Невыполненная директива
Причиной катастрофы лета 1941-го могла быть измена
Война не окончена до тех пор, пока не похоронен последний солдат, павший на поле брани, и не получены внятные ответы на многие вопросы, в том числе о причинах неудачного вступления в войну РККА. Слишком просто все валить на «тирана Сталина», который, видимо, был настолько не заинтересован остаться у власти, что не слушал тех, кто призывал привести войска в боевую готовность, хотел нанести превентивный удар и т. п.
Сегодня появилась возможность опираться на документы и исторические источники, о которых в годы перестройки и последующие десятилетия не принято было упоминать. К тому же бал правили либеральные «исследователи» – как правило, без специального исторического, а тем более военного образования.
Что должен был сделать лидер страны для подготовки к войне? Какова роль наркома обороны К. Тимошенко и начальника ГШ Г. Жукова? Каково содержание документов – от «основ стратегического развертывания вооруженных сил» до конкретных директив командирам приграничных частей о прикрытии участков государственной границы? Было ли предупреждено военно-политическое руководство страны о возможном нападении противника? Постараемся разобраться без эмоций, опираясь только на документы.
«Противник имеет у нас своих людей»
Любому военному человеку известно, что ответственность за подготовку ВС к войне несут нарком обороны и Генштаб, а конкретно – его начальник, поэтому заявления о том, что во всем виноват Сталин или, к примеру, разведка, не соответствуют действительности. «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше. Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом», – говорил Жуков на XIX пленуме партии.
“Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного заговорщика Тухачевского?”
Когда же маршалу предъявили многочисленные донесения о подготовке Германии к нападению на СССР, четырежды Герой Советского Союза был не просто изумлен, а шокирован. Ведь ему предъявили именно те сообщения, на которых он указан как адресат и ставил подпись. Кстати, именно из-за этого он вынужден был уже в первом, 1969 года издания варианте «Воспоминаний и размышлений», признать, что «20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса»...
Тем не менее Жуков заявил в мемуарах, что выводы из приведенных в докладе сведений по существу снимали все их значение. Что при этом он имел в виду, непонятно, ведь, исходя из первого вывода, было ясно, что Германия не нападет на СССР, если находившийся в то время в Англии Гесс не достигнет благоприятного результата на переговорах (как показала история, англосаксы, судя по всему, сдержали слово – не открывали второй фронт до 1944 года). А второй вывод очевиден: война началась 22 июня, а не весной 1941-го.
Перечень представленных Сталину сведений включал 57 донесений советских разведчиков о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Всего же с 1 января по 21 июня 1941 года Центр получил 267 донесений, в которых детально отражалась подготовка Германии к нападению на СССР. По указанию начальника ГРУ 129 из них были доведены до сведения политического и военного руководства СССР. Военная разведка почти ежедневно докладывала Сталину, Молотову, Тимошенко, Берии, Жукову о нарастании угрозы со стороны Германии. Назывались и предполагаемые даты агрессии против СССР.
Однако срок проходил, а нападения не было. Наряду с «правильной датой» (в нашем случае 22 июня 1941-го), докладывалось многое, не соответствовавшее действительности. В любом готовящем войну государстве час Ч во избежание утечки информации называется даже своему командованию за несколько дней. Окончательное решение принимает только глава государства. Дата нападения на Францию переносилась Гитлером 37 раз.
В последние годы в исторической литературе стало расхожим мнение, будто менее чем за сутки до вторжения Берия на одном из донесений внешней разведки НКГБ оставил резолюцию: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». Однако авторы, ссылающиеся на подобные документы, не могут подтвердить их наличие.
Следует признать, что определенный круг лиц, через которых информация попадала к Сталину на стол, существовал. Однако система исключала создание какого-либо информационного фильтра.
Как показывает анализ ситуации, у высоко ценившего разведданные руководителя государства недоверия к разведке не было. Было стремление перепроверять полученные сведения, что просто необходимо при принятии управленческих решений. Ни одна разведка мира не имеет полной информации о противнике, а ошибки стоят дорого.
Нельзя забывать и о предательстве. Перед войной к врагам переметнулись немало разведчиков. Это резиденты-нелегалы Игнаций Рейсе (Натан Порецкий), Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзбург), Александр Орлов (Лейба Фельдбин). Среди перебежчиков был и начальник УНКВД Дальневосточного края Генрих Люшков.
Кривицкий сдал британцам свыше 100 сотрудников, агентов, доверительных связей и контактов по всему миру, прежде всего в Англии. Между тем, вся агентурная сеть внешней разведки СССР (то есть НКВД-НКГБ) к началу войны насчитывала чуть более 600 человек. Когда отчет британской контрразведки по опросу Кривицкого попал в Москву, на Лубянке были в шоке.
В таких случаях вводится двойная и тройная проверка как самих сотрудников, остающихся работать за рубежом, так и поступающей от них информации. Требовалась особая осторожность. Ведь согласно положениям международного права того времени всеобщая мобилизация была равнозначна объявлению войны.
Почему-то считается, что на территории СССР не действовала германская разведка и что можно было, не боясь огласки, перемещать войска к вероятным ТВД. Пытаясь укрепить приграничные округа, Сталин в середине мая 1941 года санкционировал выдвижение некоторых армий. Но едва началась переброска войск, происходившая при максимальной секретности, МИД нацистской Германии тут же заявил руководству СССР ноту протеста с требованием объяснить, почему 16-я армия из Забайкальского округа передислоцируется по железной дороге на запад. Характер утечек информации перед войной и в начале ее был таков, что об этом упоминает и Жуков. В самый разгар трагического лета, 19 августа 1941-го, уже месяц как бывший начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков представил Сталину очень интересную докладную: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и наши ближайшие возможности. Видимо, у нас среди очень крупных работников, близко соприкасающихся с общей обстановкой, противник имеет своих людей».
Следует признать, что советское руководство сделало все, чтобы уберечь страну и ее народы от страшного удара. Но не допустить нападения Германии на СССР было невозможно, и определение срока нападения не играло существенной роли – оно состоялось бы все равно.
Меры приняты
Что было сделано высшим военно-политическим руководством для непосредственной подготовки страны к отражению немецкого вторжения? Следует различать политическую и военную составляющую подготовки страны к войне.
С точки зрения первой действия Сталина и Молотова не вызывают вопросов. После провала переговоров со странами западных демократий о создании союза против Гитлера Сталин сумел выиграть время для подготовки страны к войне. Заключение знаменитого договора о ненападении с Германией, столь проклинаемого сегодня либералами и демократами, позволило развернуть агрессивные устремления Германии на 180 градусов, а СССР получил столь необходимую более чем годичную передышку.
