Патриотические истории. Михаил Марголин
Шумные новогодние праздники закончились. Страна, уставшая от бурных событий ушедшего 1905 года, погрузилась в дремоту. Погрузился в дремоту и Киев. По вечерам люди собирались в гостиных под круглыми абажурами, читали вслух, разговаривали и слушали, как гудит огонь в печи, да ветер гуляет по дымоходам.
Семья Марголиных тоже собиралась по вечерам в гостиной, но, в отличие от многих других семей, ждала некоего события со дня на день. Событие это произошло 29 января по старому стилю – у инженера Семена Марголина и его жены Екатерины Филипповны родился сын – отличный, крепкий мальчишка, которого назвали Михаилом. Вскоре родители увезли Мишу в Москву, где он и жил, ничем особенным от сверстников не отличаясь, разве что рано проявил способности к рисованию. Рисовал хорошо – твердой рукой, с фантазией. Но...
В самом начале жизненного пути, на взлете, Михаил получает тяжелейший удар. Случайная пуля во время схватки с бандитами, ранение в голову и… ослеп полностью на оба глаза, ослеп бесповоротно. Тогда для молодого парня это было хуже смерти. Он считал, что жизнь продолжается, но сам-то он вычеркнут из этой жизни. На что она теперь ему, лишенная смысла, ярких тонов и радужных планов! Кому нужно одиночество и прозябание?
Друзья пробуют помочь, собирают деньги на лечение. Михаил едет из Очамчиры в Сухуми, в республиканскую больницу. Однако врачи бессильны. Следует поездка в Москву. В самой известной на то время Алексеевской глазной клинике специалисты выносят беспощадный приговор. Потом были инвалидный распределитель и направление в Киев. Комиссия решила «в целях разгрузки Москвы» отправить Марголина по месту рождения.
«В Киеве мне помогли высадиться из вагона, – вспоминал позже Михаил Владимирович. –Поезд, громыхнув буферами, тронулся дальше, а я остался на платформе один, среди чужих людей. Раздумывать было нечего. Киевский вокзал я помнил хорошо, как, впрочем, и сам город, с которым было связано много воспоминаний, особенно по девятнадцатому году. И я пошел, ориентируясь по памяти и на слух, поводя перед собой легкой бамбуковой тростью, которую вырезали мне сухумские друзья.
Передо мной была вокзальная площадь. Я ее знал и был уверен, что перейду, не сбившись с направления. Двинулся осторожно, ощупывая дорогу тростью и пропуская перед собой ломовиков и машины. Вот остановка, звенит трамвай. Кто-то спрашивает соседа: «Кажется, второй?» «Да, идет на Крещатик, до площади Коминтерна». Больше мне ничего не надо. Забираюсь в вагон, еду и кажется, будто вижу знакомые остановки…»
Вскоре он был уже в горисполкоме. Михаил поразился тому, как ловко добрался туда, а еще более восхитился собой, когда самостоятельно нашел инвалидный городок (тот находился в Киево-Печерской лавре), куда его устроили. Летом 1925-го ему предлагают отправиться в Харьков на курсы массажа и врачебной гимнастики при Наркомате социального обеспечения. Михаил соглашается без раздумья, хотя не имел понятия, что это за штука – массаж, медицина его никогда не увлекала. Но надо браться за дело, не сидеть же сложа руки. И вот курсы массажистов позади, впереди – работа. Полтора года «новой» жизни снимают мучительные сомнения. Приходит вера в свои силы, Михаил понимает, что и такой, какой есть, он нужен людям. Казалось бы, трудись спокойно и живи в крупном городе, но неуемной душе будущего конструктора этого оказывается мало.
В 1926-м Марголин снова перебирается в Москву, где уже поселилась его семья, и с головой окунается в общественную работу. По его инициативе и при поддержке оргбюро Осоавиахима в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводит там занятия, военные игры. С открытыми, но незрячими глазами учит молодых людей разбирать и собирать находившиеся на вооружении Красной Армии средства индивидуальной защиты, стрелковое оружие.
7 ноября 1928 года Михаил Марголин идет во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и, будучи слепым, проводит роты, ни разу не сбившись, парадным маршем. Впереди барабанщик идет, дробь выбивает, а Марголин на дробь барабанную по слуху батальон ведет. Никто и не заметил, что он - незрячий. Представьте себе такое!
