Пища революции

Судьбы первых лидеров постсоветских стран сложились по-разному. Ниже – лишь три примера из произвольно взятых республик. Если из них и можно извлечь какой-то общий урок, то он банален: революция пожирает своих детей. При этом уголовник может повести себя благороднее ученого и колхозника.

Таджикский Чапаев

Выборы президентов новых независимых государств Средней Азии сопровождались ожесточенным сопротивлением проигравших кандидатов. Они выводили сторонников на митинги, как правило, заканчивавшиеся массовыми побоищами.


И если Исламу Каримову в Узбекистане хватило сил справиться (против его избрания выступил только проигравший выборы поэт Мухаммад Салих), то в Таджикистане выборы выиграл Кахор Махкамов, поддержавший ГКЧП. Именно это ему и поставила в вину так называемая "демократическая оппозиция".

Если в России перестройка вынесла на поверхность и втолкнула во власть бывших диссидентов, откровенно ненавидевших советскую власть, то в Таджикистане те же процессы привели к появлению религиозной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). ПИВТ и Демократическая партия Таджикистана (ДПТ) составили костяк оппозиционных сил, разместивших своих сторонников на площади Шахидон в центре Душанбе — прямо напротив президентского дворца. В те дни там можно было увидеть не только таджикских оппозиционеров, но и российских демократов — Собчака, Станкевича, Старовойтову, Ковалева, которые обнимались со своим бородатым "коллегой" Саидом Абдулло Нури, религиозным лидером таджикской оппозиции. Публика гневно обличала диктатора Махкамова, выступала в поддержку демократических процессов, требовала запретить компартию и легализовать партии исламские.

Долго продержаться Макхамову было не суждено – он пробыл президентом всего семь месяцев. После провала ГКЧП 31 августа 1991 года на внеочередной сессии Верховного Совета Таджикской ССР депутаты выразили ему недоверие и он подал в отставку.

"Демократическая" религиозная оппозиция ликовала. 21 апреля 1992 года, тогда президентом был уже Рахмон Набиев, оппозиционеры взяли в заложники 20 человек, привели их на площадь Шахидон и пообещали расстрелять, если руководство страны не пойдет им навстречу. Среди заложников были 16 депутатов Верховного Совета и два заместителя премьера.

Таджикистан начал медленно погружаться в пучину гражданской войны. Отсутствие какой бы то ни было центральной власти вынесло в народные лидеры самых разных людей. В Курган-Тюбе на юге Таджикистана одним из таких лидеров стал Сангак Сафаров — вор в законе, известный как "Бобо Сангак". Его роль в современной истории Таджикистана трудно переоценить – именно он и был тем человеком, благодаря которому уже 17 лет президентом Таджикистана выступает бывший директор совхоза имени Ленина Дангаринского района Таджикистана Эмомали Рахмон.

Бобо Сангак был не просто вором – этот человек с сильнейшей харизмой возглавил борьбу против исламских сепаратистов, толкавших страну в средневековье. Вооружив свою криминальную дружину, он посадил ее на джипы и объявил что "бородачей в моей области не будет, а воевать я стану за Советский Союз". Чтобы всем стало понятно, что он имеет в виду, на всех машинах развевались красные флаги, а на лобовых стеклах висели портреты Сталина.

Дед Сангак, проведя больше трети свой жизни в тюрьме, привык жить по понятиям и жить по шариату не желал. Аргументы, которые он приводил, были просты и убийственно убедительны: "Я так понимаю, что ислам – религия мирная, а вы именем Аллаха людям головы режете. Что вы принесли сюда, кроме разрухи и убийств? Вот при Союзе – образование было, а теперь его нет, больницы работали, а теперь не работают. Раньше простой человек мог отправить своего сына учиться в Москву или в Киев. А сейчас может? И какая от вас польза?".

Поскольку штаб Сангака находился в Дангаре — как раз там, где и руководил совхозом Эмомали Рахмонов, — не один раз будущий таджикский президент с улыбкой на лице подносил Сангаку плов и подливал чаю. Взамен его хозяйство было защищено от налетов "демократически мыслящего большинства". Вероятно, тогда Сангак и принял решение сделать Рахмонова своим ставленником.