В результате присоединения западноукраинских и белорусских земель, восстановления гегемонии в Прибалтике и переноса государственной границы с Финляндией значительно улучшилось военно-стратегическое положение страны. Умножились ресурсы государства, линия соприкосновения с вероятным противником была отодвинута на сотни километров. Гитлеровцы оказались лишены возможности включить в состав своих передовых группировок триста тысяч хорошо вооруженных солдат армий Литвы, Латвии и Эстонии, создать из украинских националистов и прибалтийских нацистов добрый десяток эсэсовских дивизий и применить их в первом ударе.
Осознавая неизбежность военного столкновения с Германией, СССР в период с 1935 по 1941 год провел следующие основные мероприятия по повышению боеготовности Вооруженных Сил:
-перевод Красной армии (1935–1939) на кадровую основу;
-введение всеобщей воинской обязанности (1939);
-создание и развертывание серийного производства нового поколения вооружения и военной техники (1939–1941);
-стратегическое мобилизационное развертывание Вооруженных Сил в 1939–1941 годах с 98 дивизий до 324;
-подготовка Западного ТВД к войне (аэродромы, укрепрайоны, дороги).
В апреле–июне 1941 года с нарастанием угрозы войны были приняты дополнительные срочные меры по повышению боеготовности, включавшие призыв в апреле-мае сотен тысяч резервистов для пополнения войск западных военных округов, директивы: а) о срочном приведении в боеготовность всех долговременных огневых сооружений, укрепленных районов с установкой в них оружия полевых войск при отсутствии табельного, б) о создании командных пунктов, в) о скрытой переброске войск с 13 мая в западные округа, г) о приведении в боеготовность и скрытном выдвижении с 12 июня в сторону границы дивизий второго оперативного эшелона, а также резервов западных округов, д) о приведении в боевую готовность войск западных округов с 18 июня 1941 года, е) о занятии командных пунктов сформированными фронтовыми управлениями.
Сразу же после возникновения в 1939 году советско-германской границы были резко интенсифицированы фортификационные работы. Прежде всего в Киевском и Западном, а затем и Прибалтийском округах. Началось строительство второй, самой западной линии оборонительных сооружений, обычно именуемой в исторической литературе линией Молотова. Здесь должны были быть 5807 сооружений. К началу войны в число действовавших вошли 880, а 4927 находились в стадии строительства. На линии Сталина имелись 3279 сооружений, построенных в период с 1928 по 1939 год, еще 538 оставались незавершенными. Впоследствии Хрущев выдумал версию, что по приказу Сталина укрепрайоны на старой границе были взорваны (вариант – с них было полностью снято вооружение). К сожалению, по конъюнктурным соображениям этой глупости подыграли некоторые маршалы, особенно Жуков, вынужденный объяснять, почему гитлеровцы, столь легко преодолев линию Молотова, попросту перемахнули через линию Сталина, в том числе в самом мощном из округов – Киевском. Ведь им до середины января 1941-го командовал сам Жуков, а затем его выдвиженец Кирпонос.
Что касается советских планов вступления в войну, они остаются предметом ожесточенной полемики. Но невозможно спорить с тем, что не существует ни одного советского официального документа, в отличие от знаменитого плана «Барбаросса», который бы свидетельствовал о подготовке СССР к наступательным действиям.
На основании полученных разведданных маршалом Шапошниковым были разработаны и представлены политическому руководству страны «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940-го.
На сегодня это единственный известный официальный документ подобного характера, он подписан и утвержден Сталиным. План был сугубо оборонительный. Во главу угла ставилась задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания в нашу оборону – выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. В качестве главного принципа на этом этапе предусматривалась активная оборона в сочетании с действиями по сковыванию противника. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление. Здравая логика Генерального штаба, если учесть географическую особенность основного ТВД: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно.
Все остальные предложения по развертыванию войск, составленные Василевским, Баграмяном и другими, на которые так любят ссылаться Резуны-Суворовы и их российские либеральные коллеги, документами военного управления с юридической точки зрения не являются, так как никогда не докладывались политическому руководству и, соответственно, не были утверждены в установленном порядке. Не вдаваясь в анализ «Соображений…», заметим, что главная мысль документа, от которого должны были верстаться все нижестоящие директивы, – сосредоточить основные усилия на прикрытии главного направления вероятного удара противника – Минск – Москва (полосы ЗапВО в полном соответствии с полученными разведданными). Ключевое отличие единственного официального государственного документа от бумаг, разрабатывавшихся Василевским, Баграмяном и другими, в том, что согласно видению Генерального штаба (Жуков и Тимошенко) главный удар немцы должны были нанести на юге (Киевский округ) и на севере (Прибалтийский округ), а для парирования этих действий предусматривалось нанести встречный контрудар (который привел к катастрофе лета 1941-го).
Как могло случиться, что официальный план вступления в войну предусматривал шаги, полностью совпадавшие с данными разведки, а реальная подготовка велась по иным соображениям? Почему Генеральный штаб Красной армии, не поставив в известность политическое руководство страны, осуществлял военное планирование по другому документу? На каком основании в качестве главного метода обороны страны Тимошенко, Жуков избрали вариант немедленного встречно-лобового контрудара или, если говорить строго военным языком, отражения агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями? Ведь это не было предусмотрено официальным планом обороны. Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного еще в 1937-м заговорщика Тухачевского и его окружения?
Концепция пограничных сражений – это вариант боевых действий, в котором главный приоритет отдавался именно немедленному встречно-лобовому контрудару, то есть якобы отражению агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, в том числе и в превентивном варианте. Тогда это называлось операциями вторжения. Концепция предусматривала приоритет удара фланговыми группировками с переносом центра тяжести на авиацию и танковые (механизированные) части. Основная группировка сухопутных войск в таком случае выставляется статическим фронтом «узкой лентой» с минимальной линейной плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. И их обороноспособность, прежде всего устойчивость при внезапном ударе, минимальная. Об ущербности такой «стратегии» отражения агрессии некоторые советские генералы говорили еще в 30-х годах и аргументировали свою позицию. Маневры и учения того периода доказывали то же самое. Прежде всего то, что применение такой концепции в дебюте войны чревато катастрофическим разгромом. Почему же в 1941-м сработала эта «стратегия»?
Политическим руководством страны был проделан огромный объем работы по подготовке страны к войне. Однако, коли либеральные «историки» пытаются все свести к просчету с определением срока нападения на СССР, тем самым отвлекая внимание от того, кто и зачем привел Гитлера к власти, вооружил, устроил Мюнхен и толкнул Германию к границам Советского Союза, а также способствовал созданию ситуации, в которой приграничные округа оказались на момент нападения противника, то и мы коснемся этой темы, опираясь на исторические факты.
От игравшей в то время уже стратегическую роль разведслужбы погранвойск НКВД СССР еще 15 июня 1941-го были получены неопровержимые документальные доказательства того, что процесс выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции возобновляется с 4.00 18 июня 1941 года. В тот же день Сталин в последний раз осуществил проверку точности своего понимания ситуации и достоверности получаемой информации.
