Неравный блок
Сегодня анахронизм рассматривать международную обстановку в формате противостояния систем эпохи холодной войны. Нет глобального идеологического конфликта между политическими и экономическими акторами, нет и противостоящих блоков, оформленных в единую военную систему. Объективно НАТО – единственный реально действующий блок. В мире нет геополитической структуры аналогичной военной и политической консолидации.
Статистика показывает: при отсутствии у альянса равноценного противника вероятность военного конфликта сохраняется и даже увеличивается, поскольку в НАТО вовлечено больше участников, масштабировалась и так называемая клиентская база стран-реципиентов. При этом клиентела стремится переложить свои проблемы на «общие плечи», поэтому рост альянса объективно предполагает расширение явных и потенциальных конфликтных зон.
Сравнивая периоды с 1953 по 1991-й и с 1992 по 2016-й увидим, что при снижении на 13 процентов длительности вооруженных конфликтов их интенсивность и масштабы только возросли. Так, среднегодовой показатель числа конфликтов вырос на 7 процентов, а среднее количество непосредственных участников в каждом из них скакнуло с 4,9 до 7,4 (на 50%!). Сирийское противостояние вообще побило все рекорды. За 4,5 года в него оказались вовлечены 82 участника. Фактически это реальная глобализация региональных конфликтов, даже войны в Корее или Вьетнаме, где почти напрямую воевали СССР и США, не втягивали в противостояние столько государств.
Угрожающая бесконфликтность
Помимо формального роста за счет бывших республик СССР и стран Варшавского договора альянс увеличил на 22 процента «клиентскую базу» зависимых государств – изменения отслеживаются по числу и качеству участников совместных операций так называемых международных сил в Ираке, Югославии, Афганистане, Ливии и Сирии.
Что же принесли эти клиенты в актив блока? Помимо своих крайне ограниченных территорий и человеческих ресурсов мнимые или действительные конфликты: шесть – в Восточной и Южной Европе, четыре – в Африке, четыре – в Юго-Восточной, два – в Центральной Азии и четыре – на Ближнем Востоке.
Предлагая альянсу ничтожные военные, политические силы и возможности (удельный вес одного нового государства-участника не превышает 0,3 процента в совместных операциях), клиенты ждут реальной помощи в решении собственных локальных проблем.
В итоге распад противостоящей блоковой структуры не снизил, а увеличил число, масштаб и интенсивность военных конфликтов. Существенное повышение рисков перерастания локальных столкновений в региональные и даже глобальные также увеличивает вероятность возникновения критических для участников альянса угроз.
Альянс пополнился крайне слабыми в экономическом и военном плане, но с громадным багажом внешнеполитических и военных претензий государствами, требующими от базовых участников военного блока полной вовлеченности в явные и тлеющие военные противоречия. В итоге НАТО как единственный центр глобальной военной и политической силы вынуждено принимать решения, от которых зависят осевые макроэкономические показатели. На выходе – устойчивая тенденция к объединению зон вооруженных конфликтов в единую систему с неограниченным числом участников, каждый из которых стремится достичь своих целей с помощью блока.
Фактор террористической угрозы не только катализатор проблем нелегальной миграции, но также одно из главных связующих звеньев в формировании глобальной конфликтной ситуации. Он влияет на политическую обстановку в Центрально-Азиатском регионе, на Кавказе, в Малайзии и Индонезии, Северной и Центральной Африке, затрагивает Индию и Китай. С этим фактором сегодня пытаются увязать, казалось бы, не имеющие прямого отношения проблемы в Восточной Европе.
Со времен Второй мировой торговля редко сталкивалась со случаями нарушения устойчивых транзитных маршрутов (так называемых караванных путей). Например, период блокады Суэцкого канала, ценовые войны монархий стран Залива, санкции против Ирана. Если наложить карту конфликтов на «караванные пути», получим потенциальную угрозу традиционным маршрутам, рынкам сырья и сбыта. Учитывая существующий тренд к объединению проблемных участков, имеем тлеющую пороховую бочку под мировой экономической системой.
Таким образом, объединение и характер региональных конфликтов, учитывая масштаб и степень вовлеченности игроков, особенности внешнеполитического дискурса, имеют все шансы превратиться в единую глобальную угрозу.
Риск, связанный с увеличением вовлеченности альянса в зоны конфликтов, является необходимым, но недостаточным для решения о вооруженном противостоянии, поскольку число стран – участниц блока служит и стабилизирующим фактором. Частные и единичные угрозы купируются коллегиальным механизмом принятия решений. Как показывает практика, даже учитывая пресловутый «пятый пункт» устава, альянс слабо реагирует на проблемы безопасности, возникающие у участников.
В целом же моделирование показывает, что наибольшую угрозу для существования европейской системы коллективной безопасности несет не наличие, а именно отсутствие в течение длительного периода конфликтов, требующих общего военного решения, объединения армейских структур и соответствующих бюджетных расходов.
Получается удивительное противоречие. С одной стороны – альянс постоянно втягивается в расширяющуюся полосу региональных конфликтов, которые могут вылиться в глобальную проблему в силу общности их участников. С другой – принятие коллективного решения о военном столкновении может быть вызвано только угрозой существованию альянса, при этом подлинной оказываются не реальные конфликты, а их отсутствие. Поэтому НАТО не стремится к полной и действительной ликвидации конфликтных участков.
Одновременно решение о военном столкновении альянса со стороной, способной нанести военное поражение с максимальной степенью вероятности, будет отвергнуто. Эта своего рода «циклическая ссылка» наглядно объясняет, почему НАТО успешно накапливает конфликты по своему периметру, но не имеет действенного механизма для их реального урегулирования. Нарушение этого «баланса» возможно только при однозначных и твердых гарантиях военного успеха и общей безопасности. Операции альянса предыдущих периодов подтверждают это, поскольку ни одна из них в отдельности не несла в себе ни признаков риска поражения, ни возможностей внутренней дестабилизации.
Вывод: в целях самосохранения НАТО вынуждено поддерживать постоянное конфликтное поле и, одновременно преследуя аналогичные цели, будет всеми силами стремиться купировать военное столкновение, которое может поставить его существование под угрозу.
Мигрант нестрашен
Как долго может продолжаться взаимное наложение центростремительных и центробежных сил? До того, пока конфликтное напряжение, создаваемое деятельностью блока, не ощутит преграду и в обратном порядке не распределится между участниками. Фактически альянс подошел к границам рисковых противостояний (Иран, Китай, Россия). Первый этап уже происходит – миграционный кризис, расшатывающий экономические границы еврозоны, еще не затронул НАТО. О приближении альянса к границе рисковой зоны свидетельствует и набирающее обороты обсуждение действенности механизмов «пятого пункта» устава.
Однако миграционный кризис не является полноценным балансирующим фактором. Напряжение в системе распределится равновесно только тогда, когда миграционный поток, порожденный военными действиями, принесет именно организованное вооруженное противостояние внутрь стран альянса и создаст очаги внутренних конфликтов, которые одновременно вспыхнут во многих странах НАТО.
Между тем созданная циклическая система купирует реакцию на частные и единичные угрозы. В пример можно привести реакцию на насилие мигрантов во Франции, Бельгии, Германии, которое не рассматривается блоком как акты военной агрессии, а посему и не требует согласованных и системных действий. При всей медийной шумихе они остаются частным случаем этих стран и не ставят под сомнение гарантии военной безопасности блока. Это означает, что террористическая, а по сути военная угроза НАТО, не оцененная адекватно, будет и дальше нарастать изнутри, пока очаги напряжения не сольются в единое целое.
В итоге организованное вооруженное противостояние будет частично перенесено от окраин к центру (внутрь стран альянса), например, посредством миграционного кризиса. Возникновение подобных точек одновременно в нескольких местах поставит под сомнение гарантии военной безопасности участников НАТО, и для самосохранения оно будет вынуждено реагировать вооруженными действиями в той точке, которую его члены сочтут ключевой.
Без войны виноватая
Возможность вооруженного конфликта между блоком и РФ зависит от того, явится ли война с Россией ключом к решению проблем глобального конфликта. Победа должна быть гарантирована руководством и силами альянса с применением обычного вооружения и при конвенциональном характере столкновения, без применения стратегических сил. Невыполнение одного из условий означает отказ НАТО от прямых военных действий в отношении РФ и перенос поиска «ключевой точки» в ином направлении.
Рассмотрим гипотетическую возможность признания России ключом к решению проблем «большого конфликта» – вероятность этого достаточно высока. Если брать конфликтные зоны относительно их удельного вклада в совокупный товарооборот стран еврозоны, то от действий нашей страны в той или иной форме зависит 42 процента потока. В 80 процентах случаев Россия – непосредственный участник процессов урегулирования конфликтов. Если же анализировать «информационный шум» – выступления, посвященные проблемам безопасности, то 92 процента так или иначе затрагивают Россию и 84 процента оценивают ее деятельность исключительно негативно. Так что в случае проблем во внутренней или внешней безопасности стран блока Россия с 75-процентной вероятностью может быть субъективно «назначена ответственной» за безопасность региона в целом, особенно в ситуации, требующей быстрых решений (например в случае террористических атак, когда возможности для долгих дискуссий нет). В этой связи отметим, что в Европе уже не первый месяц активно поднимается вопрос: Россия – это проблема или ключ к ее решению? Широкое обсуждение роли нашей страны именно в такой форме ранее не велось.
