Паспорт неконкурентоспособности
Редкий гранатомет пробьет такую бюрократическую стену
Нашим оружейникам есть чем гордиться. Россия входит в число главных экспортеров продукции военного назначения. Однако несмотря на сохранение лидерских позиций, имеется по крайней мере одна рыночная ниша, где российский ВПК сдал советские позиции и не демонстрирует новых экспортных достижений.
Речь идет о рынке стрелкового оружия. В силу невысокой стоимости изделий на него приходятся считаные проценты мирового оборота ПВН. Этот рынок невелик по денежному объему, однако имеет большое статусное и символическое значение для нашей страны.
Какими бы высокотехнологичными ни становились армии мира, боевые действия не обходятся без участия в той или иной форме пехоты, а ей нужно стрелковое оружие. Воюют им. Если не армии, то спецподразделения, антитеррористические и полицейские силы, пограничники и береговая охрана, структуры по пресечению оборота наркотиков. В то же время купленная эскадрилья истребителей или боевой корабль могут отслужить 30–40 лет своего жизненного цикла, не поучаствовав ни в одном боевом столкновении. Соответственно по тому, как ведет себя в реальном бою «стрелковка», зарубежные пользователи часто судят и об общем качестве ПВН, произведенной в той или иной стране.
Российское оружие имеет хорошую репутацию на всех континентах прежде всего благодаря легендарной безотказности своего главного символа – автомата Калашникова, хотя, скажем, к российской боевой авиации у покупателей часто возникают претензии в связи с эксплуатационной надежностью или более низким по сравнению с западной техникой коэффициентом готовности.
Но при всей своей блестящей репутации продажи российского стрелкового оружия за рубеж оставляют желать лучшего, не идя ни в какое сравнение с экспортными успехами авиа-, танко- и кораблестроителей.
В постсоветское время на нашем счету лишь четыре крупных контракта. Два из них связаны с Венесуэлой эпохи Уго Чавеса, еще один Рособоронэкспорт подписал в ноябре 2014 года на пробную партию АК 100-й серии для Индонезии, а в 2015-м для сил безопасности Афганистана были поставлены еще 10 тысяч автоматов. В общем, не показательно для страны, некогда поставлявшей свое стрелковое оружие в две трети стран мира.
Многие традиционные для отечественной «стрелковки» рынки потеряны. Более того, российские позиции существенно ослабли после решения Вьетнамской народной армии о переходе на штурмовые винтовки Galil ACE 31 и ACE 32 израильской разработки (подробнее – в статье «В погоне за советской надежностью» на стр. 09). Страна, отстоявшая независимость в жестокой битве с сильнейшей военной державой мира с помощью нашего оружия, выбрала теперь израильские автоматы.
Хотя, казалось бы, все в пользу развития такого экспорта. Наличие одной из старейших и наиболее авторитетных оружейных школ, хорошая эксплуатационная репутация, самый известный в оружейном мире бренд, невысокая стоимость в силу недорогих ресурсов и дешевой (к сожалению) рабочей силы.
Попробуем разобраться. Конечно, есть объективные внешние факторы ослабления российских экспортных позиций. Рынок стрелкового оружия – среда жесточайшей конкуренции. В последние десятилетия к старым оружейным державам-конкурентам – США, Германии, Италии, Бельгии, Австрии, Швейцарии – добавились новые игроки. Это Израиль, Китай, ЮАР, Сингапур, Турция, Бразилия, Южная Корея и другие. Кто-то берет именем и качеством изделий, кто-то – футуристичностью дизайна и новыми материалами, а кто-то – низкой стоимостью. Многие используют для продвижения своего оружия рычаги государственной финансовой и политической поддержки.
Однако само наличие высокой и не всегда корректной конкуренции не объясняет, почему мы ее проигрываем, когда вопрос касается военного экспорта. Нужно понимать еще и тренды развития как самого рынка, так и стрелкового оружия, и насколько наше предложение им отвечает, а значит, удовлетворяет требованиям инозаказчиков.
Бизнес на «обвесе»
Какой тренд в развитии стрелкового оружия самый главный в последние два десятилетия? На первый план вышло такое понятие, как кастомизация, подгон под индивидуальные требования заказчика. Речь о решениях, позволяющих оптимизировать оружие под выполнение определенных задач, под индивидуальные особенности потенциальных потребителей продукции, а зачастую пожелания отдельно взятого стрелка. Сменные стволы, складывающиеся приклады, пистолетные рукоятки на автоматах, целеуказатели, тактические фонари, сошки, всевозможные прицелы и оптические приспособления – все это является сегодня важной продуктовой составляющей стрелкового рынка.
