Восточная черная метка
Теракт в аэропорту Стамбула, ставший самым серьезным вызовом системе международного авиационного сообщения за несколько десятилетий, приковал внимание экспертов всего мира к ситуации с террористической опасностью на территории Турции.
На протяжении ряда лет о борьбе с международным терроризмом СМИ и политики вспоминали преимущественно в связи с ситуацией в Ливии, Ираке и Сирии. Между тем террористические угрозы в Турции, превратившейся в прифронтовое государство, нарастали, пока не достигли беспрецедентного уровня, хотя не исключено, что худшее еще впереди.
Ссылки на состоявшееся или предстоящее разблокирование кризисов в отношениях между Турцией и Израилем, Россией, Египтом как существенный фактор стабилизации положения неубедительны. Нормализация между Анкарой и Иерусалимом носит пока более декларативный, чем практический характер. Это же касается диалога с Москвой, успешного, но вряд ли способного вернуть отношения между Россией и Турцией к докризисному уровню доверия. Что до Каира, о примирении с Эрдоганом президента Ас-Сиси пока что не идет и речи. Настоящая статья, касающаяся угроз безопасности Турции и ситуации на наиболее опасном для нее курдском направлении, основана на материалах, подготовленных для Института Ближнего Востока его экспертами – М. В. Казаниным, опирающимся на работы специалистов из КНР, и Ю. Б.Щегловиным.
Внутреннее поле боя
Китайские специалисты по вопросам борьбы с терроризмом внимательно наблюдают за реакцией турецких и западных аналитиков в свете событий, произошедших 28 июня в международном терминале стамбульского аэропорта имени Мустафы Кемаля Ататюрка, в результате которых погибли 44 человека (установлены личности 37), ранены 239. Среди погибших идентифицированы граждане Турции, Иордании, Ирака, Ирана, КСА, Тунис, КНР, Узбекистана и Украины.
Офицеры 27-го управления Министерства общественной безопасности КНР полагают, что исламисты применили схему, схожую с той, что была использована в аэропорту Брюсселя. То есть турецкие силовики не извлекли никакого опыта.
По словам премьер-министра Бинали Йылдырыма, указанный террористический акт совершили боевики запрещенной в России группировки «Исламское государство» (ИГ). Это вызывает у экспертов ИБВ серьезные и аргументированные сомнения.
Турецкие аналитики отмечают, что террористический акт произошел почти сразу после подписания соглашения между Анкарой и Иерусалимом о возобновлении межгосударственных отношений. С их точки зрения, исламисты планировали продемонстрировать уязвимость одного из главных транспортных узлов Турции и оказать влияние на туристический сектор экономики страны.
При этом масштабы террористической угрозы не ограничиваются аэропортом Стамбула – атакам за последние несколько лет помимо этого мегаполиса подвергались также провинциальные города и столица. Жертвами терактов были иностранные туристы и турки – гражданские лица и представители силовых ведомств. Статистика демонстрирует нарастание уровня потерь среди последних в 2016 году наравне с крайне высоким уровнем террористической опасности, которая властями страны явно недооценивалась (в том числе из-за их связей с такими радикальными структурами, как «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам» и ИГ, борющимися за контроль над Сирией).
В большинстве террористических актов объектами удара исламистов были сотрудники правоохранительных органов или военнослужащие ВС Турции. Как правило, боевики использовали заминированные автомобили или замаскированные взрывные устройства, которые приводились в действие по звонку с мобильного телефона.
Следует отметить интенсификацию террористической активности в минувшем мае, которая являлась ответной реакцией исламистов на арест восьми боевиков ИГ 25 апреля в Газиантепе. С 18 января по 27 апреля боевики ИГ выпустили по турецким населенным пунктам в провинции Килис 45 снарядов от РСЗО, что повлекло жертвы среди мирного населения. 17 человек убиты, 60 ранены.
По мнению профессоров Командного института Народной вооруженной полиции КНР, официальная Анкара сталкивается со следующими сложными моментами в борьбе с террористической угрозой.