К октябрю 1992 года общее количество погибших в гражданской войне оценивалось уже в 20 тыс. человек, сотни тысяч стали беженцами. С юга уехали практически все выходцы из Узбекистана и Северного Таджикистана. Началось массовое бегство русскоязычных жителей: выехали около 90 тысяч человек. Промышленность была парализована, сельское хозяйство разрушено.

В сентябре 1992 года президент Набиев окончательно утратил контроль не только над страной, но даже и над прилегавшими к президентскому дворцу кварталами. Он попытался вылететь из Душанбе в Ленинабад (ныне Ходжент), но в аэропорту, под дулами автоматов, его заставили подписать заявление об отставке.

С 16 ноября по 2 декабря 1992 года там же, в Ходженте, прошла "примирительная" сессия Верховного Совета, в которой приняли участие практически все лидеры воюющих группировок, среди которых не самый малый вес и авторитет имел Бобо Сангак. При его активной поддержке Эмомали Рахмонов был избран председателем парламента. А Сангак Сафаров стал лидером "Народного Фронта", противостоявшего "вовчикам".

В ночь с 29 на 30 марта 1993 года в Хатлонской области в доме командира бригады спецназа Файзали Саидова при загадочных обстоятельствах Сангак Сафаров был убит. Погиб и Саидов. По версии МВД, Сангак убил Файзали, а его самого застрелили подбежавшие охранники, чьи трупы были обнаружены утром.

Этой версии в Таджикистане никто не верит. Люди, знавшие Сафарова, говорят, что его "заказали" исламисты. Но многие считают, что эта смерть была выгодна протеже Сангака Рахмонову, который воспользовался плодами деятельности патрона, чтобы узурпировать всю власть.

Похоронили Сангака Сафарова 29 марта 1993 года на мусульманском кладбище в Бохтарском районе Хатлонской области. На похороны авторитета слетелись известные уголовники со всего бывшего Союза, представители командования российской 201 мотострелковой дивизии, высокопоставленные таджикские чиновники. Председатель Верховного Совета Таджикистана Эмомали Рахмонов прочитал по бумажке надгробную речь. В 2002 году его именем назвали военный институт министерства обороны Таджикистана.

Зять киргизского народа

27 октября 1990 года на внеочередной сессии парламента, тогда еще называвшийся Верховным Советом, президентом Республики Киргизии был избран Акаев. Он был компромиссной фигурой – ученый, получивший образование в России, не вдавался в детали межклановых отношений. Влиятельные группировки в парламенте полагали, что за его спиной будет удобно решать вопросы реального управления страной. Но они просчитались: в 94-м году, когда депутаты стали интересоваться акаевскими делами, связанными с продажей золота с месторождения Кумтор, президент распустил парламент. А после роспуска отнял у депутатов большую часть полномочий.

Тем не менее Акаев сохранил репутацию "самого демократичного президента в регионе". На это есть как минимум две причины. В 1991 году он оказался единственным президентом, осудившим ГКЧП. А позднее при его активном содействии в Киргизии было создано гомерическое число НПО, в том числе фи­нансируемых напрямую из бюджета США. К началу 2000 года их насчитывалось более 5 тыс., и занимались эти организации всем подряд: от свободы слова и амнистий до прав школьников и пенсионеров. Более половины офисных помещений в столице Киргизии были заняты офисами этих организаций. Во многом благодаря этому Киргизия получила гордое звание "островка демократии" в регионе. И именно НПО Акаев может благодарить за нелепый финал своей карьеры: в его свержении они сыграли не последнюю роль.

В окружении Акаева было немало харизматиков. Один из них – экс-министр МВД и нацбезопасности, бывший мэр Бишкека, а ныне – депутат и глава собственной партии "Ар Намыс" Феликс Кулов. В 2000 году он тоже захотел стать президентом Киргизии – но тут же был арестован по обвинению в дюжине страшных преступлений, ни одно из которых не было доказано в суде. Возможно, Кулову даже повезло — не попади он на нары, откуда его выпустила через пять лет свергнувшая Акаева толпа, быть бы ему теперь политическим беженцем.