Европейские аналитики в своих обзорах считают, что несмотря на прорывы в некоторых областях, Россия проигрывает альянсу в традиционной конвенциональной войне, прежде всего за счет слабого управления и малого количества современной техники. Существенный фактор риска – искренняя убежденность ряда представителей высшего военного руководства и истеблишмента альянса в том, что режим в РФ держится исключительно за счет внешних, в основном военных успехов в противостоянии с заведомо слабыми игроками. По этой концепции даже ограниченное военное поражение может привести к смене правящей элиты.
Следующее условие более сложно в оценке. Ни одно публичное или письменное гарантийное обязательство в современных условиях не является достаточным для снятия рисков применения стратегических сил. Должен быть эмпирически подтвержденный консенсус противоборствующих сторон.
Рассмотрим наиболее вероятные условия подобного соглашения: ограниченный ТВД, военное столкновение не затрагивает объекты стратегической военной и гражданской инфраструктуры, из зоны противостояния по возможности исключается мирное население, отказ сторон от действий на торговых путях, отказ сторон от захвата территорий.
В наибольшей степени подтверждение подобного консенсуса идет через систему провокационных действий, разведки и проверки боем на отдаленном ТВД силами и средствами, потеря которых не станет поводом к масштабному конфликту. После каждого инцидента фиксируются степень и качество ответной реакции. При этом действия должны быть разнесены по исполнителям (государствам-участникам), разнонаправлены (по видам вооружений), регулярны, минимизировать риски для жизни с обеих сторон.
Уничтожение турками российского Су-24 было попыткой такой разведки. Провокация явно задумывалась с далекими последствиями, поскольку столкновение в сирийском небе идеально отвечало основным критериям как по удаленности ТВД, так и по характеристикам возможно задействованных сил и средств, относительной нейтральности для базовых сторон конфликта при условии действий именно в сирийских пределах. Однако «грязное» исполнение инцидента отодвинуло развитие этого сценария.
Другая задача таких провокаций – подготовка публичной легитимизации последующей военной кампании. Сейчас в основе ее обоснования лежат не столько нормы международного права, принцип защиты и осуждения вооруженной инициативы, сколько признание одной из сторон «источником конфликта», реализуемое субъективно, с применением информационного давления. Подмена понятия «инициатор» на «источник» при наличии медиаресурсов дает блоку практически неограниченную возможность для оправдания своих действий. Источник может быть любым – от войны в Сирии до «агрессии России в Европе». Таким образом, провокации в военной и политической сфере служат публичному обоснованию необходимости «превентивной защиты». Частота реализации этого принципа позволяет допустить крайне высокую вероятность военной инициативы со стороны Североатлантического блока.
Итак, в случае возможного конфликта, если стороны достигают консенсуса по методам и условиям ведения военных действий, то возможный экономический, политический и идеологический выигрыш при успешном ходе войны будет гарантированно превышать все затраты. Победитель получит серьезные преимущества для обоснования победы. Атаковавшая сторона победила потому, что «ее вынудили» начать военные действия, сторона обороны – по праву ответа на агрессию.
Действительно, если столкновение локально, не затрагивает инфраструктуру и гражданское население, не несет угрозы захвата территории, то применение ядерного оружия будет очевидно непропорциональным и неадекватным ответом, гарантированно приводящим к взаимному уничтожению сторон, сопряженным с массовой гибелью гражданского населения.
При этом победа в таком конфликте приносит все мыслимые геополитические и экономические выгоды. Проигравшие лишаются возможности участия в глобальных рынках на своих условиях, теряют международное влияние, вынуждены разоружаться и отказаться от контроля над зависимыми территориями. Властная элита с высокой вероятностью будет заменена как неоправдавшая надежд и рискнувшая в игре слишком многим.
К сожалению, в случае достижения негласного, но очевидного для сторон консенсуса по форме вооруженного столкновения выигрыш становится настолько значительным, что вероятность конфликта приближается к единице.
С учетом непреодолимой глобализации конфликтной зоны перенос издержек на территорию стран альянса является реальной перспективой и становится предпосылкой к втягиванию НАТО в масштабные военные действия. Наиболее вероятной причиной будет серия вооруженных терактов. Как страны блока будут искать ключевую причину угрозы и стремиться ее устранить? С вероятностью выше 50 процентов виновной назначат РФ. И если Россия в ответ на провокационные системные действия даст альянсу «согласие действием» на конвенциональный способ ведения конфликта на локальных ТВД, военное столкновение между НАТО (инициатива на основе принципа «превентивной защиты») и РФ произойдет с вероятностью выше 75 процентов.
Рычаги и стоп-краны
В случае разработки стратегии и целей военной кампании альянс будет исходить из максимального использования сильных в военном отношении сторон с максимизацией эффекта рычага, предельной локализации военных действий, скоротечности военной кампании, невосполнимости ресурсов. Каждый шаг в этой стратегии – вверх по лестнице, ведущей вниз.
Наиболее сильные стороны альянса – скоординированное использование воздушно-космической разведки, ударной и истребительной авиации, флота с усилением компонента ПВО.
Эффект рычага достигается ликвидацией ударной и истребительной авиации РФ, уничтожением тактических ракетных комплексов, нанесением существенного урона средствам ПВО и силам ВМФ.
К локализации конфликта с наибольшим успехом ведут сплошная морская блокада на достаточном удалении от средств береговой обороны, изоляция группировок, оторванных от основных сил (Армения, Калининградская область). При этом предполагается не только серьезный экономический и политический ущерб. Любое действие, нацеленное на преодоление блокады, можно расценить как прямую угрозу, развязывающую руки другой стороне.
Такая стратегия в полной мере отвечает критерию невосполнимости средств. Современное вооружение сложно в производстве, требует многих высокотехнологичных переделов, сопряжения усилий отраслей, стоимость боевой единицы даже наземной техники достаточно высока. Наиболее затратные и технологически сложные элементы относятся именно к авиации, ПВО/ПРО, орбитальной группировке, а также ВМФ. Быстрое восполнение самолетов, кораблей, спутников невозможно в принципе. При этом даже нет необходимости разрушать производственную инфраструктуру противника. Фактически это означает, что уничтожение системы ПВО/ПРО на локальных участках, вывод из строя авиации и флота не позволят потерпевшей стороне дать ответ серьезными наземными действиями. Самая подготовленная пехота без поддержки авиации потерпит в современной войне гарантированное поражение.
Таким образом, при наличии стратегических предпосылок, совокупности поводов и причин, принятия сторонами конфликта условий и ограничений вооруженного столкновения прямая война между НАТО и Россией возможна с высокой степенью вероятности. Особенностью конфликта станут действия на удаленных и приграничных участках ВМФ, авиации, оперативно-тактических ракетных комплексов и средств ПВО/ПРО. Выигрыш одной из сторон по своим последствиям будет сопоставим с победой в глобальной войне и повлечет беспрецедентное экономическое и дипломатическое давление на противника.
Ответные действия России смоделированы таким древом решений:
1. Отказ от игры возможен только в том случае, если наша страна принимает доктрину, в которой ядерный компонент Вооруженных Сил может применяться непропорционально угрозе (например даже в ответ на военные провокации).
2. Отсутствие подобного компонента в доктрине означает, что Россия получила «приглашение в игру». Переговоры по условиям игры означают втягивание в систематические провокации – «проверки действием» на готовность к консенсусу по характеру и методам будущего столкновения..
3. Россия может продолжить игру действием без новых условий (изменения правил). Это означает согласие на формат применения Вооруженных Сил.
4. Продолжение игры с предложением дополнительных условий без изменения базовых. Например, Россия может ввести в игру свои сильные козыри (энергетическая блокада, сухопутный компонент ВС, расширение локализации конфликта, мобилизационный ресурс). Появление таких условий при сохранении базовых (гарантии неприменения стратегических сил) поставит альянс перед выбором: а) принять условия, расширив локализацию ТВД и снизив гарантии победы, б) отказаться от игры.
5. Особенность этой комбинации в том, что продолжая игру на изначальных условиях, поменять правила будет невозможно, поскольку запустится механизм невосполнимости ресурсной базы. Ввод стратегической компоненты в процессе военных действий ведет к внешнеполитическому поражению нарушителя.
НАТО и страны, составляющие основу его прямых вероятных союзников в возможном противостоянии, формально – внушительная сила. Сравнение показывает их превосходство над ВС РФ от 45-процентного до трехкратного. Однако эффективно структурировать эту армаду, превратить ее в единый инструмент долговременного военного конфликта невозможно. Хотя для решения локальных задач НАТО и сателлиты способны к краткосрочному объединению.
Наиболее вероятные цели кампании: поражение ВМФ РФ в основных позиционных районах, ликвидация военных баз в Калининградской области и Армении, поражение сил и средств ВКС и ПВО РФ.
Прямыми участниками кампании могут стать армии США, Великобритании, Канады, Турции, Польши, ФРГ, Франции, Дании, Нидерландов, Норвегии, Испании, Саудовской Аравии, Японии, Южной Кореи. Тыловую поддержку им окажут Эстония, Латвия, Литва, Швеция, Исландия, Болгария, Румыния, Хорватия, Чехия, Словакия, Словения, Венгрия, Пакистан, Афганистан. Ограниченное участие примут Финляндия, Ирак, Туркменистан, Узбекистан, Азербайджан, Грузия, Украина, Молдавия. Последние шесть стран – бывшие республики СССР в зависимости от результатов кампании могут начать и собственную игру.
