Крымчане недовольны не присоединением к России, а темпами изменений
Харьковский писатель и журналист, эмигрировавший в 2014 году из Харькова в Крым по политическим мотивам Константин Кеворкян — о том, что на самом деле происходит на полуострове.
— Костя, ты живешь тут два года. Расскажи вкратце о плюсах и минусах жизни политического эмигранта в Крыму.
— Наверное, хлеб политического эмигранта нелегок везде, потому что политический эмигрант уехал с Родины не по доброй воле и не в поисках лучшего заработка. Лично я был вынужден уехать ввиду того, что на Украине произошел государственный переворот.
Многие люди вынуждены были уехать из страны под давлением новой власти. В их числе оказался и я. Сказать, что в Крыму с распростертыми объятиями ждут всех беженцев с Украины, было бы неправдой, но есть интересных два момента. Первое: уехало очень много высококвалифицированных кадров, в которых Крым объективно нуждается.
— И что это за кадры?
— Это люди рабочих специальностей, преподаватели университетов, педагоги, врачи. Крыму приток таких свежих рабочих рук на пользу. Во-вторых, Крым продолжает играть большую политическую роль и на карте России, и на карте Украины, поэтому здесь политическая жизнь, конечно же, есть.
Представлена как людьми, составлявшими традиционную крымскую элиту, так и приехавшими из Украины, которые продолжают свою борьбу, но, используя Крым как плацдарм для агитации, для донесения до украинского читателя и слушателя своих идей. Перед обеими этими группами эмигрантов стоит сложная задача преодоления бюрократических барьеров по легализации себя в этой республике. В Крыму сейчас проживает несколько сотен тысяч выходцев с Украины.
Даже точнее — порядка 400 000 человек. Неприспособленная к этому довольно-таки еще хрупкая государственная машина в Крыму, которой только 2 года, неспособна справиться с таким потоком людей, обеспечив их необходимыми документами, пособиями и статусами. Это система, к сожалению, трещит по швам. Крым остается тем островком Российской Федерации, где действуют переходные положения.
Поэтому здесь житель Украины чувствует себя менее сложно, чем на другой части Российской Федерации. Это касается регистрации машин с украинскими номерами. Это касается даже употребления языка, если человек украиноязычный. Тут украинский понимают. Это, наверное, касается и сочувствия рядовых крымчан к тем людям, которые вынуждены были сюда переехать. Насчет трудоустройства в Крыму я не сомневаюсь, что с этим государство справится, так как тут требуются много рабочих рук для возрождения промышленности и строительства инфраструктуры и для развития образования, но человек без российского паспорта тут работать не может.
Поэтому мне бы казалось логичным хотя бы в пределах Республики Крым сделать какие-то дополнительные льготные условия, чтобы люди с Украины себя чувствовали хорошо и могли бы приносить пользу России.
— Расскажи о своем собственном опыте: как у тебя с документами, как у тебя с работой?
— Я, как и многие эмигранты из Украины, сделал ошибку. Мы рассчитывали на то, что государственный переворот все-таки ненадолго. Я не планировал, а, может, и не планирую переехать в Крым навсегда. Я рассчитываю вернуться в свой родной Харьков, откуда мои корни. На данный момент я остаюсь гражданином Украины, и не получил российского гражданства, исходя именно из этих соображений. Но по мере того, как власть в Киеве при поддержке Запада и ввиду нерешительных действий антифашистской оппозиции начала укрепляться, конечно, передо мной встал вопрос о пребывании тут на законных основаниях, и здесь я сталкиваюсь с тем, что человек без паспорта не может получить легальную работу. Я всю жизнь был законопослушным человеком, и вот стал сейчас оформлять свою легализацию. Здесь, конечно, я столкнулся с ужасными вещами.
— Бюрократическими?
— С тем, что система ужесточена до такой степени, что мне, русскоязычному человеку, выпускнику Литературного института, члену Союза писателей Москвы, все равно приходилось сдавать экзамены по русскому языку. Тут вопрос не в экзамене, но это платная услуга. Стоит это ни много ни мало 5000 рублей. А добавить к этому огромный пакет справок. К тому же я должен быть включен в квоту на заселение. А эта квота может составлять где-то 50 человек в месяц.
