Пара слов в защиту первого «Минска»
«В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись, идут не по привычному нам шаблону».
Валерий Герасимов («Военно-промышленный курьер»)
Валерий Герасимов («Военно-промышленный курьер»)
Танк 17-й танковой бригады в Мариуполе. Август 2014 года
Военная кампания 2014 года на Донбассе стала одним из кровопролитнейших конфликтов на просторах СНГ XXI века. Она же послужила величайшим информационным поводом для разного рода противоречий и споров, не утихающих по сей день.
Главным вопросом остаётся: стоило ли подписывать Минский протокол от 5 сентября (так называемое «минское перемирие», или «первый Минск»), дополненный меморандумом от 19 сентября? Быть может, это было ошибкой, и ополченские, иррегулярные формирования Донбасса могли нанести большее поражение вооружённым силам Украины (ВСУ)? И стоило ли останавливаться на достигнутом?
В обществе возникла эйфория, подобная той, что появилась в Ставке Верховного Главнокомандования после трудной победы под Москвой в битве 1941-1942 годов. Последствия подобной эйфории оказались широко известны.
Главная претензия к «отцам-основателям» «первого Минска» заключалась в том, что не был взят штурмом Мариуполь. Город с почти полумиллионным населением (с учетом агломерации), крупный промышленный центр и порт на Азовском море, мог стать жемчужиной в короне двух молодых донбасских республик. Жители, среди которых было много потомков причерноморских греков, втайне ждали своих освободителей.
Однако действительно ли ополчение (тогда только-только начал появляться термин «ВСН» — вооружённые силы Новороссии) могло освободить Мариуполь? И не могло ли дальнейшее продолжение кампании иметь последствия, несколько обратные ожидаемым?
Деградация ВСУ началась задолго до донбасского конфликта. При официальной численности в 184 тысяч военнослужащих реально в декабре 2013 года оказалось в боеготовности порядка 49 тысяч человек. К апрелю 2014 года это количество сократилось до 17 тысяч штыков.
Причины тому разные. Как майдан или «революция достоинства» 2013 года (приведшая к развалу управляющих структур), так и вялотекущий распад ВСУ, продолжавшийся с момента провозглашения независимости государства в 1991 году (что довольно типично для большинства постсоветских стран) и дополненный начатой в 2013 году реорганизацией армии (например, принятием новых штатных расписаний, так и не поступивших или поступивших лишь частично в войска).
Вследствие этого к походу на Крым (несостоявшемуся) к 12-13 марта 2014 года была собрана «армия», насчитывавшая, по разным данным, от 5 до 6 тысяч бойцов (включая тыловые подразделения). В конце апреля 2014 года всего 7 тысяч человек готовы были начать операцию в «зоне АТО» — антитеррористической операции (территория Луганской и Донецкой областей). Из них лишь половина (около 3500 солдат и офицеров) находилась в боевых частях (при том, что в Киеве опасались всего лишь 10-тысячной группировки российских войск, дислоцированной вдоль границы).
Всё это вкупе с усложнившейся политической обстановкой создало основу для успеха выступлений на Востоке Украины. Репрессивный аппарат государства был повреждён (традиционно для государства, переживающего распад, как в России 1917 года), на начальном этапе у него отсутствовали должные ресурсы для подавления таких восстаний, новые властные механизмы только формировались.
(Вооружённые захваты власти в апреле 2014 года в Донецке и Луганске, захват Славянска 12 апреля производились малыми силами при слабом противодействии. Протесты имели место быть в Одессе и Мариуполе, ранее (в марте) — в Харькове. Многие военнослужащие ВСУ дезертировали или переходили на сторону повстанцев, на Донбасс потянулись добровольцы из России.)
Вооружение, техника, хранившаяся на складах, находилась в небоеготовом состоянии. Так, из 189 танков, захваченных в Крыму, только 15 единиц оказались более-менее исправны. Мотивация личного состава отсутствовала, дезертирство превышало все допустимые пределы.
В таких условиях исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов объявил о создании антикризисного штаба и о начале проведения антитеррористических мероприятий на Востоке Украины.
Последствием стала необходимость создания новой армии. Как и в любой революции, она включала в себя восстановление старых структур и формирование новой — на базе лояльного новой власти элемента.
В первую очередь были созданы территориальные части Национальной гвардии Украины (НГУ), получившие в итоге пышное наименование — батальоны территориальной обороны. Их количество на начальном этапе составляло 30 единиц, по 100 штыков в каждом (итого около 3000 солдат, по факту имел место быть некомплект и ещё меньшее число). К концу августа 2014 года это были уже трёх-, четырёхротные монстры, по 340-550 бойцов в каждом, при общем количестве в 54-60 батальонов (по разным источникам).
Пробелы в военном строительстве также заполнялись разными националистическими и ведомственными формированиями (Добровольческого украинского корпуса, МВД). Их личный состав, как правило, не превышал 90-250 человек, хотя тот же «Азов», заявленный как «спецподразделение МВД», располагал к концу августа — началу сентября 2014 года не менее чем 600-700 бойцами, а вскоре после первого «Минска» оказался развёрнут в полк с 800 штыками в своих рядах.
Ключевыми стали вопросы реорганизации армии. И здесь в самом начале в устройство ВСУ оказалась заложена та болезнь, что поразила украинские командные и организационные структуры и что продолжала влиять на весь ход боевых действий до самого перемирия и далее. Это создание некоей россыпи подразделений и сводных групп, как рейдовых, так и «тяжёлых».
Ранний этап действий на Востоке Украины показал, что в силу развала вооружённых сил, распада снабжения предел ударных возможностей войск — формирование тактических «кулаков» из сводных групп. Численность таких групп, как правило, не превышала 500 человек из бригады (в мартовском «походе» на Крым), хотя на Донбассе данные показатели со стороны ВСУ не были достигнуты до лета.
