«А лётчики потом …»
12 августа, в День Военно-воздушных сил, не бывает широких празднеств. А жаль. Немало славных имён можно было вспомнить в этот день.
Оказывается, уроженец хутора Казанская Лопатина Мельников Михаил Фёдорович в годы Великой Отечественной войны работал инженером-конструктором на Таганрогском авиазаводе. К слову, жена его, Магуба Сыктланова, — Герой Советского Союза, прославленная лётчица 46-го авиаполка, известного как полк «ночных ведьм».
Другой наш земляк, Николаев Григорий Александрович из хутора Стоги, после войны работал в государственном научно-испытательном институте ВВС испытателем парашютов и катапультных установок. Полковник Николаев имел титул рекордсмена мира по парашютному спорту. Он кавалер ордена боевого Красного Знамени. Председатель районного совета ветеранов Тимощук Александр Владимирович подсказал, что в станице Казанской проживали ветераны Великой Отечественной войны, служившие в воздушных войсках. Это лётчик лейтенант Губин Михаил Иванович, штурман майор Попов Павел Ильич, техник лейтенант Чеботарёв Фёдор Михайлович.
Светлая им память! На сайте «Память народа» я узнала, что лётчик ночного ближнебомбардировочного полка М.И. Губин награждён орденом Красной Звезды в 1944 году и орденом Отечественной войны II степени в 1945 году.
Авиатехник Ф.М. Чеботарёв получил свою Красную Звезду в августе 1943 года, а в марте 1945 года орден Отечественной войны II степени.
На этом же сайте представлена выписка из приказа о награждении Чеботарева Федора Михайловича орденом Красной Звезды. В ней сказано, что техник- лейтенант за период службы обеспечил 120 боевых вылетов ночью на самолете Р-5 и 85 боевых вылетов на самолетах ИЛ-2. Из них 45 боевых вылетов на Белгородском и Харьковском направлениях. За период боевой работы на Харьковском направлении он восстановил 19 самолетов.
За отличную подготовку материальной части к боевым вылетам Чеботарёв имел 4 благодарности Верховного Главнокомандующего. Известен такой случай из фронтовой жизни Ф.М. Чеботарёва.
15 августа 1943 года на аэродром прибыл самолёт с большими повреждениями. Лётчик, обессиленный после тяжёлого боя, пошутил: «Дня три буду отдыхать, пока исправят самолет!» Но отдыхать долго летчику не пришлось: его самолёт механик Чеботарев починил вместо положенных 63 часов за 23 часа! А нужно было восстановить вышедшие из строя узлы и детали, заделать множество пробоин, чтобы самолёт был послушным воле лётчика, чтобы тот успешно выполнил боевую задачу и чтобы благополучно вернулся домой.
Да, победа в небе ковалась огромным количеством людей: лётчиками, техниками, механиками и даже мирными жителями (в основном женщинами), которые строили укрытия для самолетов на полевых аэродромах.
Во второй половине 1942 года на территории района действовали несколько полевых аэродромов. Они располагались между хуторами Колодезным и Ерёминским, около хутора Морозовского у Карпова леса, между хуторами Парижским и Огарёым, около станицы Шумилинской.
О морозовском аэродроме известно, что на нём базировались женщины- бомбардировщицы, «ночные ведьмы».
На шумилинском аэродроме, говорят, приземлялся самолёт маршала Жукова, который прилетал, чтобы корректировать план прорыва. К сожалению, сроки дислокации, номера авиачастей, которые были расположены в указанных населённых пунктах, какие задания они выполняли, не известны.
Они охраняли Рублёвку
Ночью с 21 на 22 июля 1941 года, спустя ровно месяц после начала войны, немецко-фашистская авиация предприняла массированный налет на Москву. До этого к столице СССР проникали одиночные самолеты, сбрасывали зажигательные и фугасные бомбы, но решительно повлиять на народ, руководство страны они не могли, ибо повсеместно применялись энергичные меры для светомаскировки, дежурили расчеты, обученные обезвреживать «зажигалки». А по периметру столицы стояли части и подразделения воздушного наблюдения, оповещения и связи, прожекторные и зенитно-артиллерийские расчёты, полки истребительной авиации, над важнейшими объектами поднимались аэростаты воздушного заграждения. Благодаря этим и другим энергичным мерам противник так и не сумел нарушить трудовой ритм жизни москвичей, подорвать моральный дух, деморализовать военно-политическое руководство СССР.
Тогда немецко-фашистское командование и приняло решение произвести в ночь на 22 июля массированный налет, в котором участвовало около 220 бомбардировщиков, летевших с разных направлений. В отражении этого и последующих налетов принимал участие в то время младший сержант Сергей Куров, командир отделения связи взвода разведки и управления зенитно-артиллерийской батареи 251-го полка, стоявшего на защите Рублёвской водонасосной станции.
