В фазе рукотворной зимы
Против России ведется гибридная война, ее важнейшая составляющая – экономическая. Способность страны сохранить суверенитет во многом зависит от состояния национального хозяйства.
За примерами далеко ходить не надо. СССР был одной из наиболее динамично развивавшихся держав, победил во Второй мировой, достиг военного паритета с США, но из-за просчетов в экономической стратегии проиграл именно на этом фронте и в результате прекратил существование.
Четверть века ПСУ под хвост
Угрозы утраты суверенитета, возникшие перед современной Россией, серьезнее. Опасность возможного поражения в гибридной войне, если сравнивать с ситуацией, скажем, тридцатилетней давности, выше на порядок. Участие СССР в мировой экономике с 1950 (то есть с послевоенного восстановления) и примерно до 1980-го составляло около 10 процентов. При этом доля США за тот же период сократилась с 30 до 20 процентов. Вместе со странами соцлагеря (без Китая) вклад СССР в мировую экономику составлял 14–15 процентов.
«Затем начался период застоя и неудачной горбачевской перестройки, в результате чего доля СССР снизилась с 10 до менее чем 7,5 процента, а стран советского блока – до 10–11 процентов, – напоминает кандидат экономических наук Андрей Кобяков. – Отметим, что вклад России в мировую экономику на момент распада СССР составлял примерно 4,25 процента».
Последовали 25 лет так называемых реформ. Произошел огромный спад (прежде всего в 90-е), а затем отскок в 2000-е, продолжавшийся до 2008 года. Что в сухом остатке?
В физическом выражении сегодняшний ВВП России примерно такой же, каким был в 1991 году. Но так как остальной мир не стоял на месте, доля нашей страны в мировой экономике резко упала. К началу глобального финансового кризиса 2008 года она сократилась до 2,5 процента. По итогам 2015-го имеем два процента.
25 лет назад российская экономика занимала в мире 5-е место, в 2008-м – 8–9-е (вместе с Бразилией). По итогам 2016-го скорее всего окажемся за пределами первой десятки.
Но помимо абсолютных цифр есть качественные характеристики. За минувшие годы наша экономика деградировала прежде всего с точки зрения структуры. «Доля обрабатывающей и перерабатывающей промышленности, высокотехнологичных производств и наукоемкой продукции в общем выпуске резко упала, при этом возникла гипертрофированная зависимость от добычи сырья и отраслей первого передела, – считает Кобяков. – Если советская экономика была почти самодостаточна, то в сегодняшней России уже нет множества самых разных производств. Резко выросло влияние внешних факторов и рынков, в том числе по многим стратегическим позициям».
Россия – один из основных поставщиков на мировой рынок алюминия, при выплавке которого расходуется большое количество электроэнергии. Вся она приписывается России как ее внутреннее потребление. Но продукция первого передела вносит минимальный вклад в валовой продукт. Таким образом, обеспечивая мир алюминием, Россия с точки зрения энергоэффективности всегда будет выглядеть существенно хуже стран, которые, купив этот металл, делают из него конечную продукцию.
Совершенно новый фактор – стремительное развитие Китая. Его доля в мировой экономике, в конце 80-х соразмерная советской, к началу глобального финансового кризиса в 2008 году выросла до 17,5 процента и чуть уступала лишь США (18,5%). По итогам 2015 года она составила уже 23–24 процента, то есть теперь крупнейшая экономика мира – китайская.
Даже с учетом затухающих темпов роста (с нынешних 7–7,5% до 3–3,5% к 2030 году) через 15 лет Поднебесная будет давать треть мирового валового продукта. К тому моменту примерно столько же (или чуть больше), как США и Евросоюз вместе взятые. Мы стоим на пороге нового передела мира.
Мир глубокого передела
Сергей Глазьев в докладе на межведомственной комиссии Совета безопасности и в президиуме РАН отмечал: «США стремятся удержать лидерство путем развязывания мировой войны с целью ослабления как конкурентов, так и партнеров. Им нужен контроль над Россией, Средней Азией и Ближним Востоком, чтобы обеспечить себе стратегическое преимущество в управлении поставками критически значимых сырьевых ресурсов и ограничить возможности Китая. В ведущейся гибридной войне США против России ключевое место занимает финансово-экономический фронт, на котором противник – США и их союзники – имеет подавляющее преимущество. Они используют свое доминирование в мировой валютно-финансовой системе для манипулирования финансовым рынком России и дестабилизации ее макроэкономического положения, подрыва механизмов воспроизводства и развития экономики. Делается это путем сочетания финансового эмбарго и спекулятивных атак».
