Европейское логово террористов. Миграционная «политика толерантности» и её трагические последствия
Теракты в Брюсселе вновь привлекли внимание к неоднозначной и сложной теме — миграционной ситуации в современной Европе. Как бы ни распинались европейские левые и либеральные политики, что теракты в европейских странах связаны исключительно с международными террористическими организациями, у которых, как известно, «нет национальности», в действительности та ситуация, которая сложилась в большинстве стран Западной Европы в сфере миграционной политики, является одной из главных объективных причин активизации террористов.
Самая гостеприимная в Евросоюзе
Вслед за Францией — некогда одной из крупнейших колониальных держав, владевшей почти всей Северной, Западной и Центральной Африкой, с волной террора и насилия столкнулась Бельгия — небольшая по площади и населению европейская страна, прежде считавшаяся одной из самых спокойных в Европе. И виной тому — не только то, что именно в Брюсселе находятся «головные» структуры руководства Европейского Союза и блока НАТО, но и особенности миграционной и национальной политики Бельгии в последние десятилетия. Длительное время Бельгия считалась одной из наиболее лояльных к иностранным мигрантам стран Европы. Иностранный гражданин, приехавший в Бельгию и проживший здесь три года, мог рассчитывать на предоставление ему бельгийского гражданства. Беженцам гражданство предоставлялось через два года. Чтобы стать гражданином Бельгии, не требовалось даже знание какого-либо из государственных языков страны. Естественно, не шла речь и об образовательном или профессиональном цензе. Лишь в 2013 г. миграционную политику страны стали ужесточать, повышая контроль за вновь въезжающими мигрантами.
Именно имидж «витринной» страны Евросоюза и либеральная миграционная политика способствовали резкому увеличению количества иностранных мигрантов в Бельгии. За трудовыми мигрантами, прибывавшими в 1980-е гг. из стран Южной Европы, Турции и Марокко, в Бельгию потянулись беженцы из зон конфликтов в Африке (прежде всего — в Демократической республике Конго — бывшей бельгийской колонии), на Ближнем Востоке (в Ираке и Сирии), в Южной Европе (Косово). В настоящее время мигранты только по официальным данным составляют около 10% населения Бельгии, в том числе 6% населения Бельгии представлено мигрантами из мусульманских стран Африки и Азии. Первое место по численности среди мигрантских диаспор Бельгии занимают марокканцы. Их — около полумиллиона человек. Почему-то в Бельгию ехали именно выходцы из Марокко, тогда как алжирцы предпочитали соседнюю Францию, хотя и в Бельгии весьма многочисленны группы выходцев из Алжира. На втором месте среди мигрантов, обосновавшихся в Бельгии, традиционно находятся приезжие из Турции — турки и курды. Кроме того, здесь проживают албанцы, боснийцы, сирийцы, иракцы, афганцы, индийцы и выходцы из многих других стран мира.
Район Брюсселя как лагерь боевиков
Спальный район Моленбек в бельгийской столице Брюсселе считают «цитаделью» мигрантов. Здесь выходцы из африканских и азиатских стран составляют 3/4 населения. Несмотря на то, что многие жители Моленбека — уже не мигранты, а лишь потомки мигрантов, родившиеся и выросшие в Бельгии, их социальная адаптация проходит с трудом. Нежелание интегрироваться в бельгийское общество накладывается на такие социальные проблемы как безработица, наркомания, алкоголизм, уличная преступность. В Моленбеке не менее трети населения — безработные. Если нет желания работать, то преступный путь остается одним из немногих способов заработать быстрые деньги. Другой способ — участие в террористических организациях. По данным спецслужб, из Бельгии в Сирию и Ирак — для участия в боевых действиях на стороне радикальных группировок, выехали 440 человек. В процентном соотношении к количеству населения Бельгии это — самый высокий показатель в Европе.