Это заставило спешно собирать батальонные группы, как настоящие маленькие армии — имеющие в своих рядах и собственную довольно мощную артиллерию, и даже танковые части. В июле-августе эти формирования представляли собой как «лёгкие» (250-350 солдат и офицеров, созданные на базе десантных-аэромобильных, специальных и прочих частей, обладающих лёгким вооружением), так и «тяжёлые» (из танковых и механизированных бригад, с дивизионами артиллерии в качестве средств усиления — по 600-700 бойцов в своих рядах, хотя реально бывало не более 500-600 человек). Имело место быть также создание ротных тактических групп из подразделений различных частей.
Иными авторами в данных преобразованиях оказалась увидена так называемая «модульная схема», применявшаяся в американских войсках, однако это было не совсем верно. Скорее, имело место создание «батальонов с частями усиления» по советским уставам: неполное боеготовое «ядро» батальона какой-либо бригады пополнялось частями из других бригад для придания ему боеспособного вида.
На деле эта экстренная мера, вызванная невозможностью в силу слабости логистики и низкой боеспособности оперировать сразу бригадами, приводила просто к катастрофическим последствиям. Не обладая должными АСУВ (армейскими системами управления войсками), средствами связи, хотя бы отдалённо сопоставимыми с американскими, архитекторы нового устройства армии в «зоне АТО» обеспечили такую ситуацию, при которой украинские командиры сами не знали, кому подчиняются, и часто плохо представляли, кто их «сосед». Более того, армейские соединения имели своё руководство, прочие формирования — своё, отчего подчинение в «зоне АТО» напоминало хаос.
Снабжение же оказалось в изрядной степени децентрализовано (в том числе возложено на различные волонтёрские организации). Следствием стала неспособность командования ВСУ проводить масштабные наступательные операции крупными силами (например, под Иловайск из всей многочисленной Волновахско-Амвросиевской группировки оказался брошен разрозненный набор отдельных рот и купированных тербатов, 15-тысячная группировка войск ВСУ в Дебальцево к сентябрю 2014 года так и не предприняла решительного наступления, осуществив только разовые рейды отдельными частями).
Ситуация усугублялась ещё довоенным стремлением ориентироваться на Европу и отказаться от «устарелого» призыва. Однако приток добровольцев на непопулярную войну (юридически к тому же войной не являвшуюся) был ограничен, а низкое финансирование не позволяло восполнить пробел за счёт наёмных солдат (контрактников). Три же волны мобилизации (март-сентябрь 2014 года) — вынужденная мера! — в силу высокого дезертирства, некомплекта, кратковременности (45-90 дней) не дали из 105 тысяч поставленных под ружьё достаточного призывного материала.
Аналогично с военной техникой. Серийный выпуск новых вооружений так и не был налажен, большая часть вооружений представляла собой снятую с консервации (и фактически небоеготовую) и, соответственно, работа оборонной промышленности являлась прежде всего сборочной (из двух-трёх образцов делался один «на ходу»), восстановительной, а местное кустарное производство напоминало «творчество» в различных арабских странах, охваченных интервенциями и гражданскими войнами.
В целом военное строительство на Украине напоминало аналогичное в переживших революционные (или контрреволюционные) потрясения странах — Франции на стыке 18-19 столетий, Иране в ходе ирано-иракской войны 1980-1988 годов. Тем не менее, определённый военный механизм — громоздкий, трудно управляемый, аморфный — к июлю 2014 года был создан.
2 мая произошли печально известные события в Одессе. В тот же день примерно 2-тысячная группировка ВСУ, почти наполовину состоящая из различных националистических формирований, начала наступление на Славянск. Военная кампания началась.
Боевые действия в мае носили вялотекущий характер. Они концентрировались в этот период вокруг Славянско-Краматорской агломерации, ситуации с боем в Донецком аэропорту, рейдом Безлера на Волноваху 18 числа, а также Лисичанска и Северодонецка.
Мариуполь стоял открытый. В город наезжали с набегами группы националистических формирований, местное ополчение так и не было сформировано (отряд в несколько десятков человек с охотничьими ружьями вряд ли можно было считать таковым). Поход «Востока» Ходаковского с целью занять город, начатый 9 мая, по какой-то причине так и не состоялся, бригада «Искры» (120 человек) также пошла под Донецк, где была разгромлена в печально известном бою 26 мая в Донецком аэропорту.
Украинские войска «в зоне АТО» в мае 2014 года насчитывали около 11 тысяч человек. В значительной мере эти силы составляли различные тыловые и охранные структуры, количество действительно боеспособных активных штыков оставалось невелико.
В июне 2014 года положение вещей ещё более ухудшилось для самопровозглашённых республик (как их тогда называли в СМИ) ДНР и ЛНР. 5 июня в попытке пробить «коридор» через границу у КПП в Мариновке был разбит отряд Ходаковского. 13 июня после проведённой операции пал Мариуполь, 14 июня механизированная группа ВСУ (преимущественно из батальона «Айдар»), пройдя по трассе на Луганск, после короткого боя заняла город Счастье и стратегически важный мост через Северский Донец.
18 июня в бою под Ямполем потерпел поражение отряд из состава сил, защищавших Славянск (окружение которого после чего, по словам руководителя обороны, небезызвестного И. Стрелкова, «стало лишь вопросом времени»). Правда, 14 июня был сбит один из трёх военно-транспортных самолётов Ил-76, осуществлявших замену десантников 25-й воздушно-десантной бригады ВСУ, охранявшей луганский аэропорт (49 погибших), однако на изменение стратегической обстановки это не повлияло никак.
Главным же (и во многом определившим ход дальнейшей кампании) стал знаменитый «бросок вдоль границы». В начале июня ВСУ, действуя по оси Волноваха — Амвросиевка — приграничная полоса, с загибом вдоль границы на север, на Изварино, с рубежа реки Кальмиус начали поход по отсечению ДНР и ЛНР от сообщений с Россией, надеясь прервать поток добровольцев и различной прочей помощи. Общая численность задействованных подразделений возросла с 4-5 тысяч человек в начале июня до 9-10 тысяч бойцов в середине июля, из которых примерно половина осталась в районе Амвросиевки (куда также был перенесён штаб группировки в «секторе Д»), а прочие продолжили марш на восток.