Как же Марголин, слепой, изучал оружие и военную технику? Зрение пропало, но оставалось осязание, которым ему приходилось, насколько это возможно, компенсировать утрату. Он не мог похвастаться тонким осязанием, каким обладают люди, слепые от рождения. Но у него было другое свойство, помогавшее быстро и основательно познавать попадавшее в руки оружие, –сильное зрительное воображение и зрительная память.
После приезда в Замоскворецкий райком комбрига АлександраСмирнского, члена сборной России по стрельбе на Олимпиаде 1912 года в Стокгольме, одного из трех первых чемпионов СССР по стрельбе и, позднее, первого в СССР конструктора спортивного оружия (три винтовки и «спортивный наган»), заразился Михаил «вирусом изобретательства».
- Конструкторы-оружейники у нас есть, говорил он, а оружие для спортсменов никто не делает. Нужно. Необходимо просто! А конструкторы оружия и стрелять-то толком не умеют. Вот вы, Михаил, любите оружие, чувствуете, понимаете.
- Александр Александрович, куда мне, я же…
- Да-да, конечно-конечно, понимаю-понимаю, ничего не поделаешь, куда уж, зрение…
- Зрение… Убогий, значит. Ущербный, понимаете ли! Я вам покажу – «ущербный»!!!
То дирижабль новый изобрел, то подводную лодку… Первое время не выходило – все это либо уже изобрели, либо это и изобретать-то не стоило. Оставалось стрелковое оружие.
Понял Михаил, за это дело взявшись, что еще очень и очень многого он не знает и не умеет. Оружие изучал везде, где только мог: в музеях, на заводах, в военных лагерях, в конструкторских бюро. А еще пришлось изучать – самостоятельно! – теоретическую механику, теорию механизмов и машин, детали машин, сопротивление материалов.
Считать-то в уме Марголин научился, а вот как изобразить на бумаге то, что он придумал? Пришлось снова учиться - вырезать детали из воска и хозяйственного мыла, определять размеры деталей на ощупь. Научился. Определял размеры с точностью до одной сотой доли миллиметра.
А заодно научился диктовать то, что придумал. Не слова диктовал – чертежи. С чертежником Аркадием Похмельковым у них даже игра такая была: Михаил диктует, а Аркадий специально ошибку допускает. Потом Аркадий подробно рассказывает то, что начертил, а Михаил должен ошибку найти.
Даже рабочим диктовал, чтобы с его слов детали делали. Когда это случилось впервые, опытный фрезеровщик, закончив работу, глазам своим не поверил - никогда раньше ему «на слух» работать не приходилось. Но ведь получилось!
Так и сделал Марголин первую свою систему – автоматическую винтовку. Ее сам Василий Дегтярев одобрил (тот оружейник, который ручной пулемет сконструировал). Пригласили Михаила в Тулу на оружейный завод. Помощников дали, помещение. Одна доска чертежная такая большая была, что на ней можно было хоть пушку в натуральную величину изобразить. И пошла работа. Пулемет сделали, карабин, три пистолета - все для спортсменов, в том числе и самых юных. Один пистолет оказался так хорош, что его решили массово выпускать. Решили, да не успели – война помешала.
Закончилась война. И стал Марголин снова спортивные пистолеты делать. Первую послевоенную модель забраковали. Тогда считалось, что спортивные пистолеты непременно нужно из боевых переделывать, чтобы сразу стрелков к войне готовить. Неправильно это было. К боевому оружию требования совсем не те, что к спортивному. И Марголин решил свою конструкцию сделать, особую, каких раньше не бывало. Снова пришлось изучать (наощупь!), придумывать, составлять, как мозаику – стволы, затворы, крючки спусковые … Больше года трудился – сделал. Теперь дело за спортсменами. Им из пистолетов стрелять – им и решать, какой хуже, а какой лучше.
Современники Михаила Владимировича поражались его мужеству, силе воли, результативности его работы. И еще одним восхищал слепой конструктор: он научился стрелять – на звук.
Вернемся к созданному, Михаилом Марголиным, пистолету.
Представлять это оружие нет необходимости. Из него стреляли и школьники, и генералы. Оно безотказно служило многим поколениям стрелков-спортсменов.