Крупные региональные игроки (Китай, Иран и Индия) скорее всего останутся нейтральными, Белоруссия и Казахстан откроют воздушную границу России и предоставят данные РЛС, но не позволят разместить у себя сухопутные и авиагруппы РФ.
Наиболее вероятные основные ТВД: Северо-Западный (Кольский полуостров, Баренцево море, Новая Земля, Земля Франца-Иосифа), Балтийский (акватория восточнее линии Вентспилс – Стокгольм, Псковская и Ленинградская области, Карелия) с отдельным районом (Калининградская область), Черноморский (Крым, Краснодарский край, Северная Осетия) с отдельным районом (Армения), Тихоокеанский (восточная морская граница РФ). Цели специальных операций: Каспийская флотилия, базы стратегической авиации (Саратовская область, Ставропольский край).
Операция со многими неизвестными
Коалиция столкнется и с естественными ограничениями, обусловленными особенностями ТВД, и с нехарактерными для последних 25 лет методами ведения боевых действий.
1. Климатические зоны. Основные боевые действия должны быть сфокусированы в четырех позиционных районах и скоординированы по времени, чтобы избежать оперативной переброски РФ сил и средств. Каждый район имеет свои погодно-климатические условия. Наиболее благоприятное время – зима, когда маневрирование флота РФ осложнят льды, закрывшие высокие широты Северного и Баренцева морей, северные проливы Курильской гряды и часть акватории Охотского моря. Но выбрать единое время, когда погода позволит эффективно работать авиации и высокоточному оружию (ВТО), невозможно. Так, наиболее удобное время в Баренцевом море (апрель, максимальный уровень льда, минимум осадков) совпадает с максимальным уровнем туманов и осадков в районе Балтики и Владивостока.
2. Рельеф. Основные объекты инфраструктуры расположены либо в умеренно-гористой местности со сложным рельефом (Кольский полуостров, Крым), либо в лесах (Балтика), либо в регионах, совмещающих эти условия (Сочи, Хабаровский и Камчатский края).
3. Закрытые акватории. Основные базы флота РФ – в относительно закрытых акваториях, что вместе с дальностью наших ПКР крайне затрудняет проникновение в глубину обороны. Мели и острова, ограниченность фарватеров осложняют маневрирование и позволяют ВС РФ создавать эффективное противокорабельное и противолодочное минирование.
4. Растянутость линии соприкосновения. Северо-Западный, Черноморский и Тихоокеанский районы имеют границы длиной 1200–2000 километров и до 1500 километров в глубину. Наиболее «компактный» во внешней границе Балтийский район также «растянут» по глубине в 300–1200 километров.
К непривычным для коалиции методам ведения боевых действий отнесем:
активную оборону на всех участках позиционных районов, эшелонированную по глубине и высоте с применением как современных средств РЭБ, так и методов нестандартного противодействия. Уже в начале операции коалиция столкнется с низкой эффективностью авиации пятого поколения («Стелс») для прорыва зон «многослойной» ПВО;
ограничение свободного доступа к приграничной зоне (с моря и воздуха). Комплексы береговой обороны («Рубеж», «Бал», «Бастион») покрывают зону до 300 километров, корабельные («Гранит», «Вулкан») – 700–1000, авиационные («Х-59», «Х-31») – до 300 километров. Следует учитывать силы воздушного перехвата для противодействия стратегической авиации в полярной зоне (МиГ-31БМ);
отсутствие превосходства в средствах РЭБ при столкновении в воздухе и высокую вероятность ближнего воздушного боя;
предельные характеристики дальности действия флота. Максимальная дальность флотских ракет «Томагавк» – 1600 километров, и именно это оружие базовое для ударных сил коалиции;
проведение систематических контратакующих действий в глубину боевых порядков коалиции дальней и оперативно-тактической авиации, морского маневра, действий ударных субмарин с тыла и с флангов, перехват крылатых ракет, встречный воздушный бой;
агрессивный характер ведения боя. Использование ВС РФ техники на пределе и за пределами технических характеристик, заведомо опасное для исполнителя маневрирование, в крайних случаях – самопожертвование.
При планировании военной операции командование коалиции не сможет эффективно использовать боевой опыт Югославии и Ближнего Востока и вынужденно отойдет от привычных схем обеспечения полного господства в воздухе.
В начале операции приоритет получат космическая и воздушная радиоэлектронная разведка с задачей вскрыть и картографировать расположение ПВО, районы сосредоточения и инфраструктуры, зоны покрытия РЛС, «засечь» радиоканалы и частоты, составить телеметрические и тепловизионные карты районов. Эффективная глубина проникновения – до 400 километров в глубину пограничной территории. Данные поступят в базу ВТО (BGM-109 «Томагавк», AGM-86 CALCM, AGM-158 JASSM). Перед пуском ВТО в погранзоне встанут на патрулирование группы авиации РЭБ (разведка и постановка помех), управления и наведения (ДЛРОиУ), воздушного прикрытия и перехвата, прорыва ПВО. Первый пуск ВТО пойдет на разных высотах, будет сопровождаться группой РЭБ для вскрытия зон ПВО РФ, постановки активных помех истребителям. Задача группы прикрытия – воздушный перехват «слепого» противника, одновременно истребители-бомбардировщики обстреляют батареи ПВО противорадиолокационными боеприпасами (AGM-88 HARM, ALARM). С каждым шагом операции атакующая сторона уточняет координаты объектов, прорабатывает «свободные» зоны и коридоры для маневра, «выбивает» средства ПВО погранзоны и уничтожает истребители противника.
Для армии России конфликт тоже сопряжен с проблемами.
1. Высокая локализация участков обороны. Некоторые ключевые районы обособлены друг от друга. Их стратегическое значение велико, но фактическое прикрытие весьма формально. Это архипелаги Земля Франца-Иосифа и Новая Земля, остров Врангеля, Анадырь, Калининградский район, базы в Армении, Елизове и Вилючинске. Концентрация здесь ударной мощи коалиции облегчит путь к приграничной зоне.
2. Недостаточность средств ПВО для «многослойной» обороны. Для создания зон ПВО уверенного и многократного поражения потребуется переброска из внутренних позиционных районов комплексов С-300 разных модификаций, С-400, перебазирование комплексов ближней обороны («Панцирь» С1/2, «Бук-М2», Тор).
3. Ограниченные возможности флота в борьбе с АУГ. Несмотря на заявления об «устарелости» авианосных соединений, сегодня конкурентами им могут быть только аналогичные подразделения. Вдали от зоны действия береговой авиации флот РФ становится мишенью. Уравнять это могут субмарины, которые атаковав корабли ордера, существенно снизят скорость авианосной группы.
4. Недостаток высокоманевренных самолетов, способных противостоять активной РЭБ, имеющих при этом дальнюю радиолокацию и большой боевой радиус. Самолеты с помехозащищенными бортовыми РЛС, способные к равноценному встречному бою на дальней дистанции, составляют в ВКС РФ менее 20 процентов. Следствием этого становится обязательное комплектование боевых звеньев истребителями Су-30СМ, Су-35С, а также использование Су-34 для воздушного боя, прикрытия оперативно-тактической авиации и ударов по силам ВМФ коалиции. Фактически придется полностью распределить модернизированные средства истребительно-бомбардировочной авиации между активными ТВД.
Анализ позволяет с высокой степенью вероятности определить замысел операции коалиции на каждом из ТВД и задействуемые ею ресурсы.
На Северо-Западном ТВД будут воевать армии США, Великобритании, Норвегии, Дании, Нидерландов. Блок выставит две усиленные авианосные группы (АУГ) – до 14 эсминцев и фрегатов УРО в каждой и до 10 атомных и дизель-электрических субмарин с ВТО, которые будут развернуты по условной линии Серкапейя – Лафотенские острова, по дуге, вогнутой к юго-западу. Задача – поражение высокоточным оружием инфраструктуры и ударных сил СФ, объектов ПВО ВС РФ. Кроме того, отдельная ударная группа подводных лодок (УГПЛ) будет базироваться у северо-восточной оконечности Шпицбергена. Эскадрилья стратегов атакует инфраструктуру СФ и объекты ПВО ВС РФ, а сводное авиакрыло береговой зоны развернется на базах в северо-западной и центральной Норвегии. Комплексы MIM-104 Patriot будут защищать «землю», THAAD обеспечат усиление зоны радиолокационного покрытия.
Задача группировки – вскрыть оборону, выявить и уточнить цели, нанести поражение истребительной авиации РФ, ударным и вспомогательным силам СФ.
Вероятный замысел операции – флот и сводное авиакрыло на боевом патрулировании ожидают выхода ударной группы СФ к морской границе РФ. АУГ и УГПЛ наносят удар по разведанным позициям объектов ВВС и ПВО на архипелагах Земля Франца-Иосифа и Новая Земля. В свободном воздушном пространстве стратеги массированно отстреляются ВТО по наземным объектам, одновременно авиакрыло береговой зоны, субмарины из состава АУГ атакуют ударную группу СФ.
Части сводного авиакрыла с боем разведывают береговую зону, вскрывают оборонительные порядки, уточняют и уничтожают наземные цели. При приближении ударной группы СФ АУГ коалиции вне зоны поражения отступают в глубину до 300 морских миль и, не прекращая ударов по земле, пытаются окружить и уничтожить североморцев. Сводное авиакрыло фланговыми и тыловыми ударами отсекает оперативно-тактическую и истребительную авиацию РФ от флота.