Тем самым образовалась вытянутая к востоку «кишка» шириной около 8-10 километров, протянувшаяся вдоль границы. Стоит, впрочем, заметить, что размотавшийся таран вторжения ВСУ здесь был остановлен лишь у Изварино, костяк защитников которого составили беглецы из оставленного Славянска.
Относительно Приграничного похода ВСУ иными авторами находились некоторые сходства с западной военной моделью. Соответствия, впрочем, весьма сомнительные, на базе сравнительного анализа с действиями американской военной машины в Ираке в 2003 году в правобережье Евфрата:
1. Глубина операции. Достигала почти 200 километров у ВСУ, уступая аналогичным показателям у американских войск в первые сутки войны (до 350 километров). Вместе с тем разница в состоянии логистики сделала наступление войск США одноэтапным — и разбитым на этапы у ВСУ, которые буквально переваливались «от точки до точки».
2. Темпы продвижения. Средняя скорость продвижения украинских войск составляла в среднем 4-5 километров в сутки (что определялось рельефом местности, слабой логистикой, малой развитостью дорожной сети — основные магистрали шли поперёк, на не вдоль, — и степенью механизации ВСУ). Американские войска в среднем проходили в первые 4 суток Второй войны в Заливе по 90 километров по прекрасным иракским дорогам.
3. Рельеф (специфика местности). Американские войска двигались, стараясь привязываться к отличным иракским дорогам, обеспечивая фланги справа — водной преградой Евфрата, слева — пустыней (что обеспечивало скорость и относительную безопасность марша). Украинские войска следовали, имея с одной стороны открытую местность, с другой стороны — российскую границу. Их маршрут был пересечен глубокими балками, сбегавшими с севера на юг с Донецкого кряжа по степи, а также водной преградой Миуса. Все эти факторы обеспечивали разрубание «коридора вдоль границы» ударами и набегами с флангов и затрудняли сообщения между отдельными элементами приграничной группировки ВСУ.
4. Организация снабжения. Американские оперативно-тактические расчеты строились на создании каждые 100 километров огромных складов — баз снабжения — вдоль коммуникационной линии, по которой происходило питание войск. Грузы между этими точками, звеньями в огромной цепи, перегонялись громадными механизированными конвоями, без дробления на мелкие группки, при солидном наземном и воздушном прикрытии. В «Секторе Д» командованием ВСУ была предпринята попытка создания чего-то подобного, однако из-за недостатков в организации всё провалилось (техника и припасы часто вываливались при минимальном прикрытии и захватывались или уничтожались ополченцами Донбасса, в Зеленополье подобный склад бронетехники вообще был уничтожен обстрелом, конвои проводились «ротами снабжения» по 45-48 человек при сопровождении одного-двух взводов механизированной пехоты — то есть, маленькими группками без воздушной поддержки, уязвимыми для обстрелов и атак).
В течение июля численность ВСУ в зоне конфликта неуклонно возрастала и на последний день месяца составила 31 тысячу человек. Однако, по-видимому, это были неполные данные: на 32 тысячи украинских военных, заявленных Генштабом ВСУ на следующий день 1 августа, имелось «7-8 тысяч» человек из различных ведомственных (прежде всего МВД) подразделений. Общее количество задействованных в боях лиц на 1 августа 2014 года было определено в 40 тысяч штыков (ещё 10 тысяч солдат стояло против Крыма, в составе Перекопской группировки).
В июле ситуация для ополчения Новороссии ещё более ухудшилась. Кольцо сил, брошенных новым правительством Украины, продолжало сжиматься: местами механизированные колонны ВСУ двигались, не встречая ни малейшего сопротивления.
Наиболее знаковым событием стало оставление Славянско-Краматорской агломерации. После серии боёв ВСУ (до 10 тысяч бойцов) обжали данный городской район, из которого ополчение вынуждено было 5 июля прорываться по узкому простреливаемому коридору (так, из 1200 человек, выходивших непосредственно из Славянска, боевые потери при прорыве могли составлять до 10%, по сообщениям руководителя обороны И. Стрелкова). Всего со всех городов и поселков агломерации вышло около 2000 бойцов: придя в Донецк, они по пути также успешно миновали окружения под Артемовском.
Клинья украинских войск буквально резали молодые республики. Около тысячи человек украинской механизированной пехоты заняли без боя Артёмовск, откуда могли пройти дальше и захватить также Дебальцево, стратегически важный перекрёсток, угрожая трассам, обеспечивавшим сообщения Донецка с Луганском и Россией (по сути, выходя к самому сердцу Донбасса).
На юге ВСУ продолжали катиться, отсекая ЛНР и ДНР от границы с Россией. 11 июля в Зеленополье на важнейшем шоссе из Ростова-на Дону в Харьков они попытались сделать опорный пункт и склад хранения техники и ГСМ, однако эта попытка оказалась пресечена обстрелом. Официально погибло от 19 до 35 военнослужащих ВСУ, автор настоящей статьи по различным материалам в своё время насчитал 41 убитого.
13 июля, совершив дерзкий танковый прорыв к осаждённому Луганскому аэропорту, ВСУ охватили Луганск с запада и юга. Теперь столица ЛНР находилась в полном окружении и блокаде, из неё сбежали многие повстанческие формирования.
Прорвавшаяся славянско-краматорская группировка цементировала сопротивление в ДНР. В середине июля часть сил этого соединения (около 680 человек) попыталась отсечь южную (приграничную) группировку украинских войск у самого основания «кишки», однако достигла лишь частичного успеха (были заняты селения Степановка и Мариновка, причем отвлекающая атака на Кожевню провалилась, а пропускной пункт на границе с Россией «Мариновка» так и не был занят). В дальнейшем эти силы оказались оттеснены к Снежному (потери с начала операции составили 250 убитых и раненых, половина — за первые два дня боев).
