Забытым героям дизельного флота посвящается
Мне, почти поровну прослужившему и на «дизелях» (как их снисходительно стали называть в начале 70-х годов), и на самых новых по тому времени атомоходах, хотелось бы отдать дань памяти офицерам и матросам 182-й бригады подводных лодок Тихоокеанского флота (ТОФ), не отмеченных высокими наградами и громкими приказами министра обороны. Они вынесли всю тяжесть боевой службы ТОФ в период 1965–1971 годов, то есть в самый разгар холодной войны, которая нам тогда показалась очень горячей. В качестве примера тому хочу привести всего лишь два эпизода с участием одной из подводных лодок бригады. Сразу прошу прощения у тех, к чьим фамилиям не добавлены имена и отчества – просто за полвека выветрилось из памяти…
ВЕРНУЛИСЬ УЖЕ СТАРЛЕЯМИ
После выпуска из училища я в октябре 1965 года прибыл на Камчатку в 182-ю бригаду в качестве командира рулевой группы подводной лодки проекта 641 «Б-135», только что вернувшейся из тропиков после продолжавшегося 93 суток похода. В ходе восстановления боевой готовности я наслушался рассказов о плавании в «кипятке» без системы кондиционирования воздуха. Правда, в аккумуляторных ямах – по опыту Карибского кризиса – уже стояла система водяного охлаждения электролита, что позволяло технике работать в адских условиях. До людей же пока дело не дошло. Это была ежесуточная борьба за ВВД (воздух высокого давления) и за плотность электролита в условиях жесткого противодействия противолодочных сил противника.
В течение полугода офицерский состав сменился на 75% – кто был списан по здоровью, кто ушел на повышение или перевод. К следующему походу из «стариков» остались только старший лейтенант Русанов, капитан медслужбы Гаврилюк, капитан-лейтенант Г.И. Блиндер и мичман А.И. Худик – бессменный боцман «Б-135». И вот в 1966 году теперь уже мне довелось понять, какова подводная служба в тропиках.
Перед самым походом сменился командир корабля. Савинский уже не мог идти с нами по состоянию здоровья, он проводил нас в море, мне и еще двум лейтенантам, Володе Демидову и Игорю Северову, пообещал оформить представления на очередное звание. Слово свое сдержал – вернулись мы уже старшими лейтенантами. Больше я его не видел, но благодарен ему по сей день. Таким образом, мы пошли на боевую службу под командованием капитана 2 ранга Ю.М. Грибунина. Более опытного командира я в своей жизни не видел. До сих пор помню мастер-класс (как модно сейчас говорить) по управлению кораблем при срочном погружении после зарядки аккумуляторных батарей в условиях девятибалльного шторма, как укрощать, словно взбесившуюся лошадь, тяжелую лодку на глубине. Таких опасных дифферентовок я больше не видел. Фразой в своей будущей аттестации: «…подводной лодкой управляет свободно…» я обязан именно ему, так доходчиво объяснял он вахтенным офицерам суть своих действий.
ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
На 13-й день похода случилась крупная неприятность – заклинило воздушную шахту РДП (устройство для работы дизеля под водой. – «НВО»), очевидно вследствие могучих ударов волн (70% похода мы провели в штормовых условиях). Зарядка аккумуляторных батарей под перископом стала невозможной.
И опять поучительный пример: командир собирает офицеров на военный совет с повесткой «что делать?». Высказались все – каждый против донесения на флот о неисправности. Нас просто бы с позором вернули в базу. Решение командира: найти способ опустить шахту в нижнее положение, наглухо загерметизировать воздуховод, зарядку бить в позиционном положении (над водой одна рубка) с усиленной ведущими специалистами вахтой. Так и было сделано, и корабль продолжил путь в заданный район.
Уже не помню, по сколько раз за ночь приходилось уходить под воду от появляющихся вблизи «Орионов» (самолеты базовой патрульной авиации ВМС США), но благодаря артистической работе радистов-слухачей и виртуозов радиометристов, все выжимавших из плохонькой пассивной поисковой станции «Накат», командиру корабля удавалось более двух месяцев уходить от обнаружения противолодочными самолетами вероятного противника. Нас ни разу не преследовали, лишь дважды в отдалении наблюдалась работа активных гидроакустических буев, выставленных, вероятно, для расследования ложного контакта. Сыграла свою роль и слаженная работа экипажа – без всякой автоматики лодка уходила на безопасную глубину, перекрывая все нормативы срочного погружения.
Погода в этом смысле благоприятствовала – в отдельные дни мы просто блаженствовали. Но не от болтанки до 45 градусов, а от того что вся базовая патрульная авиация сидела на аэродромах и не могла взлететь, а потому можно было спокойно бить зарядку в надводном положении. Таким образом, наша подводная лодка – бросками в надводном положении по ночам и медленно под водой днем – неуклонно следовала по своему маршруту.
КОЛЛЕКТИВНЫЙ ПОДВИГ
Капитан 3 ранга И.И. Гордеев осматривает горизонт при всплытии на перископную глубину.
Но это снаружи, а то что было в прочном корпусе, иначе как коллективным подвигом не назовешь… Через 20 минут после погружения температура во втором, жилом отсеке поднималась до 52 градусов. Все уходили из него, об обеде в кают-компании можно было не мечтать, обычно он переносился на поздний вечер. Самым прохладным был шестой, электромоторный отсек – «всего» плюс 34 градуса. Был еще один «оазис» – торпедный отсек, где избранные, то есть имевшие в него допуск, блаженствовали на стеллажных торпедах под струей далеко не прохладного воздуха от «ушастиков» – вентиляторов с резиновыми лопастями (здесь температура выше 40 не поднималась).