В сумме на Китай и объединенный Запад (в лице США и ЕС) к 2030 году придется две трети мировой экономики. Доля России даже при самом благоприятном раскладе, то есть при смене экономической политики и переходе к устойчивому ускоренному росту, окажется на порядок меньше, чем у каждого из этих основных игроков. В любом случае она не превысит трех процентов. Россия как бы окажется зажатой в клещи между оспаривающими право на глобальную гегемонию силами, причем прямо на линии огня и противостояния по оси Восток – Запад между США/ЕС с одной стороны и Китаем – с другой.
Очевидно, что сохранить суверенитет в новых условиях в одиночку невозможно. Нужны активные объединительные инициативы по конструированию оси Север – Юг Евразии. Как считают серьезные эксперты, России следует направить усилия на то, чтобы сформировать некий третий полюс сил в мировом геополитическом и геоэкономическом раскладе. Или, если воспользоваться исторической аналогией, новое Движение неприсоединения.
В этом отношении у нас есть потенциальные союзники – региональные евразийские державы и страны, обладающие многовековым цивилизационным опытом, стремлением к самостоятельности и достаточно амбициозные, чтобы не хотеть оказаться в сфере влияния Запада или Китая, а по сути перейти в вассальное положение к одному из двух основных центров силы. Прежде всего это Индия и Иран, а также ряд других стран, например на пространстве бывшего СССР.
Чтобы реализовать этот план, который без преувеличения весьма сложен, Россия должна начать демонстрировать существенную экономическую динамику. Без этого заявки на лидерство в организации нового Движения неприсоединения и создании третьего центра силы в мировой конфигурации будут выглядеть малоубедительно. В доказательство последнего тезиса уместно напомнить о торможении процессов евразийской интеграции, если не считать последнего саммита ШОС, где были приняты важные экономические программы, которые однако дадут эффект лишь через много лет.
В оковах консенсуса
Главная причина деградации российской экономики, подчеркивает Андрей Кобяков, проводимая уже четверть века политика, основанная на вашингтонском консенсусе, на догмах неолиберализма. Все это время у нас отсутствовало стратегическое планирование. Отечественная экономика болталась по воле волн, не имея целей развития. Необходимо полностью изменить подходы в этой сфере.
Мировое хозяйство сейчас находится в фазе так называемой кондратьевской зимы, то есть идущей вниз пятой длинной волны. Важнейшая причина мощного взлета СССР с 30-х годов вплоть до начала 80-х заключалась в быстром наверстывании отставания в III технологическом укладе (сталинская индустриализация), а затем в опережающем развитии IV технологического уклада (ТУ) в послевоенный период. А потом политическое руководство страны проспало стремительный рывок Запада, который первым наладил производства V ТУ, в основе которого компьютерно-чиповые технологии, новые средства связи.
В ближайшие годы произойдет переход к шестому кондратьевскому циклу и ТУ. Сергей Глазьев не раз подчеркивал, что именно в подобные периоды глобальных сдвигов для отстающих стран открывается «окно возможностей», чтобы вырваться вперед и совершить экономическое чудо. Необходимая для успешной модернизации стратегия развития заключается в опережающем становлении базисных производств нового ТУ и скорейшем выводе российской экономики на связанную с ним длинную волну роста. Это требует концентрации ресурсов, формирования кластеров перспективных производств и т. п.
Система стратегического управления включает:
прогнозирование научно-технического прогресса;
планирование;
выбор приоритетных направлений наращивания научно-технического потенциала;
использование инструментов и механизмов их реализации (концепции, программы и индикативные планы);
внедрение механизмов ответственности и контроль достижения необходимых результатов.
Нужен специальный орган – Государственный комитет по стратегическому планированию при президенте России, поскольку сегодня ни одно из ведомств таким функционалом не обладает.
Конечно, переход к такой стратегии развития экономики вызовет, по мнению академика РАН Евгения Велихова, серьезное сопротивление как внутри страны (с сильным сырьевым лобби), так и за рубежом. Ведь в этом случае Россия сократит продажу сырой нефти, газа, необработанной древесины, металла, энергоемких компонентов химической промышленности и перейдет к экспорту продукции следующих этапов передела. Тем самым подорвет ресурсную базу зарубежных партнеров, которые ныне с высокой прибылью доводят наши заготовки до конечных продуктов.
Надо менять подходы и в денежно-кредитной сфере. Они порочны и контрпродуктивны. Впрочем, то же самое можно сказать по поводу бюджетной, налоговой политики и т. д.