Конечно, с этим большие сложности. Люди стоят в очередях, люди теряют терпение, люди дежурят по ночам. Просто при всем желании вся бюрократическая машина не готова пропустить сквозь себя такое количество бумаг и лиц. Это порождает в свою очередь у людей раздражение. Возможно, что переварив весь массив приезжих людей, эта система заработает нормально. В любом случае человек, который получил вид на жительство, паспорт или разрешение на временное проживание, сможет найти себе пропитание. Особенно, повторюсь, люди рабочих профессий.
Крымчане ведь больше всегда полагались на сдачу жилья в аренду. Находили себя в сфере услуг, а не на стройках. В Крыму стройки идут круглый год, заводы работают круглый год, так что нужда в рабочих руках тут есть.
— Вы, эмигранты, организовали тут какие-то землячества или клубы?
— Не могу сказать за всю Украину, но особенностью Харькова всегда был индивидуализм. Даже попытки создать землячество в Москве, и в любом другом городе никогда не имели особо позитивных сценариев. Хотя в Крыму очень много харьковчан. Может быть, сотни. Это видно и по машинам с харьковскими номерами. Сюда переехало много гуманитариев, писателей и журналистов.
— В силу того, что у тебя еще при Украине в Крыму появилась квартира, ты хорошо знал крымчан еще до Русской весны. Можешь сравнить крымчан в дороссийский период и крымчан в нынешний российский период? Что в них осталось от Украины?
— От Украины тут есть хозяйственность и домовитость. Крымчане любят свой дом. Они ухаживают за ним. Возделывать каменистую крымскую почву — большой труд. Также — умение считать копейку. Что касается русских черт, то это, конечно, русское гостеприимство, это русская широта души. Это важно для курорта, который и обязан быть гостеприимным. Крым является мостом между двумя прекрасными славянскими народами. Ну и все это приправлено такими малыми коренными народами как крымские татары, армяне, греки, итальянцы.
— А что, ты тут видел коренных итальянцев?
— В Керчи есть их небольшая колония.
— Следишь ли ты за перипетиями крымской политической жизни? Крымская политика находится еще в рамках «украинской политической культуры»?
— Из-за того, что Крым все-таки в каком-то смысле остров, то связь с Россией тут или через переправу, или по воздуху, или «эфирная» через СМИ. Поэтому крымчане чувствуют себя еще не в полную меру Россией. Они чувствуют себя особым регионом, самым младшим и балованным ребенком. Сознание их далеко от мобилизационного.
Я имею в виду сознание, подразумевающее большую ответственность по отношению к государству. Крымская политическая элита раньше в отношении политиков из Киева привыкла к положению принимающей стороны. Теперь она привыкает к положению принимающей стороны в отношении московских политиков.
И им кажется, что они получат такую же выгоду, как в свое время получил первый секретарь Ставропольского обкома партии Михаил Горбачев, который принимал на отдыхе Юрия Андропова. Они верят, что подобное положение поможет им быстро пойти вверх по карьерной лестнице. Но российское государство — это уже не только государство личных знакомств, но и профессиональной бюрократической эффективности. А ее провинциальным элитам, в том числе и крымским, не хватает. Соответственно, они очень нервно относятся к людям, которые приезжают из Москвы, и которых сюда «спускают» в рамках централизованного государства. В Крыму считают их варягами. Возникает противоречие между местными чиновниками и назначенцами из Москвы.
— Видел ли ты тут разочаровавшихся в присоединении Крыма к России? Если да, то кто эти люди?
— Я не видел разочаровавшихся. Я видел людей из того мизерного процента, которые не хотели отсоединения от Украины и присоединения к России.
— А почему они не хотели?
— У кого-то был бизнес, у кого-то — родственные связи, кто-то верил в идеалы майдана. Часть из них осталась при своем мнении, а часть ушла не то, чтобы в ярые патриоты России, но они восприняли новую данность и работают в ней. Я был 16 марта на референдуме. Не как участник, а как наблюдатель и журналист. Что меня поразило? Люди тогда шли как на праздник. Женщины делали прически. Все были в нарядных одеждах. Играла музыка. Это был искренний выбор. Я верю в цифры крымского референдума. Люди разочарованы не воссоединением с Россией. Они, конечно, понимают, что то, что происходило в Донбассе, происходило бы у них в первую очередь и с куда большими жертвами.