Во-первых, Реджеп Тайип Эрдоган способствовал налаживанию экономических связей с группировкой ИГ, которая регулярно поставляла в Турцию нефть с сирийских месторождений по сниженным ценам, что позволило поддержать экономику страны в условиях обострения отношений как с ЕС, так и с Россией.
Кроме того, власти Турции пытались использовать исламистов в борьбе с курдским ополчением. По данным спецслужб КНР, один из крупнейших тренировочных центров ИГ располагался в непосредственной близости от авиабазы «Инджирлик», там были подготовлены несколько тысяч исламистов.
Международная террористическая группировка еженедельно оплачивала свои «турецкие активы» – тренировочные базы, билеты для новых рекрутов, медицинское обслуживание, вооружение и специальную технику.
Во-вторых, военно-политическое руководство Турции находится под серьезным давлением со стороны как США, так и России (хотя и по разным причинам). Оба государства поддерживают сирийских курдов (поставляют вооружение), которые находятся в оппозиции официальной Анкаре. Следует отметить, что курдские движения и организации, действующие на территории Турции, Сирии и Ирака, постепенно наращивают взаимодействие.
Предупреждение без обратного адреса
Китайские аналитики указывают, что ВС Турции не получают поддержки от союзников по НАТО в противостоянии с курдскими организациями. Кроме того, в Североатлантическом альянсе не одобряют намерения Анкары о направлении ограниченных военных контингентов в приграничные регионы, поскольку это усиливает протестные настроения среди местного населения и увеличивает потери подразделений ВС Турции.
С учетом всего вышесказанного представляется возможным согласиться с представителями органов военной разведки КНР в том, что направление военных советников и спецподразделений ВС Турции под видом группировок туркоманов не помогло официальной Анкаре свергнуть режим президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада. Подобный провал стратегии Эрдогана радикальным образом обострил вопросы борьбы с террористической угрозой внутри Турции. Фактически военно-политическое руководство страны провалило борьбу с террористической угрозой ради воссоздания новой Османской империи.
Возвращаясь к теракту в аэропорту Стамбула, нельзя не отметить слова Б. Йылдырыма о том, что «упущений с точки зрения мер безопасности в аэропорту не было». Если «при правильных действиях службы безопасности погибли полсотни человек», остается догадываться о том, сколько жертв было бы в случае «неправильных действий». Причем весь мировой опыт свидетельствует, что уровень безопасности в стамбульском аэропорту не соответствовал новейшим наработкам спецслужб, особенно с учетом результатов последних европейских терактов.
Справедливости ради надо сказать, что аэропорт в любом случае не крепость и обеспечить на таком объекте стопроцентную защиту пассажиров от открытого вооруженного нападения невозможно. Однако говоря не о действиях службы безопасности, а о том, кто мог совершить этот теракт, с учетом отсылок к иностранным боевикам с территории России или постсоветских стран Центральной Азии, не стоит обольщаться мгновенным прозрением турецких официальных лиц.
Однозначные заявления турецких чиновников о причастности к этому теракту «Исламского государства» надо рассматривать как дань внешнеполитической тенденции Анкары, которая пытается позиционировать себя как борца с ИГ. Раньше с такой же скоростью все резонансные теракты списывались Анкарой исключительно на курдских боевиков. Причем турецкие власти не смущали факты того, что террористы подрывали прокурдские митинги.
Заявку о причастности ИГ к данному инциденту необходимо рассматривать в контексте террористических проявлений этой группировки в прошлом. Их было два – это резонансные подрывы прокурдских и оппозиционных митингов. Что до взрыва в аэропорту, никто на себя ответственность не взял, что для ИГ крайне нетипично. Эта группировка охотно приписывает себе любые террористические проявления, которые ей выгодно по тем или иным причинам брать на себя, даже если она их и не совершала.
