Аллах, пошли им паритет
Гонка вооружений между Ираном и Саудовской Аравией – соревнование концепций и союзников
Напряженные отношения Ирана и Саудовской Аравии и их периодические столкновения в Сирии и Ливане, Ираке и Йемене, в Афганистане и на Бахрейне, не говоря уже о шиитских провинциях саудовского королевства и населенных этническими арабами останах (административных районах) Исламской Республики, заставляют Тегеран и Эр-Рияд укреплять обороноспособность, готовясь к возможной войне.
При всем фундаментальном различии политическое руководство обеих стран не хочет прямого столкновения. Иран продемонстрировал это, стараясь минимизировать накал антисаудовских настроений населения после казни в КСА шиитского лидера Нимра ан-Нимра. Эта провокация закончилась разрывом дипломатических отношений со стороны Саудовской Аравии и некоторых ее союзников, но дипотношения Ирана с КСА были сохранены – беспрецедентная ситуация.
Борьба за качество
Иран не заинтересован в войне с королевством исходя из необходимости окончательного снятия международных санкций, возвращения в экономику страны замороженных финансовых средств и их инвестирования в ключевые секторы, в том числе газо- и нефтедобычу и переработку углеводородов, а также инфраструктуру, хотя его ВС на порядок мощнее саудовских и имеют значительный практический боевой опыт. Их проблема – отсутствие современных систем вооружений и военной техники. При этом устаревшие, но боеспособные до настоящего времени ВВТ, по оценкам западных экспертов, давно и бесповоротно выработали заложенный в них ресурс и до сих пор живы только благодаря успешной работе иранских специалистов по их восстановлению в условиях длительного и достаточно жесткого оружейного эмбарго.
Оценки собственно военной промышленности и выпускаемой ею продукции при успешности информационных кампаний, организуемых Исламской Республикой Иран (ИРИ) на международной арене, разные. Не останавливаясь на том, в какой мере на самом деле качество ВВТ, сделанных в стране, соответствует заявленному разработчиками уровню, примем за данность тот факт, что саудовские арсеналы куда более современны и насыщены западной военной техникой, которая теоретически должна бы гарантировать безопасность королевства и его превосходство над главным региональным противником по всем основным направлениям. Между тем это далеко не так, и Эр-Рияд превосходно осознает недостатки национальных ВС.
Во-первых, личный состав армии и национальной гвардии Саудовской Аравии на протяжении десятилетий был не в состоянии освоить имеющиеся на вооружении королевства современные системы ВВТ и недавно доказал это в Йемене, где в прямых столкновениях с хоуситскими племенами проявил абсолютную недееспособность и понес серьезные потери. Во-вторых, по такому ключевому направлению современной войны, как кибербезопасность, КСА значительно отстает от ИРИ.
В то же время их интересы настолько противоположны, а амбиции в ключевых точках, где интересы Тегерана и Эр-Рияда пересекаются, настолько далеки от любого приемлемого для этих претендентов на доминирование в регионе Залива и в исламском мире в целом компромисса, что вопрос готовности к большой войне в любой момент носит для них жизненно важный характер.
Как следствие очередной виток гонки вооружений в Персидском заливе в условиях активизации саудовско-иранского и шире – суннито-шиитского противостояния приобретает характер битвы за качество. В этой связи значительный потенциал на иранском рынке ВВТ имеют российские вооружения, в том числе потому, что западные поставщики под давлением Эр-Рияда с его объемом закупок и лоббистским потенциалом могут в любой момент прервать контракты с Ираном. Таких прецедентов со времен исламской революции 1979 года было немало. Россия же имеющиеся у нее контракты выполняет, что доказано строительством АЭС в Бушере и поставкой зенитно-ракетных комплексов С-300, вопрос об отправке которых в ИРИ был согласован немедленно после снятия с Ирана санкций ООН.