Люди в Крыму недовольны темпами изменений. Медленным темпам есть и объективные причины: это, прежде всего блокада, но есть вещи, которые не требуют решения геополитических вопросов. Для того, чтобы покрасить пешеходные зебры и обновить раскраску, достаточно бочки краски. Никто за крымчан эту работу делать не будет — ни гастарбайтеры, ни стройбаты. Они сами должны закатать рукава. И вот тут им понадобится и украинское трудолюбие, и московский опыт.
— Украинская пропаганда постоянно говорит, что крымчане проваливают курортный сезон из-за того, что тут нет приезжих с Украины. Мол, серьезно упали доходы от туризма. Что скажешь?
— Крым для Украины являлся курортом эконом-класса. Он был рассчитан на тех людей, которые добирались своим или железнодорожным транспортом. Они приехали и не претендуют на высокий уровень сервиса. Россияне в этом отношении более требовательны. Люди, которые позволяют себе авиаперелеты или большие автомобильные туры, более требовательны, нежели те студенты, которые приехали плацкартом. Теперь крымский сервис столкнулся с проблемой, что классность туристов повысилась. Он пока не готов предоставлять привычные для россиян услуги типа олинклюзив либо быстрого обслуживания в ресторанах. Вот тут и рождается недопонимание обеих сторон: крымчане часто не понимают, что от них хотят, а там, где понимают — взвинчивают высокие цены за класс обслуживания, хотя этот класс достаточно стандартный для обычного московского кафе.
А россияне не понимают, за что они платят серьезные деньги, если они не получают тот уровень услуг, к которому они привыкли. Вторая проблема — это море. Несмотря на то, что прошла кампания по сносу заборов и ликвидации ограничений доступа горожан к пляжам, есть вопросы парковки автомобилей, уборки мусора, предоставления пляжных услуг, очистки дна. К сожалению, тут не ведется системной работы, или она ведется в недостаточной степени. Третья проблема заключается в том, что Крым известен отдыхающим из России буквально по трем или четырем городам. Это несколько городов южного берега Крыма плюс Евпатория. Может быть, еще и Коктебель.
И когда они кучно заезжают в эти места, то получается, что в одном месте густо, а в другом пусто. Хотя там есть и приличные гостиницы, и что посмотреть, и где покупаться. Получается, что многие и заслуженные места простаивают, и там люди разоряются, а здесь, наоборот, не хватает качественного обслуживания. И вот тут должна быть проделана большая работа министерством курортов Республики по популяризации объективно неизвестных для россиян мест отдыха. Вот этот момент заставляет Крым хромать на одну ногу.
— Сталкивался ли ты с крымскими татарами? Лояльные ли они граждане России?
— Думаю, в своем большинстве они лояльны России. Россия ведет очень грамотную политику по введению их в общероссийский дискурс. Тут помогают такие республики, как Татарстан. И вообще у России тут большой многовековой опыт интеграции этносов. Но тут при Украине был и меджлис, и какие-то радикальные исламские группы. Остатки влияния этих групп существуют. Это еще не вымыто. Но не надо преувеличивать и их силу. Дело в том, что меджлис опирался на две составляющие: культурно-национальную и земельный вопрос.
Сейчас Россия активно занимается и крымскотатарскими школами, а земельный вопрос решается. Она дала землю в ускоренном порядке. Теперь эта проблема закрыта. Каждый может теперь заниматься своим делом и пользоваться благами курортного бизнеса. Татары отличаются большим трудолюбием и прилежанием. И у них в такой конкурентной сфере есть мощные плюсы. Есть только один незакрытый вопрос с Ай-Петри. Это территория заповедника, но, тем не менее, там раскинулся целый татарский городок с десятками кафе и аттракционами с животными. Все это дает рабочие места очень и очень многим крымским татарам. Там заповедник, но торговля там идет уже десятилетия, поэтому эта торговля должна принять более цивилизованные формы. Там должны быть и капитальные строения, и канализация, и доставка воды. Восточный базар надо превратить в популярный туристический комплекс. Вот тут и нужно искать компромисс.
