Тайный спецзаказ Конфедерации. Строительство и бегство «Алабамы»
Изображение «Алабамы» из еженедельника «Харперс Уикли» 1862 г.
Беркенхед был наводнен слухами. И не то чтобы каждый мальчуган-разносчик или прачка судачили или проявляли повышенный интерес к их источнику. Упомянутые слухи и предположения циркулировали в основном в достаточно многочисленной морской, деловой и военной среде портового города. Верфь Джона Лэрда энергично трудилась над новым заказом. На стапеле вырисовывались очертания быстроходного корабля, чьи обводы радовали взгляд знатоков. Что это за объект, для чьих нужд он строился – на эти вопросы досужих журналистов и прочих неравнодушных джентльменов сотрудники верфи вежливо отмалчивались, ссылаясь на коммерческую тайну. Почтенная публика спорила, конструировала гипотезы, как обычно, билась об заклад. Еще бы, время способствовало накалу страстей. Заокеанские «кузены» поссорились между собой и теперь арбитрами в их споре выступали изделия Спрингфилда, Энфилда и Кольта. Еще не покрылись туманом времени воспоминания об Англо-американской войне 1812–1815 гг. и взятие генералом Россом Вашингтона. Симпатии практичных британцев были на стороне восставшего Юга, бросившего вызов этим «хамоватым янки», в которых островитяне все больше и отчетливее видели своих конкурентов. «Уж лучше эти честолюбивые бородачи, которые пашут землю, торгуют хлопком и устраивают балы в своих поместьях, нежели их соперники, готовые завалить Европу своими товарами», – так рассуждали в кабинетах с дорогим сукном и отменными напитками.
Новый заказ мистера Лэрда
Встав на путь вооруженного противостояния с промышленно развитым Севером, гордый, но аграрный Юг столкнулся с целой массой проблем военного, экономического и организационного характера. Если сухопутную армию удалось сформировать из добровольцев, от которых в начале войны не было отбоя, то с военно-морскими силами дело обстояло значительно сложнее. Для войны на море нужен не только энтузиазм, но и корабли – рассадить охочих людей на шлюпки и с пением «Dixie Land» отправить их состязаться с паровыми фрегатами северян было бы банальной разновидностью самоубийства. Военно-морское командование Конфедерации здраво глядело на ситуацию глазами деятельного министра Стивена Мэллори. Не имея сил и ресурсов для устраивания классических морских баталий с неистовыми авангардами, грозными кордебаталиями и стойкими арьергардами, решили сосредоточиться на обороне побережья, срыве операций флота северян в собственных водах и разорении вражеской торговли. Последний пункт требовал наличия специально подготовленных для этого кораблей: отлично вооруженных, обладающих хорошими мореходными качествами, крепких и быстроходных. Единиц, отвечающих таким требованиям, в начале войны у Юга не оказалось. Переделка каботажной «Гаваны» в рейдер «Самтер» была мерой мобилизационной и вынужденной.
Как вариант, имелось такое явление, как каперство, то есть выдача патентов гражданским лицам на «отлов» неприятельских торговых и, если повезет, военных кораблей и судов. Любопытно, что США – единственное государство из великих держав, не подписавшее конвенцию о запрете каперства. Подобная «забывчивость» легко объяснима: главным противником рассматривалась Великобритания с ее многочисленным торговым флотом, а опыт каперской деятельности в годы Войны за независимость и Англо-американской войны подсказывал эффективный способ борьбы с более сильным противником. В 1861 году формально каперство не было запрещено ни на Севере, ни на Юге. Северяне, располагая достаточно большим торговым флотом и осознавая его уязвимость, поспешили заявить о возможном присоединении к конвенции о запрете каперства. Наоборот, на Юге патенты выдавались вначале весьма охотно. До тех пор пока северяне не захватили двух каперов («Саванну» и «Джефферсона Дэвиса») и судили их команды практически как пиратов. Им реально угрожала петля, ведь Вашингтон не признавал никаких законодательных актов «мятежников». Моряков спас президент Конфедерации Дэвис, чьим именем был назван один из каперов: он пообещал казнить равное количество пленных военнослужащих Союза. Угроза возымела действие, и пленников-южан не тронули. Однако во избежание инцидентов в дальнейшем все рейдеры Конфедерации считались кораблями регулярного военно-морского флота, а их экипажи – военнослужащими.