Именно благодаря террористам Моленбек печально прославился на весь мир. В ноябре 2015 г. в Париже произошла серия впечатляющих по своим последствиям кровавых террористических атак, унесшая жизни 129 человек. Французским полицейским удалось уничтожить семерых террористов, участвовавших в терактах. Из них четверо прибыли на территорию Франции из соседней Бельгии, где проживали в Брюсселе — в квартале Моленбек. Среди обитателей Моленбека были братья Ибрагим и Салах Абдесламы — граждане Франции, предпочитавшие проживать в Брюсселе (благо, гражданство одной из стран Евросоюза позволяет это делать). Кроме того, в Моленбеке проживал Айюб аль-Хаззани — выходец из Марокко, пытавшийся устроить массовый расстрел в поезде «Амстердам — Париж» и задержанный военнослужащими. Сюда же вели следы и Хасана аль-Хаски, организовавшего в 2004 г. теракт в Мадриде, тут проживал Мади Неммуш, организовавший убийства в еврейском музее Брюсселя.
В середине марта 2016 г. в Брюсселе была проведена специальная полицейская операция по задержанию предполагаемых террористов. В одной из квартир в коммуне Форе полиция попыталась проверить документы у подозрительных североафриканцев. В ответ они открыли огонь. В перестрелке погиб алжирец Мухаммед Белькаид, а двое подозреваемых скрылись. Одного из них, впрочем, вскоре удалось задержать — им оказался Салах Абдеслам, которого подозревают в организации террористических атак в Париже в ноябре 2015 г.
Знакомые характеризуют Абдеслама как светского и достаточно «порочного» человека — любителя сигарет, женщин и выпивки. А полицейские утверждают, что он известен и как торговец наркотиками. Кстати, брату Салаха Абдеслама Ибрагиму Абдесламу, также участвовавшему в терактах в Париже, принадлежал бар Les Beguines в Моленбеке, однако затем полиция бар закрыла — по обвинению в продаже наркотиков на его территории. Третьим преступником, который не задержан до сих пор, был Наджим Лаашрауи. Именно его полиция считает одним из главных подозреваемых в организации взрывов в брюссельском метро и аэропорту 22 марта 2016 г. В коммуне Форе снимал квартиру и Халид Бакрауи, которого вместе с братом Брахимом считают непосредственными исполнителями теракта в аэропорту Брюсселя. Ранее братья Бакрауи привлекались к ответственности за совершение уголовных преступлений, в частности Брахим Бакрауи задерживался за стрельбу в полицейских из автомата Калашникова в 2010 году.
Социальные и политические причины радикализации
Когда журналисты спрашивают ответственных лиц бельгийских правоохранительных органов о Моленбеке, полицейские начальники бледнеют или краснеют. Не слишком приятно им говорить о проблемном районе, в последние годы превратившемся в настоящий эпицентр экстремизма в Западной Европе. Хотя полиция утверждает, что держит ситуацию под контролем, на самом деле это не так. Время уже упущено и Моленбек сегодня «зачистить» от подозрительных и потенциально опасных элементов просто невозможно. По крайней мере — в рамках той модели миграционной и правовой политики, которая в настоящее время существует в Бельгии.
Прежде всего, район Моленбек превратился в рассадник экстремизма благодаря сложившейся в нем социально-экономической ситуации. Здесь половина населения — младше 35 лет, треть — безработные, множество мелких лавочек и фирм с неясным родом занятий, очень развита «теневая экономика», в первую очередь — наркоторговля. Кроме того, Моленбек находится на стыке Валлонии и Фландрии — двух «компонентов» Бельгии. Поскольку в стране очень высоки полномочия региональных властей, пограничный район оказывается сразу под двойным управлением — и фламандским, и валлонским, а поговорка про семерых нянек всем и так хорошо известна. После терактов в Париже в ноябре 2015 г. министр внутренних дел Бельгии Жан Ямбон заявил, что берет ситуацию в Моленбеке под личный контроль. Чем закончился личный контроль, 22 марта 2016 года увидел весь мир.
Еще одна причина, почему именно Моленбек стал центром мигрантов и радикального фундаментализма в Бельгии, носит сугубо политический характер. Долгое время бургомистром был социалист Филипп Муро. Ему принадлежит авторство закона «Против расизма и ксенофобии», который запрещал дискриминацию и сегрегацию. Именно Филипп Муро, стремясь заручиться поддержкой потенциальных сторонников из числа мигрантов, добился разрешения для иностранных граждан голосовать на муниципальных выборах. Так граждане Марокко и Турции, Алжира и Конго, Туниса и Сенегала стали определять, наряду с коренными брюссельцами, кто возглавит город. Продвигаемая социалистами программа по воссоединению семей позволила многим мигрантам перевезти в Бельгию свою многочисленную родню. Не следует забывать, что семьи у марокканцев или алжирцев — это не муж с женой и один — два ребенка, а несколько десятков человек. Благодаря программе воссоединения семей численность мигрантов в Брюсселе многократно увеличилась. Селились они в Моленбеке — старом районе, где жилье стоило недорого, а узкие улочки и старинные дома напоминали родные города. Вскоре многие мигранты оказались … среди сотрудников миграционных служб. В иммиграционном отделе работал Мухаммед Абдеслам — брат террористов Ибрагима и Салаха Абдесламов, который, однако, предпочел публично опровергнуть все подозрения в связях с террористическими группировками.