Тяжелее всего приходилось акустикам, рубка которых находилась над аккумуляторной ямой во втором отсеке. Менять их приходилось не через четыре часа вахты, а через час. До сих пор в глазах стоит картина: ночь, надводное положение, идет зарядка АБ, батарея вентилируется «напросос» вместе со вторым отсеком. Сбоку в закутке на катушке ВПЛ (воздушно-пенная лодочная система пожаротушения) у отдраенной переборки в центральный пост сидит сменившийся с вахты акустик старший матрос Ласун и жадно дышит свежим воздухом, нагнетаемым в отсек. Сил подняться на мостик уже не было, хотя акустикам командир разрешал выходить наверх сверх лимита.
Доставалось всем от старшего помощника до матроса-кока. Только я ни разу не видел уставшего лица командира. Юрий Михайлович был всегда бодр, выбрит, всегда с чувством юмора, его как будто не касались ни жара и влажность в отсеках, ни качка в надводном положении, ни постоянные поломки матчасти (лодка была «в возрасте»), которые устранялись с такой же скоростью, как и появлялись.
В результате похода была получена ценная информация по силам вероятного противника, в том числе и мои снимки в перископ. На разборе в верхах Грибунин доложил о неисправности РДП и своем решении продолжать поход, на что командир эскадры сказал: «Правильно, командир, молодец!»
И «БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ» В ПРИДАЧУ
Следующие два года подводная лодка «Б-135» несла боевое дежурство, участвовала в учениях, проходила ремонт в бухте Сельдевая. Это время для меня пролетело незаметно, поскольку, будучи допущенным «ко всему», я постоянно прикомандировывался на другие лодки и только к осени 1969-го вернулся на родной корабль, чтобы участвовать в длительном походе в Индийский океан.
Это был уже совсем другой уровень. В отсеках стояли мощные фреоновые кондиционеры, ради которых личному составу пришлось потесниться, да и я лишился старпомовской каюты. Лодка была загружена всем лучшим, что нашлось на эскадре. Только у нас была драгоценная лента «Белое солнце пустыни», за просмотр которой на якорных стоянках Сейшел и Сокотры давали сразу по пять любых фильмов на выбор!
19 сентября 1970 года мы отправились через Владивосток в Индийский океан «показывать флаг», как отметила американская разведка. Старшим на борту был всеми уважаемый комбриг Игорь Васильевич Кармадонов, только что получивший адмиральское звание. По прибытии в район Сейшельских островов он убыл на эсминец «Возбужденный», став старшим морским начальником в зоне Индийского океана, а мы под командованием капитана 2 ранга Л.П. Малышева продолжили деловые заходы в страны третьего мира. При инструктаже групп моряков, сходящих на берег в заграничных портах, я всегда повторял слова члена военного совета Тихоокеанского флота, которыми он напутствовал нас на митинге перед отходом из Владивостока: «Вы будете посещать многие страны. Помните, каждый из вас является полпредом России, по каждому из вас будут судить о нашей стране – не подведите ее!» Шел 1970 год, а мы уже были полпредами России (вещие слова!)…
ПЕРВЫМИ ДОСТИГЛИ АФРИКИ И ПОСЕТИЛИ БАСРУ
Восьмимесячное плавание прошло и тяжело, и интересно для экипажа. Пришлось выполнять и стрельбы экспериментальными «тропическими» торпедами, и такие ремонтные работы, которые считались только под силу судоремонтному заводу. Но наши матросы сдюжили и все сделали.
Самая сложная работа была по приварке разболтавшегося подшипника баллера вертикального руля на зыби южнее Мальдивских островов. Сварщик и его помощник стояли по горло в воде, а я и командир БЧ-5 Леонтий Порфирьевич Басенко, стоя на корме до предела сдифферентованной на нос лодки, следили, чтобы их не накрыло волной, и вовремя отключали сварочный аппарат. Вот это было чувство личной ответственности и лозунг «Боевая задача – любой ценой» в действии!
Кстати, сварка была выполнена так качественно, что флагманский механик по прибытии на Камчатку долго отказывал нам в аварийном доке. Позже, во время встреч с участниками этого похода, все мы с удовольствием вспоминали: было тяжело, но осталась масса впечатлений. Мы были первыми на бригаде, кто достиг африканских берегов, заходил в Персидский залив, ходил по городу Басра в Ираке (справедливости ради – первой в Индийском океане все-таки была подводная лодка «Б-8» под командованием капитана 2 ранга Смирнова).
И это только два эпизода жизни одной подводной лодки. А сколько их было в те годы у экипажей остальных кораблей 182-й бригады…
Все здесь рассказанное – не для того, чтобы показать какие-то ужасы. Просто каждый из нас, от командующего флотом до матроса, делал то, что диктовало время, и на той технике, которая у нас была. Мы служили не за валюту, которую давали за границей. Мы были в первом эшелоне Вооруженных сил великой страны и этим гордились! Это были лучшие годы нашей жизни…
Одним из главных достижений 182-й бригады, этой рабочей лошадки холодной войны, я считаю то, что именно здесь ковались кадры для будущего атомного флота нового поколения. Недаром говорилось: корабль можно построить за два года, а его командира надо готовить 10 лет. И когда пошли новые корабли третьего поколения, офицеры 182-й бригады – братья-близнецы Чефоновы Игорь и Олег, Ломов (будущий Герой Советского Союза), Водоватов, Ушаков, Бутаков и более молодое поколение – встали на мостики могучих атомоходов.
Информация