Джеймс Буллок (слева)
Поиски возможности пополнить военно-морские силы привели к идее заказать требуемый для операций подобного рода корабль за границей. В Ричмонде знали, что в Европе далеко не все политики готовы были испортить пол своего кабинета презрительным плевком при слове «Конфедерация». Непросто переоценить ту роль, которую опытные дипломаты сыграли в становлении и пополнении флота КША. Дипломатическая миссия южан в Великобритании (Соединенное Королевство признало Юг воюющей стороной) сделала очень многое для формирования благоприятного имиджа Конфедерации в британском обществе. Пока дипломаты готовили, расчищали, а где надо, и удобряли почву для ростков сотрудничества, многочисленные торговые агенты, небезуспешно совмещая дипломатический этикет с деловой хваткой, занимались закупкой необходимых для конфедератов военных и промышленных материалов и запасов. Одним из самых удачливых и результативных агентов был Джеймс Данвуди Буллок (дядя будущего президента США Теодора Рузвельта), человек с соответствующим характером, под представительным сюртуком которого скрывались эполеты коммандера флота Конфедерации.
Обставить обычное для Англии дело – заказ на постройку корабля – было в условиях начавшейся войны далеко не легким процессом. Симпатии симпатиями, а британцы были стороной нейтральной и стремились поддержать свое реноме – быть вне конфликта. Постройку корабля пришлось организовать так, чтобы у властей не было повода его арестовать на верфи или непосредственно перед выходом в море. Это требовало, во-первых, оформления документов, которые бы скрывали военное предназначение заказа, во-вторых, нужен был с умом подобранный экипаж, желательно имеющий опыт хождения на военных кораблях, но при этом не подозревающий об истинном назначении строящегося парохода. В-третьих, организовать закупку и, главное, доставку на борт уже в открытом океане вооружения, снаряжения и припасов, необходимых для трансформации безоружного корабля в военный рейдер. После некоторых поисков подходящего подрядчика выбор был сделан в пользу верфи Джона Лэрда в Беркенхеде. Основанное в 1824 году предприятие к этому времени накопило обширный опыт в строительстве быстроходных пароходов и парусников. Проект 1000-тонного «посыльного» корабля разработало конструкторское бюро компании. 1 августа 1861 года был официально подписан контракт на строительство судна «№290». К этому времени работы на стапеле велись полным ходом, поскольку конфедераты уже произвели первый платеж. Нельзя категорически утверждать, что строительство «№290» окутывала пелена зловещей тайны, или что оно велось исключительно по ночам при свете факелов и покачивающихся на ветру масляных фонарей. Далеко не единожды правительственные чиновники посещали верфь с коварными вопросами вроде: «А что это у вас?». Их почтительно принимали, водили по стапелю, показывали кое-что. Более подробные расспросы разбивались о вежливое, но твердое соблюдение коммерческой тайны.