— Костя, ты живешь тут два года. Расскажи вкратце о плюсах и минусах жизни политического эмигранта в Крыму.
— Наверное, хлеб политического эмигранта нелегок везде, потому что политический эмигрант уехал с Родины не по доброй воле и не в поисках лучшего заработка. Лично я был вынужден уехать ввиду того, что на Украине произошел государственный переворот.
Многие люди вынуждены были уехать из страны под давлением новой власти. В их числе оказался и я. Сказать, что в Крыму с распростертыми объятиями ждут всех беженцев с Украины, было бы неправдой, но есть интересных два момента. Первое: уехало очень много высококвалифицированных кадров, в которых Крым объективно нуждается.
— И что это за кадры?
— Это люди рабочих специальностей, преподаватели университетов, педагоги, врачи. Крыму приток таких свежих рабочих рук на пользу. Во-вторых, Крым продолжает играть большую политическую роль и на карте России, и на карте Украины, поэтому здесь политическая жизнь, конечно же, есть.
Представлена как людьми, составлявшими традиционную крымскую элиту, так и приехавшими из Украины, которые продолжают свою борьбу, но, используя Крым как плацдарм для агитации, для донесения до украинского читателя и слушателя своих идей. Перед обеими этими группами эмигрантов стоит сложная задача преодоления бюрократических барьеров по легализации себя в этой республике. В Крыму сейчас проживает несколько сотен тысяч выходцев с Украины.
Даже точнее — порядка 400 000 человек. Неприспособленная к этому довольно-таки еще хрупкая государственная машина в Крыму, которой только 2 года, неспособна справиться с таким потоком людей, обеспечив их необходимыми документами, пособиями и статусами. Это система, к сожалению, трещит по швам. Крым остается тем островком Российской Федерации, где действуют переходные положения.
Поэтому здесь житель Украины чувствует себя менее сложно, чем на другой части Российской Федерации. Это касается регистрации машин с украинскими номерами. Это касается даже употребления языка, если человек украиноязычный. Тут украинский понимают. Это, наверное, касается и сочувствия рядовых крымчан к тем людям, которые вынуждены были сюда переехать. Насчет трудоустройства в Крыму я не сомневаюсь, что с этим государство справится, так как тут требуются много рабочих рук для возрождения промышленности и строительства инфраструктуры и для развития образования, но человек без российского паспорта тут работать не может.
Поэтому мне бы казалось логичным хотя бы в пределах Республики Крым сделать какие-то дополнительные льготные условия, чтобы люди с Украины себя чувствовали хорошо и могли бы приносить пользу России.
— Расскажи о своем собственном опыте: как у тебя с документами, как у тебя с работой?
— Я, как и многие эмигранты из Украины, сделал ошибку. Мы рассчитывали на то, что государственный переворот все-таки ненадолго. Я не планировал, а, может, и не планирую переехать в Крым навсегда. Я рассчитываю вернуться в свой родной Харьков, откуда мои корни. На данный момент я остаюсь гражданином Украины, и не получил российского гражданства, исходя именно из этих соображений. Но по мере того, как власть в Киеве при поддержке Запада и ввиду нерешительных действий антифашистской оппозиции начала укрепляться, конечно, передо мной встал вопрос о пребывании тут на законных основаниях, и здесь я сталкиваюсь с тем, что человек без паспорта не может получить легальную работу. Я всю жизнь был законопослушным человеком, и вот стал сейчас оформлять свою легализацию. Здесь, конечно, я столкнулся с ужасными вещами.
— Бюрократическими?
— С тем, что система ужесточена до такой степени, что мне, русскоязычному человеку, выпускнику Литературного института, члену Союза писателей Москвы, все равно приходилось сдавать экзамены по русскому языку. Тут вопрос не в экзамене, но это платная услуга. Стоит это ни много ни мало 5000 рублей. А добавить к этому огромный пакет справок. К тому же я должен быть включен в квоту на заселение. А эта квота может составлять где-то 50 человек в месяц.