“ Одесский ОВО так встретил в укрепрайонах немцев и румын, что их наступление было остановлено уже в первый день ”
Сталин вызвал командующего ВВС РККА Жигарева и Берию, которому подчинялись пограничные войска, и приказал силами авиации Западного особого военного округа организовать тщательную воздушную разведку на предмет окончательного установления и документального подтверждения агрессивных приготовлений вермахта к нападению, а пограничники должны были оказать авиаторам содействие. Все это четко подтверждается записями в журнале посещений Сталина. В ночь с 17 на 18 июня у него в кабинете были Жигарев и Берия. 18 июня в течение светового дня вдоль всей линии границы в полосе ЗапОВО с юга на север пролетел самолет У-2, пилотируемый наиболее опытными летчиком и штурманом. Через каждые 30–50 километров они сажали машину и прямо на крыле писали очередное донесение, которое тут же забирали бесшумно возникавшие пограничники. Этот факт подтверждают воспоминания Героя Советского Союза генерал-майора авиации Георгия Захарова (перед войной он в звании полковника командовал 43-й истребительной авиадивизией Западного особого военного округа). Вместе с ним в том полете был штурман 43-й авиадивизии майор Румянцев. С высоты птичьего полета они все разглядели, нанесли на карты и письменно отчитались. Ими четко зафиксировано, что началось лавинообразное движение армады вермахта к линии границы.
Не привести, а быть
Одновременно Сталину докладывали о показаниях перебежчиков, которые начали переходить границу. Их поток нарастал. Со времен выхода в свет «Воспоминаний и размышлений» в отечественной исторической литературе сложилась малопонятная «традиция» утверждать, что на нашу сторону перебежал только один в ночь перед нападением, да и тому якобы не поверили и расстреляли. Однако даже по тем данным, которые приводятся в открытых источниках, есть все основания говорить как минимум о 24 перебежчиках. Их, кстати, никто не расстреливал. И решение было принято.
18 июня 1941 года Сталин отдал приказ о приведении войск первого стратегического эшелона в полную боевую готовность. Генштаб передал директиву в войска, но она фактически не была выполнена в тех приграничных округах, по которым пришелся главный удар противника.
В тексте директивы № 1, которая поступила в военные округа в ночь на 22 июня, было написано: «Быть в полной боевой готовности». Обратим внимание: не «привести», а «быть». Значит, приказ о приведении войск в боевую готовность был отдан заранее.
До сих пор замалчивается факт приведения в боевую готовность других округов, например Одесского, который так встретил в укрепрайонах немцев и румын, что их наступление было остановлено уже в первый день.
Впоследствии на суде бывший командующий Западным фронтом генерал Павлов и его начальник штаба подтвердили, что 18 июня была директива Генштаба, но они ничего не сделали, чтобы ее исполнить. Это подтвердил начальник связи округа, через которого она шла. Но саму директиву найти не удалось. Вероятно, она была уничтожена при подготовке к XX съезду. Однако последние предвоенные приказы, например Прибалтийского округа, четко свидетельствуют о том, что его командование выполняло специальное указание Москвы. И в Киевском округе то же самое. Флоты отчитались о приведении в боевую готовность уже 19 июня. По той директиве Генштаба.
Фактически Сталин правильно определил не только дату, но и направление главного удара: он будет нанесен в полосе КОВО с целью оккупировать Украину. О том, что Сталин считал именно так, есть свидетельство Жукова. Не потому ли там Генштаб сосредоточил самую мощную группировку войск, включая танковые корпуса? Убедившись, что война вот-вот начнется, Сталин отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем внезапном нападении Германии и необходимости в связи с этим приведения вверенных войск в боевую готовность.
Командующие военными округами и флотами были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова 18 июня и отчитались о принятых мерах. Штаб Прибалтийского ОВО принял следующие меры во исполнение директивы из Москвы:
«Директива штаба особого военного округа
18 июня 1941 г.
С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:
…4. Командующим 8-й и 11-й армиями:
а) определить на участке каждой армии пункты организации полевых складов, ПТ мин, ВВ и противопехотных заграждений на предмет устройства определенных, предусмотренных планом заграждений. Указанное имущество сосредоточить в организованных складах к 21.6.41 г.;
б) для постановки минных заграждений определить состав команд, откуда их выделять и план работы их. Все это через начинжов пограничных дивизий;
в) приступить к заготовке подручных материалов (плоты, баржи и т. д.) для устройства переправ через реки Вилия, Невяжа, Дубисса. Пункты переправ установить совместно с оперативным отделом штаба округа.
30-й и 4-й понтонные полки подчинить военному совету 11-й армии. Полки иметь в полной готовности для наводки мостов через р. Неман. Рядом учений проверить условия наводки мостов этими полками, добившись минимальных сроков выполнения;
г) командующим войсками 8-й и 11-й армий – с целью разрушения наиболее ответственных мостов в полосе: госграница и тыловая линия Шяуляй, Каунас, р. Неман прорекогносцировать эти мосты, определить для каждого из них количество ВВ, команды подрывников и в ближайших пунктах от них сосредоточить все средства для подрывания. План разрушения мостов утвердить военному совету армии.
Срок выполнения – 21.6.41 г.
…7. Командующим войсками армий и начальнику АБТВ округа:
Создать за счет каждого автобата отдельные взводы цистерн, применив для этой цели установку контейнеров на грузовых машинах, количество создаваемых отдельных взводов – 4.
Срок выполнения – 23.6.41 г. Эти отдельные взводы в количестве подвижного резерва держать: Тельшай, Шяуляй, Кейданы, Ионова в распоряжении командующих армиями…
д) отобрать из числа частей округа (кроме механизированных и авиационных) бензоцистерны и передать их по 50 проц. в 3 и 12 мк. Срок выполнения – 21.6.41 г.;
е) принять все меры обеспечения каждой машины и трактора запасными частями, а через начальника ОСТ принадлежностями для заправки машин (воронки, ведра).
Командующий войсками ПрибОВО генерал-полковник Кузнецов
Член военного совета корпусной комиссар Дибров
Начальник штаба генерал-лейтенант Кленов».
«Выписка из приказа штаба Прибалтийского особого военного округа
19 июня 1941 г.
1. Руководить оборудованием полосы обороны. Упор на подготовку позиций на основной полосе УР, работу на которой усилить.
2. В предполье закончить работы. Но позиции предполья занимать только в случае нарушения противником госграницы.
Для обеспечения быстрого занятия позиций как в предполье, так и (в) основной оборонительной полосе соответствующие части должны быть совершенно в боевой готовности.
В районе позади своих позиций проверить надежность и быстроту связи с погранчастями.
3. Особое внимание обратить, чтобы не было провокации и паники в наших частях, усилить контроль боевой готовности. Все делать без шума, твердо, спокойно. Каждому командиру и политработнику трезво понимать обстановку.