В Турции же ИГ не взяла ответственность на себя ни за один теракт. Заявлять о том, что в данном случае теракты совершили сторонники ИГ, даже не опознав трупы смертников и не дождавшись официальных заявлений на эту тему от самой группировки, непрофессионально.
Возникает вопрос: зачем это надо было ИГ? Турецкая территория исправно продолжает использоваться как тыловая база этой группировки. Через нее идет основной поток исламистов-добровольцев и материально-технического снабжения.
Отношения Дохи, которая является основным спонсором ИГ, и Анкары по-прежнему крепки. По крайней мере никаких угрожающих этому альянсу сигналов не видно. Организация такого теракта в принципе должна была свидетельствовать не просто о резком обострении отношений между этими партнерами, а о серьезном кризисе между ними. Теракт в Стамбуле по уровню воздействия на местные власти сродни взрыву российского самолета над Синаем – таким образом на Ближнем Востоке обычно предупреждают ту или иную страну о каких-то ее неправильных действиях.
Если иметь в виду послание Эрдогана к президенту России Владимиру Путину с «извинениями» за сбитый самолет в качестве первопричины теракта, о чем пишут некоторые СМИ на Западе, то во-первых, слишком уж оперативно это должно было быть сработано, а во-вторых, от этого письма до практических действий, которые могли бы теоретически угрожать тому же ИГ или Катару, очень длинная дистанция.
Метили в туристов
Обратим внимание, что сторонники ИГ никогда не совершали теракты в Турции против правительственных целей или ключевых секторов экономики. Они всегда действовали исключительно в отношении оппонентов Эрдогана, явно стараясь запугать их. В случае же с терактом в аэропорту в Стамбуле мы имеем дело с атакой на туристический сектор, который и так переживает не самые лучшие времена.
Оговорка про ИГ вместо курдов в данном случае символична – турецкий президент решил потихоньку вернуться к заключению с ними перемирия. Даже опала двух основных сторонников возобновления диалога с Рабочей партией Курдистана (РПК) в лице бывшего премьер-министра А. Давотоглу и директора разведывательной службы МИТ Х. Фидана в данном случае ничего не меняет. Основные разногласия между ними были не в нужности самого этого шага, а в тех сроках, на протяжении которых это перемирие могло быть заключено.
Само упоминание ИГ в качестве организатора теракта в официальных правительственных пресс-релизах может свидетельствовать о подготовке общественного мнения к возможной ограниченной интервенции турецкой армии на север Сирии. Примирение с Россией тоже часть этого плана для того, чтобы избежать прямой конфронтации с российскими ВКС в случае реализации этого сценария. Такого мнения придерживаются, в частности, американцы. Но создать информационный фон и совершить операцию вторжения при явном и скрытом противодействии этому собственных военных со всеми сопутствующими рисками внутриполитического характера не одно и то же.
Те, кто атаковал аэропорт, метили в туристов. Строго говоря, это сейчас выгодно только курдам. Не исключено и то, что за этим смогут стоять спецслужбы Сирии, которые активно работают над сохранением нужного «градуса» дестабилизации у основного регионального противника Дамаска.
Так, около месяца назад в Камышлы при активном, но негласном содействии сирийских спецслужб курдами была создана новая организация, которая объединяла и координировала действия боевиков не только из числа отрядов типа «Соколы Курдистана», но и маоистских и левацких группировок в самой Турции. Целью провозглашались атаки на государственные и военные объекты, а также транспортную инфраструктуру страны.
Кстати, турецкие «леваки», как и сторонники ИГ, охотно используют смертников. Так что пока мало что указывает в отношении теракта в стамбульском аэропорту на ИГ и достаточно много на другие силы. Делать какие-либо выводы в отношении заказчиков и исполнителей как минимум рано. Причем с учетом явной заданности турецкой информационной политики в данном случае вовсе не факт, что реальные сведения, даже если они окажутся в руках властей, будут озвучены.
Стоп, плотина
В связи со всем вышесказанным имеет смысл обратить внимание на реальное состояние в Турции «курдского вопроса». Дело в том, что несмотря на все заверения властей об «успешном завершении» военного этапа операции против сторонников РПК на юго-востоке страны, мало верится, что повышенная террористическая активность курдов на этом завершится.