Силам коалиции противостоит ударное соединение СФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе ТАКР «Адмирал Кузнецов», крейсеров и эсминцев УРО, БПК и МРК, субмарин. Сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и перехвата – Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ. Оперативно-тактическое звено дальних сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-22М3 и сводное авиазвено стратегической авиации в составе Ту-95МС, Ту-160. «Землю» прикрывают ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ 1-2-В/С350/С40), ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборону усиливают ОТРК «Искандер-М» с возможностью использования боеприпасов дальней зоны.
На Балтийском ТВД выступят силы США, Великобритании, Германии, Дании, Нидерландов, Франции. Блок выставит усиленную АУГ – крейсеры, эсминцы и фрегаты УРО, атомные и дизель-электрические субмарины с ВТО. Район развертывания – условная линия Вентспилс – Стокгольм, внутренняя акватория Моонзундских островов и Готланда. Задача – уничтожить портовую, береговую и аэродромную инфраструктуру Балтфлота и Калининградского особого района, поразить ПВО, парировать контрудар Балтфлота и уничтожить его ударные силы. Эскадрилья стратегической авиации будет бить высокоточным оружием по инфраструктуре флота и Калининградского особого района, объектам ПВО ВС РФ.
Сводное авиакрыло прибалтийской зоны развернут на базах Германии и Польши. Наземное прикрытие – комплексы MIM-104 Patriot, наземная поддержка операции в Калининградском районе – ОТРК MLRS M-270. Боевая задача – вскрытие зон и уничтожение объектов ПВО в погранрайонах и глубине обороны (Белоруссия, Псковская и Тверская области), обеспечение господства в воздухе (Прибалтика, северо-восточная Польша), поражение инфраструктуры авиации и флота.
Возможный замысел операции: авиация и флот, группы поддержки и прикрытия встанут на боевое патрулирование вне зоны поражения береговыми комплексами РФ. Используя особенности фарватеров, флот засыплет минами морскую границу РФ. Ударные силы Балтфлота и авиацию отсекут от Калининградского особого района. АУГ, сводное авиакрыло и стратегическая авиация нанесут массированные удары по объектам РФ.
Коалиции противостоят Балтфлот РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе эсминцев, сторожевых кораблей и фрегатов с УРО, сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и авиации перехвата Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ, оперативно-тактическое звено Ту-22М3, сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. Наземное прикрытие – ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборона усиливается ОТРК «Искандер-М».
На Черноморском ТВД силы коалиции формируют США, Турция, Франция, Германия, Саудовская Аравия, Италия, Испания.
Босфорская ударная группа – АУГ в составе крейсеров, эсминцев и фрегатов УРО, субмарины развернется в Мраморном море, Босфорском проливе, на северо-западе острова Боз. Боевая задача: поражение ВТО дальнего действия портовой и аэродромной инфраструктуры, наземных средств ПВО ЧФ, создание зоны ПВО восточного побережья Мраморного моря (Эдирне – Стамбул – Измит), пресечение контрударов ЧФ в устье Босфора и на побережье Зонгулдака.
Силистрийскую группу береговой обороны составят эсминцы и фрегаты УРО, сводное авиакрыло. Наземную поддержку обеспечат батареи ЗРК MIM-104 Patriot. Базирование группы – Варна – Тырново – Бургас с задачей создать зону сплошного патрулирования побережья, прикрыть противолодочную авиацию, ДЛРО и РЭБ, наносить беспокоящие удары по инфраструктуре крымского района.
В Анатолийскую многоцелевую группу, развернутую по линии Синоп – Эрзурум – Трабзон, войдут эсминцы и фрегаты УРО, наземное прикрытие обеспечат батареи ЗРК MIM-104 Patriot. Боевая задача – создать зону сплошного патрулирования побережья, наносить беспокоящие удары по инфраструктуре крымского района, вскрытие и уничтожение районов ПВО в Армении и Абхазии.
Возможный замысел операции: ударить ВТО по силам ЧФ и ПВО в районах базирования (Крым, Новороссийск, Краснодарский край, Северная Осетия), вскрыть, прорвать и уничтожить зоны ПВО в Армении. Пресекая попытки рейдов авиации и флота РФ в Босфор, Силистрийский и Анатолийский позиционные районы, нанести встречным боем поражение, принудить российские ВС к позиционной обороне. Ударами ВТО поражать инфраструктуру авиации и флота РФ вплоть до ликвидации боевого потенциала.
Коалиции противостоят ударное соединение ЧФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе крейсера «Москва», больших и малых противолодочных, сторожевых и малых ракетных кораблей , субмарин, сводных сил истребительно-бомбардировочной авиации и авиации перехвата: Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ и МиГ-29 с базы «Гюмри», оперативно-тактическое звено Ту-22М3 и сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. Наземное прикрытие – ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборона усиливается ОТРК «Искандер-М» с возможностью использования боеприпасов дальней зоны.
На Тихоокеанском ТВД действуют США, Япония, Южная Корея. В авианосном соединении – две АУГ в составе крейсеров и эсминцев УРО, подводные лодки, авиация. Задача развернутого северо-восточнее пролива Буссоль соединения – поражение береговой обороны Курильской зоны, Камчатского полуострова и ударной группы ТОФ, противолодочная борьба, встречный воздушный бой.
Эскадрилья стратегической авиации «Север» атакует побережье Курильской гряды и Чукотского полуострова. Южная ударная группа – АУГ из крейсеров и эсминцев УРО развертывается южнее островов Лианкур в Японском море для поражения ударной группы ТФ, противолодочной борьбы и атаки объектов Хабаровского края. Эскадрилья стратегической авиации «Юг» обстреляет ВТО объекты в глубине оборонительных порядков (Хабаровский край, Сахалин). Западное сводное авиакрыло развернут близ корейских городов Соннам, Сувон для защиты северо-западного побережья, поражения ВТО объектов Хабаровского края и Сахалина, противолодочной обороны в южной зоне Курильской гряды.
Восточное сводное авиакрыло с острова Хоккайдо (Саппоро, Мисава) усилит прикрытие группы, будет вести встречные воздушные бои, поражать ВТО объекты в Хабаровском крае. Береговую зону Хоккайдо и Корейского полуострова прикроют батареи MIM-104 Patriot и комплекс THAAD в Южной Корее.
Авиация и флот, определив место сбора ударной группы ТОФ, не входя в зону действия ПКР, отстреляются ВТО по объектам инфраструктуры и ПВО РФ по всему периметру позиционного района. Авиация и субмарины навязывают ударной группе флота РФ размен, пресекают попытку ее выхода в Тихий океан/Японское море и оттесняют на базы. После определения районов отхода кораблей, сосредоточенными ударами наносят поражение основным флотским силам РФ. Авианосные группы маневрируют к морской границе РФ и, сократив дистанцию до основных баз РФ, непрерывными ударами подавляя боевые порядки ПВО, уничтожают инфраструктуру ВС РФ.
Силам коалиции противостоят ударное соединение ТОФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе крейсеров и эсминцев с УРО, ПЛАРК/ДЭРПЛ, сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и перехвата Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ. Оперативно-тактическое звено Ту-22М3, сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. «Землю» прикрывают батареи ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор, оборону усилят ОТРК «Искандер-М».
Три сценария
Начало операции будет зависеть от реакции ВС РФ на развертывание ударных сил коалиции и исчерпывается тремя сценариями. «Пассивный» – подразумевает отказ от формирования ударных групп и защиту береговых позиционных районов, флот фактически становится составной частью ПВО. При «выжидательном» варианте ударные группы выдвигаются на патрулирование наиболее опасных участков границы. При выборе «превентивного» варианта ударные группы флота войдут во фланги районов развертывания АУГ коалиции в нейтральных водах.
Реализация любого варианта определится условиями ТВД и ударной мощью флотов. На Северо-Западном и Тихоокеанском ТВД возможно дальнее развертывание существенных сил, Черноморский ограничен естественными условиями, а на Балтийском наступательные возможности слабы.
Таким образом, на Тихоокеанском и Северо-Западном ТВД имеет смысл реализация и превентивного, и выжидательного, и пассивного вариантов, на Черноморском – выжидательного и пассивного, на Балтийском – только пассивного.
Может быть и экстремально-превентивный вариант, при котором ударная группировка флота заранее сосредоточивается в районе открытого моря вне отдельного ТВД, что не только угрожает тылу коалиции, но и потребует существенного пересмотра ресурсов кампании.
Возможные виды боя, характерные для всех ТВД.
1. Удар дальним дозвуковым ВТО по наземным целям, находящихся под защитой ПВО. На первом этапе авиация и флот коалиции обстреливает цели BGM-109 «Томагавк», AGM-86 CALCM, AGM-154 JASSM-ER c дальностью уверенного поражения 1200–2500 километров. Опыт показывает, что точность удара по заранее разведанному наземному объекту при ясной, умеренно ветреной погоде и среднепересеченной местности составляет 0,98. Если облачно или дождь – 0,93, при тумане – 0,89. Современные средства маскировки, маневр на заранее оборудованные позиции снижают точность удара до 0,83. При многослойной оборонительной ПВО высокоточное оружие уверенно поражается всеми основными средствами ближней и средней зоны с вероятностью 0,9.