4. Минные поля установить по плану командующего армией там, где и должны стоять по плану оборонительного строительства. Обратить внимание на полную секретность для противника и безопасность для своих частей. Завалы и другие противотанковые и противопехотные препятствия создавать по плану командующего армией – тоже по плану оборонительного строительства.
5. Штабам, корпусу и дивизии – на своих КП, которые обеспечить ПТО по решению соответствующего командира.
6. Выдвигающиеся наши части должны выйти в свои районы укрытия. Учитывать участившиеся случаи перелета госграницы немецкими самолетами.
7. Продолжать настойчиво пополнять части огневыми припасами и другими видами снабжения.
Настойчиво сколачивать подразделения на марше и на месте.
Командующий войсками ПрибОВО генерал-полковник Кузнецов
Начальник управления политпропаганды Рябчий
Начальник штаба генерал-лейтенант Кленов».
Меры, принятые штабом 8-й армии ПрибОВО во исполнение директивы штаба округа, от 18 июня:
«Распоряжение начальника штаба 8-й армии Прибалтийского особого военного округа
18 июня 1941 г.
Оперативную группу штаба армии перебросить на КП Бубяй к утру 19 июня.
Немедленно готовить место нового КП. Выезд произвести скрытно, отдельными машинами.
С нового КП организовать связь с корпусами в течение первой половины дня 19 июня.
Начальник штаба 8-й армии генерал-майор Ларионов».
Что касается Военно-морского флота, имеет хождение легенда, будто нарком ВМФ адмирал Кузнецов по собственной инициативе привел флоты в боевую готовность накануне войны. Все намного прозаичнее. Флоты были подчинены в оперативном управлении командованиям военных округов и выполняли их директиву о приведении в боевую готовность, а не приказ Кузнецова. Командующий краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц так отчитывался перед руководством:
«Донесение командующего краснознаменным Балтийским флотом командующим Ленинградским и Прибалтийским особыми военными округами, начальнику погранвойск:
20 июня 1941 г.
Части КБФ с 19.6.41 г. приведены в боевую готовность по плану № 2, развернуты КП, усилена патрульная служба в устье Финского залива и Ирбенского пролива.
Командующий КБФ вице-адмирал Трибуц».
Так же доложили остальные командующие флотами. Однако несмотря на это, готовность флотов не была в режиме № 1, как впоследствии утверждал Кузнецов. К примеру, с 1943 года засекречены «Записки участника обороны Севастополя» капитана 1-ранга А. К. Евсеева, из которых следует, что полную боевую готовность № 1 на Черноморском флоте объявили уже после того, как первые немецкие бомбы разорвались на Приморском бульваре Севастополя.
Показательный расстрел
Все доклады об исполнении директивы должны были поступить до 22 июня. Что же было на деле?
По непонятной причине войска готовились не к реализации плана активной обороны в соответствии с единственным утвержденным на правительственном уровне документом, а к встречному контрнаступлению, отрабатывая соответствующие задачи. К слову, в начале сентября 1940-го в КОВО, а командующим там был в это время Жуков, прошли учения 6-й армии округа по сценарию немедленного (в том числе и превентивного) встречно-лобового удара на Юго-Западном направлении да еще и с плацдарма Львовского выступа, который по сути был армейским прототипом будущего сценария вступления в войну, то есть плана от 15 мая 1941 года, выполненного Василевским. Получив директиву от 18.06.41 (за четыре дня до войны) о приведении войск в боевую готовность и развертывании фронтовых КП к 0 часов 22 июня, командующие трех округов, по которым пришелся основной удар противника (группа армий «Юг», «Центр» и «Север»), ее не выполнили. Основные группировки войск оказались сосредоточены в Белостокском и Львовском выступах, которые, по замыслу Генштаба, должны были ударить во фланг атакующих немецких армий и, развивая встречное наступление, выбить на территорию Польши, но в результате сами оказались разбиты.
Один из наиболее мощных во всем приграничных округов, переименованный в Западный фронт, рухнул фактически за четыре дня. А командующий фронтом генерал Павлов пошел под расстрел с формулировкой за «создание противнику возможности для прорыва фронта Красной армии». Расправы в первую очередь требовало руководство Наркомата обороны в лице Тимошенко, а вовсе не Берия, которому это приписывают. Обвинение Павлова и других сначала базировалось на знаменитой ст. 58 УК СССР (аналог которой имелся и в УК БССР). Однако в ходе судебного следствия обвинение было переквалифицировано на ст. 193 УК РСФСР, то есть на воинские преступления. И суровый приговор вынесен по этой статье. Сталин вовсе не желал повторения 1937 года, потому как надо было воевать, а не стрелять в своих. Но ясно продемонстрировал, что спокойно может обойтись без пресловутой 58-й статьи. Ему было более чем ясно, что на войне все может произойти. И потому всем давался шанс самоотверженной борьбой против ненавистного врага исправить прежние ошибки. Многие доказали, что умеют.
После 22 июня 1941 года выяснять, кто виновен в том, что несмотря на прямое указание привести округа в боевую готовность за четыре дня до войны, это не было сделано, представлялось далеко не самым важным. Сталина больше занимала проблема потери управления войсками со стороны Генштаба и неспособность командования военных округов (особенно Западного особого), имевших на вооружении новейшие на то время образцы ВВТ, организовать сопротивление противнику. Необходимо было менять систему руководства страной, организовывать фронт и тыл (вот основная причина создания ГКО и ВГК, которые позволили замкнуть государственное и военное управление на себя).
После войны Сталин вернулся к расследованию трагических обстоятельств лета 1941 года и создал комиссию, которая выясняла, кто кроме Павлова и его штаба виновен в трагедии. Видимо, были веские причины предполагать, что трагедия лета 1941-го не просто неудачное стечение обстоятельств. Если называть вещи своими именами, то Сталин подозревал измену и имел на этот счет основания.
Тогда «о просчетах высшего военно-политического руководства» никто не писал, потому что все помнили, как было дело, и ждали результатов расследования, а смерть вождя оказалась для многих спасительной. Поэтому тема получила развитие после XX съезда партии, когда Хрущев, обвинив своего предшественника во всех возможных ошибках, упомянул в том числе о преступной самонадеянности руководителя государства и невнимании к донесениям разведки. Эту линию продолжил Жуков, который по должности отвечал за боеготовность вверенных ему войск на границе и вынужден был объяснять факт быстрого разгрома приграничных группировок Красной армии.
История должна писаться теми, кто не боится называть вещи своими именами и соответственно способен извлекать из прошлого уроки. При резком ухудшении международной обстановки, когда активно разрабатывается стратегия гибридной войны (в которой огромная роль отводится «пятой колонне» и использованию просчетов высшего военно-политического руководства), необходимо внимательнее присмотреться к действиям советского правительства по подготовке страны в особый период (в том числе и репрессиям). Нужно иметь мужество называть вещи своими именами.