Промахнуться из этого пистолета невозможно. Работа его точна и безупречна. Из него легко стрелять и легко попадать. Его приятно держать в руке. Он завораживает геометрией вороненой стали и притягивает особым оружейным магнетизмом. И, кажется, нет мужчины, который в тайне не мечтал бы иметь его.
Марголин сконструировал автоматический пистолет, полностью отвечающий спортивным требованиям. Ему удалось в одной системе объединить мало совместимые вещи – автоматику перезарядки и точность боя. Он увеличил количество нарезов и сделал их пологими - и пуля спокойнее пошла по стволу. Ствол высверливался на легкий конус, и кучность его резко повысилась. Сам ствол неподвижен, наглухо запрессован в корпус и закреплен шпилькой. Главной общепризнанной "изюминкой" конструкции является регулируемый по горизонтали прицел на неподвижной стойке, наглухо посаженный на корпус. Мушка, регулируемая по высоте, основанием запрессована на стволе. Отсутствие люфтов и смещений между всеми этими деталями устраняет расхождения прицельной линии и оси ствола. Конструктором был выбран самый оптимальный принцип перезарядки для малокалиберного высокоточного пистолета - автоматику отдачи свободного затвора, не связанного с постановкой на нем прицельного приспособления и не влияющего на процесс прицеливания.
Рукоятку Марголин наклонил на оптимально-балансовый для стрельбы угол, придав ей идеальную естественную ортопедичность, и пистолет "сел" в руку стрелка, как влитый. Но главное было не в этом. Точность боя любого оружия в основном зависит от его весового и механического баланса, который трудно поддается математическим расчетам и определяется по наитию конструктора.
Баланс можно только прочувствовать. И создать идеально сбалансированное оружие, каким является пистолет Марголина, мог только незрячий человек, с характерным для слепых обостренным и безошибочным чувством равновесия, человек, по жестокой необходимости развивший в себе почти сверхъестественную способность ощущать сопротивляемость металла, силу пороха.
Чувствовать импульс массы каждой детали, смещающий оружие при стрельбе. Марголин смог абстрактно "увидеть" взаимодействие этих импульсов и "состыковать" их так, что они взаимно поглощали друг друга при движении деталей в момент выстрела.
Только слепой конструктор с обостренным чувством баланса мог подогнать стальную конструкцию к живой плоти человеческой руки, безукоризненно приспособив подсистему "техника" к подсистеме "человек", образовав условия для создания системы "стрелок-оружие". И дальше все зависело только от самого стрелка.
Сконструированный им пистолет имел изумительную точность боя, мягкий и легкий спуск без "провала", был приятно удобен в руке, прост в обращении, несложен в сборке и разборке. По ходу стрельбы легко и просто вводились пристрелочные поправки. Возможность ведения автоматического огня при безотказной работе механизма делала стрельбу из этого оружия необычайно интересной и открывала новые перспективы развития стрелково-спортивной практики. Преимущества этой системы перед другим оружием такого класса и назначения были очевидны и неоспоримы.
То, что происходило дальше, сейчас уже мало кому известно. Хода пистолету не дали. Приговор чиновников в погонах и без погон (извечное бедствие России) был категоричен: "Конструкция слепого не может приниматься всерьез". "Того, что никогда не было, не может быть никогда".
Завистливые человечки подставили Марголину подножку. Далее события развивались так, как им и положено было развиваться в те непростые времена. Кто-то положил на стол всемогущего Берии опытный образец пистолета с полной справкой о его боевых качествах. Лаврентий пострелять любил, хотя из-за импульсивности характера у него это получалось довольно скверно. Опробовав самолично пистолет в тире, глава грозного ведомства с удивлением констатировал, что сразу попал туда, куда стрелял. Это ему понравилось настолько, что он провел в тире остаток дня, изведя при этом кучу патронов.
Сталину было доложено о разоблачении группы вредителей, саботирующих внедрение перспективного оружия. Пистолет был запущен в серийное производство. Конструкция его была настолько удачной, законченной и совершенной, что с 1949 года и до нашего времени он выпускается практически без изменений. С 1954 по 1974 год применялся на соревнованиях международного уровня. Для обучения стрельбе применяется по настоящее время.