17 июля произошёл инцидент со сбитием «Боинга» (при этом 3-й полк специального назначения ВСУ, шедший к месту падения, понёс просто катастрофические потери — до 40% своего боевого состава), 22 июля были оставлены Лисичанск и Северодонецк (оказавшиеся на опасно выпиравшем к северу выступе). Теперь ВСУ получили возможность пронизать новоявленные государственные образования Донбасса на всю глубину (сильно уменьшившуюся).
Эффект «Южного котла» сильно преувеличивался в российских СМИ. Фактически, от «мариновской горловины» группировка славянцев и оплотовцев была оттеснена. И хотя до 500 украинских военнослужащих вышло на территорию России, до 120 солдат и офицеров оказалось убито, 150 человек перешло на сторону ополчения и не менее 300 бойцов попало в плен, от 1500 до 2000 штыков (из 4-тысячной группировки) смогло развернуться и ударить фронтом на север (по коммуникациям ЛНР и ДНР), а 200 бойцов вышло к своим в районе Амвросиевки или было вывезено в качестве раненых, плюс часть сил осталась на своих позициях вдоль границы.
С 25 по 31 июля случилось знаменитое сражение за Шахтёрск. Украинские войска, заняв силами тысячной группировки Дебальцево, бросили в рейд на юг две батальонные группы (около 600 штыков), пытаясь оседлать одну из жизненно важных для Донецка дорог.
Со стороны ополчения Новороссии на начальном этапе участвовало, по разным данным, от 150 до 180 бойцов, которые впоследствии (за счёт входивших с запада подразделений) возросли до 600-700 человек, украинские силы уменьшились (так и не войдя в населённый пункт сразу в полном числе) с 600 до 240-350 штыков (за счет отчленения рейдовой группы) и оказались разгромлены за счет изменившегося таким образом соотношения сил. Рейдовая группа, отделившаяся от главных сил и ушедшая в набег на юг, на Саур-Могилу, также подверглась поражению артиллерией и была разбита.
Бои продолжались. По сути, во второй декаде августа ДНР и ЛНР оказались в полном оперативном окружении.
Все дороги были заняты, за единственную неоседланную ВСУ трассу из Донецка в Торез шли бои, карты оперативной обстановки той поры с российской стороны, к сожалению, мало отвечали действительности. Численность ВСУ неуклонно росла и к 24 августа достигла 50 тысяч человек «в зоне АТО» (включая 10 тысяч в различных ведомственных подразделениях). Количественно ополчение Донбасса уступало им и к середине августа составляло (оценочно) 10 тысяч только донецких повстанцев (половина — из разросшейся «славянской бригады»), не считая некоторого числа «диких» (неучтённых и непонятно, кому подчинявшихся) и 5-6 тысяч луганских.
Недостатком в планировании и осуществлении операций со стороны ВСУ стало то, что из наращиваемых кулаков в районе Амвросиевки, Волновахи и Дебальцево в бой оказались введены только отдельные части, ударившие растопыренными пальцами навстречу друг другу. Фактически, вместо «ближнего» охвата с массированием войск, концентрированным ударом на обжатие и окружение Донецка по окраинам по аналогии с Луганском произошло невнятное распыление сил (возможно, связанное с упомянутыми проблемами в логистике).
Тем не менее, в этот момент (время затяжных сражений за Иловайск, Красный Луч и прочие позволявшие контролировать транспортные магистрали пункты) начали происходить достаточно интересные события. События, фактически оформившие переворот в Донбасской войне и приведшие к современному состоянию (многими оспариваемому). Венцом данных событий стал вопрос о принадлежности Мариуполя.
21 августа генерал Петровский (псевдонимы «Хмурый» и «Плохой Солдат») на форуме «Антиквариат» анонсировал начало масштабной наступательной операции ополчения Донбасса (уже называемой в иных источниках «армией Новороссии», за 3 дня до непосредственно самой акции). Чуть ранее, 13 числа (есть видео с Павлом Губаревым за этот день) был занят погранпереход Мариновка (за его аналог в соседней Успенке ещё некоторое время продолжались бои), что сыграло свою роль в дальнейшей кампании.
Дальнейшее представляло собой немалый интерес. Украинская версия событий говорила о том, что всего с территории России зашло около 4 тысяч человек (четыре батальонных группы). Как минимум, ещё одна батальонная группа (до тысячи штыков, судя по количеству бронетехники) была замечена до того в Ровеньках 27 июля (возможно, это она прикрыла позиции ополчения под Красным Лучом) и, кроме того, ещё значительные силы деблокировали Луганск (то есть, оказалось задействовано всего 5-6 тысяч бойцов на всех направлениях).
Эти силы, заходя, занимали пустое пространство, лакуну в степи между границей и тыловыми силами группировки ВСУ, развёрнутой фронтом на север, против трассы Торез-Шахтерск-Харцызск, оказываясь в оперативном тылу данных войск. Одновременно с севера готовился встречный удар (на окружение) прошедших некоторую реорганизацию, довооружение и пополнение сил ополчения и вновь сформированных резервов, а на выступе границе (изгибе вглубь территории России) в районе Дьяково образовывался «котёл» с примерно 500 окружёнными и неподвижно занимающими своё расположение украинскими солдатами.
21 же августа Петровский также объявил, что «всё плохо» и «мы движемся к морю». Одновременно отдельные разъезды ополчения начали занимать селения в Тельмановском районе ДНР, на дороге, ведшей в Новоазовск по коридору между Кальмиусом и российской границей (расстояние от Амвросиевки менее 100 километров). Совокупная численность этих сил вряд ли превышала тысячу человек, это были легковооружённые отряды, для которых не требовалось организации внушительных (и крайне заметных) колонн снабжения.