2. Удар дозвуковыми и сверхзвуковыми средствами ВТО ближнего боя по наземным целям с воздуха при прорыве боевых порядков ПВО. Бомбардировщики НАТО бьют по объектам высокоточными ракетами AGM-158 JASSM, AGM-88 HARM с точностью до 0,95. Однако в прорыве обороны «засвечивается» все атакующее соединение. При прорыве в глубину обороны авиация должна действовать с максимальной скоростью (до 1200–1400 км/ч) на минимальных высотах (до 100 м), что на 40 процентов сокращает дальность зоны проникновения при работе на основных ТВД – до 300 километров от границы (за исключением Балтики, Калининградского района и Армении). Прорываясь в глубину, авиация НАТО столкнется с многократным дублированием управления ПВО РФ, соединением разных комплексов, слившихся в сеть, способную купировать локальные потери. Эффективность удара авиазвена на конкретном участке составит 0,14 при потерях 0,78. Для уверенного (без прорыва авиации) поражения наземного объекта/участка, прикрытого средствами ПВО средней и ближней зоны, а также поражения средств ПВО потребуется сосредоточить до 35–37 единиц ВТО.
3. Встречный воздушный бой вне зоны действия ПВО (суша-море) в зоне/вне зоны действия ПВО. Опыт конфликтов показывает, что в воздушном бою сойдутся сводные соединения. Они, имея в основе самые массовые многоцелевые истребители типа F-16/ЕF-2000 Typhoon (для коалиции) и Миг-29/Су-27 (для РФ), понесут как новое, так и старое оружие. Здесь имеет значение даже не столько его ТТХ, сколько интегральный показатель эффективности «условной боевой единицы» (УБЕ) с каждой из сторон.
Сильные стороны нового оружия снижаются присутствием в группе устаревшего и наоборот – преимущества старых систем будут обесцениваться пробелами современных. У новейшего истребителя F-22 Raptor крайне ограниченный боевой радиус, а возможности его радиолокации нивелируются отсутствием адекватного по дальности вооружения «воздух-воздух». Аналогичные проблемы возникают и в российской авиации.
Для оценки эффективности и потерь при столкновении обозначим УБЕ для обеих сторон, исходя из базовых характеристик: скорость (в том числе на малых высотах), скороподъемность, предельный угол разворота, боевой радиус без ПТБ, дальность и уровень БРЭО, максимальная дальность вооружения «воздух-воздух», наличие двигателя с ОВТ, применение технологий малозаметности. При этом за 1,0 примем действующие максимальные показатели. Для боевого радиуса 1500 километров, дальности БРЭО 220 километров, а вооружения 110 километров получим условные характеристики техники F/A-18 – 5,57, F-22 – 6,33, EF Typhoon – 6,56, F-16 – 6,07, Су-35 – 7,03, Су-30 – 6,58, Су-34 – 5,37, Су-27СМ – 5,73, МиГ-29СМТ – 5,21. Итак, УБЕ для сводных соединений истребительно-бомбардировочной авиации коалиции – 6,05, России – 5,83.
4. Удар сверхзвуковым ВТО по надводным кораблям. Осуществляется флотом и авиацией РФ комплексами П-700, П-800, П-1000, Х-22 (носитель Ту-22М\М3), Х-31/Х-59 с дальностью поражения от 700 до 2500 километров. При их скорости и тактике применения (т. н. рой) надежного противодействия им сейчас не существует. Однако характеристики систем перехвата SM3/SM6, PAAMS показывают, что они способны эффективно противостоять части ударного ордера, и в расчетах учитывается возможность перехвата двумя противоракетами этих систем.
5. Удар по надводному флоту дозвуковым ВТО. Субмарины, наземная и палубная авиация коалиции отстреляются AGM/UGM/RGM-84 Harpoon, SLAM-ER, Storm Shadow/SCALP. Россия ответит «Калибрами».
6. Поражение дальней стратегической авиации. Тут в бой вступят МиГ-31БМ. Их скоростные и обзорные характеристики, возможности и дальность средств поражения позволяют уверенно перехватывать цели в радиусе до 2800 километров (при дозаправке или с аэродромов подскока). Однако возможности встречного маневренного воздушного боя ограничены и будут эффективно задействованы в районах Крайнего Севера, где расстояния вынудят коалицию сократить количество истребителей сопровождения ДА и отказаться от использования новейших комплексов F-22 Raptor.
7.) Удары наземными оперативно-тактическими средствами поражения. Может быть осуществлен с использованием ОТРК «Искандер-М», с оснащением ВТО дальнего радиуса действия, а также штатными боеприпасами (до 500 км).
Коалиция способна обеспечить необходимый и достаточный наступательный потенциал на всех основных направлениях с перевесом от двух- до четырехкратного. При этом совокупный показатель ресурсов, задействованных ею в конфликте, не превысит 50 процентов от общей численности Вооруженных Сил, то есть не выйдет из лимита в 60 процентов войск, которые по нормативам должны быть в постоянной боевой готовности. Силы и средства, задействованные Россией при отражении нападения, фактически приближаются к максимальному показателю (100%), что в случае поражения означает отсутствие резервов.
Статистика показывает: при отсутствии у альянса равноценного противника вероятность военного конфликта сохраняется и даже увеличивается, поскольку в НАТО вовлечено больше участников, масштабировалась и так называемая клиентская база стран-реципиентов. При этом клиентела стремится переложить свои проблемы на «общие плечи», поэтому рост альянса объективно предполагает расширение явных и потенциальных конфликтных зон.
Сравнивая периоды с 1953 по 1991-й и с 1992 по 2016-й увидим, что при снижении на 13 процентов длительности вооруженных конфликтов их интенсивность и масштабы только возросли. Так, среднегодовой показатель числа конфликтов вырос на 7 процентов, а среднее количество непосредственных участников в каждом из них скакнуло с 4,9 до 7,4 (на 50%!). Сирийское противостояние вообще побило все рекорды. За 4,5 года в него оказались вовлечены 82 участника. Фактически это реальная глобализация региональных конфликтов, даже войны в Корее или Вьетнаме, где почти напрямую воевали СССР и США, не втягивали в противостояние столько государств.
Угрожающая бесконфликтность
Помимо формального роста за счет бывших республик СССР и стран Варшавского договора альянс увеличил на 22 процента «клиентскую базу» зависимых государств – изменения отслеживаются по числу и качеству участников совместных операций так называемых международных сил в Ираке, Югославии, Афганистане, Ливии и Сирии.
Что же принесли эти клиенты в актив блока? Помимо своих крайне ограниченных территорий и человеческих ресурсов мнимые или действительные конфликты: шесть – в Восточной и Южной Европе, четыре – в Африке, четыре – в Юго-Восточной, два – в Центральной Азии и четыре – на Ближнем Востоке.
Предлагая альянсу ничтожные военные, политические силы и возможности (удельный вес одного нового государства-участника не превышает 0,3 процента в совместных операциях), клиенты ждут реальной помощи в решении собственных локальных проблем.
В итоге распад противостоящей блоковой структуры не снизил, а увеличил число, масштаб и интенсивность военных конфликтов. Существенное повышение рисков перерастания локальных столкновений в региональные и даже глобальные также увеличивает вероятность возникновения критических для участников альянса угроз.
Альянс пополнился крайне слабыми в экономическом и военном плане, но с громадным багажом внешнеполитических и военных претензий государствами, требующими от базовых участников военного блока полной вовлеченности в явные и тлеющие военные противоречия. В итоге НАТО как единственный центр глобальной военной и политической силы вынуждено принимать решения, от которых зависят осевые макроэкономические показатели. На выходе – устойчивая тенденция к объединению зон вооруженных конфликтов в единую систему с неограниченным числом участников, каждый из которых стремится достичь своих целей с помощью блока.
Фактор террористической угрозы не только катализатор проблем нелегальной миграции, но также одно из главных связующих звеньев в формировании глобальной конфликтной ситуации. Он влияет на политическую обстановку в Центрально-Азиатском регионе, на Кавказе, в Малайзии и Индонезии, Северной и Центральной Африке, затрагивает Индию и Китай. С этим фактором сегодня пытаются увязать, казалось бы, не имеющие прямого отношения проблемы в Восточной Европе.
Со времен Второй мировой торговля редко сталкивалась со случаями нарушения устойчивых транзитных маршрутов (так называемых караванных путей). Например, период блокады Суэцкого канала, ценовые войны монархий стран Залива, санкции против Ирана. Если наложить карту конфликтов на «караванные пути», получим потенциальную угрозу традиционным маршрутам, рынкам сырья и сбыта. Учитывая существующий тренд к объединению проблемных участков, имеем тлеющую пороховую бочку под мировой экономической системой.Таким образом, объединение и характер региональных конфликтов, учитывая масштаб и степень вовлеченности игроков, особенности внешнеполитического дискурса, имеют все шансы превратиться в единую глобальную угрозу.
Риск, связанный с увеличением вовлеченности альянса в зоны конфликтов, является необходимым, но недостаточным для решения о вооруженном противостоянии, поскольку число стран – участниц блока служит и стабилизирующим фактором. Частные и единичные угрозы купируются коллегиальным механизмом принятия решений. Как показывает практика, даже учитывая пресловутый «пятый пункт» устава, альянс слабо реагирует на проблемы безопасности, возникающие у участников.
В целом же моделирование показывает, что наибольшую угрозу для существования европейской системы коллективной безопасности несет не наличие, а именно отсутствие в течение длительного периода конфликтов, требующих общего военного решения, объединения армейских структур и соответствующих бюджетных расходов.