Война не окончена до тех пор, пока не похоронен последний солдат, павший на поле брани, и не получены внятные ответы на многие вопросы, в том числе о причинах неудачного вступления в войну РККА. Слишком просто все валить на «тирана Сталина», который, видимо, был настолько не заинтересован остаться у власти, что не слушал тех, кто призывал привести войска в боевую готовность, хотел нанести превентивный удар и т. п.
Сегодня появилась возможность опираться на документы и исторические источники, о которых в годы перестройки и последующие десятилетия не принято было упоминать. К тому же бал правили либеральные «исследователи» – как правило, без специального исторического, а тем более военного образования.
Что должен был сделать лидер страны для подготовки к войне? Какова роль наркома обороны К. Тимошенко и начальника ГШ Г. Жукова? Каково содержание документов – от «основ стратегического развертывания вооруженных сил» до конкретных директив командирам приграничных частей о прикрытии участков государственной границы? Было ли предупреждено военно-политическое руководство страны о возможном нападении противника? Постараемся разобраться без эмоций, опираясь только на документы.
«Противник имеет у нас своих людей»
Любому военному человеку известно, что ответственность за подготовку ВС к войне несут нарком обороны и Генштаб, а конкретно – его начальник, поэтому заявления о том, что во всем виноват Сталин или, к примеру, разведка, не соответствуют действительности. «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше. Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом», – говорил Жуков на XIX пленуме партии.
“Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного заговорщика Тухачевского?”
Когда же маршалу предъявили многочисленные донесения о подготовке Германии к нападению на СССР, четырежды Герой Советского Союза был не просто изумлен, а шокирован. Ведь ему предъявили именно те сообщения, на которых он указан как адресат и ставил подпись. Кстати, именно из-за этого он вынужден был уже в первом, 1969 года издания варианте «Воспоминаний и размышлений», признать, что «20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса»...
Тем не менее Жуков заявил в мемуарах, что выводы из приведенных в докладе сведений по существу снимали все их значение. Что при этом он имел в виду, непонятно, ведь, исходя из первого вывода, было ясно, что Германия не нападет на СССР, если находившийся в то время в Англии Гесс не достигнет благоприятного результата на переговорах (как показала история, англосаксы, судя по всему, сдержали слово – не открывали второй фронт до 1944 года). А второй вывод очевиден: война началась 22 июня, а не весной 1941-го.
Перечень представленных Сталину сведений включал 57 донесений советских разведчиков о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Всего же с 1 января по 21 июня 1941 года Центр получил 267 донесений, в которых детально отражалась подготовка Германии к нападению на СССР. По указанию начальника ГРУ 129 из них были доведены до сведения политического и военного руководства СССР. Военная разведка почти ежедневно докладывала Сталину, Молотову, Тимошенко, Берии, Жукову о нарастании угрозы со стороны Германии. Назывались и предполагаемые даты агрессии против СССР.
Однако срок проходил, а нападения не было. Наряду с «правильной датой» (в нашем случае 22 июня 1941-го), докладывалось многое, не соответствовавшее действительности. В любом готовящем войну государстве час Ч во избежание утечки информации называется даже своему командованию за несколько дней. Окончательное решение принимает только глава государства. Дата нападения на Францию переносилась Гитлером 37 раз.
В последние годы в исторической литературе стало расхожим мнение, будто менее чем за сутки до вторжения Берия на одном из донесений внешней разведки НКГБ оставил резолюцию: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». Однако авторы, ссылающиеся на подобные документы, не могут подтвердить их наличие.
Следует признать, что определенный круг лиц, через которых информация попадала к Сталину на стол, существовал. Однако система исключала создание какого-либо информационного фильтра.Как показывает анализ ситуации, у высоко ценившего разведданные руководителя государства недоверия к разведке не было. Было стремление перепроверять полученные сведения, что просто необходимо при принятии управленческих решений. Ни одна разведка мира не имеет полной информации о противнике, а ошибки стоят дорого.
Нельзя забывать и о предательстве. Перед войной к врагам переметнулись немало разведчиков. Это резиденты-нелегалы Игнаций Рейсе (Натан Порецкий), Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзбург), Александр Орлов (Лейба Фельдбин). Среди перебежчиков был и начальник УНКВД Дальневосточного края Генрих Люшков.
Кривицкий сдал британцам свыше 100 сотрудников, агентов, доверительных связей и контактов по всему миру, прежде всего в Англии. Между тем, вся агентурная сеть внешней разведки СССР (то есть НКВД-НКГБ) к началу войны насчитывала чуть более 600 человек. Когда отчет британской контрразведки по опросу Кривицкого попал в Москву, на Лубянке были в шоке.
В таких случаях вводится двойная и тройная проверка как самих сотрудников, остающихся работать за рубежом, так и поступающей от них информации. Требовалась особая осторожность. Ведь согласно положениям международного права того времени всеобщая мобилизация была равнозначна объявлению войны.
Почему-то считается, что на территории СССР не действовала германская разведка и что можно было, не боясь огласки, перемещать войска к вероятным ТВД. Пытаясь укрепить приграничные округа, Сталин в середине мая 1941 года санкционировал выдвижение некоторых армий. Но едва началась переброска войск, происходившая при максимальной секретности, МИД нацистской Германии тут же заявил руководству СССР ноту протеста с требованием объяснить, почему 16-я армия из Забайкальского округа передислоцируется по железной дороге на запад. Характер утечек информации перед войной и в начале ее был таков, что об этом упоминает и Жуков. В самый разгар трагического лета, 19 августа 1941-го, уже месяц как бывший начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков представил Сталину очень интересную докладную: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и наши ближайшие возможности. Видимо, у нас среди очень крупных работников, близко соприкасающихся с общей обстановкой, противник имеет своих людей».
Следует признать, что советское руководство сделало все, чтобы уберечь страну и ее народы от страшного удара. Но не допустить нападения Германии на СССР было невозможно, и определение срока нападения не играло существенной роли – оно состоялось бы все равно.
Меры приняты
Что было сделано высшим военно-политическим руководством для непосредственной подготовки страны к отражению немецкого вторжения? Следует различать политическую и военную составляющую подготовки страны к войне.
С точки зрения первой действия Сталина и Молотова не вызывают вопросов. После провала переговоров со странами западных демократий о создании союза против Гитлера Сталин сумел выиграть время для подготовки страны к войне. Заключение знаменитого договора о ненападении с Германией, столь проклинаемого сегодня либералами и демократами, позволило развернуть агрессивные устремления Германии на 180 градусов, а СССР получил столь необходимую более чем годичную передышку.