Большой интерес представляют оценки потенциала поставок российских ВВТ в Иран китайскими экспертами, являющимися объективно нейтральной стороной (если не считать обычной конкуренции на рассматриваемом рынке) и беспристрастными с политической точки зрения (РФ и ИРИ для КНР на современном этапе не противники, а стратегические партнеры). Благо, недавние взаимные визиты министров обороны Хоссейна Дехгана в Москву и Сергея Шойгу в Тегеран дают для этого все основания. Оборотная сторона активизации российско-иранского сотрудничества – текущая ситуация в КСА с кибербезопасностью. Рассмотрим эти темы на основании материалов, подготовленных для ИБВ его экспертами М. В. Казаниным и Ю. Б. Щегловиным.
Высокоманевренный аргумент
Представители ВС ИРИ, по сведениям экспертов КНР, высказали заинтересованность в приобретении у России многофункциональных истребителей Су-30СМ, противокорабельных ракетных комплексов «Бастион», учебно-боевых самолетов Як-130, вертолетов Ми-8/17, сторожевых кораблей и ДЭПЛ, а также ЗРК С-400. По информации Тегерана, национальные ВВС нуждаются в современных истребителях, на роль которых подходят Су-30СМ: превосходство в воздухе критически важно в современных военных конфликтах и устойчиво обеспечить его при всей важности уровня квалификации личного состава можно только за счет качества техники.
Китайский специалист по вопросам развития авиации и военной космонавтики Ван Ян отмечает, что данный истребитель создан с учетом десятилетнего опыта производства и обслуживания Су-30МКИ. Производственная линия авиазавода корпорации «Иркут» и высокий профессионализм сотрудников позволили в кратчайшие сроки наладить массовое производство Су-30СМ. Очевидно, что истребитель благодаря мощным двигателям и вооружению успешно противостоит как морально устаревшим американским F-4 и F-5, так и более современным F-16, F-15, F/A-18, принятым на вооружение в ведущих в военном отношении странах Ближнего Востока.
Вполне вероятно, что наличие Су-30СМ позволит Тегерану не просто успокоить соседей по региону, но и в отдельных случаях диктовать правила игры. В то же время офицеры ВВС НОАК отмечают, что Су-30СМ – сверхманевренный истребитель, который также необходим Китаю, хотя бы для обновления подразделения «вероятного противника» (отдельного полка в составе четырех эскадрилий), которое позволит повысить уровень боевой выучки летчиков. В настоящее время ОПК КНР не может предложить своим ВВС или зарубежным партнерам самолета, который по своим характеристикам приближался бы или конкурировал с Су-30СМ.
Второй интересный для ВВС ИРИ самолет – УБС Як-130, также выпускаемый корпорацией «Иркут». Он предназначен для завершающего этапа подготовки или переучивания летного состава и является прямым конкурентом для китайских JL-9, JL-10. Последние самолеты зависят от поставок украинских двигателей серии АИ-225, и ситуация в стране-изготовителе ставит под вопрос стабильные темпы производства данных УБС.
По информации китайских СМИ, Россия начала поставку в Иран ЗРК С-300, которые создадут закрытую для иностранной разведывательной авиации зону вдоль границ ИРИ. Иранские военные регулярно получают информацию от своей разведки в КСА о полетах малоразмерных разведывательных БЛА. Представители ПВО ВС ИРИ полагают, что российские ЗРК С-300 или их современный аналог – С-400 позволят прекратить такие полеты и устранят возможность нанесения «хирургических» ударов по стратегическим объектам на территории Ирана.
«Корал» не помеха
Для поражения высокоточного оружия противника, БР и КР в составе ЗРК С-400 имеется ракета 9М96Е2, которая позволяет бороться с подобными угрозами на удалении 120–150 километров и на высотах от 5 до 30 тысяч метров, однако наибольший интерес для китайских и иранских военных представляет 40Н6, поражающая воздушные цели типа бомбардировщик В-2 на удалении 400 километров. Основной плюс последней – возможность ее заряжания в стандартные пусковые контейнеры ЗРК, что не позволяет иностранным разведслужбам установить реальные возможности конкретных батареи или дивизиона ПВО. Китайские специалисты отмечают повышенную стойкость ЗРК С-400 к электронным помехам (в сравнении с С-300 в три-четыре раза), сокращение количества технического персонала вдвое, скорость развертывания системы из походного положения в боевое (от 5 до 30 минут), а также срок службы, составляющий 20 лет или 10 тысяч часов работы.