22 июня 1941 года 251-й зенитно-артиллерийский полк выполнял боевую задачу по охране воздушного пространства Москвы с западного направления. Его боевые порядки располагались недалеко от Рублёвской водонапорной станции, обеспечивающей большую часть столицы питьевой водой. О том, что началась война, офицеры и солдаты ещё не знали, хотя предпринимали меры для повышения эффективности боевой стрельбы.
Утром командир дивизиона вызвал к себе командира отделения разведки и управления младшего сержанта Курова и приказал подготовить расчет для развертывания наблюдательно корректировочного пункта в районе села Ильинское, который позволит заранее обнаруживать цели.
— Мне поручили возглавить расчёт. Сборы были недолгими, — вспоминал Сергей Иванович. — Вооружились телефоном, биноклем, винтовками с боевыми патронами, шанцевым инструментом, продовольствием и отправились в путь. По Волоколамскому шоссе машина довезла до села Ильинское, затем вернулась в полк. А мы стали подбирать место для наблюдательного пункта. Удобное место нашли у деревни Бузлановка. Обзор хороший, сухо, вокруг поле. Без раскачки приступили рыть окоп для ведения воздушной разведки, установили в нём необходимое оборудование.
По окончании доложили о готовности к выполнению боевой задачи. Расчёт младшего сержанта Курова состоял из четырех человек, полностью интернациональный: русский, белорус, еврей, татарин. Командир распределил обязанности. Один человек непрерывно наблюдал за воздушным пространством. В случае обнаружения самолёта он должен был немедленно доложить командиру расчёта. По звуку и визуально они обязаны были определить, «свой» или «чужой», и передать информацию на командный пункт полка. Другие члены расчёта были заняты на работах по строительству землянки-блиндажа, готовили пищу на костре, на колхозных полях добывали овощи. Лишь к вечеру до наблюдателей дошла весть о том, что началась война. Через несколько дней ночью в небе появился самолёт с характерным звуком. Куров срочно доложил на КП.
Полк немедленно привели в боевую готовность. Вскоре темное небо озарилось сполохами взрывов. На пути противника образовалась огненная стена. Немецкий лётчик стал маневрировать, но прорваться к го роду ему не удалось. Хотя с другого направления фашистский ас всё же проник к центру и сбросил несколько зажигательных и фугасную бомбу. Ровно через месяц нашей жизни в чистом поле, — рассказывал С.И. Куров, — в ночь на 22 июля 1941 года немцы предприняли первый массированный налет на Москву. С началом темноты мы услышали гул слева, немедленно доложили на КП. Затем группа самолётов оказалась прямо над нами, потом справа. Позади, на окраине Москвы, вспыхнули прожектора, послышались артиллерийские залпы. Все батареи открыли заградительный огонь. Плотная завеса взрывов расстроила боевые порядки гитлеровских асов, они начали хаотично сбрасывать бомбы. Одна из них попала, как потом выяснилось, на толевый завод в Павшино. Вспыхнуло огромное пламя. Нам казалось, что горит вся Москва.
Фашистские самолеты летели волнами. Бой длился всю ночь. Подчинённые Курова бдительно несли службу, оперативно передавали всю информацию на КП.
Как потом выяснилось, в налете на Москву принимало участие около 220 самолетов, 20 из них было сбито, большинство повернуло назад. Только единицы прорвались к столице. Встретив организованный огонь средств противовоздушной обороны, немцы налетали уже мелкими группами, старались максимально использовать эффект внезапности.
Но наши лётчики и зенитчики были начеку. Подчиненные младшего сержанта Курова своевременно передавали на КП точные данные о воздушной обстановке, что позволяло орудийным расчетам быстро изготавливаться к открытию огня.
Наступила осень, выпал снег. Фашисты все ближе и ближе приближались к столице. Линия фронта оказалась в девятнадцати километрах от наблюдательного пункта. Бои шли ожесточённые.
Командир приказал передавать данные не только о воздушных целях, но и о наземной обстановке. Срочно сообщать, если появятся фашистские танки. Оказывается, к ним на позицию завезли две машины противотанковых снарядов, расчёты отрабатывали приемы уничтожения наземных целей прямой наводкой. Но использовать их не пришлось. 5 декабря наши войска перешли в контрнаступление и врага от бросили от Москвы.
Чем дальше фашистов отгоняли от Москвы, тем реже они осуществляли попытки совершать на неё воздушные налеты. Летом 1942 года развернулись ожесточенные бои на Сталинградском направлении. Разгром окруженной группировки Паулюса ознаменовал коренной перелом во Второй мировой войне.