В результате присоединения западноукраинских и белорусских земель, восстановления гегемонии в Прибалтике и переноса государственной границы с Финляндией значительно улучшилось военно-стратегическое положение страны. Умножились ресурсы государства, линия соприкосновения с вероятным противником была отодвинута на сотни километров. Гитлеровцы оказались лишены возможности включить в состав своих передовых группировок триста тысяч хорошо вооруженных солдат армий Литвы, Латвии и Эстонии, создать из украинских националистов и прибалтийских нацистов добрый десяток эсэсовских дивизий и применить их в первом ударе.
Осознавая неизбежность военного столкновения с Германией, СССР в период с 1935 по 1941 год провел следующие основные мероприятия по повышению боеготовности Вооруженных Сил:
-перевод Красной армии (1935–1939) на кадровую основу;
-введение всеобщей воинской обязанности (1939);
-создание и развертывание серийного производства нового поколения вооружения и военной техники (1939–1941);
-стратегическое мобилизационное развертывание Вооруженных Сил в 1939–1941 годах с 98 дивизий до 324;
-подготовка Западного ТВД к войне (аэродромы, укрепрайоны, дороги).
В апреле–июне 1941 года с нарастанием угрозы войны были приняты дополнительные срочные меры по повышению боеготовности, включавшие призыв в апреле-мае сотен тысяч резервистов для пополнения войск западных военных округов, директивы: а) о срочном приведении в боеготовность всех долговременных огневых сооружений, укрепленных районов с установкой в них оружия полевых войск при отсутствии табельного, б) о создании командных пунктов, в) о скрытой переброске войск с 13 мая в западные округа, г) о приведении в боеготовность и скрытном выдвижении с 12 июня в сторону границы дивизий второго оперативного эшелона, а также резервов западных округов, д) о приведении в боевую готовность войск западных округов с 18 июня 1941 года, е) о занятии командных пунктов сформированными фронтовыми управлениями.
Сразу же после возникновения в 1939 году советско-германской границы были резко интенсифицированы фортификационные работы. Прежде всего в Киевском и Западном, а затем и Прибалтийском округах. Началось строительство второй, самой западной линии оборонительных сооружений, обычно именуемой в исторической литературе линией Молотова. Здесь должны были быть 5807 сооружений. К началу войны в число действовавших вошли 880, а 4927 находились в стадии строительства. На линии Сталина имелись 3279 сооружений, построенных в период с 1928 по 1939 год, еще 538 оставались незавершенными. Впоследствии Хрущев выдумал версию, что по приказу Сталина укрепрайоны на старой границе были взорваны (вариант – с них было полностью снято вооружение). К сожалению, по конъюнктурным соображениям этой глупости подыграли некоторые маршалы, особенно Жуков, вынужденный объяснять, почему гитлеровцы, столь легко преодолев линию Молотова, попросту перемахнули через линию Сталина, в том числе в самом мощном из округов – Киевском. Ведь им до середины января 1941-го командовал сам Жуков, а затем его выдвиженец Кирпонос.
Что касается советских планов вступления в войну, они остаются предметом ожесточенной полемики. Но невозможно спорить с тем, что не существует ни одного советского официального документа, в отличие от знаменитого плана «Барбаросса», который бы свидетельствовал о подготовке СССР к наступательным действиям.
На основании полученных разведданных маршалом Шапошниковым были разработаны и представлены политическому руководству страны «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940-го.
На сегодня это единственный известный официальный документ подобного характера, он подписан и утвержден Сталиным. План был сугубо оборонительный. Во главу угла ставилась задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания в нашу оборону – выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. В качестве главного принципа на этом этапе предусматривалась активная оборона в сочетании с действиями по сковыванию противника. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление. Здравая логика Генерального штаба, если учесть географическую особенность основного ТВД: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно.
Все остальные предложения по развертыванию войск, составленные Василевским, Баграмяном и другими, на которые так любят ссылаться Резуны-Суворовы и их российские либеральные коллеги, документами военного управления с юридической точки зрения не являются, так как никогда не докладывались политическому руководству и, соответственно, не были утверждены в установленном порядке. Не вдаваясь в анализ «Соображений…», заметим, что главная мысль документа, от которого должны были верстаться все нижестоящие директивы, – сосредоточить основные усилия на прикрытии главного направления вероятного удара противника – Минск – Москва (полосы ЗапВО в полном соответствии с полученными разведданными). Ключевое отличие единственного официального государственного документа от бумаг, разрабатывавшихся Василевским, Баграмяном и другими, в том, что согласно видению Генерального штаба (Жуков и Тимошенко) главный удар немцы должны были нанести на юге (Киевский округ) и на севере (Прибалтийский округ), а для парирования этих действий предусматривалось нанести встречный контрудар (который привел к катастрофе лета 1941-го).
Как могло случиться, что официальный план вступления в войну предусматривал шаги, полностью совпадавшие с данными разведки, а реальная подготовка велась по иным соображениям? Почему Генеральный штаб Красной армии, не поставив в известность политическое руководство страны, осуществлял военное планирование по другому документу? На каком основании в качестве главного метода обороны страны Тимошенко, Жуков избрали вариант немедленного встречно-лобового контрудара или, если говорить строго военным языком, отражения агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями? Ведь это не было предусмотрено официальным планом обороны. Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного еще в 1937-м заговорщика Тухачевского и его окружения?
Концепция пограничных сражений – это вариант боевых действий, в котором главный приоритет отдавался именно немедленному встречно-лобовому контрудару, то есть якобы отражению агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, в том числе и в превентивном варианте. Тогда это называлось операциями вторжения. Концепция предусматривала приоритет удара фланговыми группировками с переносом центра тяжести на авиацию и танковые (механизированные) части. Основная группировка сухопутных войск в таком случае выставляется статическим фронтом «узкой лентой» с минимальной линейной плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. И их обороноспособность, прежде всего устойчивость при внезапном ударе, минимальная. Об ущербности такой «стратегии» отражения агрессии некоторые советские генералы говорили еще в 30-х годах и аргументировали свою позицию. Маневры и учения того периода доказывали то же самое. Прежде всего то, что применение такой концепции в дебюте войны чревато катастрофическим разгромом. Почему же в 1941-м сработала эта «стратегия»?
Политическим руководством страны был проделан огромный объем работы по подготовке страны к войне. Однако, коли либеральные «историки» пытаются все свести к просчету с определением срока нападения на СССР, тем самым отвлекая внимание от того, кто и зачем привел Гитлера к власти, вооружил, устроил Мюнхен и толкнул Германию к границам Советского Союза, а также способствовал созданию ситуации, в которой приграничные округа оказались на момент нападения противника, то и мы коснемся этой темы, опираясь на исторические факты.
От игравшей в то время уже стратегическую роль разведслужбы погранвойск НКВД СССР еще 15 июня 1941-го были получены неопровержимые документальные доказательства того, что процесс выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции возобновляется с 4.00 18 июня 1941 года. В тот же день Сталин в последний раз осуществил проверку точности своего понимания ситуации и достоверности получаемой информации.