23 августа начались регулярные миномётные обстрелы погранзаставы ГПСУ в Седово (очевидно, возможность для штурма стратегически важного объекта с охраной из нескольких десятков человек отсутствовали). 24 августа обстрелу также подверглись позиции 9-го БТрО НГУ под Новоазовском (не больше роты; большая часть батальона из 400 человек занимала позиции 50 километрами севернее напротив пограничного села Берестовое).
24 же августа (в день независимости или незалежности Украины — символическая дата оказалась выбрана не случайно) началось контрнаступление ополчения или, скорее, уже ВСН (завершающий этап битвы под Иловайском). Ударами по сходящимся направлениям (классические Канны) украинские войска были взяты под городом «в клещи» или вытеснены за Кальмиус, бойцы ВСУ, пытавшиеся в последний день битвы провокационно выйти с оружием в нарушение договорённостей, подверглись расстрелу. Урон «сил АТО» оказался велик (в настоящий момент украинской стороной признаётся от 366 до 459 только погибших при 158-180 пропавших без вести), оставшиеся войска сосредотачивались на правобережье Кальмиуса, на рубеже Мариуполь-Оленевка-Докучаевск, опираясь на транспортный узел в районе Волновахи.
Именно этот временной промежуток (21-24 августа) приводится как промежуток упущенных возможностей и оптимальное время для удара по Мариуполю. Поскольку на следующий день остатки винницкого 9-го батальона территориальной обороны и будущий полк «Азов» (а тогда ещё батальон), в сумме до тысячи человек, оставили свои позиции и отошли к Новоазовску, прикрывая Мариуполь — «морские ворота» и главный порт Донбасса.
(Впоследствии они также были усилены остатками батальона «Шахтёрск». По состоянию на 29 августа имелось видео, где бойцы данного подразделения укрепляли позиции под Мариуполем. Кроме того, гарнизон оказался пополнен бойцами 1-й оперативной бригады НГУ (1200-1500 шты-ков), в спешке переброшенных в город из Киева 27 августа с минимумом тяжёлого вооружения.)
Непосредственно на 21-24 августа вдоль побережья находился примерно следующий минимальный наряд сил украинских силовиков (те части, которые удалось установить):
— силы Донецкого погранотряда (в/ч 9937, штаб в Мариуполе) — от 500 до 1000 пограничников, включая погранзаставу в Седово;
— отряд морской охраны (в/ч 1472, штаб-квартира в Мариуполе) — не менее 500 военнослужащих ГПСУ, 18 катеров;
— не меньше роты 9-го винницкого БТрО НГУ (дислокация в Новоазовске) — от 120 до 130 нацгвардейцев;
— усиленная 5-я рота батальона Днепр-1 (дислокация с 6 августа Новоазовск, Седово, Обрыв) — от 160 до 200 штыков;
— рота батальона Донбасс (дислокация Мариуполь) — до 120 человек;
— 23-й запорожский БТрО НГУ «Хортица» (в полном составе, дислокация — район Мариуполя) — около 400 нацгвардейцев;
— отряд 42-го батальона территориальной обороны «Рух Опору» (после 4 августа отправлен в Мариуполь) — точная численность неизвестна, вряд ли больше нескольких десятков человек;
— как минимум, половина взвода (2 танка) 17-й танковой бригады;
— штаб сектора М, охрана штаба (дислокация — Мариуполь) — численность неизвестна.
Суммарно силы украинской стороны в районе Мариуполе составляли в рассматриваемый период (по 24 августа 2014 года включительно) около 2000-2500 штыков разного подчинения и низкой степени боеспособности, с минимумом тяжёлого вооружения и высокой степенью деморализации. Они оказались не менее чем удвоены в последующие 3-4 дня.
Это было, безусловно, несколько больше встречавшихся в российских медиа сообщений о якобы «одной роте на 6 блокпостах на окраинах города». Тем более что до 26-27 августа передовые отряды (разведка) ополчения так и не смогли занять ни опорные пункты возле Новоазовска, ни погранпереход в Седово украинской стороны. Оные были оставлены самостоятельно в связи с угрозой подхода из-под Тельманово главной армии Новороссии (хотя слово «армия» здесь было бы, пожалуй, слишком громким — скорее, аналог мотострелкового полка).
Оценивая перспективы и возможности штурма Мариуполя на конец августа 2014 года, следует обратиться… к зарубежному опыту, а именно опыту американской стороны во Второй иракской войне 2003 года, при атаке Багдада. В наступлении на иракскую столицу имелся ряд сходных моментов:
1. Гарнизон город также был разрознен, дезорганизован и деморализован. Более того: из примерно 7 тысяч защитников в ходе боя до половины — лучшие охранные части Специальной Республиканской гвардии — оставили иракскую столицу и отступили на север, в родовое гнездо Саддама Хуссейна город Тикрит. Американские войска — 3-я пехотная дивизия армии США, 1-я дивизия морской пехоты, спецназ, — столкнулись только с отдельными отрядами, не имевшими единого подчинения: ополченцами, зенитчиками, тыловыми структурами отдельных иракских гвардейских дивизий, ча-стями специального назначения.
2. Багдад был очерчен с востока «рвом» реки Дияла. Мариуполь с востока также ограничивался небольшой рекой Кальмиус, которая частично протекала через территорию города.
Тем не менее, существовали и различия, влиявшие на перспективу штурмовых действий:
1. Багдад лежал на широкой и плоской равнине — размещение Мариуполя обуславливалось рельефными перепадами, связанными, в том числе, с пересечением территории города речкой Кальмиус, обилием зелёных насаждений, большим (по сравнению с Багдадом) процентом промышленной застройки. Похвастаться прямоугольной планировкой и широченными — в десятки метров, — прямыми улицами, удобными для рейдов механизированных групп (именуемых американцами «сандер ранами» — «громовыми набегами») главный порт Донбасса в отличие от иракской столицы не мог.