Особенно хорошего качества были пистолеты выпуска конца 50-х начала 60-х годов. У них была качественнее сталь и чище обработка канала ствола. Разброс они имели "по десятке" спортивной мишени на дистанции 25 метров. Спортсмены старших поколений помнят это оружие, которое поставлялось в красивых деревянных футлярах, с набором запчастей, инструментов, принадлежностей для чистки и смазки. В наше время пистолет Марголина производится под маркировкой МЦМ. Имеется также газовый пистолет "Марго" и экспериментальный короткий вариант малокалиберного пистолета - тоже "Марго". В основу обеих конструкций положен пистолет Марголина.
Автоматические малокалиберные пистолеты появлялись и на Западе – они имели красивый и грозный вид, но как спортивное оружие не годились. Появлялись и малокалиберные револьверы - бой их был точнее, чем у пистолетов, но конкуренции с Марголиным они не выдерживали. Там не любят хвалить русское оружие, потому что оно русское, но пистолет Марголина есть в каждом спортивном тире, много их и в частном пользовании. Кстати, прицел Марголина практически без изменений тихо и молча перекочевал на немецкий "Вальтер", итальянскую "Беретту", на ряд спортивных моделей бельгийского, французского, испанского производства.
«Вспоминая Михаила Владимировича Марголина, – отмечает выдающийся конструктор ХХ века Михаил Калашников, – я думаю, какой же силой воли, страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через «не могу» и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взвалить на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу! Марголин почти никогда не рассказывал о том, сколько неудач довелось ему пережить на тернистом пути конструирования, сколько обидного недоверия пришлось перенести от чинуш, отвергавших саму возможность слепого изобретателя творить, созидать».
Михаил Владимирович Марголин был консультантом по оружию в Государственном Историческом музее и в НИИ милиции. Он написал книги:"Записки конструктора", "Спортивный пистолет и его ремонт" и "Я солдат еще живой". Наряду с правительственными наградами Марголин был удостоен Большой серебряной медали ВДНХ (1960), ему было присвоено звание «Заслуженный изобретатель РСФСР» (1965).
Что же касается невиданных высот… 28 марта 1983 именем Михаила Марголина назвали малую планету №2561.
Семья Марголиных тоже собиралась по вечерам в гостиной, но, в отличие от многих других семей, ждала некоего события со дня на день. Событие это произошло 29 января по старому стилю – у инженера Семена Марголина и его жены Екатерины Филипповны родился сын – отличный, крепкий мальчишка, которого назвали Михаилом. Вскоре родители увезли Мишу в Москву, где он и жил, ничем особенным от сверстников не отличаясь, разве что рано проявил способности к рисованию. Рисовал хорошо – твердой рукой, с фантазией. Но...
В самом начале жизненного пути, на взлете, Михаил получает тяжелейший удар. Случайная пуля во время схватки с бандитами, ранение в голову и… ослеп полностью на оба глаза, ослеп бесповоротно. Тогда для молодого парня это было хуже смерти. Он считал, что жизнь продолжается, но сам-то он вычеркнут из этой жизни. На что она теперь ему, лишенная смысла, ярких тонов и радужных планов! Кому нужно одиночество и прозябание?
Друзья пробуют помочь, собирают деньги на лечение. Михаил едет из Очамчиры в Сухуми, в республиканскую больницу. Однако врачи бессильны. Следует поездка в Москву. В самой известной на то время Алексеевской глазной клинике специалисты выносят беспощадный приговор. Потом были инвалидный распределитель и направление в Киев. Комиссия решила «в целях разгрузки Москвы» отправить Марголина по месту рождения.
«В Киеве мне помогли высадиться из вагона, – вспоминал позже Михаил Владимирович. –Поезд, громыхнув буферами, тронулся дальше, а я остался на платформе один, среди чужих людей. Раздумывать было нечего. Киевский вокзал я помнил хорошо, как, впрочем, и сам город, с которым было связано много воспоминаний, особенно по девятнадцатому году. И я пошел, ориентируясь по памяти и на слух, поводя перед собой легкой бамбуковой тростью, которую вырезали мне сухумские друзья.