Разумеется, Моленбек — далеко не единственный район бельгийской столицы, поменявший за последние пару десятилетий свой этноконфессиональный состав населения до неузнаваемости. Так, после взрывов в аэропорту и метро полиция наведалась в коммуну Скарбек. Здесь также проживает большое количество выходцев из Северной Африки. Как сообщил прессе генеральный прокурор Бельгии Фредерик ван Лев, в результате полицейской операции у жителей коммуны Скарбек было обнаружено около 15 кг. взрывчатых веществ, химические вещества и флаг запрещенной в России организации ИГ.
Пока есть анклавы, интеграция мигрантов невозможна
Социальная адаптация мигрантов в Бельгии проходит крайне сложно. Одна из важнейших причин заключается как раз в «анклавизации» бельгийских городов, прежде всего — Брюсселя. В районах вроде Моленбека создаются замкнутые общины мигрантов из конкретных стран, после чего вновь прибывающие и «старые» мигранты получают комфортную среду для обитания и совершенно не нуждаются в интеграции в принимающее общество. Зачем им принимать европейский образ жизни, если здесь же воссоздаются родные марокканские, алжирские или сомалийские поселения «в миниатюре».
В этнических анклавах активно действуют проповедники из стран Персидского залива, в первую очередь — из Саудовской Аравии, которые распространяют радикально-фундаменталистские воззрения и способствуют притоку мигрантской молодежи в ряды террористических и экстремистских организаций. Большая часть афроазиатской молодежи, проживающей в «мигрантских» районах и пригородах Брюсселя, относится к коренным бельгийцам с плохо скрываемой или открытой враждебностью. Причем к религиозной и этнической неприязни примешивается социально-классовая ненависть, вызванная различием социального положения бельгийцев и мигрантов. Некоторые авторы говорят о мигрантах как о «новом пролетариате» Европы, хотя значительная часть мигрантов вообще не работает и предпочитает жить на пособия или криминальные и теневые доходы.
В свою очередь, поведение мигрантской молодежи вызывает возмущение местного населения, особенно той его части, которая не поражена «бациллами толерантности» и не поддерживает сомнительный курс Евросоюза и бельгийского правительства на дальнейшее стимулирование миграционных потоков в Европу. Таким образом, власти сами стимулируют рост националистических настроений среди бельгийцев, способствуют активизации праворадикальных организаций, призывающих к жесткому решению миграционной проблемы.
Большие риски "Страны тюльпанов"
Основанная на мультикультуралистских принципах миграционная политика характерна не только для Бельгии, но и для соседних Нидерландов. Власти этой страны недавно распорядились перевести Конституцию страны на арабский язык, чтобы беженцам из стран Ближнего Востока было легче адаптироваться к условиям жизни в Нидерландах. Как и в Бельгии, в Нидерландах среди иностранных мигрантов преобладают выходцы из Турции и Марокко, а также из бывших нидерландских колоний — Суринама и Индонезии. В Амстердаме 26% населения города составляют мигранты, а в Гааге их — уже около половины населения.
Естественно, что Нидерланды сталкиваются с теми же проблемами, что и соседняя Бельгия, однако голландские власти, как и их бельгийские коллеги, в упор не хотят видеть многочисленных рисков, связанных с толерантным отношением к миграции. В результате, Нидерланды постепенно превращаются в еще один эпицентр распространения религиозного экстремизма в Европе. Это признают и сами голландские власти. Так, в январе 2016 г. министр иностранных дел Нидерландов Берт Кундрес сообщил, что за последнее время в два раза увеличилось количество организаций и отдельных лиц, вовлеченных в террористическую деятельность. Вместе с тем, каких-либо реальных мер против причин распространения экстремизма и терроризма в Нидерландах, как и в Бельгии, не предпринимается. «Плоды» миграционной политики Евросоюза, взрывающиеся во Франции и Бельгии, вполне вероятно напомнят о себе и в Нидерландах.