Офицеры подразделений технической разведки НОАК отслеживают ситуацию в Сирии, где на АБ «Хмеймим» размещен ЗРК С-400. Для противодействия ему ВС Турции с декабря 2015 года развернули у сирийской границы комплекс РЭБ «Корал». Данная система разрабатывалась турецкой компанией «Аселсан» с июля 2009-го и официально принята на вооружение только в феврале 2016 года. В составе мобильного комплекса РЭБ «Корал» находятся пять автомобилей: четыре машины осуществляют разведку (поиск и анализ) сигналов радиолокационных станций (РЛС) и средств радиосвязи противника, а пятая оснащена системой радиоэлектронного подавления (постановка помех радиосвязи и ослепление РЛС). Программное обеспечение РЭБ «Корал» позволяет автоматически выбирать наиболее опасные источники сигнала и методы борьбы с ними. Машины комплекса располагаются на удалении 500 метров друг от друга и передают данные по кабелю. Реальная дальность действия РЭБ «Корал» находится в пределах от 100 до 150 километров, то есть система не в состоянии повлиять на эффективность российской ЗРК, а также средств радиолокационного контроля и освещения обстановки, расположенных на АБ «Хмеймим».
Аналитики КНР внимательно наблюдают за опытом применения реактивных систем залпового огня 9К58 «Смерч», 9К57 «Ураган» и транспортно-заряжающих машин к этим системам. Особый интерес вызывают российские автомобили КамАЗ (43114, 6350, 6560), УАЗ (3163, 23632) и «Урал» (4320-31), которые позволяют военным оперативно прибывать на позиции артиллерии, в районы сосредоточения ВС САР и могут быть закуплены Ираном. Опираясь на оценки эффективности действий российских ВВТ в Сирии, китайские эксперты полагают, что Россия получит значительную долю иранских военных заказов после того, как Тегарану станут доступны замороженные из-за ядерной проблемы финансовые средства.
Битва в сети
В свою очередь Эр-Рияд озабочен созданием единой системы кибербезопасности. Ключевой фигурой на этом направлении определен министр внутренних дел Мухаммед бен Найеф. В отличие от сына короля и министра обороны Мухаммеда бен Сальмана, который активно вовлечен в публичную политику, министр внутренних дел КСА ведет тихую деятельность, стараясь сосредоточиться на вопросах оснащения силовых структур Саудовской Аравии высокими технологиями. Это разделение функций было определено вскоре после прихода к власти короля Сальмана и реорганизации системы посредников по заключению зарубежных контрактов. Сын короля отвечает за покупку «обычного» вооружения, включая ракетное, а министр МВД – за приобретение продукции радиоэлектроники и систем кибербезопасности.
Отметим, что ранее в Эр-Рияде уделялось мало внимания этому компоненту. Как и во всех арабских монархиях и диктатурах, общее тяготение правящей элиты к обычным средствам вооружения объяснялось прежде всего простым понятием – «зримо и весомо» и куда в меньшей степени – «целесообразно и эффективно». Ситуация с возможными хакерскими атаками Ирана на электронную финансовую базу страны, общую электронную систему охраны границы и техническую инфраструктуру нефтедобычи поставила перед саудовским руководством задачу по созданию надежной защиты в этой сфере. Причем основным стимулом для Эр-Рияда послужила специальная программа кибербезопасности Ирана, которая в настоящее время реализуется при помощи российских и китайских специалистов.
Для Тегерана необходимость создания такой системы продемонстрировали кибератаки на их центрифуги по обогащению урана, что серьезно затормозило развитие ядерной программы. Некоторые эксперты в этой связи указывают на то, что нынешняя активность КСА по выстраиванию собственной защиты от возможных хакерских атак связана с намерением реализовать свою ядерную программу и блокировать возможности Ирана в этой области.