Передо мной была вокзальная площадь. Я ее знал и был уверен, что перейду, не сбившись с направления. Двинулся осторожно, ощупывая дорогу тростью и пропуская перед собой ломовиков и машины. Вот остановка, звенит трамвай. Кто-то спрашивает соседа: «Кажется, второй?» «Да, идет на Крещатик, до площади Коминтерна». Больше мне ничего не надо. Забираюсь в вагон, еду и кажется, будто вижу знакомые остановки…»
Вскоре он был уже в горисполкоме. Михаил поразился тому, как ловко добрался туда, а еще более восхитился собой, когда самостоятельно нашел инвалидный городок (тот находился в Киево-Печерской лавре), куда его устроили. Летом 1925-го ему предлагают отправиться в Харьков на курсы массажа и врачебной гимнастики при Наркомате социального обеспечения. Михаил соглашается без раздумья, хотя не имел понятия, что это за штука – массаж, медицина его никогда не увлекала. Но надо браться за дело, не сидеть же сложа руки. И вот курсы массажистов позади, впереди – работа. Полтора года «новой» жизни снимают мучительные сомнения. Приходит вера в свои силы, Михаил понимает, что и такой, какой есть, он нужен людям. Казалось бы, трудись спокойно и живи в крупном городе, но неуемной душе будущего конструктора этого оказывается мало.
В 1926-м Марголин снова перебирается в Москву, где уже поселилась его семья, и с головой окунается в общественную работу. По его инициативе и при поддержке оргбюро Осоавиахима в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводит там занятия, военные игры. С открытыми, но незрячими глазами учит молодых людей разбирать и собирать находившиеся на вооружении Красной Армии средства индивидуальной защиты, стрелковое оружие.
7 ноября 1928 года Михаил Марголин идет во главе комсомольского батальона Замоскворечья по Красной площади и, будучи слепым, проводит роты, ни разу не сбившись, парадным маршем. Впереди барабанщик идет, дробь выбивает, а Марголин на дробь барабанную по слуху батальон ведет. Никто и не заметил, что он - незрячий. Представьте себе такое!
Как же Марголин, слепой, изучал оружие и военную технику? Зрение пропало, но оставалось осязание, которым ему приходилось, насколько это возможно, компенсировать утрату. Он не мог похвастаться тонким осязанием, каким обладают люди, слепые от рождения. Но у него было другое свойство, помогавшее быстро и основательно познавать попадавшее в руки оружие, –сильное зрительное воображение и зрительная память.
После приезда в Замоскворецкий райком комбрига АлександраСмирнского, члена сборной России по стрельбе на Олимпиаде 1912 года в Стокгольме, одного из трех первых чемпионов СССР по стрельбе и, позднее, первого в СССР конструктора спортивного оружия (три винтовки и «спортивный наган»), заразился Михаил «вирусом изобретательства».
- Конструкторы-оружейники у нас есть, говорил он, а оружие для спортсменов никто не делает. Нужно. Необходимо просто! А конструкторы оружия и стрелять-то толком не умеют. Вот вы, Михаил, любите оружие, чувствуете, понимаете.
- Александр Александрович, куда мне, я же…
- Да-да, конечно-конечно, понимаю-понимаю, ничего не поделаешь, куда уж, зрение…
- Зрение… Убогий, значит. Ущербный, понимаете ли! Я вам покажу – «ущербный»!!!
То дирижабль новый изобрел, то подводную лодку… Первое время не выходило – все это либо уже изобрели, либо это и изобретать-то не стоило. Оставалось стрелковое оружие.
Понял Михаил, за это дело взявшись, что еще очень и очень многого он не знает и не умеет. Оружие изучал везде, где только мог: в музеях, на заводах, в военных лагерях, в конструкторских бюро. А еще пришлось изучать – самостоятельно! – теоретическую механику, теорию механизмов и машин, детали машин, сопротивление материалов.
Считать-то в уме Марголин научился, а вот как изобразить на бумаге то, что он придумал? Пришлось снова учиться - вырезать детали из воска и хозяйственного мыла, определять размеры деталей на ощупь. Научился. Определял размеры с точностью до одной сотой доли миллиметра.
А заодно научился диктовать то, что придумал. Не слова диктовал – чертежи. С чертежником Аркадием Похмельковым у них даже игра такая была: Михаил диктует, а Аркадий специально ошибку допускает. Потом Аркадий подробно рассказывает то, что начертил, а Михаил должен ошибку найти.