Самая гостеприимная в Евросоюзе
Вслед за Францией — некогда одной из крупнейших колониальных держав, владевшей почти всей Северной, Западной и Центральной Африкой, с волной террора и насилия столкнулась Бельгия — небольшая по площади и населению европейская страна, прежде считавшаяся одной из самых спокойных в Европе. И виной тому — не только то, что именно в Брюсселе находятся «головные» структуры руководства Европейского Союза и блока НАТО, но и особенности миграционной и национальной политики Бельгии в последние десятилетия. Длительное время Бельгия считалась одной из наиболее лояльных к иностранным мигрантам стран Европы. Иностранный гражданин, приехавший в Бельгию и проживший здесь три года, мог рассчитывать на предоставление ему бельгийского гражданства. Беженцам гражданство предоставлялось через два года. Чтобы стать гражданином Бельгии, не требовалось даже знание какого-либо из государственных языков страны. Естественно, не шла речь и об образовательном или профессиональном цензе. Лишь в 2013 г. миграционную политику страны стали ужесточать, повышая контроль за вновь въезжающими мигрантами.
Именно имидж «витринной» страны Евросоюза и либеральная миграционная политика способствовали резкому увеличению количества иностранных мигрантов в Бельгии. За трудовыми мигрантами, прибывавшими в 1980-е гг. из стран Южной Европы, Турции и Марокко, в Бельгию потянулись беженцы из зон конфликтов в Африке (прежде всего — в Демократической республике Конго — бывшей бельгийской колонии), на Ближнем Востоке (в Ираке и Сирии), в Южной Европе (Косово). В настоящее время мигранты только по официальным данным составляют около 10% населения Бельгии, в том числе 6% населения Бельгии представлено мигрантами из мусульманских стран Африки и Азии. Первое место по численности среди мигрантских диаспор Бельгии занимают марокканцы. Их — около полумиллиона человек. Почему-то в Бельгию ехали именно выходцы из Марокко, тогда как алжирцы предпочитали соседнюю Францию, хотя и в Бельгии весьма многочисленны группы выходцев из Алжира. На втором месте среди мигрантов, обосновавшихся в Бельгии, традиционно находятся приезжие из Турции — турки и курды. Кроме того, здесь проживают албанцы, боснийцы, сирийцы, иракцы, афганцы, индийцы и выходцы из многих других стран мира.
Район Брюсселя как лагерь боевиков
Спальный район Моленбек в бельгийской столице Брюсселе считают «цитаделью» мигрантов. Здесь выходцы из африканских и азиатских стран составляют 3/4 населения. Несмотря на то, что многие жители Моленбека — уже не мигранты, а лишь потомки мигрантов, родившиеся и выросшие в Бельгии, их социальная адаптация проходит с трудом. Нежелание интегрироваться в бельгийское общество накладывается на такие социальные проблемы как безработица, наркомания, алкоголизм, уличная преступность. В Моленбеке не менее трети населения — безработные. Если нет желания работать, то преступный путь остается одним из немногих способов заработать быстрые деньги. Другой способ — участие в террористических организациях. По данным спецслужб, из Бельгии в Сирию и Ирак — для участия в боевых действиях на стороне радикальных группировок, выехали 440 человек. В процентном соотношении к количеству населения Бельгии это — самый высокий показатель в Европе.
Именно благодаря террористам Моленбек печально прославился на весь мир. В ноябре 2015 г. в Париже произошла серия впечатляющих по своим последствиям кровавых террористических атак, унесшая жизни 129 человек. Французским полицейским удалось уничтожить семерых террористов, участвовавших в терактах. Из них четверо прибыли на территорию Франции из соседней Бельгии, где проживали в Брюсселе — в квартале Моленбек. Среди обитателей Моленбека были братья Ибрагим и Салах Абдесламы — граждане Франции, предпочитавшие проживать в Брюсселе (благо, гражданство одной из стран Евросоюза позволяет это делать). Кроме того, в Моленбеке проживал Айюб аль-Хаззани — выходец из Марокко, пытавшийся устроить массовый расстрел в поезде «Амстердам — Париж» и задержанный военнослужащими. Сюда же вели следы и Хасана аль-Хаски, организовавшего в 2004 г. теракт в Мадриде, тут проживал Мади Неммуш, организовавший убийства в еврейском музее Брюсселя.