Мухаммед бен Наеф посвятил целый день визита в Париж контактам с руководством французского крупного бизнеса в сфере кибер- и информационной безопасности. Он осуществляет руководство этим направлением, а «локомотивом» и «приводным ремнем» от Эр-Рияда к французскому крупному бизнесу является министр без портфеля Саад аль-Джибри, получивший свой пост в сентябре прошлого года и считающийся доверенным лицом клана Сальманов.
Идею усиления информационной защищенности королевства активно лоббируют и представители крупных компаний КСА, которые тесно связаны с Мухаммедом бен Найефом. Это прежде всего саудовская фирма «Аль-Эльм», специализирующаяся на вопросах информационной защиты и возглавляемая близким другом и советником министра Халедом аль-Таувилем, который много лет стоит во главе секретной технической программы, предусматривающей создание единой системы кибербезопасности королевства. Она была запущена в 2009 году.
«Аль-Эльм» имеет тесные деловые контакты с саудовской компанией «Несма», которую возглавляет еще один близкий партнер главы МВД – Салех ат-Турки. Она специализируется на выполнении контрактных работ в сфере информационной безопасности в интересах Министерства обороны королевства, что осуществляется через дочернюю фирму «Панесма» и Saudi Prerogative Co. Еще одна саудовская компания, тесно связанная с Мухаммедом бен Найефом, Qwaed Technologies будет участвовать в реализации национальной программы по информационной безопасности. Руководство этой компании – главный финансовый спонсор старшего брата главы МВД Мухаммеда бен Сауда бен Найефа.
Особенность переговоров в Париже в том, что ранее все эксперты сходились во мнении о преференции компаний США в сфере разработки саудовской общенациональной программы по информационной защите. Это было бы логичным, особенно с учетом проамериканской ориентированности наследного принца и министра внутренних дел КСА и его тесных деловых контактов с заокеанскими друзьями. Но в данном случае министру пришлось наступить «на горло своей песне» явно по указанию короля Сальмана и его сына Мухаммеда, которые недовольны позицией Вашингтона в отношении сирийского досье и его заигрыванием с Тегераном.
У Обамы другие братья
Достижение компромисса по иранской ядерной программе расценивается саудовским руководством как предательство. В Эр-Рияде более не доверяют Вашингтону как главному гаранту безопасности от сторонних угроз, не говоря уже о внутренних. Внешнеполитическая концепция Белого дома на современном этапе подразумевает тесное сотрудничество и активное взаимодействие с глобальным движением «Братья-мусульмане». Наряду с попыткой воссоздать баланс сил в регионе, который американцы в свое время сами и нарушили, свергнув Саддама Хусейна, за счет снятия эмбарго с Ирана эти шаги Вашингтона расцениваются в саудовском руководстве как фактический отход от стратегического сотрудничества. В этом убеждает и история с демпинговой сланцевой нефтью. Отсюда диверсификация саудовских контрактов в области информационной и электронной безопасности, которые будут реализовываться через программу MIKSA. Ее партнерами станут европейцы, прежде всего Airbus, Raytheon и Thales.
Отметим для полноты картины, что участие немецких компаний в программе MIKSA по оснащению саудовско-йеменской границы в результате вызвало скандал: через ультрасовременную радиоэлектронную систему фактически свободно проходили не только мигранты, но и повстанцы-хоуситы. Выяснились и серьезные «нецелевые расходы». Рискнем предположить, что в случае реализации национальной программы по кибербезопасности мы станем свидетелями чего-либо похожего. Однако при всем негативе высшего саудовского руководства в отношении американцев и его претензиях к европейцам деваться Эр-Рияду по большому счету некуда. Он может балансировать между США и Францией, однако Иран не менее активно сотрудничает с Китаем и Россией. И большой вопрос, в какой мере западные технологии могут обеспечить КСА хоть какое-то преимущество над ИРИ. Скорее всего Эр-Рияду будет достаточно и паритета.