В 1997 году семьи президентов Назарбаева и Акаева породнились. Местная "Комсомолка" отозвалась на это событие гениальным заголовком: "Отдалася я киргизу по отцовскому капризу, в том расчет практический, геополитический". Свадьбу Айдара Акаева и Алии Назарбаевой отметили на славу – были и артиллерийский салют, и всенародное гулянье. Правда, внешний долг Киргизии к тому моменту составлял уже $1,6 млрд, а зарплата местного врача — $9-12.

Брак был недолгим, и, судя по всему, несходство характеров было не единственной причиной для развода "их высочеств". Все чаще и чаще на поверхность всплывали факты недовольства казахской стороны тем, что творилось в Киргизии. Серьезное раздражение в Астане вызывал другой казахский зять Акаева, Адиль Тойгонбаев. Женившись на старшей дочери Акаева – Бермет, Адиль быстро взял под свой контроль почти всю экономику Киргизии и делиться своим влиянием ни с кем не желал.

Такое положение "зятя киргизского народа" не доставляло удовольствия никому. Простой люд откровенно завидовал казахскому принцу и копил злобу. В марте 2005 года она выплеснулась на улицы Бишкека, снесла Акаева, его семью и большую часть приближенных. Так закончилась долгое 15-летнее правление первого президента независимой Киргизии.

Сейчас Акаев живет в Москве, преподает в МГУ и время от времени дает интервью, где, как водится, хвалит себя и ругает своих преемников.

Увидеть Грузию и умереть

Национально-освободительное движение, как и революция, поедает своих детей, и Грузия не стала исключением из этого правила: почти все его видные участники погибли при невыясненных обстоятельствах или были убиты.

Грузия вышла из состава СССР до его официального распада, и в этом нет ничего удивительного: республика, по своей сути и ментальности, всегда была псевдосоветской, и диссидентские идеи были не чужды большой части местной интеллигенции. Еще в 1954 году сын классика грузинской литературы Константина Гамсахурдия – Звиад и музыкант и поэт Мераб Костава создали подпольную молодежную организацию "Горгаслиани". КГБ отреагировало быстро – их арестовали за антисоветскую деятельность.

Ее активное продолжение пришлось на 1973 год, когда друзья сформировали инициативную группу по защите прав человека, а затем и грузинский Хельсинкский союз, поддерживавший тесные связи с российским диссидентским движением. Обернулось это новым арестом обоих. Вскоре Гамсахурдия публично покаялся за содеянное, а Костава был сослан в Сибирь. Срок заключения был продлен ему дважды.

На воле национально-освободительная деятельность Костава и Гамсахурдия возобновилась. Но вскоре Костава погиб в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах. ДТП закончилось трагически и для находившегося с ним в автомобиле одного из видных лидеров национально-освободительного движения Зураба Чавчавадзе – он скончался в больнице. Третий пассажир – соратница обоих Тамар Чхеидзе — выжила и здравствует.

Костава похоронен в пантеоне общественных деятелей на Мтацминда (Святая гора) в Тбилиси. Многие в Грузии считают, что ДТП было подстроено, но кем и почему – неизвестно. А Гамсахурдия стал первым президентом независимой Грузии, но вскоре был свергнут в результате 15-дневного вооруженного противостояния с оппозицией. Во время короткой тбилисской войны погибли несколько десятков человек, на проспекте Руставели и в его окрестностях было разрушено множество домов. Сотни людей остались без крова.

А 31 декабря 1993 года Гамсахурдия при невыясненных обстоятельствах скончался в селе Джихаиши на Западе Грузии, где его и похоронили. Позже останки первого грузинского президента были перезахоронены в Грозном, а затем – на горе Мтацминда, там же, где покоится Костава. Слухи о том, что Гамсахурдия был убит, а не застрелился, недавно подтвердила парламентская комиссия под руководством старшего сына первого президента.

И еще одна видная фигура освободительного движения – лидер Национально-демократической партии Гиоргий Чантурия – был ликвидирован как раз в то время, когда ему прочили большое политическое будущее: его расстреляли в автомобиле в Тбилиси в 1994 году. Его супруга и соратница Ирина Саришвили была ранена. В большую политику она не выбилась: заплутала в политиканских дебрях, прибиваясь то к одной партии, то к другой и нигде подолгу не задерживаясь.

Пожалуй, только один активный участник национально-освободительного движения Грузии – Ираклий Церетели — не стал жертвой идеи независимости. Но, как и Саришвили, политически он завял.