Мир переживает кризис перепроизводства и спроса, породивший общемировую дефляцию, которая распространилась на все товарные группы. Необходимо стимулировать покупательную способность населения, что и делают власти США, ЕС, Японии, КНР. А чем занимается наше правительство по «антикризисному плану»? Поступает ровно наоборот: сжимает как государственный, так и частный спрос. Все страны в условиях спада стремятся увеличить, в том числе через внутреннее долговое финансирование, госрасходы, чтобы компенсировать сокращение частных поступлений, а мы урезаем бюджетные траты. Все облегчают фискальную нагрузку, чтобы высвободить средства населения для более активного потребления, а средства корпораций – для инвестиций, у нас налоги и акцизы повышаются. Все самостоятельные страны проводят сверхактивную денежно-кредитную политику, опуская учетную ставку к нулю, у нас ЦБ грозится вновь задрать и без того запредельно высокий процент. Очевидно, что при подобной политике кризис будет только углубляться. Сидеть на куче денег и рефинансировать банки под 15 процентов и выше, как делает ЦБ РФ, – значит даже не сдерживать рост экономики, а душить ее. Напомним: в США учетная ставка 0,25 процента.
Ко всему этому я бы добавил еще один существенный фактор. Вскрывая причины нашего застоя, эксперты говорят только об экономике, геополитических проблемах и отсталых технологиях. Но почему-то никто не вспоминает о производительных силах, о людях труда. А ведь именно они – рабочие, инженеры, ученые, врачи и учителя, крестьяне – главные действующие лица в нашей нынешней драме.
В России 20,2 миллиона живущих за чертой бедности. Еще примерно 20 миллионов остановились возле этой черты, экономя на еде, одежде. Держать свой народ в черном теле не просто аморально, а преступно, особенно на фоне полумиллионных валютных дивидендов топ-менеджеров Роснефти или никак не зависящих от результатов зарплаты в 2–2,5 миллиона евро так называемых футболистов. Надо в корне менять социальную политику. Хотя одними деньгами ситуацию не выправить. Экономический взлет СССР в 50–60 годы объясняется тем, что народ-победитель строил светлое будущее – царство справедливости. Этим мечтам не суждено было сбыться. Почему – отдельный разговор. Какое общество мы строим сегодня, никто так и не объяснил. Поэтому предстоит серьезнейшая работа на идеологическом фронте. Нужно ярко показать лицо нового героя, человека труда, а не эстрадного паяца или эффективного менеджера.
За примерами далеко ходить не надо. СССР был одной из наиболее динамично развивавшихся держав, победил во Второй мировой, достиг военного паритета с США, но из-за просчетов в экономической стратегии проиграл именно на этом фронте и в результате прекратил существование.
Четверть века ПСУ под хвост
Угрозы утраты суверенитета, возникшие перед современной Россией, серьезнее. Опасность возможного поражения в гибридной войне, если сравнивать с ситуацией, скажем, тридцатилетней давности, выше на порядок. Участие СССР в мировой экономике с 1950 (то есть с послевоенного восстановления) и примерно до 1980-го составляло около 10 процентов. При этом доля США за тот же период сократилась с 30 до 20 процентов. Вместе со странами соцлагеря (без Китая) вклад СССР в мировую экономику составлял 14–15 процентов.
«Затем начался период застоя и неудачной горбачевской перестройки, в результате чего доля СССР снизилась с 10 до менее чем 7,5 процента, а стран советского блока – до 10–11 процентов, – напоминает кандидат экономических наук Андрей Кобяков. – Отметим, что вклад России в мировую экономику на момент распада СССР составлял примерно 4,25 процента».
Последовали 25 лет так называемых реформ. Произошел огромный спад (прежде всего в 90-е), а затем отскок в 2000-е, продолжавшийся до 2008 года. Что в сухом остатке?
В физическом выражении сегодняшний ВВП России примерно такой же, каким был в 1991 году. Но так как остальной мир не стоял на месте, доля нашей страны в мировой экономике резко упала. К началу глобального финансового кризиса 2008 года она сократилась до 2,5 процента. По итогам 2015-го имеем два процента.
25 лет назад российская экономика занимала в мире 5-е место, в 2008-м – 8–9-е (вместе с Бразилией). По итогам 2016-го скорее всего окажемся за пределами первой десятки.
Но помимо абсолютных цифр есть качественные характеристики. За минувшие годы наша экономика деградировала прежде всего с точки зрения структуры. «Доля обрабатывающей и перерабатывающей промышленности, высокотехнологичных производств и наукоемкой продукции в общем выпуске резко упала, при этом возникла гипертрофированная зависимость от добычи сырья и отраслей первого передела, – считает Кобяков. – Если советская экономика была почти самодостаточна, то в сегодняшней России уже нет множества самых разных производств. Резко выросло влияние внешних факторов и рынков, в том числе по многим стратегическим позициям».