Получается удивительное противоречие. С одной стороны – альянс постоянно втягивается в расширяющуюся полосу региональных конфликтов, которые могут вылиться в глобальную проблему в силу общности их участников. С другой – принятие коллективного решения о военном столкновении может быть вызвано только угрозой существованию альянса, при этом подлинной оказываются не реальные конфликты, а их отсутствие. Поэтому НАТО не стремится к полной и действительной ликвидации конфликтных участков.
Одновременно решение о военном столкновении альянса со стороной, способной нанести военное поражение с максимальной степенью вероятности, будет отвергнуто. Эта своего рода «циклическая ссылка» наглядно объясняет, почему НАТО успешно накапливает конфликты по своему периметру, но не имеет действенного механизма для их реального урегулирования. Нарушение этого «баланса» возможно только при однозначных и твердых гарантиях военного успеха и общей безопасности. Операции альянса предыдущих периодов подтверждают это, поскольку ни одна из них в отдельности не несла в себе ни признаков риска поражения, ни возможностей внутренней дестабилизации.
Вывод: в целях самосохранения НАТО вынуждено поддерживать постоянное конфликтное поле и, одновременно преследуя аналогичные цели, будет всеми силами стремиться купировать военное столкновение, которое может поставить его существование под угрозу.
Мигрант нестрашен
Как долго может продолжаться взаимное наложение центростремительных и центробежных сил? До того, пока конфликтное напряжение, создаваемое деятельностью блока, не ощутит преграду и в обратном порядке не распределится между участниками. Фактически альянс подошел к границам рисковых противостояний (Иран, Китай, Россия). Первый этап уже происходит – миграционный кризис, расшатывающий экономические границы еврозоны, еще не затронул НАТО. О приближении альянса к границе рисковой зоны свидетельствует и набирающее обороты обсуждение действенности механизмов «пятого пункта» устава.
Однако миграционный кризис не является полноценным балансирующим фактором. Напряжение в системе распределится равновесно только тогда, когда миграционный поток, порожденный военными действиями, принесет именно организованное вооруженное противостояние внутрь стран альянса и создаст очаги внутренних конфликтов, которые одновременно вспыхнут во многих странах НАТО.Между тем созданная циклическая система купирует реакцию на частные и единичные угрозы. В пример можно привести реакцию на насилие мигрантов во Франции, Бельгии, Германии, которое не рассматривается блоком как акты военной агрессии, а посему и не требует согласованных и системных действий. При всей медийной шумихе они остаются частным случаем этих стран и не ставят под сомнение гарантии военной безопасности блока. Это означает, что террористическая, а по сути военная угроза НАТО, не оцененная адекватно, будет и дальше нарастать изнутри, пока очаги напряжения не сольются в единое целое.
В итоге организованное вооруженное противостояние будет частично перенесено от окраин к центру (внутрь стран альянса), например, посредством миграционного кризиса. Возникновение подобных точек одновременно в нескольких местах поставит под сомнение гарантии военной безопасности участников НАТО, и для самосохранения оно будет вынуждено реагировать вооруженными действиями в той точке, которую его члены сочтут ключевой.
Без войны виноватая
Возможность вооруженного конфликта между блоком и РФ зависит от того, явится ли война с Россией ключом к решению проблем глобального конфликта. Победа должна быть гарантирована руководством и силами альянса с применением обычного вооружения и при конвенциональном характере столкновения, без применения стратегических сил. Невыполнение одного из условий означает отказ НАТО от прямых военных действий в отношении РФ и перенос поиска «ключевой точки» в ином направлении.
Рассмотрим гипотетическую возможность признания России ключом к решению проблем «большого конфликта» – вероятность этого достаточно высока. Если брать конфликтные зоны относительно их удельного вклада в совокупный товарооборот стран еврозоны, то от действий нашей страны в той или иной форме зависит 42 процента потока. В 80 процентах случаев Россия – непосредственный участник процессов урегулирования конфликтов. Если же анализировать «информационный шум» – выступления, посвященные проблемам безопасности, то 92 процента так или иначе затрагивают Россию и 84 процента оценивают ее деятельность исключительно негативно. Так что в случае проблем во внутренней или внешней безопасности стран блока Россия с 75-процентной вероятностью может быть субъективно «назначена ответственной» за безопасность региона в целом, особенно в ситуации, требующей быстрых решений (например в случае террористических атак, когда возможности для долгих дискуссий нет). В этой связи отметим, что в Европе уже не первый месяц активно поднимается вопрос: Россия – это проблема или ключ к ее решению? Широкое обсуждение роли нашей страны именно в такой форме ранее не велось.Европейские аналитики в своих обзорах считают, что несмотря на прорывы в некоторых областях, Россия проигрывает альянсу в традиционной конвенциональной войне, прежде всего за счет слабого управления и малого количества современной техники. Существенный фактор риска – искренняя убежденность ряда представителей высшего военного руководства и истеблишмента альянса в том, что режим в РФ держится исключительно за счет внешних, в основном военных успехов в противостоянии с заведомо слабыми игроками. По этой концепции даже ограниченное военное поражение может привести к смене правящей элиты.
Следующее условие более сложно в оценке. Ни одно публичное или письменное гарантийное обязательство в современных условиях не является достаточным для снятия рисков применения стратегических сил. Должен быть эмпирически подтвержденный консенсус противоборствующих сторон.
Рассмотрим наиболее вероятные условия подобного соглашения: ограниченный ТВД, военное столкновение не затрагивает объекты стратегической военной и гражданской инфраструктуры, из зоны противостояния по возможности исключается мирное население, отказ сторон от действий на торговых путях, отказ сторон от захвата территорий.
В наибольшей степени подтверждение подобного консенсуса идет через систему провокационных действий, разведки и проверки боем на отдаленном ТВД силами и средствами, потеря которых не станет поводом к масштабному конфликту. После каждого инцидента фиксируются степень и качество ответной реакции. При этом действия должны быть разнесены по исполнителям (государствам-участникам), разнонаправлены (по видам вооружений), регулярны, минимизировать риски для жизни с обеих сторон.
Уничтожение турками российского Су-24 было попыткой такой разведки. Провокация явно задумывалась с далекими последствиями, поскольку столкновение в сирийском небе идеально отвечало основным критериям как по удаленности ТВД, так и по характеристикам возможно задействованных сил и средств, относительной нейтральности для базовых сторон конфликта при условии действий именно в сирийских пределах. Однако «грязное» исполнение инцидента отодвинуло развитие этого сценария.
Другая задача таких провокаций – подготовка публичной легитимизации последующей военной кампании. Сейчас в основе ее обоснования лежат не столько нормы международного права, принцип защиты и осуждения вооруженной инициативы, сколько признание одной из сторон «источником конфликта», реализуемое субъективно, с применением информационного давления. Подмена понятия «инициатор» на «источник» при наличии медиаресурсов дает блоку практически неограниченную возможность для оправдания своих действий. Источник может быть любым – от войны в Сирии до «агрессии России в Европе». Таким образом, провокации в военной и политической сфере служат публичному обоснованию необходимости «превентивной защиты». Частота реализации этого принципа позволяет допустить крайне высокую вероятность военной инициативы со стороны Североатлантического блока.
Итак, в случае возможного конфликта, если стороны достигают консенсуса по методам и условиям ведения военных действий, то возможный экономический, политический и идеологический выигрыш при успешном ходе войны будет гарантированно превышать все затраты. Победитель получит серьезные преимущества для обоснования победы. Атаковавшая сторона победила потому, что «ее вынудили» начать военные действия, сторона обороны – по праву ответа на агрессию.
Действительно, если столкновение локально, не затрагивает инфраструктуру и гражданское население, не несет угрозы захвата территории, то применение ядерного оружия будет очевидно непропорциональным и неадекватным ответом, гарантированно приводящим к взаимному уничтожению сторон, сопряженным с массовой гибелью гражданского населения.
При этом победа в таком конфликте приносит все мыслимые геополитические и экономические выгоды. Проигравшие лишаются возможности участия в глобальных рынках на своих условиях, теряют международное влияние, вынуждены разоружаться и отказаться от контроля над зависимыми территориями. Властная элита с высокой вероятностью будет заменена как неоправдавшая надежд и рискнувшая в игре слишком многим.
К сожалению, в случае достижения негласного, но очевидного для сторон консенсуса по форме вооруженного столкновения выигрыш становится настолько значительным, что вероятность конфликта приближается к единице.
С учетом непреодолимой глобализации конфликтной зоны перенос издержек на территорию стран альянса является реальной перспективой и становится предпосылкой к втягиванию НАТО в масштабные военные действия. Наиболее вероятной причиной будет серия вооруженных терактов. Как страны блока будут искать ключевую причину угрозы и стремиться ее устранить? С вероятностью выше 50 процентов виновной назначат РФ. И если Россия в ответ на провокационные системные действия даст альянсу «согласие действием» на конвенциональный способ ведения конфликта на локальных ТВД, военное столкновение между НАТО (инициатива на основе принципа «превентивной защиты») и РФ произойдет с вероятностью выше 75 процентов.
Рычаги и стоп-краны
В случае разработки стратегии и целей военной кампании альянс будет исходить из максимального использования сильных в военном отношении сторон с максимизацией эффекта рычага, предельной локализации военных действий, скоротечности военной кампании, невосполнимости ресурсов. Каждый шаг в этой стратегии – вверх по лестнице, ведущей вниз.
Наиболее сильные стороны альянса – скоординированное использование воздушно-космической разведки, ударной и истребительной авиации, флота с усилением компонента ПВО.