В середине марта 2016 г. в Брюсселе была проведена специальная полицейская операция по задержанию предполагаемых террористов. В одной из квартир в коммуне Форе полиция попыталась проверить документы у подозрительных североафриканцев. В ответ они открыли огонь. В перестрелке погиб алжирец Мухаммед Белькаид, а двое подозреваемых скрылись. Одного из них, впрочем, вскоре удалось задержать — им оказался Салах Абдеслам, которого подозревают в организации террористических атак в Париже в ноябре 2015 г.
Знакомые характеризуют Абдеслама как светского и достаточно «порочного» человека — любителя сигарет, женщин и выпивки. А полицейские утверждают, что он известен и как торговец наркотиками. Кстати, брату Салаха Абдеслама Ибрагиму Абдесламу, также участвовавшему в терактах в Париже, принадлежал бар Les Beguines в Моленбеке, однако затем полиция бар закрыла — по обвинению в продаже наркотиков на его территории. Третьим преступником, который не задержан до сих пор, был Наджим Лаашрауи. Именно его полиция считает одним из главных подозреваемых в организации взрывов в брюссельском метро и аэропорту 22 марта 2016 г. В коммуне Форе снимал квартиру и Халид Бакрауи, которого вместе с братом Брахимом считают непосредственными исполнителями теракта в аэропорту Брюсселя. Ранее братья Бакрауи привлекались к ответственности за совершение уголовных преступлений, в частности Брахим Бакрауи задерживался за стрельбу в полицейских из автомата Калашникова в 2010 году. Социальные и политические причины радикализации
Когда журналисты спрашивают ответственных лиц бельгийских правоохранительных органов о Моленбеке, полицейские начальники бледнеют или краснеют. Не слишком приятно им говорить о проблемном районе, в последние годы превратившемся в настоящий эпицентр экстремизма в Западной Европе. Хотя полиция утверждает, что держит ситуацию под контролем, на самом деле это не так. Время уже упущено и Моленбек сегодня «зачистить» от подозрительных и потенциально опасных элементов просто невозможно. По крайней мере — в рамках той модели миграционной и правовой политики, которая в настоящее время существует в Бельгии.
Прежде всего, район Моленбек превратился в рассадник экстремизма благодаря сложившейся в нем социально-экономической ситуации. Здесь половина населения — младше 35 лет, треть — безработные, множество мелких лавочек и фирм с неясным родом занятий, очень развита «теневая экономика», в первую очередь — наркоторговля. Кроме того, Моленбек находится на стыке Валлонии и Фландрии — двух «компонентов» Бельгии. Поскольку в стране очень высоки полномочия региональных властей, пограничный район оказывается сразу под двойным управлением — и фламандским, и валлонским, а поговорка про семерых нянек всем и так хорошо известна. После терактов в Париже в ноябре 2015 г. министр внутренних дел Бельгии Жан Ямбон заявил, что берет ситуацию в Моленбеке под личный контроль. Чем закончился личный контроль, 22 марта 2016 года увидел весь мир.
Еще одна причина, почему именно Моленбек стал центром мигрантов и радикального фундаментализма в Бельгии, носит сугубо политический характер. Долгое время бургомистром был социалист Филипп Муро. Ему принадлежит авторство закона «Против расизма и ксенофобии», который запрещал дискриминацию и сегрегацию. Именно Филипп Муро, стремясь заручиться поддержкой потенциальных сторонников из числа мигрантов, добился разрешения для иностранных граждан голосовать на муниципальных выборах. Так граждане Марокко и Турции, Алжира и Конго, Туниса и Сенегала стали определять, наряду с коренными брюссельцами, кто возглавит город. Продвигаемая социалистами программа по воссоединению семей позволила многим мигрантам перевезти в Бельгию свою многочисленную родню. Не следует забывать, что семьи у марокканцев или алжирцев — это не муж с женой и один — два ребенка, а несколько десятков человек. Благодаря программе воссоединения семей численность мигрантов в Брюсселе многократно увеличилась. Селились они в Моленбеке — старом районе, где жилье стоило недорого, а узкие улочки и старинные дома напоминали родные города. Вскоре многие мигранты оказались … среди сотрудников миграционных служб. В иммиграционном отделе работал Мухаммед Абдеслам — брат террористов Ибрагима и Салаха Абдесламов, который, однако, предпочел публично опровергнуть все подозрения в связях с террористическими группировками.