“ Одесский ОВО так встретил в укрепрайонах немцев и румын, что их наступление было остановлено уже в первый день ”
Сталин вызвал командующего ВВС РККА Жигарева и Берию, которому подчинялись пограничные войска, и приказал силами авиации Западного особого военного округа организовать тщательную воздушную разведку на предмет окончательного установления и документального подтверждения агрессивных приготовлений вермахта к нападению, а пограничники должны были оказать авиаторам содействие. Все это четко подтверждается записями в журнале посещений Сталина. В ночь с 17 на 18 июня у него в кабинете были Жигарев и Берия. 18 июня в течение светового дня вдоль всей линии границы в полосе ЗапОВО с юга на север пролетел самолет У-2, пилотируемый наиболее опытными летчиком и штурманом. Через каждые 30–50 километров они сажали машину и прямо на крыле писали очередное донесение, которое тут же забирали бесшумно возникавшие пограничники. Этот факт подтверждают воспоминания Героя Советского Союза генерал-майора авиации Георгия Захарова (перед войной он в звании полковника командовал 43-й истребительной авиадивизией Западного особого военного округа). Вместе с ним в том полете был штурман 43-й авиадивизии майор Румянцев. С высоты птичьего полета они все разглядели, нанесли на карты и письменно отчитались. Ими четко зафиксировано, что началось лавинообразное движение армады вермахта к линии границы.
Не привести, а быть
Одновременно Сталину докладывали о показаниях перебежчиков, которые начали переходить границу. Их поток нарастал. Со времен выхода в свет «Воспоминаний и размышлений» в отечественной исторической литературе сложилась малопонятная «традиция» утверждать, что на нашу сторону перебежал только один в ночь перед нападением, да и тому якобы не поверили и расстреляли. Однако даже по тем данным, которые приводятся в открытых источниках, есть все основания говорить как минимум о 24 перебежчиках. Их, кстати, никто не расстреливал. И решение было принято.
18 июня 1941 года Сталин отдал приказ о приведении войск первого стратегического эшелона в полную боевую готовность. Генштаб передал директиву в войска, но она фактически не была выполнена в тех приграничных округах, по которым пришелся главный удар противника.
В тексте директивы № 1, которая поступила в военные округа в ночь на 22 июня, было написано: «Быть в полной боевой готовности». Обратим внимание: не «привести», а «быть». Значит, приказ о приведении войск в боевую готовность был отдан заранее.
До сих пор замалчивается факт приведения в боевую готовность других округов, например Одесского, который так встретил в укрепрайонах немцев и румын, что их наступление было остановлено уже в первый день.
Впоследствии на суде бывший командующий Западным фронтом генерал Павлов и его начальник штаба подтвердили, что 18 июня была директива Генштаба, но они ничего не сделали, чтобы ее исполнить. Это подтвердил начальник связи округа, через которого она шла. Но саму директиву найти не удалось. Вероятно, она была уничтожена при подготовке к XX съезду. Однако последние предвоенные приказы, например Прибалтийского округа, четко свидетельствуют о том, что его командование выполняло специальное указание Москвы. И в Киевском округе то же самое. Флоты отчитались о приведении в боевую готовность уже 19 июня. По той директиве Генштаба.
Фактически Сталин правильно определил не только дату, но и направление главного удара: он будет нанесен в полосе КОВО с целью оккупировать Украину. О том, что Сталин считал именно так, есть свидетельство Жукова. Не потому ли там Генштаб сосредоточил самую мощную группировку войск, включая танковые корпуса? Убедившись, что война вот-вот начнется, Сталин отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем внезапном нападении Германии и необходимости в связи с этим приведения вверенных войск в боевую готовность.
Командующие военными округами и флотами были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова 18 июня и отчитались о принятых мерах. Штаб Прибалтийского ОВО принял следующие меры во исполнение директивы из Москвы:
«Директива штаба особого военного округа
18 июня 1941 г.
С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:
…4. Командующим 8-й и 11-й армиями:
а) определить на участке каждой армии пункты организации полевых складов, ПТ мин, ВВ и противопехотных заграждений на предмет устройства определенных, предусмотренных планом заграждений. Указанное имущество сосредоточить в организованных складах к 21.6.41 г.;
б) для постановки минных заграждений определить состав команд, откуда их выделять и план работы их. Все это через начинжов пограничных дивизий;
в) приступить к заготовке подручных материалов (плоты, баржи и т. д.) для устройства переправ через реки Вилия, Невяжа, Дубисса. Пункты переправ установить совместно с оперативным отделом штаба округа.
30-й и 4-й понтонные полки подчинить военному совету 11-й армии. Полки иметь в полной готовности для наводки мостов через р. Неман. Рядом учений проверить условия наводки мостов этими полками, добившись минимальных сроков выполнения;
г) командующим войсками 8-й и 11-й армий – с целью разрушения наиболее ответственных мостов в полосе: госграница и тыловая линия Шяуляй, Каунас, р. Неман прорекогносцировать эти мосты, определить для каждого из них количество ВВ, команды подрывников и в ближайших пунктах от них сосредоточить все средства для подрывания. План разрушения мостов утвердить военному совету армии.
Срок выполнения – 21.6.41 г.
…7. Командующим войсками армий и начальнику АБТВ округа:
Создать за счет каждого автобата отдельные взводы цистерн, применив для этой цели установку контейнеров на грузовых машинах, количество создаваемых отдельных взводов – 4.
Срок выполнения – 23.6.41 г. Эти отдельные взводы в количестве подвижного резерва держать: Тельшай, Шяуляй, Кейданы, Ионова в распоряжении командующих армиями…
д) отобрать из числа частей округа (кроме механизированных и авиационных) бензоцистерны и передать их по 50 проц. в 3 и 12 мк. Срок выполнения – 21.6.41 г.;
е) принять все меры обеспечения каждой машины и трактора запасными частями, а через начальника ОСТ принадлежностями для заправки машин (воронки, ведра).
Командующий войсками ПрибОВО генерал-полковник Кузнецов
Член военного совета корпусной комиссар Дибров
Начальник штаба генерал-лейтенант Кленов».
«Выписка из приказа штаба Прибалтийского особого военного округа
19 июня 1941 г.
1. Руководить оборудованием полосы обороны. Упор на подготовку позиций на основной полосе УР, работу на которой усилить.
2. В предполье закончить работы. Но позиции предполья занимать только в случае нарушения противником госграницы.
Для обеспечения быстрого занятия позиций как в предполье, так и (в) основной оборонительной полосе соответствующие части должны быть совершенно в боевой готовности.
В районе позади своих позиций проверить надежность и быстроту связи с погранчастями.
3. Особое внимание обратить, чтобы не было провокации и паники в наших частях, усилить контроль боевой готовности. Все делать без шума, твердо, спокойно. Каждому командиру и политработнику трезво понимать обстановку.