Эффект рычага достигается ликвидацией ударной и истребительной авиации РФ, уничтожением тактических ракетных комплексов, нанесением существенного урона средствам ПВО и силам ВМФ.
К локализации конфликта с наибольшим успехом ведут сплошная морская блокада на достаточном удалении от средств береговой обороны, изоляция группировок, оторванных от основных сил (Армения, Калининградская область). При этом предполагается не только серьезный экономический и политический ущерб. Любое действие, нацеленное на преодоление блокады, можно расценить как прямую угрозу, развязывающую руки другой стороне.
Такая стратегия в полной мере отвечает критерию невосполнимости средств. Современное вооружение сложно в производстве, требует многих высокотехнологичных переделов, сопряжения усилий отраслей, стоимость боевой единицы даже наземной техники достаточно высока. Наиболее затратные и технологически сложные элементы относятся именно к авиации, ПВО/ПРО, орбитальной группировке, а также ВМФ. Быстрое восполнение самолетов, кораблей, спутников невозможно в принципе. При этом даже нет необходимости разрушать производственную инфраструктуру противника. Фактически это означает, что уничтожение системы ПВО/ПРО на локальных участках, вывод из строя авиации и флота не позволят потерпевшей стороне дать ответ серьезными наземными действиями. Самая подготовленная пехота без поддержки авиации потерпит в современной войне гарантированное поражение.
Таким образом, при наличии стратегических предпосылок, совокупности поводов и причин, принятия сторонами конфликта условий и ограничений вооруженного столкновения прямая война между НАТО и Россией возможна с высокой степенью вероятности. Особенностью конфликта станут действия на удаленных и приграничных участках ВМФ, авиации, оперативно-тактических ракетных комплексов и средств ПВО/ПРО. Выигрыш одной из сторон по своим последствиям будет сопоставим с победой в глобальной войне и повлечет беспрецедентное экономическое и дипломатическое давление на противника.
Ответные действия России смоделированы таким древом решений:
1. Отказ от игры возможен только в том случае, если наша страна принимает доктрину, в которой ядерный компонент Вооруженных Сил может применяться непропорционально угрозе (например даже в ответ на военные провокации).
2. Отсутствие подобного компонента в доктрине означает, что Россия получила «приглашение в игру». Переговоры по условиям игры означают втягивание в систематические провокации – «проверки действием» на готовность к консенсусу по характеру и методам будущего столкновения..
3. Россия может продолжить игру действием без новых условий (изменения правил). Это означает согласие на формат применения Вооруженных Сил.
4. Продолжение игры с предложением дополнительных условий без изменения базовых. Например, Россия может ввести в игру свои сильные козыри (энергетическая блокада, сухопутный компонент ВС, расширение локализации конфликта, мобилизационный ресурс). Появление таких условий при сохранении базовых (гарантии неприменения стратегических сил) поставит альянс перед выбором: а) принять условия, расширив локализацию ТВД и снизив гарантии победы, б) отказаться от игры.
5. Особенность этой комбинации в том, что продолжая игру на изначальных условиях, поменять правила будет невозможно, поскольку запустится механизм невосполнимости ресурсной базы. Ввод стратегической компоненты в процессе военных действий ведет к внешнеполитическому поражению нарушителя.
НАТО и страны, составляющие основу его прямых вероятных союзников в возможном противостоянии, формально – внушительная сила. Сравнение показывает их превосходство над ВС РФ от 45-процентного до трехкратного. Однако эффективно структурировать эту армаду, превратить ее в единый инструмент долговременного военного конфликта невозможно. Хотя для решения локальных задач НАТО и сателлиты способны к краткосрочному объединению.
Наиболее вероятные цели кампании: поражение ВМФ РФ в основных позиционных районах, ликвидация военных баз в Калининградской области и Армении, поражение сил и средств ВКС и ПВО РФ.
Прямыми участниками кампании могут стать армии США, Великобритании, Канады, Турции, Польши, ФРГ, Франции, Дании, Нидерландов, Норвегии, Испании, Саудовской Аравии, Японии, Южной Кореи. Тыловую поддержку им окажут Эстония, Латвия, Литва, Швеция, Исландия, Болгария, Румыния, Хорватия, Чехия, Словакия, Словения, Венгрия, Пакистан, Афганистан. Ограниченное участие примут Финляндия, Ирак, Туркменистан, Узбекистан, Азербайджан, Грузия, Украина, Молдавия. Последние шесть стран – бывшие республики СССР в зависимости от результатов кампании могут начать и собственную игру.
Крупные региональные игроки (Китай, Иран и Индия) скорее всего останутся нейтральными, Белоруссия и Казахстан откроют воздушную границу России и предоставят данные РЛС, но не позволят разместить у себя сухопутные и авиагруппы РФ.
Наиболее вероятные основные ТВД: Северо-Западный (Кольский полуостров, Баренцево море, Новая Земля, Земля Франца-Иосифа), Балтийский (акватория восточнее линии Вентспилс – Стокгольм, Псковская и Ленинградская области, Карелия) с отдельным районом (Калининградская область), Черноморский (Крым, Краснодарский край, Северная Осетия) с отдельным районом (Армения), Тихоокеанский (восточная морская граница РФ). Цели специальных операций: Каспийская флотилия, базы стратегической авиации (Саратовская область, Ставропольский край).
Операция со многими неизвестными
Коалиция столкнется и с естественными ограничениями, обусловленными особенностями ТВД, и с нехарактерными для последних 25 лет методами ведения боевых действий.
1. Климатические зоны. Основные боевые действия должны быть сфокусированы в четырех позиционных районах и скоординированы по времени, чтобы избежать оперативной переброски РФ сил и средств. Каждый район имеет свои погодно-климатические условия. Наиболее благоприятное время – зима, когда маневрирование флота РФ осложнят льды, закрывшие высокие широты Северного и Баренцева морей, северные проливы Курильской гряды и часть акватории Охотского моря. Но выбрать единое время, когда погода позволит эффективно работать авиации и высокоточному оружию (ВТО), невозможно. Так, наиболее удобное время в Баренцевом море (апрель, максимальный уровень льда, минимум осадков) совпадает с максимальным уровнем туманов и осадков в районе Балтики и Владивостока.
2. Рельеф. Основные объекты инфраструктуры расположены либо в умеренно-гористой местности со сложным рельефом (Кольский полуостров, Крым), либо в лесах (Балтика), либо в регионах, совмещающих эти условия (Сочи, Хабаровский и Камчатский края).
3. Закрытые акватории. Основные базы флота РФ – в относительно закрытых акваториях, что вместе с дальностью наших ПКР крайне затрудняет проникновение в глубину обороны. Мели и острова, ограниченность фарватеров осложняют маневрирование и позволяют ВС РФ создавать эффективное противокорабельное и противолодочное минирование.
4. Растянутость линии соприкосновения. Северо-Западный, Черноморский и Тихоокеанский районы имеют границы длиной 1200–2000 километров и до 1500 километров в глубину. Наиболее «компактный» во внешней границе Балтийский район также «растянут» по глубине в 300–1200 километров.
К непривычным для коалиции методам ведения боевых действий отнесем:
активную оборону на всех участках позиционных районов, эшелонированную по глубине и высоте с применением как современных средств РЭБ, так и методов нестандартного противодействия. Уже в начале операции коалиция столкнется с низкой эффективностью авиации пятого поколения («Стелс») для прорыва зон «многослойной» ПВО;
ограничение свободного доступа к приграничной зоне (с моря и воздуха). Комплексы береговой обороны («Рубеж», «Бал», «Бастион») покрывают зону до 300 километров, корабельные («Гранит», «Вулкан») – 700–1000, авиационные («Х-59», «Х-31») – до 300 километров. Следует учитывать силы воздушного перехвата для противодействия стратегической авиации в полярной зоне (МиГ-31БМ);
отсутствие превосходства в средствах РЭБ при столкновении в воздухе и высокую вероятность ближнего воздушного боя;
предельные характеристики дальности действия флота. Максимальная дальность флотских ракет «Томагавк» – 1600 километров, и именно это оружие базовое для ударных сил коалиции;
проведение систематических контратакующих действий в глубину боевых порядков коалиции дальней и оперативно-тактической авиации, морского маневра, действий ударных субмарин с тыла и с флангов, перехват крылатых ракет, встречный воздушный бой;
агрессивный характер ведения боя. Использование ВС РФ техники на пределе и за пределами технических характеристик, заведомо опасное для исполнителя маневрирование, в крайних случаях – самопожертвование.
При планировании военной операции командование коалиции не сможет эффективно использовать боевой опыт Югославии и Ближнего Востока и вынужденно отойдет от привычных схем обеспечения полного господства в воздухе.
В начале операции приоритет получат космическая и воздушная радиоэлектронная разведка с задачей вскрыть и картографировать расположение ПВО, районы сосредоточения и инфраструктуры, зоны покрытия РЛС, «засечь» радиоканалы и частоты, составить телеметрические и тепловизионные карты районов. Эффективная глубина проникновения – до 400 километров в глубину пограничной территории. Данные поступят в базу ВТО (BGM-109 «Томагавк», AGM-86 CALCM, AGM-158 JASSM). Перед пуском ВТО в погранзоне встанут на патрулирование группы авиации РЭБ (разведка и постановка помех), управления и наведения (ДЛРОиУ), воздушного прикрытия и перехвата, прорыва ПВО. Первый пуск ВТО пойдет на разных высотах, будет сопровождаться группой РЭБ для вскрытия зон ПВО РФ, постановки активных помех истребителям. Задача группы прикрытия – воздушный перехват «слепого» противника, одновременно истребители-бомбардировщики обстреляют батареи ПВО противорадиолокационными боеприпасами (AGM-88 HARM, ALARM). С каждым шагом операции атакующая сторона уточняет координаты объектов, прорабатывает «свободные» зоны и коридоры для маневра, «выбивает» средства ПВО погранзоны и уничтожает истребители противника.