Конечно, с этим большие сложности. Люди стоят в очередях, люди теряют терпение, люди дежурят по ночам. Просто при всем желании вся бюрократическая машина не готова пропустить сквозь себя такое количество бумаг и лиц. Это порождает в свою очередь у людей раздражение. Возможно, что переварив весь массив приезжих людей, эта система заработает нормально. В любом случае человек, который получил вид на жительство, паспорт или разрешение на временное проживание, сможет найти себе пропитание. Особенно, повторюсь, люди рабочих профессий.
Крымчане ведь больше всегда полагались на сдачу жилья в аренду. Находили себя в сфере услуг, а не на стройках. В Крыму стройки идут круглый год, заводы работают круглый год, так что нужда в рабочих руках тут есть.
— Вы, эмигранты, организовали тут какие-то землячества или клубы?
— Не могу сказать за всю Украину, но особенностью Харькова всегда был индивидуализм. Даже попытки создать землячество в Москве, и в любом другом городе никогда не имели особо позитивных сценариев. Хотя в Крыму очень много харьковчан. Может быть, сотни. Это видно и по машинам с харьковскими номерами. Сюда переехало много гуманитариев, писателей и журналистов.
— В силу того, что у тебя еще при Украине в Крыму появилась квартира, ты хорошо знал крымчан еще до Русской весны. Можешь сравнить крымчан в дороссийский период и крымчан в нынешний российский период? Что в них осталось от Украины?
— От Украины тут есть хозяйственность и домовитость. Крымчане любят свой дом. Они ухаживают за ним. Возделывать каменистую крымскую почву — большой труд. Также — умение считать копейку. Что касается русских черт, то это, конечно, русское гостеприимство, это русская широта души. Это важно для курорта, который и обязан быть гостеприимным. Крым является мостом между двумя прекрасными славянскими народами. Ну и все это приправлено такими малыми коренными народами как крымские татары, армяне, греки, итальянцы.
— А что, ты тут видел коренных итальянцев?
— В Керчи есть их небольшая колония.
— Следишь ли ты за перипетиями крымской политической жизни? Крымская политика находится еще в рамках «украинской политической культуры»?
— Из-за того, что Крым все-таки в каком-то смысле остров, то связь с Россией тут или через переправу, или по воздуху, или «эфирная» через СМИ. Поэтому крымчане чувствуют себя еще не в полную меру Россией. Они чувствуют себя особым регионом, самым младшим и балованным ребенком. Сознание их далеко от мобилизационного.
Я имею в виду сознание, подразумевающее большую ответственность по отношению к государству. Крымская политическая элита раньше в отношении политиков из Киева привыкла к положению принимающей стороны. Теперь она привыкает к положению принимающей стороны в отношении московских политиков.
И им кажется, что они получат такую же выгоду, как в свое время получил первый секретарь Ставропольского обкома партии Михаил Горбачев, который принимал на отдыхе Юрия Андропова. Они верят, что подобное положение поможет им быстро пойти вверх по карьерной лестнице. Но российское государство — это уже не только государство личных знакомств, но и профессиональной бюрократической эффективности. А ее провинциальным элитам, в том числе и крымским, не хватает. Соответственно, они очень нервно относятся к людям, которые приезжают из Москвы, и которых сюда «спускают» в рамках централизованного государства. В Крыму считают их варягами. Возникает противоречие между местными чиновниками и назначенцами из Москвы.
— Видел ли ты тут разочаровавшихся в присоединении Крыма к России? Если да, то кто эти люди?
— Я не видел разочаровавшихся. Я видел людей из того мизерного процента, которые не хотели отсоединения от Украины и присоединения к России.
— А почему они не хотели?
— У кого-то был бизнес, у кого-то — родственные связи, кто-то верил в идеалы майдана. Часть из них осталась при своем мнении, а часть ушла не то, чтобы в ярые патриоты России, но они восприняли новую данность и работают в ней. Я был 16 марта на референдуме. Не как участник, а как наблюдатель и журналист. Что меня поразило? Люди тогда шли как на праздник. Женщины делали прически. Все были в нарядных одеждах. Играла музыка. Это был искренний выбор. Я верю в цифры крымского референдума. Люди разочарованы не воссоединением с Россией. Они, конечно, понимают, что то, что происходило в Донбассе, происходило бы у них в первую очередь и с куда большими жертвами.