14 мая 1862 года корабль был спущен на воду. Корпус был отбуксирован в сухой док для монтажа машин и котлов. Для ускорения работ, кстати, сами механизмы изготавливались одновременно с корпусом. Заказу вместо безликого номера присвоили маскировочное название «Энрика», и был распущен слух, что у Лэрда строится быстроходный блокадопрорыватель для доставки важных грузов в порты Конфедерации. Монтаж главных и вспомогательных механизмов происходил в достаточно высоком темпе, что позволило уже через три недели провести первые пробные запуски паровой машины. 9 июня 1862 года энергетическая установка была протестирована вторично без особых нареканий, и 12 июня корабль вышел на ходовые испытания. Кроме заводской команды, инженеров верфи на борту присутствовал сам Буллок, лично наблюдавший за возможностями будущего рейдера. Машина обеспечивала винту 65 оборотов в минуту, но точных сведений о достигнутой скорости на этих первых пробегах коммандер не оставил. Судя по всему, результатами он был вполне удовлетворен. 12 июля корабль был переведен из дока в достроечный бассейн, где проходили уже внутренние работы. На так называемой «Энрике» были оборудованы погреба боезапаса, одновременно началась погрузка угля и провизии. Буллоку требовался деятельный и опытный капитан, который бы командовал судном на первоначальном этапе и способный подобрать экипаж, отвечающий необходимым критериям. Дело в том, что южане не имели возможности по многим причинам направить команду непосредственно на верфь, и ставка была сделана на волонтеров. Такого человека коммандеру скоро представили. Это был Мэтью Бутчер, хорошо себя зарекомендовавший на судах солидной компании «Кунард Лайн». Сам Буллок, в общем-то, тоже был не прочь тряхнуть стариной и возглавить все предприятие, однако наверху решили, что в качестве удачливого агента он принесет стране гораздо больше пользы.
Тем временем результат его усилий обретал все большую готовность к свершениям. Фальшивый блокадопрорыватель, «посыльное судно» и объект других не менее интересных и занимательных предположений и гипотез был на самом деле трехмачтовым винтовым корветом водоизмещением чуть более 1000 тонн. Длина его составляла 67 метров, ширина по мидель-шпангоуту 9,65, осадка 4,26 метров. При изготовлении корпуса широко использовался славившийся своей крепостью английский дуб, подводная часть для защиты от обрастания была обшита медными листами. На находящемся впереди бизань-мачты штурвале была прикреплена табличка с девизом корабля «Aide toi et Dieu t’aidera», что в переводе с французского означает наше «На Бога надейся, а сам не плошай». Одним из оснований того, чтобы не оплошать, была отлично сработанная 500-сильная двухцилиндровая паровая машина, имеющая четыре котла. Запас угля в бункерах достигал 350 тонн, что при экономическом ходе обеспечивало бы возможность идти под парами более 20 дней. Механизмы корабля, благодаря мастерству английских специалистов, были изготовлены очень надежно – за время длительного рейдерства и частой работы на критических режимах произошла только одна не очень существенная поломка. Дымовая труба была выполнена складывающейся для удобства хода под парусами и из соображений маскировки. Двухлопастный винт имел возможность убираться в специальный колодец. Ну и, главным доводом, чтобы не ударить лицом в грязь в соответствующей ситуации, было вооружение рейдера. Аккуратный в делах, Буллок составил своему непосредственному начальнику, морскому министру Мэллори, подробный отчет, какие орудия были установлены на «№290»: 7-дюймовое 100-фунтовое нарезное орудие системы Блекли, 8-дюймовое 68-фунтовое бомбическое и в помощь им шесть гладкоствольных 6-дюймовых 32-фунтовых пушек. Две первые артсистемы были смонтированы на поворотных станках и могли вести огонь в различных направлениях. Штатная численность экипажа была 120 человек, хотя за время плавания это число то увеличивалось, то уменьшалось. Внутренние помещения, по словам современников, были спроектированы компактно и даже тесно в угоду скоростным и боевым характеристикам.
Шоу «Ходовые испытания»
Законодательство Великобритании было строгим в отношении соблюдения нейтралитета. Оно запрещало передавать воющим сторонам готовые военные корабли или строить их. Но предприимчивые дельцы находили в незыблемых и древних бастионах Английского права неожиданные (и давно разведанные) расщелины и подземные ходы. С Конфедерацией активно торговали военным снаряжением и другими отнюдь не нейтральными грузами. На определенном этапе строительства заказа «№290» уже было очень затруднительно скрывать его истинное назначение – и подготовка рейдера к походу ощутимо стала напоминать финальную часть приготовлений «Испаньолы» в канун отплытия к острову Сокровищ. На счастье южан, ни сам Буллок, ни его помощники не напоминали комического сквайра Трелони, и маскироваться удалось гораздо дольше. Английские чиновники хорошо понимали, что именно строится у Лэрда, но попросту закрывали глаза на происходящее.