Россия – один из основных поставщиков на мировой рынок алюминия, при выплавке которого расходуется большое количество электроэнергии. Вся она приписывается России как ее внутреннее потребление. Но продукция первого передела вносит минимальный вклад в валовой продукт. Таким образом, обеспечивая мир алюминием, Россия с точки зрения энергоэффективности всегда будет выглядеть существенно хуже стран, которые, купив этот металл, делают из него конечную продукцию.
Совершенно новый фактор – стремительное развитие Китая. Его доля в мировой экономике, в конце 80-х соразмерная советской, к началу глобального финансового кризиса в 2008 году выросла до 17,5 процента и чуть уступала лишь США (18,5%). По итогам 2015 года она составила уже 23–24 процента, то есть теперь крупнейшая экономика мира – китайская.
Даже с учетом затухающих темпов роста (с нынешних 7–7,5% до 3–3,5% к 2030 году) через 15 лет Поднебесная будет давать треть мирового валового продукта. К тому моменту примерно столько же (или чуть больше), как США и Евросоюз вместе взятые. Мы стоим на пороге нового передела мира.
Мир глубокого передела
Сергей Глазьев в докладе на межведомственной комиссии Совета безопасности и в президиуме РАН отмечал: «США стремятся удержать лидерство путем развязывания мировой войны с целью ослабления как конкурентов, так и партнеров. Им нужен контроль над Россией, Средней Азией и Ближним Востоком, чтобы обеспечить себе стратегическое преимущество в управлении поставками критически значимых сырьевых ресурсов и ограничить возможности Китая. В ведущейся гибридной войне США против России ключевое место занимает финансово-экономический фронт, на котором противник – США и их союзники – имеет подавляющее преимущество. Они используют свое доминирование в мировой валютно-финансовой системе для манипулирования финансовым рынком России и дестабилизации ее макроэкономического положения, подрыва механизмов воспроизводства и развития экономики. Делается это путем сочетания финансового эмбарго и спекулятивных атак».
В сумме на Китай и объединенный Запад (в лице США и ЕС) к 2030 году придется две трети мировой экономики. Доля России даже при самом благоприятном раскладе, то есть при смене экономической политики и переходе к устойчивому ускоренному росту, окажется на порядок меньше, чем у каждого из этих основных игроков. В любом случае она не превысит трех процентов. Россия как бы окажется зажатой в клещи между оспаривающими право на глобальную гегемонию силами, причем прямо на линии огня и противостояния по оси Восток – Запад между США/ЕС с одной стороны и Китаем – с другой.
Очевидно, что сохранить суверенитет в новых условиях в одиночку невозможно. Нужны активные объединительные инициативы по конструированию оси Север – Юг Евразии. Как считают серьезные эксперты, России следует направить усилия на то, чтобы сформировать некий третий полюс сил в мировом геополитическом и геоэкономическом раскладе. Или, если воспользоваться исторической аналогией, новое Движение неприсоединения.
В этом отношении у нас есть потенциальные союзники – региональные евразийские державы и страны, обладающие многовековым цивилизационным опытом, стремлением к самостоятельности и достаточно амбициозные, чтобы не хотеть оказаться в сфере влияния Запада или Китая, а по сути перейти в вассальное положение к одному из двух основных центров силы. Прежде всего это Индия и Иран, а также ряд других стран, например на пространстве бывшего СССР.
Чтобы реализовать этот план, который без преувеличения весьма сложен, Россия должна начать демонстрировать существенную экономическую динамику. Без этого заявки на лидерство в организации нового Движения неприсоединения и создании третьего центра силы в мировой конфигурации будут выглядеть малоубедительно. В доказательство последнего тезиса уместно напомнить о торможении процессов евразийской интеграции, если не считать последнего саммита ШОС, где были приняты важные экономические программы, которые однако дадут эффект лишь через много лет.
В оковах консенсуса
Главная причина деградации российской экономики, подчеркивает Андрей Кобяков, проводимая уже четверть века политика, основанная на вашингтонском консенсусе, на догмах неолиберализма. Все это время у нас отсутствовало стратегическое планирование. Отечественная экономика болталась по воле волн, не имея целей развития. Необходимо полностью изменить подходы в этой сфере.