Напряжение вокруг столицы значительно ослабло, но немецкие асы, меняя тактику действий, продолжали держать войска ПВО Москвы в напряжении.
В марте 1943 года Курова, ставшего к тому времени старшим сержантом, помощником командира взвода разведки и управления, как лучшего специалиста откомандировали в формировавшийся 260-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, направляющийся на защиту Ржева. Зенитчикам поручили охранять знаменитый Зубцовский железнодорожный мост через Волгу, находящийся в 18 километрах от города. Через него сплошным потоком шли эшелоны, доставляющие на фронт личный состав, технику, боеприпасы, продовольствие.
Гитлеровцы неоднократно пытались его уничтожить, чтобы затруднить снабжение армии. Поэтому мост приобрел стратегическое значение. На его охрану были выделены зенитные орудия разных калибров, пулеметные расчеты, прожектористы. Командный пункт дивизиона, на котором Сергей стал начальником узла связи, располагался на самом берегу Волги. Старший сержант быстро освоил обязанности, особенности боевого дежурства, умело руководил подчинёнными, связь с подразделениями обеспечивал устойчивую.
Особенно это важно было при отражении налётов. Гитлеровских бомбардировщиков обнаруживали то вечером, то ранним утром, но произвести прицельное бомбометание им не давали, огонь орудий и пулемётов был плотным и своевременным. Бомбы падали вдалеке от моста, не причиняя ему вреда.
Однажды утром погода была пасмурной, время завтрака. Вдруг один за другим стали поступать доклады о приближении фашистского самолета. Оказывается, по личному указанию Геринга из лучших лётчиков был сформирован экипаж для специально оборудованного самолета «Мессершмитт 110». Приказ им был дан жёсткий: не уничтожив мост, не возвращаться.
Самолёт поднялся на высоту более 10 километров, затем с выключенными двигателями, планируя, перелетел линию фронта. Посты воздушного наблюдения его не обнаружили. Так незаметно он приблизился к мосту.
Вдруг девушка-наблюдатель увидела самолет. Раздумывать некогда, она даёт команду: «Орудие, азимут… угол места… по противнику — огонь!» Расчёт 37-миллиметровой пушки немедленно развернул орудие в нужном направлении, командир расчёта быстро оценил обстановку, открыл огонь. Один из снарядов угодил в двигатель, самолет задымился, стал терять высоту, а затем сел.
Лётчики, захваченные в плен, рассказали о подготовке к налёту. Состоялся серьёзный анализ этого случая, все, кто участвовал в бою, были награждены орденами и медалями. Этот эпизод еще раз подтвердил, что расчёты противовоздушной обороны должны быть всегда в постоянной боевой готовности.
Но однажды, уже зимой, случилось ЧП: вдруг оборвалась связь с подразделениями. Оказывается, провода, которые были «перекинуты» над Волгой, оборвал «кузнечик», так солдаты называли самолет «По-2», летевший низко над устьем реки. Сам он упал в воду, затонул.
Командир приказал Курову срочно восстановить связь. Трудность заключалась в том, что у берегов река замерзла, а середина около 100 метров нет. Как перебросить новые провода на другой берег? Лодки нет, что бы соорудить плот, потребуется много времени. Переправиться можно было только в трех километрах от КП. Куров принимает решение: вплавь доставить провода на другой берег. Кого-то из подчинённых посылать нельзя, если утонет — трибунал, а сам утонет — так тому и быть.
Заблаговременно он послал двух связистов через переправу добраться до противоположного берега. С собой они взяли запасную теплую одежду, валенки, фляжку водки, необходимое оборудование для восстановления связи. Когда солдаты оказались в указанном месте, Куров с помощью старшины натёр тело пушечным салом, обвязал себя проводом. За него, если потеряет способность плыть, можно будет вытянуть из воды. Командир отделения связи Иван Лукичёв стоял на страховке. Страшно было опуститься в полынью, но другого варианта не было. Нырнув в воду, саженками поплыл. До противоположного берега добрался благополучно. Здесь его встретили. Кто-то натирал грудь и ноги водкой, из фляжки дали вы пить, с улыбкой вспоминал Сергей Иванович, пришел в себя. Тут же начали крепить провод. Вскоре доложили командиру, что связь восстановлена. За этот смелый поступок, находчивость при выполнении боевого приказа старший сержант Куров был награжден медалью «За боевые заслуги». Так воевал ветеран противовоздушной обороны. А его отец, полковник Иван Иванович Куров, будучи заместителем командира стрелковой дивизии, сражался в развалинах Сталинграда, уничтожал фашистов, прорвавшихся к Волге.
Информация