Турецким войскам удалось после нескольких месяцев боев зачистить основные городские очаги сопротивления курдов, превратив эти населенные пункты в руины, но горные базы РПК продолжают функционировать. Это касается и тыловых баз в Ираке, Сирии и Иране. В Сирии курды пользуются поддержкой США в районе Манбиджа, что резко усилит их логистические возможности по материально-техническому снабжению отрядов РПК в Турции.
Анкара в этой связи объявила о планах по экономическому возрождению разрушенного региона. Идея курдского сепаратизма подразумевает государственность. Турецкие же власти намереваются в ближайшее время активизировать усилия по строительству новых объектов инфраструктуры и прежде всего завершить сооружение плотины Илису. Благо, одна из причин нежелания Анкары при любых правителях идти на компромисс с курдами по вопросу государственной обособленности заключается в принципиальном для всех стран Ближнего Востока вопросе контроля над водными ресурсами.
Основные водные артерии, от которых зависит жизнь в Ираке и Сирии, – реки Тигр и Евфрат, истоки которых находятся на курдских территориях Турции, в восточных горных районах неподалеку от озера Ван. 90 процентов водного оборота Евфрата и 44 процента Тигра проходят по турецкой территории, что делает перспективным строительство плотин в курдских регионах с точки зрения управления водными ресурсами и оказания влияния на ситуацию в Сирии и Ираке.
Это активно использовалось турецкими властями с 60-х годов прошлого столетия, когда была построена первая плотина. Сейчас их более 600, наиболее крупными являются Каракая (1988 года постройки) и Ататюрка (1992). Плотина Илису должна стать очередным этапом программы экономического развития Юго-Западной Анатолии – самым спорным. Речь и о затоплении в результате строительства 89 процентов древнего города Хасанкейфа, что столкнуло Анкару с ЮНЕСКО, и о противостоянии с курдскими группами сопротивления.
Помимо энергетических и ирригационных выгод строительство плотин, по мнению турецких властей, должно играть роль ограничителя свободы передвижений отрядов РПК в восточных горных районах Турции, в том числе на границе с Иракским Курдистаном. Планируется разделить курдский регион на две части – северный и южный. Для этого запланировано строительство нескольких мелких плотин в районах Хаккари и Ширнак. Но все это пока проекты, которые сдерживаются плохим инвестиционным климатом.
Эксперты ожидают продолжение и, возможно, активизацию террористической деятельности РПК на этом направлении, хотя она никогда и не прекращалась. В 2012 году боевики захватывали группы строителей и подожгли 22 грузовика. В 2014-м похищение двух руководителей иностранных компаний – соисполнителей проекта строительстве плотины Илису вызвало задержку строительства на четыре месяца. Боевики регулярно минируют дороги на подъезде к стройплощадке, что вынуждает турецкие власти использовать танки и бронетехнику для сопровождения строителей. В июле 2015-го руководство РПК подтвердило готовность и далее наносить удары по энергетической и гидротехнической инфраструктуре Турции.
Эксперты не ожидают того, что строительство плотин снизит напряженность в отношениях Анкары с курдами. Гипотетическая возможность перекрытия водных ресурсов для сирийских и иракских курдов минимальна в силу сложностей технического характера и высоких рисков международного давления на Анкару при попытках реализации такого сценария. При этом тактика РПК на этом направлении не будет направлена на подрыв плотин. Это не отвечает ее интересам в долгосрочной перспективе: все эти ирригационные сооружения должны рано или поздно, по оценке курдов, войти в состав «Великого Курдистана».
Отсюда лимитированность воздействия на ход строительства испытанными ранее методами запугивания компаний-подрядчиков и строителей минированием дорог и похищениями. Это тормозит проекты и пугает инвесторов. И это главная цель, которую ставит перед собой РПК. Она подразумевает удары по таким уязвимым точкам Анкары, как туризм, инвестиции и нанесение постоянных потерь армейским и силовым структурам.