Мировое хозяйство сейчас находится в фазе так называемой кондратьевской зимы, то есть идущей вниз пятой длинной волны. Важнейшая причина мощного взлета СССР с 30-х годов вплоть до начала 80-х заключалась в быстром наверстывании отставания в III технологическом укладе (сталинская индустриализация), а затем в опережающем развитии IV технологического уклада (ТУ) в послевоенный период. А потом политическое руководство страны проспало стремительный рывок Запада, который первым наладил производства V ТУ, в основе которого компьютерно-чиповые технологии, новые средства связи.
В ближайшие годы произойдет переход к шестому кондратьевскому циклу и ТУ. Сергей Глазьев не раз подчеркивал, что именно в подобные периоды глобальных сдвигов для отстающих стран открывается «окно возможностей», чтобы вырваться вперед и совершить экономическое чудо. Необходимая для успешной модернизации стратегия развития заключается в опережающем становлении базисных производств нового ТУ и скорейшем выводе российской экономики на связанную с ним длинную волну роста. Это требует концентрации ресурсов, формирования кластеров перспективных производств и т. п.
Система стратегического управления включает:
прогнозирование научно-технического прогресса;
планирование;
выбор приоритетных направлений наращивания научно-технического потенциала;
использование инструментов и механизмов их реализации (концепции, программы и индикативные планы);
внедрение механизмов ответственности и контроль достижения необходимых результатов.
Нужен специальный орган – Государственный комитет по стратегическому планированию при президенте России, поскольку сегодня ни одно из ведомств таким функционалом не обладает.
Конечно, переход к такой стратегии развития экономики вызовет, по мнению академика РАН Евгения Велихова, серьезное сопротивление как внутри страны (с сильным сырьевым лобби), так и за рубежом. Ведь в этом случае Россия сократит продажу сырой нефти, газа, необработанной древесины, металла, энергоемких компонентов химической промышленности и перейдет к экспорту продукции следующих этапов передела. Тем самым подорвет ресурсную базу зарубежных партнеров, которые ныне с высокой прибылью доводят наши заготовки до конечных продуктов.
Надо менять подходы и в денежно-кредитной сфере. Они порочны и контрпродуктивны. Впрочем, то же самое можно сказать по поводу бюджетной, налоговой политики и т. д.
Мир переживает кризис перепроизводства и спроса, породивший общемировую дефляцию, которая распространилась на все товарные группы. Необходимо стимулировать покупательную способность населения, что и делают власти США, ЕС, Японии, КНР. А чем занимается наше правительство по «антикризисному плану»? Поступает ровно наоборот: сжимает как государственный, так и частный спрос. Все страны в условиях спада стремятся увеличить, в том числе через внутреннее долговое финансирование, госрасходы, чтобы компенсировать сокращение частных поступлений, а мы урезаем бюджетные траты. Все облегчают фискальную нагрузку, чтобы высвободить средства населения для более активного потребления, а средства корпораций – для инвестиций, у нас налоги и акцизы повышаются. Все самостоятельные страны проводят сверхактивную денежно-кредитную политику, опуская учетную ставку к нулю, у нас ЦБ грозится вновь задрать и без того запредельно высокий процент. Очевидно, что при подобной политике кризис будет только углубляться. Сидеть на куче денег и рефинансировать банки под 15 процентов и выше, как делает ЦБ РФ, – значит даже не сдерживать рост экономики, а душить ее. Напомним: в США учетная ставка 0,25 процента.
Ко всему этому я бы добавил еще один существенный фактор. Вскрывая причины нашего застоя, эксперты говорят только об экономике, геополитических проблемах и отсталых технологиях. Но почему-то никто не вспоминает о производительных силах, о людях труда. А ведь именно они – рабочие, инженеры, ученые, врачи и учителя, крестьяне – главные действующие лица в нашей нынешней драме.
В России 20,2 миллиона живущих за чертой бедности. Еще примерно 20 миллионов остановились возле этой черты, экономя на еде, одежде. Держать свой народ в черном теле не просто аморально, а преступно, особенно на фоне полумиллионных валютных дивидендов топ-менеджеров Роснефти или никак не зависящих от результатов зарплаты в 2–2,5 миллиона евро так называемых футболистов. Надо в корне менять социальную политику. Хотя одними деньгами ситуацию не выправить. Экономический взлет СССР в 50–60 годы объясняется тем, что народ-победитель строил светлое будущее – царство справедливости. Этим мечтам не суждено было сбыться. Почему – отдельный разговор. Какое общество мы строим сегодня, никто так и не объяснил. Поэтому предстоит серьезнейшая работа на идеологическом фронте. Нужно ярко показать лицо нового героя, человека труда, а не эстрадного паяца или эффективного менеджера.
Информация