Напряженные отношения Ирана и Саудовской Аравии и их периодические столкновения в Сирии и Ливане, Ираке и Йемене, в Афганистане и на Бахрейне, не говоря уже о шиитских провинциях саудовского королевства и населенных этническими арабами останах (административных районах) Исламской Республики, заставляют Тегеран и Эр-Рияд укреплять обороноспособность, готовясь к возможной войне.
При всем фундаментальном различии политическое руководство обеих стран не хочет прямого столкновения. Иран продемонстрировал это, стараясь минимизировать накал антисаудовских настроений населения после казни в КСА шиитского лидера Нимра ан-Нимра. Эта провокация закончилась разрывом дипломатических отношений со стороны Саудовской Аравии и некоторых ее союзников, но дипотношения Ирана с КСА были сохранены – беспрецедентная ситуация.
Борьба за качество
Иран не заинтересован в войне с королевством исходя из необходимости окончательного снятия международных санкций, возвращения в экономику страны замороженных финансовых средств и их инвестирования в ключевые секторы, в том числе газо- и нефтедобычу и переработку углеводородов, а также инфраструктуру, хотя его ВС на порядок мощнее саудовских и имеют значительный практический боевой опыт. Их проблема – отсутствие современных систем вооружений и военной техники. При этом устаревшие, но боеспособные до настоящего времени ВВТ, по оценкам западных экспертов, давно и бесповоротно выработали заложенный в них ресурс и до сих пор живы только благодаря успешной работе иранских специалистов по их восстановлению в условиях длительного и достаточно жесткого оружейного эмбарго.
Оценки собственно военной промышленности и выпускаемой ею продукции при успешности информационных кампаний, организуемых Исламской Республикой Иран (ИРИ) на международной арене, разные. Не останавливаясь на том, в какой мере на самом деле качество ВВТ, сделанных в стране, соответствует заявленному разработчиками уровню, примем за данность тот факт, что саудовские арсеналы куда более современны и насыщены западной военной техникой, которая теоретически должна бы гарантировать безопасность королевства и его превосходство над главным региональным противником по всем основным направлениям. Между тем это далеко не так, и Эр-Рияд превосходно осознает недостатки национальных ВС.
Во-первых, личный состав армии и национальной гвардии Саудовской Аравии на протяжении десятилетий был не в состоянии освоить имеющиеся на вооружении королевства современные системы ВВТ и недавно доказал это в Йемене, где в прямых столкновениях с хоуситскими племенами проявил абсолютную недееспособность и понес серьезные потери. Во-вторых, по такому ключевому направлению современной войны, как кибербезопасность, КСА значительно отстает от ИРИ.
В то же время их интересы настолько противоположны, а амбиции в ключевых точках, где интересы Тегерана и Эр-Рияда пересекаются, настолько далеки от любого приемлемого для этих претендентов на доминирование в регионе Залива и в исламском мире в целом компромисса, что вопрос готовности к большой войне в любой момент носит для них жизненно важный характер.
Как следствие очередной виток гонки вооружений в Персидском заливе в условиях активизации саудовско-иранского и шире – суннито-шиитского противостояния приобретает характер битвы за качество. В этой связи значительный потенциал на иранском рынке ВВТ имеют российские вооружения, в том числе потому, что западные поставщики под давлением Эр-Рияда с его объемом закупок и лоббистским потенциалом могут в любой момент прервать контракты с Ираном. Таких прецедентов со времен исламской революции 1979 года было немало. Россия же имеющиеся у нее контракты выполняет, что доказано строительством АЭС в Бушере и поставкой зенитно-ракетных комплексов С-300, вопрос об отправке которых в ИРИ был согласован немедленно после снятия с Ирана санкций ООН.