Однако в Англии хватало глаз и ушей и у противной стороны. До агентов северян начали, наконец, доходить все более концентрированные слухи, что в Беркенхеде что-то не так, и это «что-то» весьма не похоже на какой-нибудь безобидный гоночный корабль или торговец. Сторонники Севера здесь также имелись, и их кабинеты тоже были расположены не так уж низко. Посол США в Англии Чарльз Фрэнсис Адамс со всей возможной в дипломатическом этикете настоятельностью просил английское правительство разобраться в ситуации. И вот 26 июля 1862 года Буллок получает предупреждение от «благожелателя, пожелавшего остаться неизвестным», о том, что заказу «№290» весьма небезопасно далее находиться в Беркенхеде – имелась значительная угроза, что корабль попадет под действие закона о нейтралитете. Необходимо было уходить, и как можно быстрее. Буллок предупредил капитана Бутчера быть готовым к выходу в море в ближайшие дни – требовалось взять на борт дополнительное количество припасов с учетом того, что корабль на верфь больше не вернется. С Лэрдом, симпатизирующим Конфедерации, были согласованы новые ходовые испытания, которые должны были провести в самое ближайшее время. Маски не сбрасывались – им просто придавали блеск. На будущем рейдере демонстративно велись масштабные, вроде как неторопливые (а на самом деле ускоренные) работы, всячески подчеркивалась его неготовность и недоделанность.
28 июля 1862 года буксир потащил корабль, на котором слонялось масса мастерового люда, по реке Мерси. Якорь был брошен в заливе Мэлфри-Бей. Здесь спектакль, режиссерами которого выступали Буллок и Лэрд, продолжился. Выход «недоделанного судна» на испытания был обставлен как веселый праздник. Заводская команда корабля была явно не полной, и ее численности не хватило бы для длительного плавания. На борт были приглашены многочисленные гости, среди них были и дамы. На палубе накрыли столы с респектабельным завтраком – дамы ахали, кавалеры удовлетворенно кивали головами, дегустируя напитки. Буллок был сама любезность – его сопровождала супруга. Недалеко покачивался на волнах зафрахтованный пароход «Геркулес». В разгар столь трогательного праздника пароход подошел к борту. Гостям вежливо, тактично, но настойчиво предложили покинуть корабль и воспользоваться услугами зафрахтованного «Геркулеса». «Энрика», она же «№290», избавлялась от поднадоевшего маскарада.
29 июля были действительно проведены ходовые испытания – машина и другие механизмы работали исправно. Окончательные приготовления к отплытию продолжались еще около суток – на борт принимались припасы, и производились мелкие доделочные работы. 31 июля в 2 часа 30 минут номер «290» вышел уже в открытое море. По иронии судьбы утром этого же дня в Ливерпуль, который находится на противоположном берегу реки Мерси, прибыла бумага, содержащая приказание задержать судно, подозреваемое в нарушении нейтралитета. Но того уже и след простыл. На верфи пожимали плечами, мол, хозяин – барин, и всячески изображали недоумение. Через несколько дней в Мэлфри-Бей примчалось и более серьезное препятствие – охотник за рейдерскими мачтами шлюп ВМС США «Таскарора», но ему оставалось только в бессильной ярости коптить серое английское небо.
Настоящее имя
Первоначально командование кораблем взял на себя непосредственно Буллок. Пройдя остров Мэн, «№290» вошел в Северный пролив. Вскоре коммандер, посчитавший свою миссию выполненной, вместе с английским лоцманом сошли на берег. Место на мостике занял уже упоминавшийся Мэтью Бутчер. Офицерские должности были временно распределены между англичанами из заводской команды. «Энрика» уверенно пошла к Азорским островам, показывая в условиях довольно бурного моря неплохие ходовые характеристики – лаг отметил скорость в 13 узлов.