Разумеется, Моленбек — далеко не единственный район бельгийской столицы, поменявший за последние пару десятилетий свой этноконфессиональный состав населения до неузнаваемости. Так, после взрывов в аэропорту и метро полиция наведалась в коммуну Скарбек. Здесь также проживает большое количество выходцев из Северной Африки. Как сообщил прессе генеральный прокурор Бельгии Фредерик ван Лев, в результате полицейской операции у жителей коммуны Скарбек было обнаружено около 15 кг. взрывчатых веществ, химические вещества и флаг запрещенной в России организации ИГ.
Пока есть анклавы, интеграция мигрантов невозможна
Социальная адаптация мигрантов в Бельгии проходит крайне сложно. Одна из важнейших причин заключается как раз в «анклавизации» бельгийских городов, прежде всего — Брюсселя. В районах вроде Моленбека создаются замкнутые общины мигрантов из конкретных стран, после чего вновь прибывающие и «старые» мигранты получают комфортную среду для обитания и совершенно не нуждаются в интеграции в принимающее общество. Зачем им принимать европейский образ жизни, если здесь же воссоздаются родные марокканские, алжирские или сомалийские поселения «в миниатюре».
В этнических анклавах активно действуют проповедники из стран Персидского залива, в первую очередь — из Саудовской Аравии, которые распространяют радикально-фундаменталистские воззрения и способствуют притоку мигрантской молодежи в ряды террористических и экстремистских организаций. Большая часть афроазиатской молодежи, проживающей в «мигрантских» районах и пригородах Брюсселя, относится к коренным бельгийцам с плохо скрываемой или открытой враждебностью. Причем к религиозной и этнической неприязни примешивается социально-классовая ненависть, вызванная различием социального положения бельгийцев и мигрантов. Некоторые авторы говорят о мигрантах как о «новом пролетариате» Европы, хотя значительная часть мигрантов вообще не работает и предпочитает жить на пособия или криминальные и теневые доходы.
В свою очередь, поведение мигрантской молодежи вызывает возмущение местного населения, особенно той его части, которая не поражена «бациллами толерантности» и не поддерживает сомнительный курс Евросоюза и бельгийского правительства на дальнейшее стимулирование миграционных потоков в Европу. Таким образом, власти сами стимулируют рост националистических настроений среди бельгийцев, способствуют активизации праворадикальных организаций, призывающих к жесткому решению миграционной проблемы.
Большие риски "Страны тюльпанов"
Основанная на мультикультуралистских принципах миграционная политика характерна не только для Бельгии, но и для соседних Нидерландов. Власти этой страны недавно распорядились перевести Конституцию страны на арабский язык, чтобы беженцам из стран Ближнего Востока было легче адаптироваться к условиям жизни в Нидерландах. Как и в Бельгии, в Нидерландах среди иностранных мигрантов преобладают выходцы из Турции и Марокко, а также из бывших нидерландских колоний — Суринама и Индонезии. В Амстердаме 26% населения города составляют мигранты, а в Гааге их — уже около половины населения.
Естественно, что Нидерланды сталкиваются с теми же проблемами, что и соседняя Бельгия, однако голландские власти, как и их бельгийские коллеги, в упор не хотят видеть многочисленных рисков, связанных с толерантным отношением к миграции. В результате, Нидерланды постепенно превращаются в еще один эпицентр распространения религиозного экстремизма в Европе. Это признают и сами голландские власти. Так, в январе 2016 г. министр иностранных дел Нидерландов Берт Кундрес сообщил, что за последнее время в два раза увеличилось количество организаций и отдельных лиц, вовлеченных в террористическую деятельность. Вместе с тем, каких-либо реальных мер против причин распространения экстремизма и терроризма в Нидерландах, как и в Бельгии, не предпринимается. «Плоды» миграционной политики Евросоюза, взрывающиеся во Франции и Бельгии, вполне вероятно напомнят о себе и в Нидерландах.
Информация