Почему «обвесы» стали трендом? Во-первых, резервы развития ручного огнестрельного оружия в определенной степени исчерпаны. Конструкторы стрелкового оружия привязаны к боеприпасам старых калибров, где, в общем, все уже перепробовали и изобрести что-то революционное в устройстве штурмовой винтовки или пистолета крайне сложно. Во-вторых, профессионализация армий и других силовых структур. Выросли требования к оружию у компетентных пользователей: профессионал больше внимания уделяет своему оружию, тому, как оно помогает выполнению боевой задачи, как подогнано под его антропометрию, как соответствует его подготовке и индивидуальным привычкам. В-третьих, стремительный рост так называемых конфликтов низкой интенсивности. Оружие, разработанное в годы холодной войны, было оптимизировано под общевойсковой бой на открытой местности Европейского ТВД. Адаптировать же его под более типичные сейчас условия городского боя или резко пересеченной местности как раз и позволяют «обвесы».
Поэтому кастомизация и индивидуализация стрелкового оружия являются главными трендами развития, культурный шлейф которого через кино и телевидение заметен даже простым обывателям. Словосочетание «планка Пикатинни» сегодня знают даже дети и домохозяйки. Для многих любителей оружия остается загадкой, почему потребовалось почти два десятилетия для того, чтобы это простое изобретение американского Picatinny Arsenal появилось на российском стрелковом оружии. Притом что в тех же США сразу несколько компаний производят свои варианты крепежных планок для всех типов АК, СВД, наших охотничьих карабинов, зарабатывая зачастую большие деньги, чем сами российские производители собственно оружия. Кто-то склонен объяснять этот парадокс тем, что, мол, наши производители то ли не в курсе веяний, то ли ленивы. Разумеется, это не так: работающие в отрасли профессионалы прекрасно понимают и тенденции рынка, и причину потери наших позиций, а также что необходимо менять.
«Спасибо, купим у китайцев»
Главное препятствие – бюрократическое. В России одна из самых строгих и рестриктивных в мире систем экспортного контроля в отношении продукции военного назначения. Единственный госпосредник и система лицензирования на основе принятых на самом верху решений. Минусом столь строгой системы является прежде всего длительное время ее реакции. Причем неважно, что вы поставляете: и боевая авиация, и военно-морская техника, и автоматы, и даже «обвесы» к ним – это все продукция военного назначения, лицензирование поставок которой проходит по одинаковым правилам. Если с приобретением самолетов или подводной лодки никто обычно не торопится (индийцы покупают истребители уже 15 лет), то стрелковое оружие часто нужно срочно. Ухудшилась политическая ситуация, криминогенная обстановка, вторглись боевики – нужно оружие. Сколько вы говорите ждать времени на принятие решения и прохождение процедуры? Полгода? Год? Спасибо, мы купим у израильтян или китайцев.
Во-вторых, откровенными палками в колеса российских производителей стрелкового оружия выглядят требования наличия паспорта экспортного облика (ПЭО) и рекламных паспортов для каждого образца, а также четкое соответствие им поставляемой продукции.
Эти паспорта – чисто отечественное изобретение. У американцев, немцев или израильтян ничего подобного нет. На каждый поставляемый образец наш производитель должен составить паспорт, где указать ТТХ, состав и комплектацию, отличия экспортного варианта от аналога (прототипа), созданного в интересах российского заказчика, требования по ограничению доступа к изделиям и документам, предназначенным для передачи иностранным покупателям, и другие данные. ПЭО отправляется на согласование начальнику Управления интеллектуальной собственности, военно-технического сотрудничества и экспертизы поставок вооружения и военной техники Министерства обороны и заместителю директора Федеральной службы по техническому и экспортному контролю. Затем его утверждает первый заместитель главы военного ведомства. После того как паспорт утвержден, ни в ТТХ, ни в комплектацию поставляемого изделия уже нельзя внести никаких изменений. Для них нужен новый паспорт и перезапуск процедуры с самого начала.