2. Соотношение сил. Наступая на Багдад, так и не занятый крупными силами иракской пехоты и танковых частей, американское командование могло рассчитывать на пятикратное (а после бегства из столицы гвардейцев — десятикратное) превосходство. Перевес же или хотя бы паритет в числе над оборонявшими Мариуполь украинскими отрядами ополчением Новороссии, как видно выше (и как будет показано ниже), так и не был достигнут.
3. Качество войск. Всё же не стоило сравнивать подготовку американских регулярных частей с десятками танков и артиллерийских стволов и иррегулярные формирования Новороссии (пусть даже, возможно, поддержанные так называемым «Северным ветром»). Весь потенциал тяжёлой техники Донбасса — 50-60 танков, несколько десятков орудий и РСЗО — был распылен на огромной территории, а об соответствующей авиационной поддержке, разведке, связи, командных системах и радиоэлектронной борьбе и говорить не приходилось. Возможность ополчения сформировать ударный кулак по западному образцу, мобильную механизированную группу, способную пронестись по улицам Мариуполя, разрубая боевые порядки противника и наводя на цели артиллерию, с целью закрепиться на узловой оборонительной позиции в центре города, также вызывала большие сомнения.
4. Подготовка штурма. Планирование операции по захвату Багдада проводилось не менее 10 лет, делались снимки, планы, схематирование объектов, проводились учебные и разведывательные мероприятия. Ополчение Новороссии же не могло рассчитывать даже на подготовительные действия уровня операции «Джихад» (атака чеченскими боевиками города Грозный в августе 1996 года), поскольку оные продолжались не менее трёх недель (стадия выдвижения отдельных частей к объекту атаки), а подход к Мариуполю был осуществлен достаточно быстро.
5. Снабжение. Для атаки Багдада с восточной стороны, «подпитки» работы артиллерии 11-го артиллерийского полка (речь только про действия 1-й дивизии морской пехоты) американцы протянули огромную коммуникационную линию через всё Междуречье, которую обслуживало порядка тысячи грузовиков и две батальонных группы, используемых в качестве прикрытия и охраны. В случае наступления на Мариуполь в стиле операции «Джихад» ополчение Новороссии могла ждать судьба прорвавшихся в Грозный чеченцев: серьёзный дефицит боеприпасов и прочего военного довольствия, а также слабая артиллерийская поддержка.
Тем не менее, имея такое подавляющее превосходство, американские войска увязли в битве за Багдад на 9 суток и понесли внушительные по меркам театра военных действий потери — 34 убитыми. Ополчение Новороссии же в битве за Мариуполь не могло рассчитывать (по результатам) даже на аналог операции «Джихад» в Чеченской республике в августе 1996 года, которая, если не вмешательство определённых российских политических кругов, могла закончить плачевно для штурмующих. Боевики увязли в двухнедельных боях за город, воинское довольствие подходило к концу, в то время как российские войска завершали манёвр по окружению незаконных вооруженных формирований.
К тому же ополчение Донбасса до самой Дебальцевской операции (январь-февраль 2015 года), когда оно, уже в роли ВСН, после всех проведённых реорганизаций всё же не смогло выступить идеально, хотя и одержало победу, не обладало опытом штурма крупных населённых пунктов. Опыта же захвата агломераций уровня Мариуполя (с почти полумиллионом жителей) вооружённые силы ДНР и ЛНР не имеют по сей день.
Однако вернёмся к хронологии (и наращиванию сил сторонами). 23-24 августа, как уже отмечалось, произошли минометные обстрелы позиции украинских силовиков под Седово и Новоазовском, однако это были действия лишь небольших мелких групп ополчения.
25 августа среди высших военных и административных чинов украинской стороны в Мариуполе началась паника. Однако прорвавшиеся в город после ретирады с севера винницкие нацгвардейцы и «Азов» (тысяча штыков) временно стабилизировали положение. Тем не менее, напряжение нараста-ло, из Мариуполя дезертировала часть его защитников.
26-27 августа были эвакуированы позиции в Новоазовске и Седово. Украинские войска сконцентрировались в Мариуполе, в СМИ продолжала нагнетаться паническая атмосфера.
27 августа в город вошла 1-я оперативная бригада НГУ (1200-1500 человек). Несмотря на форсированный марш (из-под Киева), только что сформированное и спешно брошенное в бой подразделение смогло сохранить боеспособность, порядок и даже более того — восстановило стабильное положение в Мариуполе. Теперь гарнизон города достиг 4-5 тысяч человек, существенно превосходя силы генерала Петровского.
28-30 августа в город прибыли также некоторые прочие части ВСУ (например, 28-го — 26 бойцов батальона МВД Харьков-1). А 31 августа, после долгого перехода из-под Перекопа, в Мариуполь наконец вошли долгожданные (командованием сектора «М») армейцы с тяжёлым вооружением: батальонные тактические группы 17-й танковой, 28-й и 72-й механизированных, 79-й аэромобильной (БТГ на базе одного из батальонов бригад находилась на перешейке с мая) и 55-й артиллерийской бригад, подразделения 15-го реактивно-артиллерийского полка, 703-го инженерного полка, некоторые прочие части (в сумме — не менее 3000 офицеров и солдат).
Теперь гарнизон «морских ворот Донбасса» находился в диапазоне 7-8 тысяч защитников. Силы ополчения в коридоре к морю между Кальмиусом и российской границей спустя 5 дней, к примеру, оценивались в 5 тысяч бойцов (цифра, возможно, завышена). При этом далеко не все из них оказались сосредоточены напротив Мариуполя, часть прикрывала фланги вытянутого на юг «отростка».
Уже в период с 2 по 4 сентября танкисты 17-й бригады ВСУ оказались отмечены в действиях к востоку от города. А в ночь с 1 на 2 сентября начался глубокий рейд соединения из батальонных групп 79-й и 95-й аэромобильной бригад (две тысячи бравых украинских десантников, из резерва командования сил АТО) со стороны Краматорска на юг в обход Донецка по спасению Мариуполя (со 2 по 5 сентября эти силы прошли по восточному берегу Кальмиуса до Новоазовска, 5-го же чис-ла оттянувшись в Староласпу к северу от Тельманово).