Большой интерес представляют оценки потенциала поставок российских ВВТ в Иран китайскими экспертами, являющимися объективно нейтральной стороной (если не считать обычной конкуренции на рассматриваемом рынке) и беспристрастными с политической точки зрения (РФ и ИРИ для КНР на современном этапе не противники, а стратегические партнеры). Благо, недавние взаимные визиты министров обороны Хоссейна Дехгана в Москву и Сергея Шойгу в Тегеран дают для этого все основания. Оборотная сторона активизации российско-иранского сотрудничества – текущая ситуация в КСА с кибербезопасностью. Рассмотрим эти темы на основании материалов, подготовленных для ИБВ его экспертами М. В. Казаниным и Ю. Б. Щегловиным.
Высокоманевренный аргумент
Представители ВС ИРИ, по сведениям экспертов КНР, высказали заинтересованность в приобретении у России многофункциональных истребителей Су-30СМ, противокорабельных ракетных комплексов «Бастион», учебно-боевых самолетов Як-130, вертолетов Ми-8/17, сторожевых кораблей и ДЭПЛ, а также ЗРК С-400. По информации Тегерана, национальные ВВС нуждаются в современных истребителях, на роль которых подходят Су-30СМ: превосходство в воздухе критически важно в современных военных конфликтах и устойчиво обеспечить его при всей важности уровня квалификации личного состава можно только за счет качества техники.
Коллаж Андрея Седых
Китайский специалист по вопросам развития авиации и военной космонавтики Ван Ян отмечает, что данный истребитель создан с учетом десятилетнего опыта производства и обслуживания Су-30МКИ. Производственная линия авиазавода корпорации «Иркут» и высокий профессионализм сотрудников позволили в кратчайшие сроки наладить массовое производство Су-30СМ. Очевидно, что истребитель благодаря мощным двигателям и вооружению успешно противостоит как морально устаревшим американским F-4 и F-5, так и более современным F-16, F-15, F/A-18, принятым на вооружение в ведущих в военном отношении странах Ближнего Востока.
Вполне вероятно, что наличие Су-30СМ позволит Тегерану не просто успокоить соседей по региону, но и в отдельных случаях диктовать правила игры. В то же время офицеры ВВС НОАК отмечают, что Су-30СМ – сверхманевренный истребитель, который также необходим Китаю, хотя бы для обновления подразделения «вероятного противника» (отдельного полка в составе четырех эскадрилий), которое позволит повысить уровень боевой выучки летчиков. В настоящее время ОПК КНР не может предложить своим ВВС или зарубежным партнерам самолета, который по своим характеристикам приближался бы или конкурировал с Су-30СМ.
Второй интересный для ВВС ИРИ самолет – УБС Як-130, также выпускаемый корпорацией «Иркут». Он предназначен для завершающего этапа подготовки или переучивания летного состава и является прямым конкурентом для китайских JL-9, JL-10. Последние самолеты зависят от поставок украинских двигателей серии АИ-225, и ситуация в стране-изготовителе ставит под вопрос стабильные темпы производства данных УБС.
По информации китайских СМИ, Россия начала поставку в Иран ЗРК С-300, которые создадут закрытую для иностранной разведывательной авиации зону вдоль границ ИРИ. Иранские военные регулярно получают информацию от своей разведки в КСА о полетах малоразмерных разведывательных БЛА. Представители ПВО ВС ИРИ полагают, что российские ЗРК С-300 или их современный аналог – С-400 позволят прекратить такие полеты и устранят возможность нанесения «хирургических» ударов по стратегическим объектам на территории Ирана.
«Корал» не помеха
Для поражения высокоточного оружия противника, БР и КР в составе ЗРК С-400 имеется ракета 9М96Е2, которая позволяет бороться с подобными угрозами на удалении 120–150 километров и на высотах от 5 до 30 тысяч метров, однако наибольший интерес для китайских и иранских военных представляет 40Н6, поражающая воздушные цели типа бомбардировщик В-2 на удалении 400 километров. Основной плюс последней – возможность ее заряжания в стандартные пусковые контейнеры ЗРК, что не позволяет иностранным разведслужбам установить реальные возможности конкретных батареи или дивизиона ПВО. Китайские специалисты отмечают повышенную стойкость ЗРК С-400 к электронным помехам (в сравнении с С-300 в три-четыре раза), сокращение количества технического персонала вдвое, скорость развертывания системы из походного положения в боевое (от 5 до 30 минут), а также срок службы, составляющий 20 лет или 10 тысяч часов работы.