На протяжении ряда лет о борьбе с международным терроризмом СМИ и политики вспоминали преимущественно в связи с ситуацией в Ливии, Ираке и Сирии. Между тем террористические угрозы в Турции, превратившейся в прифронтовое государство, нарастали, пока не достигли беспрецедентного уровня, хотя не исключено, что худшее еще впереди.
Ссылки на состоявшееся или предстоящее разблокирование кризисов в отношениях между Турцией и Израилем, Россией, Египтом как существенный фактор стабилизации положения неубедительны. Нормализация между Анкарой и Иерусалимом носит пока более декларативный, чем практический характер. Это же касается диалога с Москвой, успешного, но вряд ли способного вернуть отношения между Россией и Турцией к докризисному уровню доверия. Что до Каира, о примирении с Эрдоганом президента Ас-Сиси пока что не идет и речи. Настоящая статья, касающаяся угроз безопасности Турции и ситуации на наиболее опасном для нее курдском направлении, основана на материалах, подготовленных для Института Ближнего Востока его экспертами – М. В. Казаниным, опирающимся на работы специалистов из КНР, и Ю. Б.Щегловиным.
Внутреннее поле боя
Китайские специалисты по вопросам борьбы с терроризмом внимательно наблюдают за реакцией турецких и западных аналитиков в свете событий, произошедших 28 июня в международном терминале стамбульского аэропорта имени Мустафы Кемаля Ататюрка, в результате которых погибли 44 человека (установлены личности 37), ранены 239. Среди погибших идентифицированы граждане Турции, Иордании, Ирака, Ирана, КСА, Тунис, КНР, Узбекистана и Украины.
Офицеры 27-го управления Министерства общественной безопасности КНР полагают, что исламисты применили схему, схожую с той, что была использована в аэропорту Брюсселя. То есть турецкие силовики не извлекли никакого опыта.
По словам премьер-министра Бинали Йылдырыма, указанный террористический акт совершили боевики запрещенной в России группировки «Исламское государство» (ИГ). Это вызывает у экспертов ИБВ серьезные и аргументированные сомнения.
Турецкие аналитики отмечают, что террористический акт произошел почти сразу после подписания соглашения между Анкарой и Иерусалимом о возобновлении межгосударственных отношений. С их точки зрения, исламисты планировали продемонстрировать уязвимость одного из главных транспортных узлов Турции и оказать влияние на туристический сектор экономики страны.
При этом масштабы террористической угрозы не ограничиваются аэропортом Стамбула – атакам за последние несколько лет помимо этого мегаполиса подвергались также провинциальные города и столица. Жертвами терактов были иностранные туристы и турки – гражданские лица и представители силовых ведомств. Статистика демонстрирует нарастание уровня потерь среди последних в 2016 году наравне с крайне высоким уровнем террористической опасности, которая властями страны явно недооценивалась (в том числе из-за их связей с такими радикальными структурами, как «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам» и ИГ, борющимися за контроль над Сирией).
В большинстве террористических актов объектами удара исламистов были сотрудники правоохранительных органов или военнослужащие ВС Турции. Как правило, боевики использовали заминированные автомобили или замаскированные взрывные устройства, которые приводились в действие по звонку с мобильного телефона.
Следует отметить интенсификацию террористической активности в минувшем мае, которая являлась ответной реакцией исламистов на арест восьми боевиков ИГ 25 апреля в Газиантепе. С 18 января по 27 апреля боевики ИГ выпустили по турецким населенным пунктам в провинции Килис 45 снарядов от РСЗО, что повлекло жертвы среди мирного населения. 17 человек убиты, 60 ранены.
По мнению профессоров Командного института Народной вооруженной полиции КНР, официальная Анкара сталкивается со следующими сложными моментами в борьбе с террористической угрозой.