4. Минные поля установить по плану командующего армией там, где и должны стоять по плану оборонительного строительства. Обратить внимание на полную секретность для противника и безопасность для своих частей. Завалы и другие противотанковые и противопехотные препятствия создавать по плану командующего армией – тоже по плану оборонительного строительства.
5. Штабам, корпусу и дивизии – на своих КП, которые обеспечить ПТО по решению соответствующего командира.
6. Выдвигающиеся наши части должны выйти в свои районы укрытия. Учитывать участившиеся случаи перелета госграницы немецкими самолетами.
7. Продолжать настойчиво пополнять части огневыми припасами и другими видами снабжения.
Настойчиво сколачивать подразделения на марше и на месте.
Командующий войсками ПрибОВО генерал-полковник Кузнецов
Начальник управления политпропаганды Рябчий
Начальник штаба генерал-лейтенант Кленов».
Меры, принятые штабом 8-й армии ПрибОВО во исполнение директивы штаба округа, от 18 июня:
«Распоряжение начальника штаба 8-й армии Прибалтийского особого военного округа
18 июня 1941 г.
Оперативную группу штаба армии перебросить на КП Бубяй к утру 19 июня.
Немедленно готовить место нового КП. Выезд произвести скрытно, отдельными машинами.
С нового КП организовать связь с корпусами в течение первой половины дня 19 июня.
Начальник штаба 8-й армии генерал-майор Ларионов».
Что касается Военно-морского флота, имеет хождение легенда, будто нарком ВМФ адмирал Кузнецов по собственной инициативе привел флоты в боевую готовность накануне войны. Все намного прозаичнее. Флоты были подчинены в оперативном управлении командованиям военных округов и выполняли их директиву о приведении в боевую готовность, а не приказ Кузнецова. Командующий краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц так отчитывался перед руководством:
«Донесение командующего краснознаменным Балтийским флотом командующим Ленинградским и Прибалтийским особыми военными округами, начальнику погранвойск:
20 июня 1941 г.
Части КБФ с 19.6.41 г. приведены в боевую готовность по плану № 2, развернуты КП, усилена патрульная служба в устье Финского залива и Ирбенского пролива.
Командующий КБФ вице-адмирал Трибуц».
Так же доложили остальные командующие флотами. Однако несмотря на это, готовность флотов не была в режиме № 1, как впоследствии утверждал Кузнецов. К примеру, с 1943 года засекречены «Записки участника обороны Севастополя» капитана 1-ранга А. К. Евсеева, из которых следует, что полную боевую готовность № 1 на Черноморском флоте объявили уже после того, как первые немецкие бомбы разорвались на Приморском бульваре Севастополя.
Показательный расстрел
Все доклады об исполнении директивы должны были поступить до 22 июня. Что же было на деле?
По непонятной причине войска готовились не к реализации плана активной обороны в соответствии с единственным утвержденным на правительственном уровне документом, а к встречному контрнаступлению, отрабатывая соответствующие задачи. К слову, в начале сентября 1940-го в КОВО, а командующим там был в это время Жуков, прошли учения 6-й армии округа по сценарию немедленного (в том числе и превентивного) встречно-лобового удара на Юго-Западном направлении да еще и с плацдарма Львовского выступа, который по сути был армейским прототипом будущего сценария вступления в войну, то есть плана от 15 мая 1941 года, выполненного Василевским. Получив директиву от 18.06.41 (за четыре дня до войны) о приведении войск в боевую готовность и развертывании фронтовых КП к 0 часов 22 июня, командующие трех округов, по которым пришелся основной удар противника (группа армий «Юг», «Центр» и «Север»), ее не выполнили. Основные группировки войск оказались сосредоточены в Белостокском и Львовском выступах, которые, по замыслу Генштаба, должны были ударить во фланг атакующих немецких армий и, развивая встречное наступление, выбить на территорию Польши, но в результате сами оказались разбиты.
Один из наиболее мощных во всем приграничных округов, переименованный в Западный фронт, рухнул фактически за четыре дня. А командующий фронтом генерал Павлов пошел под расстрел с формулировкой за «создание противнику возможности для прорыва фронта Красной армии». Расправы в первую очередь требовало руководство Наркомата обороны в лице Тимошенко, а вовсе не Берия, которому это приписывают. Обвинение Павлова и других сначала базировалось на знаменитой ст. 58 УК СССР (аналог которой имелся и в УК БССР). Однако в ходе судебного следствия обвинение было переквалифицировано на ст. 193 УК РСФСР, то есть на воинские преступления. И суровый приговор вынесен по этой статье. Сталин вовсе не желал повторения 1937 года, потому как надо было воевать, а не стрелять в своих. Но ясно продемонстрировал, что спокойно может обойтись без пресловутой 58-й статьи. Ему было более чем ясно, что на войне все может произойти. И потому всем давался шанс самоотверженной борьбой против ненавистного врага исправить прежние ошибки. Многие доказали, что умеют.
После 22 июня 1941 года выяснять, кто виновен в том, что несмотря на прямое указание привести округа в боевую готовность за четыре дня до войны, это не было сделано, представлялось далеко не самым важным. Сталина больше занимала проблема потери управления войсками со стороны Генштаба и неспособность командования военных округов (особенно Западного особого), имевших на вооружении новейшие на то время образцы ВВТ, организовать сопротивление противнику. Необходимо было менять систему руководства страной, организовывать фронт и тыл (вот основная причина создания ГКО и ВГК, которые позволили замкнуть государственное и военное управление на себя).
После войны Сталин вернулся к расследованию трагических обстоятельств лета 1941 года и создал комиссию, которая выясняла, кто кроме Павлова и его штаба виновен в трагедии. Видимо, были веские причины предполагать, что трагедия лета 1941-го не просто неудачное стечение обстоятельств. Если называть вещи своими именами, то Сталин подозревал измену и имел на этот счет основания.
Тогда «о просчетах высшего военно-политического руководства» никто не писал, потому что все помнили, как было дело, и ждали результатов расследования, а смерть вождя оказалась для многих спасительной. Поэтому тема получила развитие после XX съезда партии, когда Хрущев, обвинив своего предшественника во всех возможных ошибках, упомянул в том числе о преступной самонадеянности руководителя государства и невнимании к донесениям разведки. Эту линию продолжил Жуков, который по должности отвечал за боеготовность вверенных ему войск на границе и вынужден был объяснять факт быстрого разгрома приграничных группировок Красной армии.
История должна писаться теми, кто не боится называть вещи своими именами и соответственно способен извлекать из прошлого уроки. При резком ухудшении международной обстановки, когда активно разрабатывается стратегия гибридной войны (в которой огромная роль отводится «пятой колонне» и использованию просчетов высшего военно-политического руководства), необходимо внимательнее присмотреться к действиям советского правительства по подготовке страны в особый период (в том числе и репрессиям). Нужно иметь мужество называть вещи своими именами.
Информация