10 августа на горизонте показался остров Терсейра, где в бухте Порто-Прайо корабль встал на якорь. Здесь будущий рейдер должен был дождаться двух заблаговременно зафрахтованных Буллоком кораблей с необходимыми запасами, материалами и в первую очередь вооружением. Настроение команды было превосходным, местное население относилось к вновь прибывшим весьма радушно. Однако обещанные транспорты пока не появлялись, вдобавок «Энрика» обзавелась неудобным соседом – 13 августа в Порто-Прайо зашел американский китобой. Обе команды имели возможность сойти на берег для естественного в таких случаях посещения заведений спиртоналивного характера. Весьма вероятно, что одним из членов экипажа номера «290» были проявлены неуемные искренность и благодушие, вызванные воздействием паров соответствующих эликсиров, поскольку китобой вскоре внезапно снялся с якоря и поспешно покинул стоянку. Бутчер всерьез опасался, проклиная бортовых пьяниц, что американец помчался докладывать «куда следует».
Пока будущий рейдер томился в ожидании рандеву, Рафаэль Семс, получивший недавно звание кэптена, бывший командир неуловимого «Самтера», следовал в Ливерпуль вместе с 14 своими офицерами на корабле «Багама» для вступления в командование новой боевой единицей флота Конфедерации. О шпионских страстях, кипевших вокруг заказа «№290», на борту «Багамы» никто не подозревал. Когда 5 августа она прибыла в место назначения, то ее пассажиры обнаружили на верфи недоброго вида таможенных чиновников, в изобилии метавших громы и молнии. Так что Семс вместе с присоединившимся к нему Буллоком в компании офицеров с «Самтера» отбыл 13 августа к Азорским островам. На «Багаму» были погружены два 32-фунтовых орудия и различные припасы.
Тем временем Бутчер с возрастающим напряжением ждал вестей. И вестей хороших. Его опасения нетрудно понять – о подозрительном корабле могли уже знать североамериканцы. Наконец, к всеобщему облегчению, 18 августа в Порто-Прайо пришел барк «Агриппина», первый из столь ожидаемых снабженцев. Он привез большую часть вооружения: бомбическое, нарезное Блекли и четыре 32-фунтовых орудий. Чуть позже подтянулась и «Багама». Вечером того же дня кэптен Рафаэль Семс официально вступил в командование новым кораблем. Общую торжественную картину осложняли некоторые обстоятельства. Английский консул дать понять: местные власти выражают заметное недовольство тем фактом, что в их водах происходит фактическое вооружение корабля воющей державы. Поэтому южанам пришлось производить погрузочные работы с дополнительными действиями – утром «номер 290» выходил вместе со своими снабженцами за пределы территориальных вод, а вечером возвращался на место стоянки. Различные работы по перегрузке и размещению запасов и снаряжения продолжились до 24 августа. Море было не очень спокойным, и работа с грузами оказалась нелегким занятием. Наконец, изнурительный труд был окончен, и утром 24 августа 1862 года вооруженный рейдер вместе с «Багамой» вышли за пределы территориальных вод. Корабли стали борт о борт, команды собрались на палубах. Рафаэль Семс в полной военно-морской форме Конфедерации вместе со своими офицерами выстроились на шканцах «номера 290», которому оставалось нести это безликое название, как и равнодушный псевдоним «Энрика», считаные минуты. В торжественной обстановке Семс зачитал приказ Президента Конфедеративных Штатов Дэвиса о назначении его, кэптена Рафаэля Семса, командиром винтового корвета «Алабама». Пока командир зачитывал приказ, британский «Юнион Джек», до той поры развевавшийся над кораблем, пополз вниз, а вместо него быстро, но осторожно, вверх поднимался свернутый комок. Когда Семс закончил свою речь, выстрелила пушка, и ветер развернул комок в боевой флаг флота Конфедерации: белое полотнище с синим крестом в кряже на красном поле, усеянном звездами. Оркестр заиграл «Dixie». После чего команды трижды прокричали приветствие кораблю и его знамени. Таковы были первые мгновения CSS (Корабля Конфедеративных Штатов) «Алабамы».