Люди в Крыму недовольны темпами изменений. Медленным темпам есть и объективные причины: это, прежде всего блокада, но есть вещи, которые не требуют решения геополитических вопросов. Для того, чтобы покрасить пешеходные зебры и обновить раскраску, достаточно бочки краски. Никто за крымчан эту работу делать не будет — ни гастарбайтеры, ни стройбаты. Они сами должны закатать рукава. И вот тут им понадобится и украинское трудолюбие, и московский опыт.
— Украинская пропаганда постоянно говорит, что крымчане проваливают курортный сезон из-за того, что тут нет приезжих с Украины. Мол, серьезно упали доходы от туризма. Что скажешь?
— Крым для Украины являлся курортом эконом-класса. Он был рассчитан на тех людей, которые добирались своим или железнодорожным транспортом. Они приехали и не претендуют на высокий уровень сервиса. Россияне в этом отношении более требовательны. Люди, которые позволяют себе авиаперелеты или большие автомобильные туры, более требовательны, нежели те студенты, которые приехали плацкартом. Теперь крымский сервис столкнулся с проблемой, что классность туристов повысилась. Он пока не готов предоставлять привычные для россиян услуги типа олинклюзив либо быстрого обслуживания в ресторанах. Вот тут и рождается недопонимание обеих сторон: крымчане часто не понимают, что от них хотят, а там, где понимают — взвинчивают высокие цены за класс обслуживания, хотя этот класс достаточно стандартный для обычного московского кафе.
А россияне не понимают, за что они платят серьезные деньги, если они не получают тот уровень услуг, к которому они привыкли. Вторая проблема — это море. Несмотря на то, что прошла кампания по сносу заборов и ликвидации ограничений доступа горожан к пляжам, есть вопросы парковки автомобилей, уборки мусора, предоставления пляжных услуг, очистки дна. К сожалению, тут не ведется системной работы, или она ведется в недостаточной степени. Третья проблема заключается в том, что Крым известен отдыхающим из России буквально по трем или четырем городам. Это несколько городов южного берега Крыма плюс Евпатория. Может быть, еще и Коктебель.
И когда они кучно заезжают в эти места, то получается, что в одном месте густо, а в другом пусто. Хотя там есть и приличные гостиницы, и что посмотреть, и где покупаться. Получается, что многие и заслуженные места простаивают, и там люди разоряются, а здесь, наоборот, не хватает качественного обслуживания. И вот тут должна быть проделана большая работа министерством курортов Республики по популяризации объективно неизвестных для россиян мест отдыха. Вот этот момент заставляет Крым хромать на одну ногу.
— Сталкивался ли ты с крымскими татарами? Лояльные ли они граждане России?
— Думаю, в своем большинстве они лояльны России. Россия ведет очень грамотную политику по введению их в общероссийский дискурс. Тут помогают такие республики, как Татарстан. И вообще у России тут большой многовековой опыт интеграции этносов. Но тут при Украине был и меджлис, и какие-то радикальные исламские группы. Остатки влияния этих групп существуют. Это еще не вымыто. Но не надо преувеличивать и их силу. Дело в том, что меджлис опирался на две составляющие: культурно-национальную и земельный вопрос.
Сейчас Россия активно занимается и крымскотатарскими школами, а земельный вопрос решается. Она дала землю в ускоренном порядке. Теперь эта проблема закрыта. Каждый может теперь заниматься своим делом и пользоваться благами курортного бизнеса. Татары отличаются большим трудолюбием и прилежанием. И у них в такой конкурентной сфере есть мощные плюсы. Есть только один незакрытый вопрос с Ай-Петри. Это территория заповедника, но, тем не менее, там раскинулся целый татарский городок с десятками кафе и аттракционами с животными. Все это дает рабочие места очень и очень многим крымским татарам. Там заповедник, но торговля там идет уже десятилетия, поэтому эта торговля должна принять более цивилизованные формы. Там должны быть и капитальные строения, и канализация, и доставка воды. Восточный базар надо превратить в популярный туристический комплекс. Вот тут и нужно искать компромисс.
Информация