Во-первых, Реджеп Тайип Эрдоган способствовал налаживанию экономических связей с группировкой ИГ, которая регулярно поставляла в Турцию нефть с сирийских месторождений по сниженным ценам, что позволило поддержать экономику страны в условиях обострения отношений как с ЕС, так и с Россией.
Кроме того, власти Турции пытались использовать исламистов в борьбе с курдским ополчением. По данным спецслужб КНР, один из крупнейших тренировочных центров ИГ располагался в непосредственной близости от авиабазы «Инджирлик», там были подготовлены несколько тысяч исламистов.
Международная террористическая группировка еженедельно оплачивала свои «турецкие активы» – тренировочные базы, билеты для новых рекрутов, медицинское обслуживание, вооружение и специальную технику.
Во-вторых, военно-политическое руководство Турции находится под серьезным давлением со стороны как США, так и России (хотя и по разным причинам). Оба государства поддерживают сирийских курдов (поставляют вооружение), которые находятся в оппозиции официальной Анкаре. Следует отметить, что курдские движения и организации, действующие на территории Турции, Сирии и Ирака, постепенно наращивают взаимодействие.
Предупреждение без обратного адреса
Китайские аналитики указывают, что ВС Турции не получают поддержки от союзников по НАТО в противостоянии с курдскими организациями. Кроме того, в Североатлантическом альянсе не одобряют намерения Анкары о направлении ограниченных военных контингентов в приграничные регионы, поскольку это усиливает протестные настроения среди местного населения и увеличивает потери подразделений ВС Турции.
С учетом всего вышесказанного представляется возможным согласиться с представителями органов военной разведки КНР в том, что направление военных советников и спецподразделений ВС Турции под видом группировок туркоманов не помогло официальной Анкаре свергнуть режим президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада. Подобный провал стратегии Эрдогана радикальным образом обострил вопросы борьбы с террористической угрозой внутри Турции. Фактически военно-политическое руководство страны провалило борьбу с террористической угрозой ради воссоздания новой Османской империи.
Возвращаясь к теракту в аэропорту Стамбула, нельзя не отметить слова Б. Йылдырыма о том, что «упущений с точки зрения мер безопасности в аэропорту не было». Если «при правильных действиях службы безопасности погибли полсотни человек», остается догадываться о том, сколько жертв было бы в случае «неправильных действий». Причем весь мировой опыт свидетельствует, что уровень безопасности в стамбульском аэропорту не соответствовал новейшим наработкам спецслужб, особенно с учетом результатов последних европейских терактов.
Справедливости ради надо сказать, что аэропорт в любом случае не крепость и обеспечить на таком объекте стопроцентную защиту пассажиров от открытого вооруженного нападения невозможно. Однако говоря не о действиях службы безопасности, а о том, кто мог совершить этот теракт, с учетом отсылок к иностранным боевикам с территории России или постсоветских стран Центральной Азии, не стоит обольщаться мгновенным прозрением турецких официальных лиц.
Однозначные заявления турецких чиновников о причастности к этому теракту «Исламского государства» надо рассматривать как дань внешнеполитической тенденции Анкары, которая пытается позиционировать себя как борца с ИГ. Раньше с такой же скоростью все резонансные теракты списывались Анкарой исключительно на курдских боевиков. Причем турецкие власти не смущали факты того, что террористы подрывали прокурдские митинги.
Заявку о причастности ИГ к данному инциденту необходимо рассматривать в контексте террористических проявлений этой группировки в прошлом. Их было два – это резонансные подрывы прокурдских и оппозиционных митингов. Что до взрыва в аэропорту, никто на себя ответственность не взял, что для ИГ крайне нетипично. Эта группировка охотно приписывает себе любые террористические проявления, которые ей выгодно по тем или иным причинам брать на себя, даже если она их и не совершала.
В Турции же ИГ не взяла ответственность на себя ни за один теракт. Заявлять о том, что в данном случае теракты совершили сторонники ИГ, даже не опознав трупы смертников и не дождавшись официальных заявлений на эту тему от самой группировки, непрофессионально.