Кроме того, 5 сентября гарнизон города провёл локальную разведку боем позиций ополчения в направлении Новоазовска, с привлечением 8-й батареи 55-й артиллерийской бригады. В ночь с 4 на 5 сентября российскими новостными ресурсами также объявлялось о прибытии в город роты морской пехоты Украины и сводного отряда пограничников (усиленной роты) численностью около 200 человек. Но данная информация требовала подтверждения: один сборный батальон (из состава 1-го и 501-го) морской пехоты ВМС Украины численностью 200 бойцов сражался под Амвросиевкой как минимум до 20 августа и сведения об его переброске под Мариуполь отсутствовали, из Одессы 27-28 августа поступали обрывистые сообщения об отправке 1-го батальона морской пехоты в зону АТО (численность 200 человек), однако место назначения оставалось неизвестно.
Командованием сектора «М» планировалась масштабная наступательная операция. Рейд аэромобильников 2-5 сентября через, казалось бы, контролируемые защитниками Донбасса территории продемонстрировал, что противопоставить противнику в «отростке» — Тельманове (которому имелась угроза из-за Кальмиуса) и Новоазовске, — донецким повстанцам было особо нечего.
К 5 сентября расстановка на оперативной карте Донбасского конфликта складывалась непростая. Как на огромном поле брани, стороны словно бы готовились к новой битве.
Несмотря на поражение под Иловайском и огромные потери — не менее 2 тысяч убитыми с начала конфликта (больше половины потеряно в августе), много раненых, пленных, пропавших без вести, несколько тысяч дезертиров — ВСУ получили подкрепления и оправлялись от неудач, достигнув пика в 55 тысяч военнослужащих. Поражению подверглись не больше четверти всех сил в «зоне АТО», которые медленно восстанавливали свой потрёпанный потенциал, войска, отойдя за крупные речные преграды (Кальмиус и Северский Донец), накапливались в Волновахе, Дебальцево и Мариуполе. Были сформированы оборонительные рубежи по Кальмиусу и Северскому Донцу, с тыловых блокпостов выгребли ненужную там штучную бронетехнику (учтя негативный опыт сирийской гражданской войны), направив её в первую линию для восполнения потерь.
Ударный кулак собирался в Дебальцево (15-17 тысяч штыков), где в любой момент могли отказаться от непонятных вялотекущих топтаний по окружению Горловки и созданию оборонительного периметра вокруг самого Дебальцево и откуда могли попытаться нанести концентрированный удар на юг. Второй такой кулак сопоставимой численности (наковальня для дебальцевского молота с севера) формировался в Волновахе — второй клин для встречного удара на север и повторной попытки закидывания петли окружения вокруг Донецка.
На юге в Мариуполе сосредоточилось 7-8 тысяч украинских силовиков. Им, как предполагалось, противостояло приблизительно 5 тысяч бойцов сводных ополченческих формирований, однако, не исключено, это была завешанная цифра. Всего две тысячи украинских десантников, пройдя рейдом по тылам донбассцев, буквально пронизали контролируемую ими территорию, показав, что реально землю от Амвросиевки до Новоазовска занимали не такие уж и большие силы (разве что собранные в самом Новоазовске).
Войска, которые по ряду причин было бы корректно обозвать как вооруженные силы Новороссии (ВСН), примерно вдвое уступали ВСУ количественно и также понесли тяжкий урон. 2-3 тысячи оказалось убито с начала конфликта по 19 августа (по сообщению вице-премьера ДНР А. Пургина), на начало сентября потери оказались ещё больше, многие покинули ряды сражавшихся по ранению или оказались инвалидами.
Шансы достичь новых успехов в этих условиях были невелики. Конечно, в эти дни в российских медиа (на фоне эйфории от одержанных побед) мелькали обнадёживающие сведения о том, что Мариуполь уже окружён, бои идут западнее города на трассе Мариуполь-Бердянск, и рисовались не соответствовавшие действительности карты, однако очевидцы не подтверждали. ВСН отсутствовали как класс на западном берегу Кальмиуса (за исключением ДРГ — мелких диверсионно-разведывательных групп), а названная дорога оставалась свободна.
В такой ситуации заговорила дипломатия. Украинский Генштаб громогласно объявил о намерении вновь наступать, начиная с 6 сентября, и вступила в свои права политика — продолжатель дела войны иными средствами.
6 сентября соглашение о перемирии оказалось подписано. Спустя 13 дней, 19-го числа, стороны договорились о порядке развода вооружений. По сути, Донбасс был спасён от нового нашествия (тот же «коридор к морю» в Тельмановском и Мариупольском районе заняли лишь потому, что оказался оперативной пустотой — начиная с 6 сентября этому отрезку суши грозило мощное контрнаступление ВСУ).
Получив ограниченную возможность для передышки, начался процесс государственного строительства ДНР и ЛНР, продолжавшийся, впрочем, не без огрехов. Велась централизация власти, отладка работы государственного аппарата и так далее.
Главным стал процесс создание армии, сведённых в два корпуса: 1-й (ДНР) и 2-й (ЛНР). Их суммарная численность за последние полтора года изменялась мало, составив порядка 32-35 тысяч штыков. Численность подготовленных резервистов только в ДНР оценивалась на 10 февраля 2015 года в 30 тысяч бойцов и в 30-40 тысяч человек по состоянию на июнь 2016 года.
(В феврале 2015 года по итогам Дебальцевской кампании лидер ДНР А. Захарченко декларировал возможность создание совокупной 100-тысячной армии после объявленного призыва добровольцев. Всё это, а также создание централизованных структур управления, подчинения, снабжения, стабильных организационно-штатных структур и подразделений, находящихся на казарменном положении (то есть всех атрибутов регулярной армии), было, конечно же, невозможно без помощи России.)
