует тайный подземный ход, который, по пути разветвляясь на множество подземных ходов, пронизывает все ближайшие Пиренеи.
Замок Монсегюр, современный вид. Трудно себе представить, что во время осады там помещались сотни людей!
Эта была пессимистичная вера, оторванная от земной жизни, однако она получила достаточно широкий отклик, прежде всего потому, что позволяла феодалам отвергать земную и моральную власть духовенства. О масштабах влияния этой ереси говорит хотя бы тот факт, что собственная мать Бернара-Роже де Рокфора, епископа каркассонского с 1208 года носила одежды «совершенной», его брат Гийом был одним из самых ярых катарских сеньоров, а два других брата были сторонниками катарской веры! Катарские церкви стояли прямо напротив католических соборов. При такой поддержке со стороны власть предержащих, она быстро распространилась в регионах Тулузы, Альби и Каркассона, где самым важным был граф Тулузский, который правил на землях между Гаронной и Роной. Однако его власть не распространялась непосредственно на многие феоды, и ему приходилось рассчитывать на могущество других вассалов, таких как его деверь Раймон Роже Транкавель, виконта Безье и Каркассона или же союзных ему короля Арагона или же графа Барселоны.
[/center]Современная реконструкция замка Монсегюр.
Поскольку многие их вассалы сами являлись еретиками или симпатизировали еретикам, эти сеньоры не могли или не захотели сыграть на своих землях роль христианских князей, защищающих веру. Граф Тулузский сообщил об этом папе римскому и королю Франции, церковь послала туда миссионеров, и, в частности, святого Бернара Клервосского, который в 1142 году изучил положение дел в провансальских епархиях и выступил там с проповедями, особого успеха, однако, не имевшими.
Став папой в 1198 году, Иннокентий III продолжил политику возвращения катаров в лоно католической церкви посредством методов убеждения. Но многочисленных проповедников встречали в Лангедоке скорее прохладно, нежели радостно. Даже святому Доминику, отличавшемуся своим красноречием, и то не удалось добиться осязаемых результатов. Катарским вождям активно помогали представители местной знати, и даже некоторые епископы, недовольные церковными порядками. В 1204 году папа римский снял этих епископов с их должностей, а вместо них назначил своего легата. Тот в 1206 году он попытался найти поддержку у аристократии Лангедока и настроить ее против катаров. Сеньоров, которые по-прежнему оказывали им содействие, стали отлучать от церкви. В мае 1207 года под отлучение от церкви попал даже сам могущественный и влиятельный граф Раймунд VI Тулузский. Однако после встречи с ним в январе 1208 года наместник папы был найден зарезанным в собственной постели, и это окончательно вывело папу из себя.
Внутри собора св. Цицилии находится столь же впечатляющий орган.
Тогда разгневанный папа отреагировал на это убийство буллой, в которой обещал одарить землями еретиков Лангедока, всех тех, кто примет участие в крестовом походе против них и уже весной 1209 года объявил против них крестовый поход. 24 июня 1209 года по призыву папы римского в Лионе собрались предводители крестового похода – епископы, архиепископы, сеньоры со всего севера Франции, за исключением короля Филиппа Августа, который высказал лишь сдержанное одобрение, но отказался возглавить сам поход, больше опасаясь германского императора и английского короля. Целью крестоносцев, как это объявлялось, было отнюдь не завоевание провансальских земель, а освобождение их от ереси, причем, как минимум, за 40 дней – то есть срок традиционной рыцарской службы, выше которого за нее наниматель (кем бы он ни был!) должен был уже заплатить!
А потолок покрыт просто фантастически красивой росписью явно на зависть всем, кто верил в Господа иначе!
Продолжение следует...
Информация