Даже рабочим диктовал, чтобы с его слов детали делали. Когда это случилось впервые, опытный фрезеровщик, закончив работу, глазам своим не поверил - никогда раньше ему «на слух» работать не приходилось. Но ведь получилось!
Так и сделал Марголин первую свою систему – автоматическую винтовку. Ее сам Василий Дегтярев одобрил (тот оружейник, который ручной пулемет сконструировал). Пригласили Михаила в Тулу на оружейный завод. Помощников дали, помещение. Одна доска чертежная такая большая была, что на ней можно было хоть пушку в натуральную величину изобразить. И пошла работа. Пулемет сделали, карабин, три пистолета - все для спортсменов, в том числе и самых юных. Один пистолет оказался так хорош, что его решили массово выпускать. Решили, да не успели – война помешала.
Закончилась война. И стал Марголин снова спортивные пистолеты делать. Первую послевоенную модель забраковали. Тогда считалось, что спортивные пистолеты непременно нужно из боевых переделывать, чтобы сразу стрелков к войне готовить. Неправильно это было. К боевому оружию требования совсем не те, что к спортивному. И Марголин решил свою конструкцию сделать, особую, каких раньше не бывало. Снова пришлось изучать (наощупь!), придумывать, составлять, как мозаику – стволы, затворы, крючки спусковые … Больше года трудился – сделал. Теперь дело за спортсменами. Им из пистолетов стрелять – им и решать, какой хуже, а какой лучше.
Современники Михаила Владимировича поражались его мужеству, силе воли, результативности его работы. И еще одним восхищал слепой конструктор: он научился стрелять – на звук.
Вернемся к созданному, Михаилом Марголиным, пистолету.
Представлять это оружие нет необходимости. Из него стреляли и школьники, и генералы. Оно безотказно служило многим поколениям стрелков-спортсменов.
Промахнуться из этого пистолета невозможно. Работа его точна и безупречна. Из него легко стрелять и легко попадать. Его приятно держать в руке. Он завораживает геометрией вороненой стали и притягивает особым оружейным магнетизмом. И, кажется, нет мужчины, который в тайне не мечтал бы иметь его.
Марголин сконструировал автоматический пистолет, полностью отвечающий спортивным требованиям. Ему удалось в одной системе объединить мало совместимые вещи – автоматику перезарядки и точность боя. Он увеличил количество нарезов и сделал их пологими - и пуля спокойнее пошла по стволу. Ствол высверливался на легкий конус, и кучность его резко повысилась. Сам ствол неподвижен, наглухо запрессован в корпус и закреплен шпилькой. Главной общепризнанной "изюминкой" конструкции является регулируемый по горизонтали прицел на неподвижной стойке, наглухо посаженный на корпус. Мушка, регулируемая по высоте, основанием запрессована на стволе. Отсутствие люфтов и смещений между всеми этими деталями устраняет расхождения прицельной линии и оси ствола. Конструктором был выбран самый оптимальный принцип перезарядки для малокалиберного высокоточного пистолета - автоматику отдачи свободного затвора, не связанного с постановкой на нем прицельного приспособления и не влияющего на процесс прицеливания.
Рукоятку Марголин наклонил на оптимально-балансовый для стрельбы угол, придав ей идеальную естественную ортопедичность, и пистолет "сел" в руку стрелка, как влитый. Но главное было не в этом. Точность боя любого оружия в основном зависит от его весового и механического баланса, который трудно поддается математическим расчетам и определяется по наитию конструктора.
Баланс можно только прочувствовать. И создать идеально сбалансированное оружие, каким является пистолет Марголина, мог только незрячий человек, с характерным для слепых обостренным и безошибочным чувством равновесия, человек, по жестокой необходимости развивший в себе почти сверхъестественную способность ощущать сопротивляемость металла, силу пороха.
Чувствовать импульс массы каждой детали, смещающий оружие при стрельбе. Марголин смог абстрактно "увидеть" взаимодействие этих импульсов и "состыковать" их так, что они взаимно поглощали друг друга при движении деталей в момент выстрела.