Возникает вопрос: зачем это надо было ИГ? Турецкая территория исправно продолжает использоваться как тыловая база этой группировки. Через нее идет основной поток исламистов-добровольцев и материально-технического снабжения.
Отношения Дохи, которая является основным спонсором ИГ, и Анкары по-прежнему крепки. По крайней мере никаких угрожающих этому альянсу сигналов не видно. Организация такого теракта в принципе должна была свидетельствовать не просто о резком обострении отношений между этими партнерами, а о серьезном кризисе между ними. Теракт в Стамбуле по уровню воздействия на местные власти сродни взрыву российского самолета над Синаем – таким образом на Ближнем Востоке обычно предупреждают ту или иную страну о каких-то ее неправильных действиях.
Если иметь в виду послание Эрдогана к президенту России Владимиру Путину с «извинениями» за сбитый самолет в качестве первопричины теракта, о чем пишут некоторые СМИ на Западе, то во-первых, слишком уж оперативно это должно было быть сработано, а во-вторых, от этого письма до практических действий, которые могли бы теоретически угрожать тому же ИГ или Катару, очень длинная дистанция.
Метили в туристов
Обратим внимание, что сторонники ИГ никогда не совершали теракты в Турции против правительственных целей или ключевых секторов экономики. Они всегда действовали исключительно в отношении оппонентов Эрдогана, явно стараясь запугать их. В случае же с терактом в аэропорту в Стамбуле мы имеем дело с атакой на туристический сектор, который и так переживает не самые лучшие времена.
Оговорка про ИГ вместо курдов в данном случае символична – турецкий президент решил потихоньку вернуться к заключению с ними перемирия. Даже опала двух основных сторонников возобновления диалога с Рабочей партией Курдистана (РПК) в лице бывшего премьер-министра А. Давотоглу и директора разведывательной службы МИТ Х. Фидана в данном случае ничего не меняет. Основные разногласия между ними были не в нужности самого этого шага, а в тех сроках, на протяжении которых это перемирие могло быть заключено.
Само упоминание ИГ в качестве организатора теракта в официальных правительственных пресс-релизах может свидетельствовать о подготовке общественного мнения к возможной ограниченной интервенции турецкой армии на север Сирии. Примирение с Россией тоже часть этого плана для того, чтобы избежать прямой конфронтации с российскими ВКС в случае реализации этого сценария. Такого мнения придерживаются, в частности, американцы. Но создать информационный фон и совершить операцию вторжения при явном и скрытом противодействии этому собственных военных со всеми сопутствующими рисками внутриполитического характера не одно и то же.
Те, кто атаковал аэропорт, метили в туристов. Строго говоря, это сейчас выгодно только курдам. Не исключено и то, что за этим смогут стоять спецслужбы Сирии, которые активно работают над сохранением нужного «градуса» дестабилизации у основного регионального противника Дамаска.
Так, около месяца назад в Камышлы при активном, но негласном содействии сирийских спецслужб курдами была создана новая организация, которая объединяла и координировала действия боевиков не только из числа отрядов типа «Соколы Курдистана», но и маоистских и левацких группировок в самой Турции. Целью провозглашались атаки на государственные и военные объекты, а также транспортную инфраструктуру страны.
Кстати, турецкие «леваки», как и сторонники ИГ, охотно используют смертников. Так что пока мало что указывает в отношении теракта в стамбульском аэропорту на ИГ и достаточно много на другие силы. Делать какие-либо выводы в отношении заказчиков и исполнителей как минимум рано. Причем с учетом явной заданности турецкой информационной политики в данном случае вовсе не факт, что реальные сведения, даже если они окажутся в руках властей, будут озвучены.
Стоп, плотина
В связи со всем вышесказанным имеет смысл обратить внимание на реальное состояние в Турции «курдского вопроса». Дело в том, что несмотря на все заверения властей об «успешном завершении» военного этапа операции против сторонников РПК на юго-востоке страны, мало верится, что повышенная террористическая активность курдов на этом завершится.