Идея паспорта (государство, дескать, бдит, чтобы никто не поставил чего-нибудь некачественного или секретного) еще как-то оправданна в случае со сложной техникой – подводными лодками, ракетными комплексами, боевыми самолетами и вертолетами, но теряет всякий смысл, когда речь идет о стрелковом оружии или другой относительно простой продукции военного назначения. Реализовать ту самую кастомизацию оружия при такой системе почти невозможно. Заказчик просит добавить в комплектацию «обвес» или внести небольшие изменения в конструкцию, а вы не можете сделать это быстро, поскольку связаны паспортом экспортного облика. И заказ уходит конкурентам.
Не нужно думать, что это поняли только сейчас. Союз российских оружейников, объединяющий ведущие предприятия отрасли, уже несколько лет бьется за упрощение процедуры принятия решения на экспорт стрелкового оружия, а также за отмену ПЭО на него и другие средства ближнего боя. Соответствующее обращение к властным структурам было принято на общем собрании Союза российских оружейников еще в марте 2011 года. Тогда был жив Михаил Тимофеевич Калашников, который обратился с письмом к Владимиру Путину (в то время – председателю правительства).
«Наличие паспортов экспортного облика на образцы стрелкового оружия, изначально определяющих их ТТХ и комплектацию, ставит российские компании в крайне невыгодные условия по сравнению с зарубежными конкурентами, не имеющими таких ограничений, и, естественно, не позволяет оперативно учитывать пожелания потенциальных инозаказчиков необходимостью внесения изменений в ПЭО при любом несущественном изменении ТТХ или комплектации и представляет собой длительный и трудоемкий процесс», – писал прославленный конструктор.
Однако письмо зажевали шестеренки бюрократической машины: никаких изменений не произошло. До сих пор российская стрелковая отрасль и ее производители ограничены в экспортном вопросе. Сегодня принятие подобного решения об упрощении процедуры оформления разрешительных документов на поставку ПВН могло бы способствовать значительному укреплению экспортных позиций нашей стрелковой отрасли.
Для решения этого вопроса Союз российских оружейников предлагает конкретные шаги: разделить ПВН по видам и сложности изделий. В отношении номенклатуры «несложной» продукции (стрелкового оружия, гранатометных комплексов, средств ближнего боя, боеприпасов к ним) – упростить процедуру согласования и утверждения паспортов экспортного облика и рекламных паспортов.
Прошу всех заинтересованных в развитии оружейной отрасли поддержать эту здравую инициативу.
Нашим оружейникам есть чем гордиться. Россия входит в число главных экспортеров продукции военного назначения. Однако несмотря на сохранение лидерских позиций, имеется по крайней мере одна рыночная ниша, где российский ВПК сдал советские позиции и не демонстрирует новых экспортных достижений.
Речь идет о рынке стрелкового оружия. В силу невысокой стоимости изделий на него приходятся считаные проценты мирового оборота ПВН. Этот рынок невелик по денежному объему, однако имеет большое статусное и символическое значение для нашей страны.
Какими бы высокотехнологичными ни становились армии мира, боевые действия не обходятся без участия в той или иной форме пехоты, а ей нужно стрелковое оружие. Воюют им. Если не армии, то спецподразделения, антитеррористические и полицейские силы, пограничники и береговая охрана, структуры по пресечению оборота наркотиков. В то же время купленная эскадрилья истребителей или боевой корабль могут отслужить 30–40 лет своего жизненного цикла, не поучаствовав ни в одном боевом столкновении. Соответственно по тому, как ведет себя в реальном бою «стрелковка», зарубежные пользователи часто судят и об общем качестве ПВН, произведенной в той или иной стране.
Российское оружие имеет хорошую репутацию на всех континентах прежде всего благодаря легендарной безотказности своего главного символа – автомата Калашникова, хотя, скажем, к российской боевой авиации у покупателей часто возникают претензии в связи с эксплуатационной надежностью или более низким по сравнению с западной техникой коэффициентом готовности.
Но при всей своей блестящей репутации продажи российского стрелкового оружия за рубеж оставляют желать лучшего, не идя ни в какое сравнение с экспортными успехами авиа-, танко- и кораблестроителей.
В постсоветское время на нашем счету лишь четыре крупных контракта. Два из них связаны с Венесуэлой эпохи Уго Чавеса, еще один Рособоронэкспорт подписал в ноябре 2014 года на пробную партию АК 100-й серии для Индонезии, а в 2015-м для сил безопасности Афганистана были поставлены еще 10 тысяч автоматов. В общем, не показательно для страны, некогда поставлявшей свое стрелковое оружие в две трети стран мира.