Командир «Алабамы» кэптен Рафаэль Семс на палубе своего корабля
Оставалось решить кадровый вопрос. Тех людей, которых привез с собой Семс на «Багаме», было недостаточно для укомплектования экипажа рейдера. Поэтому, как и планировалось изначально, решено было обратиться с предложением к англичанам – среди них было много тех, кто недолюбливал американцев, к тому же наемничество было вовсе не зазорным занятием для потомков «джентльменов удачи». Семс собрал моряков и обратился к ним с эмоциональной речью, где расписывал динамичную, увлекательную, полную приключений жизнь будущего члена экипажа крейсера Конфедерации. Командир, надо отдать должное, не обещал легкой увеселительной прогулки от одного наполненного вином и женщинами порта к другому. Он честно предупредил, что впереди их ждут определенные опасности, но упирал на свойственную англичанам храбрость и предприимчивость. Речь вызвала бурное одобрение, а потом матросы показали, что с предприимчивостью у них действительно все в порядке. Начался элементарный торг – смекалистые британцы четко понимали всю трудность положения Семса и ломили цену. Наконец после обстоятельных дебатов, не уступавших местами баталиям в английском парламенте, вопрос окладов был урегулирован. Матрос ежемесячно должен был получать 4 фунта 10 шиллингов, унтер-офицер – 5 фунтов 6 шиллингов. Нелегкая работа кочегара оценивалась в 7 фунтов. Командир хоть и ворчал, но был доволен. Он думал, что англичане потребуют гораздо больших премий. Таким образом удалось набрать 80 человек, несколько меньше, чем планировалось. Но это уже был экипаж, с которым можно было начинать предприятие. Вскоре те, кто не решился записаться на борт «Алабамы», перешли на возвращающуюся в Ливерпуль «Багаму». После отдачи последних инструкций и напутственных речей туда же перебрался и Буллок. Последние слова прощания, письма на берег родным – и «Багама» скрылась за горизонтом. Длительный и полный приключений поход «Алабамы» начался.
Охота началась
Большие славные деяния зачастую начинаются с совокупности маленьких. Прежде чем устраивать хаос на коммуникациях врага, требовалось победить беспорядок на собственной палубе. Вся она была просто завалена различными ящиками, тюками и мешками. На «Алабаме» для опытного флотского глаза было невыносимо: грязно и не прибрано. Весь первый день своего похода команда занималась генеральной уборкой. Неприятным обстоятельством было то, что в условиях жары разошлись пазы обшивки, которые были проконопачены в сырой английской погоде. Те, кто служил еще на «Самтере», без удовольствия вновь услышали знакомый стук помп. Наведение корабельного порядка растянулось на несколько дней – море было негостеприимно бурным, хаоса было в изобилии. Наконец худо-бедно удалось разместить вооружение, боеприпасы и очистить палубу от нагромождений. Снаряжению и оборудованию нашлось отведенное для него место, «Алабама» перестала напоминать сортировочный цех, и все более приобретала черты боевого корабля. Семс погонял корабль возле Азорских островов, чтобы команда, наконец, привыкла к своему месту службы. Первое судно, которое 29 июля было замечено на горизонте, как назло, оказалось английским. Британцы были настолько уверены в себе, что даже проигнорировали требование остановиться, подкрепленное холостым выстрелом. Их не преследовали.
Первая добыча ожидала «Алабаму» только 5 сентября. Наблюдатели с фор-салинга заметили лежавший в дрейфе корабль. Используя еще «самтеровский» прием, рейдер поднял английский флаг в расчете на то, что незнакомец безбоязненно опознает себя. Поднятый в ответ «звездно-полосатый» был встречен с бодрой охотничьей радостью. Подойдя ближе, английский «Юнион Джек» сменили на флаг Конфедерации. Призовая партия выяснила, что дебютом для «Алабамы» стал американский китобой «Окмульджи». 36 человек его экипажа стали первыми пленниками рейдера. Позаимствовав с приза некоторое снаряжение и провизию, на следующий день его предали огню. Охота началась.
Продолжение следует...
Информация