Офицеры подразделений технической разведки НОАК отслеживают ситуацию в Сирии, где на АБ «Хмеймим» размещен ЗРК С-400. Для противодействия ему ВС Турции с декабря 2015 года развернули у сирийской границы комплекс РЭБ «Корал». Данная система разрабатывалась турецкой компанией «Аселсан» с июля 2009-го и официально принята на вооружение только в феврале 2016 года. В составе мобильного комплекса РЭБ «Корал» находятся пять автомобилей: четыре машины осуществляют разведку (поиск и анализ) сигналов радиолокационных станций (РЛС) и средств радиосвязи противника, а пятая оснащена системой радиоэлектронного подавления (постановка помех радиосвязи и ослепление РЛС). Программное обеспечение РЭБ «Корал» позволяет автоматически выбирать наиболее опасные источники сигнала и методы борьбы с ними. Машины комплекса располагаются на удалении 500 метров друг от друга и передают данные по кабелю. Реальная дальность действия РЭБ «Корал» находится в пределах от 100 до 150 километров, то есть система не в состоянии повлиять на эффективность российской ЗРК, а также средств радиолокационного контроля и освещения обстановки, расположенных на АБ «Хмеймим».
Аналитики КНР внимательно наблюдают за опытом применения реактивных систем залпового огня 9К58 «Смерч», 9К57 «Ураган» и транспортно-заряжающих машин к этим системам. Особый интерес вызывают российские автомобили КамАЗ (43114, 6350, 6560), УАЗ (3163, 23632) и «Урал» (4320-31), которые позволяют военным оперативно прибывать на позиции артиллерии, в районы сосредоточения ВС САР и могут быть закуплены Ираном. Опираясь на оценки эффективности действий российских ВВТ в Сирии, китайские эксперты полагают, что Россия получит значительную долю иранских военных заказов после того, как Тегарану станут доступны замороженные из-за ядерной проблемы финансовые средства.
Битва в сети
В свою очередь Эр-Рияд озабочен созданием единой системы кибербезопасности. Ключевой фигурой на этом направлении определен министр внутренних дел Мухаммед бен Найеф. В отличие от сына короля и министра обороны Мухаммеда бен Сальмана, который активно вовлечен в публичную политику, министр внутренних дел КСА ведет тихую деятельность, стараясь сосредоточиться на вопросах оснащения силовых структур Саудовской Аравии высокими технологиями. Это разделение функций было определено вскоре после прихода к власти короля Сальмана и реорганизации системы посредников по заключению зарубежных контрактов. Сын короля отвечает за покупку «обычного» вооружения, включая ракетное, а министр МВД – за приобретение продукции радиоэлектроники и систем кибербезопасности.
Отметим, что ранее в Эр-Рияде уделялось мало внимания этому компоненту. Как и во всех арабских монархиях и диктатурах, общее тяготение правящей элиты к обычным средствам вооружения объяснялось прежде всего простым понятием – «зримо и весомо» и куда в меньшей степени – «целесообразно и эффективно». Ситуация с возможными хакерскими атаками Ирана на электронную финансовую базу страны, общую электронную систему охраны границы и техническую инфраструктуру нефтедобычи поставила перед саудовским руководством задачу по созданию надежной защиты в этой сфере. Причем основным стимулом для Эр-Рияда послужила специальная программа кибербезопасности Ирана, которая в настоящее время реализуется при помощи российских и китайских специалистов.
Для Тегерана необходимость создания такой системы продемонстрировали кибератаки на их центрифуги по обогащению урана, что серьезно затормозило развитие ядерной программы. Некоторые эксперты в этой связи указывают на то, что нынешняя активность КСА по выстраиванию собственной защиты от возможных хакерских атак связана с намерением реализовать свою ядерную программу и блокировать возможности Ирана в этой области.