Многие традиционные для отечественной «стрелковки» рынки потеряны. Более того, российские позиции существенно ослабли после решения Вьетнамской народной армии о переходе на штурмовые винтовки Galil ACE 31 и ACE 32 израильской разработки (подробнее – в статье «В погоне за советской надежностью» на стр. 09). Страна, отстоявшая независимость в жестокой битве с сильнейшей военной державой мира с помощью нашего оружия, выбрала теперь израильские автоматы.
Хотя, казалось бы, все в пользу развития такого экспорта. Наличие одной из старейших и наиболее авторитетных оружейных школ, хорошая эксплуатационная репутация, самый известный в оружейном мире бренд, невысокая стоимость в силу недорогих ресурсов и дешевой (к сожалению) рабочей силы.
Попробуем разобраться. Конечно, есть объективные внешние факторы ослабления российских экспортных позиций. Рынок стрелкового оружия – среда жесточайшей конкуренции. В последние десятилетия к старым оружейным державам-конкурентам – США, Германии, Италии, Бельгии, Австрии, Швейцарии – добавились новые игроки. Это Израиль, Китай, ЮАР, Сингапур, Турция, Бразилия, Южная Корея и другие. Кто-то берет именем и качеством изделий, кто-то – футуристичностью дизайна и новыми материалами, а кто-то – низкой стоимостью. Многие используют для продвижения своего оружия рычаги государственной финансовой и политической поддержки.
Однако само наличие высокой и не всегда корректной конкуренции не объясняет, почему мы ее проигрываем, когда вопрос касается военного экспорта. Нужно понимать еще и тренды развития как самого рынка, так и стрелкового оружия, и насколько наше предложение им отвечает, а значит, удовлетворяет требованиям инозаказчиков.
Бизнес на «обвесе»
Какой тренд в развитии стрелкового оружия самый главный в последние два десятилетия? На первый план вышло такое понятие, как кастомизация, подгон под индивидуальные требования заказчика. Речь о решениях, позволяющих оптимизировать оружие под выполнение определенных задач, под индивидуальные особенности потенциальных потребителей продукции, а зачастую пожелания отдельно взятого стрелка. Сменные стволы, складывающиеся приклады, пистолетные рукоятки на автоматах, целеуказатели, тактические фонари, сошки, всевозможные прицелы и оптические приспособления – все это является сегодня важной продуктовой составляющей стрелкового рынка.
Почему «обвесы» стали трендом? Во-первых, резервы развития ручного огнестрельного оружия в определенной степени исчерпаны. Конструкторы стрелкового оружия привязаны к боеприпасам старых калибров, где, в общем, все уже перепробовали и изобрести что-то революционное в устройстве штурмовой винтовки или пистолета крайне сложно. Во-вторых, профессионализация армий и других силовых структур. Выросли требования к оружию у компетентных пользователей: профессионал больше внимания уделяет своему оружию, тому, как оно помогает выполнению боевой задачи, как подогнано под его антропометрию, как соответствует его подготовке и индивидуальным привычкам. В-третьих, стремительный рост так называемых конфликтов низкой интенсивности. Оружие, разработанное в годы холодной войны, было оптимизировано под общевойсковой бой на открытой местности Европейского ТВД. Адаптировать же его под более типичные сейчас условия городского боя или резко пересеченной местности как раз и позволяют «обвесы».Поэтому кастомизация и индивидуализация стрелкового оружия являются главными трендами развития, культурный шлейф которого через кино и телевидение заметен даже простым обывателям. Словосочетание «планка Пикатинни» сегодня знают даже дети и домохозяйки. Для многих любителей оружия остается загадкой, почему потребовалось почти два десятилетия для того, чтобы это простое изобретение американского Picatinny Arsenal появилось на российском стрелковом оружии. Притом что в тех же США сразу несколько компаний производят свои варианты крепежных планок для всех типов АК, СВД, наших охотничьих карабинов, зарабатывая зачастую большие деньги, чем сами российские производители собственно оружия. Кто-то склонен объяснять этот парадокс тем, что, мол, наши производители то ли не в курсе веяний, то ли ленивы. Разумеется, это не так: работающие в отрасли профессионалы прекрасно понимают и тенденции рынка, и причину потери наших позиций, а также что необходимо менять.