Только слепой конструктор с обостренным чувством баланса мог подогнать стальную конструкцию к живой плоти человеческой руки, безукоризненно приспособив подсистему "техника" к подсистеме "человек", образовав условия для создания системы "стрелок-оружие". И дальше все зависело только от самого стрелка.
Сконструированный им пистолет имел изумительную точность боя, мягкий и легкий спуск без "провала", был приятно удобен в руке, прост в обращении, несложен в сборке и разборке. По ходу стрельбы легко и просто вводились пристрелочные поправки. Возможность ведения автоматического огня при безотказной работе механизма делала стрельбу из этого оружия необычайно интересной и открывала новые перспективы развития стрелково-спортивной практики. Преимущества этой системы перед другим оружием такого класса и назначения были очевидны и неоспоримы.
То, что происходило дальше, сейчас уже мало кому известно. Хода пистолету не дали. Приговор чиновников в погонах и без погон (извечное бедствие России) был категоричен: "Конструкция слепого не может приниматься всерьез". "Того, что никогда не было, не может быть никогда".
Завистливые человечки подставили Марголину подножку. Далее события развивались так, как им и положено было развиваться в те непростые времена. Кто-то положил на стол всемогущего Берии опытный образец пистолета с полной справкой о его боевых качествах. Лаврентий пострелять любил, хотя из-за импульсивности характера у него это получалось довольно скверно. Опробовав самолично пистолет в тире, глава грозного ведомства с удивлением констатировал, что сразу попал туда, куда стрелял. Это ему понравилось настолько, что он провел в тире остаток дня, изведя при этом кучу патронов.
Сталину было доложено о разоблачении группы вредителей, саботирующих внедрение перспективного оружия. Пистолет был запущен в серийное производство. Конструкция его была настолько удачной, законченной и совершенной, что с 1949 года и до нашего времени он выпускается практически без изменений. С 1954 по 1974 год применялся на соревнованиях международного уровня. Для обучения стрельбе применяется по настоящее время.
Особенно хорошего качества были пистолеты выпуска конца 50-х начала 60-х годов. У них была качественнее сталь и чище обработка канала ствола. Разброс они имели "по десятке" спортивной мишени на дистанции 25 метров. Спортсмены старших поколений помнят это оружие, которое поставлялось в красивых деревянных футлярах, с набором запчастей, инструментов, принадлежностей для чистки и смазки. В наше время пистолет Марголина производится под маркировкой МЦМ. Имеется также газовый пистолет "Марго" и экспериментальный короткий вариант малокалиберного пистолета - тоже "Марго". В основу обеих конструкций положен пистолет Марголина.
Автоматические малокалиберные пистолеты появлялись и на Западе – они имели красивый и грозный вид, но как спортивное оружие не годились. Появлялись и малокалиберные револьверы - бой их был точнее, чем у пистолетов, но конкуренции с Марголиным они не выдерживали. Там не любят хвалить русское оружие, потому что оно русское, но пистолет Марголина есть в каждом спортивном тире, много их и в частном пользовании. Кстати, прицел Марголина практически без изменений тихо и молча перекочевал на немецкий "Вальтер", итальянскую "Беретту", на ряд спортивных моделей бельгийского, французского, испанского производства.
«Вспоминая Михаила Владимировича Марголина, – отмечает выдающийся конструктор ХХ века Михаил Калашников, – я думаю, какой же силой воли, страстностью и преданностью делу надо обладать, чтобы переступить через «не могу» и заниматься работой, выполнять такие обязанности, взвалить на себя такой груз ответственности, какой не всякому зрячему по плечу! Марголин почти никогда не рассказывал о том, сколько неудач довелось ему пережить на тернистом пути конструирования, сколько обидного недоверия пришлось перенести от чинуш, отвергавших саму возможность слепого изобретателя творить, созидать».
Михаил Владимирович Марголин был консультантом по оружию в Государственном Историческом музее и в НИИ милиции. Он написал книги:"Записки конструктора", "Спортивный пистолет и его ремонт" и "Я солдат еще живой". Наряду с правительственными наградами Марголин был удостоен Большой серебряной медали ВДНХ (1960), ему было присвоено звание «Заслуженный изобретатель РСФСР» (1965).Что же касается невиданных высот… 28 марта 1983 именем Михаила Марголина назвали малую планету №2561.
Информация