Турецким войскам удалось после нескольких месяцев боев зачистить основные городские очаги сопротивления курдов, превратив эти населенные пункты в руины, но горные базы РПК продолжают функционировать. Это касается и тыловых баз в Ираке, Сирии и Иране. В Сирии курды пользуются поддержкой США в районе Манбиджа, что резко усилит их логистические возможности по материально-техническому снабжению отрядов РПК в Турции.
Анкара в этой связи объявила о планах по экономическому возрождению разрушенного региона. Идея курдского сепаратизма подразумевает государственность. Турецкие же власти намереваются в ближайшее время активизировать усилия по строительству новых объектов инфраструктуры и прежде всего завершить сооружение плотины Илису. Благо, одна из причин нежелания Анкары при любых правителях идти на компромисс с курдами по вопросу государственной обособленности заключается в принципиальном для всех стран Ближнего Востока вопросе контроля над водными ресурсами.
Основные водные артерии, от которых зависит жизнь в Ираке и Сирии, – реки Тигр и Евфрат, истоки которых находятся на курдских территориях Турции, в восточных горных районах неподалеку от озера Ван. 90 процентов водного оборота Евфрата и 44 процента Тигра проходят по турецкой территории, что делает перспективным строительство плотин в курдских регионах с точки зрения управления водными ресурсами и оказания влияния на ситуацию в Сирии и Ираке.
Это активно использовалось турецкими властями с 60-х годов прошлого столетия, когда была построена первая плотина. Сейчас их более 600, наиболее крупными являются Каракая (1988 года постройки) и Ататюрка (1992). Плотина Илису должна стать очередным этапом программы экономического развития Юго-Западной Анатолии – самым спорным. Речь и о затоплении в результате строительства 89 процентов древнего города Хасанкейфа, что столкнуло Анкару с ЮНЕСКО, и о противостоянии с курдскими группами сопротивления.
Помимо энергетических и ирригационных выгод строительство плотин, по мнению турецких властей, должно играть роль ограничителя свободы передвижений отрядов РПК в восточных горных районах Турции, в том числе на границе с Иракским Курдистаном. Планируется разделить курдский регион на две части – северный и южный. Для этого запланировано строительство нескольких мелких плотин в районах Хаккари и Ширнак. Но все это пока проекты, которые сдерживаются плохим инвестиционным климатом.
Эксперты ожидают продолжение и, возможно, активизацию террористической деятельности РПК на этом направлении, хотя она никогда и не прекращалась. В 2012 году боевики захватывали группы строителей и подожгли 22 грузовика. В 2014-м похищение двух руководителей иностранных компаний – соисполнителей проекта строительстве плотины Илису вызвало задержку строительства на четыре месяца. Боевики регулярно минируют дороги на подъезде к стройплощадке, что вынуждает турецкие власти использовать танки и бронетехнику для сопровождения строителей. В июле 2015-го руководство РПК подтвердило готовность и далее наносить удары по энергетической и гидротехнической инфраструктуре Турции.
Эксперты не ожидают того, что строительство плотин снизит напряженность в отношениях Анкары с курдами. Гипотетическая возможность перекрытия водных ресурсов для сирийских и иракских курдов минимальна в силу сложностей технического характера и высоких рисков международного давления на Анкару при попытках реализации такого сценария. При этом тактика РПК на этом направлении не будет направлена на подрыв плотин. Это не отвечает ее интересам в долгосрочной перспективе: все эти ирригационные сооружения должны рано или поздно, по оценке курдов, войти в состав «Великого Курдистана».
Отсюда лимитированность воздействия на ход строительства испытанными ранее методами запугивания компаний-подрядчиков и строителей минированием дорог и похищениями. Это тормозит проекты и пугает инвесторов. И это главная цель, которую ставит перед собой РПК. Она подразумевает удары по таким уязвимым точкам Анкары, как туризм, инвестиции и нанесение постоянных потерь армейским и силовым структурам.
Информация