Мухаммед бен Наеф посвятил целый день визита в Париж контактам с руководством французского крупного бизнеса в сфере кибер- и информационной безопасности. Он осуществляет руководство этим направлением, а «локомотивом» и «приводным ремнем» от Эр-Рияда к французскому крупному бизнесу является министр без портфеля Саад аль-Джибри, получивший свой пост в сентябре прошлого года и считающийся доверенным лицом клана Сальманов.
Идею усиления информационной защищенности королевства активно лоббируют и представители крупных компаний КСА, которые тесно связаны с Мухаммедом бен Найефом. Это прежде всего саудовская фирма «Аль-Эльм», специализирующаяся на вопросах информационной защиты и возглавляемая близким другом и советником министра Халедом аль-Таувилем, который много лет стоит во главе секретной технической программы, предусматривающей создание единой системы кибербезопасности королевства. Она была запущена в 2009 году.
«Аль-Эльм» имеет тесные деловые контакты с саудовской компанией «Несма», которую возглавляет еще один близкий партнер главы МВД – Салех ат-Турки. Она специализируется на выполнении контрактных работ в сфере информационной безопасности в интересах Министерства обороны королевства, что осуществляется через дочернюю фирму «Панесма» и Saudi Prerogative Co. Еще одна саудовская компания, тесно связанная с Мухаммедом бен Найефом, Qwaed Technologies будет участвовать в реализации национальной программы по информационной безопасности. Руководство этой компании – главный финансовый спонсор старшего брата главы МВД Мухаммеда бен Сауда бен Найефа.
Особенность переговоров в Париже в том, что ранее все эксперты сходились во мнении о преференции компаний США в сфере разработки саудовской общенациональной программы по информационной защите. Это было бы логичным, особенно с учетом проамериканской ориентированности наследного принца и министра внутренних дел КСА и его тесных деловых контактов с заокеанскими друзьями. Но в данном случае министру пришлось наступить «на горло своей песне» явно по указанию короля Сальмана и его сына Мухаммеда, которые недовольны позицией Вашингтона в отношении сирийского досье и его заигрыванием с Тегераном.
У Обамы другие братья
Достижение компромисса по иранской ядерной программе расценивается саудовским руководством как предательство. В Эр-Рияде более не доверяют Вашингтону как главному гаранту безопасности от сторонних угроз, не говоря уже о внутренних. Внешнеполитическая концепция Белого дома на современном этапе подразумевает тесное сотрудничество и активное взаимодействие с глобальным движением «Братья-мусульмане». Наряду с попыткой воссоздать баланс сил в регионе, который американцы в свое время сами и нарушили, свергнув Саддама Хусейна, за счет снятия эмбарго с Ирана эти шаги Вашингтона расцениваются в саудовском руководстве как фактический отход от стратегического сотрудничества. В этом убеждает и история с демпинговой сланцевой нефтью. Отсюда диверсификация саудовских контрактов в области информационной и электронной безопасности, которые будут реализовываться через программу MIKSA. Ее партнерами станут европейцы, прежде всего Airbus, Raytheon и Thales.
Отметим для полноты картины, что участие немецких компаний в программе MIKSA по оснащению саудовско-йеменской границы в результате вызвало скандал: через ультрасовременную радиоэлектронную систему фактически свободно проходили не только мигранты, но и повстанцы-хоуситы. Выяснились и серьезные «нецелевые расходы». Рискнем предположить, что в случае реализации национальной программы по кибербезопасности мы станем свидетелями чего-либо похожего. Однако при всем негативе высшего саудовского руководства в отношении американцев и его претензиях к европейцам деваться Эр-Рияду по большому счету некуда. Он может балансировать между США и Францией, однако Иран не менее активно сотрудничает с Китаем и Россией. И большой вопрос, в какой мере западные технологии могут обеспечить КСА хоть какое-то преимущество над ИРИ. Скорее всего Эр-Рияду будет достаточно и паритета.
Информация