«Спасибо, купим у китайцев»
Главное препятствие – бюрократическое. В России одна из самых строгих и рестриктивных в мире систем экспортного контроля в отношении продукции военного назначения. Единственный госпосредник и система лицензирования на основе принятых на самом верху решений. Минусом столь строгой системы является прежде всего длительное время ее реакции. Причем неважно, что вы поставляете: и боевая авиация, и военно-морская техника, и автоматы, и даже «обвесы» к ним – это все продукция военного назначения, лицензирование поставок которой проходит по одинаковым правилам. Если с приобретением самолетов или подводной лодки никто обычно не торопится (индийцы покупают истребители уже 15 лет), то стрелковое оружие часто нужно срочно. Ухудшилась политическая ситуация, криминогенная обстановка, вторглись боевики – нужно оружие. Сколько вы говорите ждать времени на принятие решения и прохождение процедуры? Полгода? Год? Спасибо, мы купим у израильтян или китайцев.
Во-вторых, откровенными палками в колеса российских производителей стрелкового оружия выглядят требования наличия паспорта экспортного облика (ПЭО) и рекламных паспортов для каждого образца, а также четкое соответствие им поставляемой продукции.
Эти паспорта – чисто отечественное изобретение. У американцев, немцев или израильтян ничего подобного нет. На каждый поставляемый образец наш производитель должен составить паспорт, где указать ТТХ, состав и комплектацию, отличия экспортного варианта от аналога (прототипа), созданного в интересах российского заказчика, требования по ограничению доступа к изделиям и документам, предназначенным для передачи иностранным покупателям, и другие данные. ПЭО отправляется на согласование начальнику Управления интеллектуальной собственности, военно-технического сотрудничества и экспертизы поставок вооружения и военной техники Министерства обороны и заместителю директора Федеральной службы по техническому и экспортному контролю. Затем его утверждает первый заместитель главы военного ведомства. После того как паспорт утвержден, ни в ТТХ, ни в комплектацию поставляемого изделия уже нельзя внести никаких изменений. Для них нужен новый паспорт и перезапуск процедуры с самого начала.
Идея паспорта (государство, дескать, бдит, чтобы никто не поставил чего-нибудь некачественного или секретного) еще как-то оправданна в случае со сложной техникой – подводными лодками, ракетными комплексами, боевыми самолетами и вертолетами, но теряет всякий смысл, когда речь идет о стрелковом оружии или другой относительно простой продукции военного назначения. Реализовать ту самую кастомизацию оружия при такой системе почти невозможно. Заказчик просит добавить в комплектацию «обвес» или внести небольшие изменения в конструкцию, а вы не можете сделать это быстро, поскольку связаны паспортом экспортного облика. И заказ уходит конкурентам.
Не нужно думать, что это поняли только сейчас. Союз российских оружейников, объединяющий ведущие предприятия отрасли, уже несколько лет бьется за упрощение процедуры принятия решения на экспорт стрелкового оружия, а также за отмену ПЭО на него и другие средства ближнего боя. Соответствующее обращение к властным структурам было принято на общем собрании Союза российских оружейников еще в марте 2011 года. Тогда был жив Михаил Тимофеевич Калашников, который обратился с письмом к Владимиру Путину (в то время – председателю правительства).
«Наличие паспортов экспортного облика на образцы стрелкового оружия, изначально определяющих их ТТХ и комплектацию, ставит российские компании в крайне невыгодные условия по сравнению с зарубежными конкурентами, не имеющими таких ограничений, и, естественно, не позволяет оперативно учитывать пожелания потенциальных инозаказчиков необходимостью внесения изменений в ПЭО при любом несущественном изменении ТТХ или комплектации и представляет собой длительный и трудоемкий процесс», – писал прославленный конструктор.
Однако письмо зажевали шестеренки бюрократической машины: никаких изменений не произошло. До сих пор российская стрелковая отрасль и ее производители ограничены в экспортном вопросе. Сегодня принятие подобного решения об упрощении процедуры оформления разрешительных документов на поставку ПВН могло бы способствовать значительному укреплению экспортных позиций нашей стрелковой отрасли.
Для решения этого вопроса Союз российских оружейников предлагает конкретные шаги: разделить ПВН по видам и сложности изделий. В отношении номенклатуры «несложной» продукции (стрелкового оружия, гранатометных комплексов, средств ближнего боя, боеприпасов к ним) – упростить процедуру согласования и утверждения паспортов экспортного облика и рекламных паспортов.
Прошу всех заинтересованных в развитии оружейной отрасли поддержать эту здравую инициативу.
Информация