Украинские войска после первого «Минска» начали процесс вывода войск, сократившись до минимума в 38,5 тысяч штыков в октябре 2014 года (из них около 10% находилось в Дебальцевском выступе). Максимум оказался достигнут в феврале 2015 года (73 тысячи военнослужащих только в армейских подразделениях — всего до 85-90 тысяч человек в зоне АТО). Впрочем, следует иметь в виду, что данные показатели включали в себя только силы на территории Донецкой и Луганской областей и не учитывали резервы — подразделения второй линии в Херсонской, Запорожской, Дне-пропетровской и Харьковской областях, а также самостоятельного оперативного командования НГУ вокруг Киева из 6 бригад.
Наступил позиционный этап — этап войны на измор, когда всё решало взаимное истощение, а не глубокие прорывы и охваты. Дебальцевская кампания января-февраля 2015 года (когда оказался срезан так называемый Дебальцевский выступ, с железнодорожным узлом в Дебальцево, и была вос-становлена транспортная связанность ДНР и ЛНР) выступила в качестве скорее исключения, чем правила.
Утрата Мариуполя стала тяжёлым бременем для молодых республик Донбасса. Не только хозяйственная ценность (порт, производственные объекты), но и стратегическая определяла постигнутый урон. Большой промышленный город сегодня, к тому же расположенный на жизненно важных путях — перспективная крепость в большой войне, способная приковать существенную группировку противника.
(Мариупольский гарнизон из сторонников Новороссии мог послужить ещё и фланговой угрозой для ВСУ, наступавших севернее на отсечение границы с Россией. Хомут окружения, закинутого под Иловайском, откуда утекла значительная часть украинских сил, мог быть заброшен западнее, встречными ударами с севера и юга на Волноваху, по железной дороге из Мариуполя в Донецк: сама география этих краев указывала перспективное место для нападения.)
Практический опыт современных конфликтов подсказывал необходимость занятия городской застройки и урбанизированной местности с лояльным населением. Одесса, Харьков и сплотившиеся вокруг них отдельные государственные образования могли послужить самостоятельными оплотами сопротивления. Их оставление, а также оставление расположенных вокруг них стратегически важных объектов (промышленных предприятий вроде Харьковского танкового завода, складов вооружений и так далее) имело серьёзные последствия в деле формирования территорий, занимающих пророссийскую политическую позицию.
Вторая иракская кампания 2003 года продемонстрировала: наступая в открытом поле, огромные механизированные колонны американцев и британцев не встречали существенного сопротивления и, неся небольшие потери, быстро разрезали территорию иракцев. В городах же иррегулярные формирования иракцев получали некоторую тактическую выгоду (минимизация технического превосходства противника, укорачивание дистанций для боя) и нередко надолго связывали крупные соединения противника, причиняя им существенный ущерб.
Подобное произошло летом 2014 года на Донбассе. Части ВСУ спокойно катились в поле, не встречая существенного сопротивления до августа (когда ВСН достигли определённого качественного уровня). Однако города, где их могли ждать крупные силы противника, предпочитали обходить — даже тот же Донецк во второй половине июля, откуда, по сообщениям министра обороны ДНР И. Стрелкова, он вывел значительную часть своих отрядов для защиты коммуникаций с Россией к востоку и юго-востоку от города.
Альтернатива взятия Мариуполя, да и вообще возникновения «Большой Новороссии», виделась весной 2014 года — но не в августе-сентябре того же года. Только в мае-июне (до 13 июня — даты операции националистический формирований по захвату Мариуполя) развилок удержания «Города у моря» имелось несколько:
1. 9 мая — после рейда украинских националистических формирований — батальон «Восток» Ходаковского уже грузился на КАМАЗы в Донецке, выдвигаясь на юг, но по какой-то причине поход оказался свернут. Примерно в то же время личный состав и имущество базировавшейся в городе воинской части были выведены из города.
2. 25-26 мая — Мариуполь изредка навещали с актами террористического характера разрозненные группы «Азова» (тогда численность подразделения — 115 человек) на автомобильной и легкобронированной технике. Отряд или «бригада» «Искры» (величиной с роту легкой пехоты в 120 добровольцев), пошедшая не в Донецк (где она была разгромлена при неудачном штурме Донецкого аэропорта), а в Мариуполь, могла резко переломить ситуацию.
3. Начало июня — отряд Ходаковского вместо похода на Мариновку (где он опять потерпел поражение, уведя 80 человек в Россию), мог занять Мариуполь, вновь изменив баланс местных сил. Однако полумиллионный промышленный и портовый город, его потенциал по-прежнему игнорировался повстанческими формированиями Донбасса (его гарнизон составлял в лучшем случае 60-80 плохо вооруженных добровольцев).
Для занятия крупных населённых пунктов (весной 2014 года на Украине) требовались отряды решительно настроенных спаянных людей. Каждый такой отряд мог послужить фундаментом для развёртывания на их базе более крупных формирований, способных удерживать застройку. Славянск был занят группой в 52 человека, Мариуполю, возможно, требовалось несколько большее число защитников.
Разовое и хаотичное возникновение таких отрядов на территории Донбасса говорило о неготовности либо нежелании государственного аппарата Российской Федерации влиять на стратегическую ситуация на постмайданной украинской политической шахматной доске. Харьков, Одесса, Донецк и Луганск могли выступить в качестве готовых краеугольных камней в строительстве архитектуры проекта «Большой Новороссии».
История не знает сослагательного наклонения. Политические и экономические последствия реализации «Большого варианта» сложно прогнозируемы сегодня. ВСУ, несмотря на всю неслаженность и аморфность их механизма, могли действовать куда изящнее летом 2014 года (например, попытавшись сделать «Малый Сатурн» — окружение Донецка по окраинам, с последующими негативными последствиями, либо отказавшись от не слишком разумного похода вдоль границы).
Однако полученный опыт являлся, без сомнения, ценным. Он должен быть непременно учтён в случае возникновения аналогичных конфликтов по периметру российской границы.
Информация