Для армии России конфликт тоже сопряжен с проблемами.
1. Высокая локализация участков обороны. Некоторые ключевые районы обособлены друг от друга. Их стратегическое значение велико, но фактическое прикрытие весьма формально. Это архипелаги Земля Франца-Иосифа и Новая Земля, остров Врангеля, Анадырь, Калининградский район, базы в Армении, Елизове и Вилючинске. Концентрация здесь ударной мощи коалиции облегчит путь к приграничной зоне.
2. Недостаточность средств ПВО для «многослойной» обороны. Для создания зон ПВО уверенного и многократного поражения потребуется переброска из внутренних позиционных районов комплексов С-300 разных модификаций, С-400, перебазирование комплексов ближней обороны («Панцирь» С1/2, «Бук-М2», Тор).
3. Ограниченные возможности флота в борьбе с АУГ. Несмотря на заявления об «устарелости» авианосных соединений, сегодня конкурентами им могут быть только аналогичные подразделения. Вдали от зоны действия береговой авиации флот РФ становится мишенью. Уравнять это могут субмарины, которые атаковав корабли ордера, существенно снизят скорость авианосной группы.
4. Недостаток высокоманевренных самолетов, способных противостоять активной РЭБ, имеющих при этом дальнюю радиолокацию и большой боевой радиус. Самолеты с помехозащищенными бортовыми РЛС, способные к равноценному встречному бою на дальней дистанции, составляют в ВКС РФ менее 20 процентов. Следствием этого становится обязательное комплектование боевых звеньев истребителями Су-30СМ, Су-35С, а также использование Су-34 для воздушного боя, прикрытия оперативно-тактической авиации и ударов по силам ВМФ коалиции. Фактически придется полностью распределить модернизированные средства истребительно-бомбардировочной авиации между активными ТВД.
Анализ позволяет с высокой степенью вероятности определить замысел операции коалиции на каждом из ТВД и задействуемые ею ресурсы.
На Северо-Западном ТВД будут воевать армии США, Великобритании, Норвегии, Дании, Нидерландов. Блок выставит две усиленные авианосные группы (АУГ) – до 14 эсминцев и фрегатов УРО в каждой и до 10 атомных и дизель-электрических субмарин с ВТО, которые будут развернуты по условной линии Серкапейя – Лафотенские острова, по дуге, вогнутой к юго-западу. Задача – поражение высокоточным оружием инфраструктуры и ударных сил СФ, объектов ПВО ВС РФ. Кроме того, отдельная ударная группа подводных лодок (УГПЛ) будет базироваться у северо-восточной оконечности Шпицбергена. Эскадрилья стратегов атакует инфраструктуру СФ и объекты ПВО ВС РФ, а сводное авиакрыло береговой зоны развернется на базах в северо-западной и центральной Норвегии. Комплексы MIM-104 Patriot будут защищать «землю», THAAD обеспечат усиление зоны радиолокационного покрытия.
Задача группировки – вскрыть оборону, выявить и уточнить цели, нанести поражение истребительной авиации РФ, ударным и вспомогательным силам СФ.
Вероятный замысел операции – флот и сводное авиакрыло на боевом патрулировании ожидают выхода ударной группы СФ к морской границе РФ. АУГ и УГПЛ наносят удар по разведанным позициям объектов ВВС и ПВО на архипелагах Земля Франца-Иосифа и Новая Земля. В свободном воздушном пространстве стратеги массированно отстреляются ВТО по наземным объектам, одновременно авиакрыло береговой зоны, субмарины из состава АУГ атакуют ударную группу СФ.
Части сводного авиакрыла с боем разведывают береговую зону, вскрывают оборонительные порядки, уточняют и уничтожают наземные цели. При приближении ударной группы СФ АУГ коалиции вне зоны поражения отступают в глубину до 300 морских миль и, не прекращая ударов по земле, пытаются окружить и уничтожить североморцев. Сводное авиакрыло фланговыми и тыловыми ударами отсекает оперативно-тактическую и истребительную авиацию РФ от флота.
Силам коалиции противостоит ударное соединение СФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе ТАКР «Адмирал Кузнецов», крейсеров и эсминцев УРО, БПК и МРК, субмарин. Сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и перехвата – Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ. Оперативно-тактическое звено дальних сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-22М3 и сводное авиазвено стратегической авиации в составе Ту-95МС, Ту-160. «Землю» прикрывают ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ 1-2-В/С350/С40), ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборону усиливают ОТРК «Искандер-М» с возможностью использования боеприпасов дальней зоны.
На Балтийском ТВД выступят силы США, Великобритании, Германии, Дании, Нидерландов, Франции. Блок выставит усиленную АУГ – крейсеры, эсминцы и фрегаты УРО, атомные и дизель-электрические субмарины с ВТО. Район развертывания – условная линия Вентспилс – Стокгольм, внутренняя акватория Моонзундских островов и Готланда. Задача – уничтожить портовую, береговую и аэродромную инфраструктуру Балтфлота и Калининградского особого района, поразить ПВО, парировать контрудар Балтфлота и уничтожить его ударные силы. Эскадрилья стратегической авиации будет бить высокоточным оружием по инфраструктуре флота и Калининградского особого района, объектам ПВО ВС РФ.
Сводное авиакрыло прибалтийской зоны развернут на базах Германии и Польши. Наземное прикрытие – комплексы MIM-104 Patriot, наземная поддержка операции в Калининградском районе – ОТРК MLRS M-270. Боевая задача – вскрытие зон и уничтожение объектов ПВО в погранрайонах и глубине обороны (Белоруссия, Псковская и Тверская области), обеспечение господства в воздухе (Прибалтика, северо-восточная Польша), поражение инфраструктуры авиации и флота.
Возможный замысел операции: авиация и флот, группы поддержки и прикрытия встанут на боевое патрулирование вне зоны поражения береговыми комплексами РФ. Используя особенности фарватеров, флот засыплет минами морскую границу РФ. Ударные силы Балтфлота и авиацию отсекут от Калининградского особого района. АУГ, сводное авиакрыло и стратегическая авиация нанесут массированные удары по объектам РФ.
Коалиции противостоят Балтфлот РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе эсминцев, сторожевых кораблей и фрегатов с УРО, сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и авиации перехвата Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ, оперативно-тактическое звено Ту-22М3, сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. Наземное прикрытие – ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборона усиливается ОТРК «Искандер-М».
На Черноморском ТВД силы коалиции формируют США, Турция, Франция, Германия, Саудовская Аравия, Италия, Испания.
Босфорская ударная группа – АУГ в составе крейсеров, эсминцев и фрегатов УРО, субмарины развернется в Мраморном море, Босфорском проливе, на северо-западе острова Боз. Боевая задача: поражение ВТО дальнего действия портовой и аэродромной инфраструктуры, наземных средств ПВО ЧФ, создание зоны ПВО восточного побережья Мраморного моря (Эдирне – Стамбул – Измит), пресечение контрударов ЧФ в устье Босфора и на побережье Зонгулдака.
Силистрийскую группу береговой обороны составят эсминцы и фрегаты УРО, сводное авиакрыло. Наземную поддержку обеспечат батареи ЗРК MIM-104 Patriot. Базирование группы – Варна – Тырново – Бургас с задачей создать зону сплошного патрулирования побережья, прикрыть противолодочную авиацию, ДЛРО и РЭБ, наносить беспокоящие удары по инфраструктуре крымского района.
В Анатолийскую многоцелевую группу, развернутую по линии Синоп – Эрзурум – Трабзон, войдут эсминцы и фрегаты УРО, наземное прикрытие обеспечат батареи ЗРК MIM-104 Patriot. Боевая задача – создать зону сплошного патрулирования побережья, наносить беспокоящие удары по инфраструктуре крымского района, вскрытие и уничтожение районов ПВО в Армении и Абхазии.
Возможный замысел операции: ударить ВТО по силам ЧФ и ПВО в районах базирования (Крым, Новороссийск, Краснодарский край, Северная Осетия), вскрыть, прорвать и уничтожить зоны ПВО в Армении. Пресекая попытки рейдов авиации и флота РФ в Босфор, Силистрийский и Анатолийский позиционные районы, нанести встречным боем поражение, принудить российские ВС к позиционной обороне. Ударами ВТО поражать инфраструктуру авиации и флота РФ вплоть до ликвидации боевого потенциала.
Коалиции противостоят ударное соединение ЧФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе крейсера «Москва», больших и малых противолодочных, сторожевых и малых ракетных кораблей , субмарин, сводных сил истребительно-бомбардировочной авиации и авиации перехвата: Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ и МиГ-29 с базы «Гюмри», оперативно-тактическое звено Ту-22М3 и сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. Наземное прикрытие – ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор. Оборона усиливается ОТРК «Искандер-М» с возможностью использования боеприпасов дальней зоны.
На Тихоокеанском ТВД действуют США, Япония, Южная Корея. В авианосном соединении – две АУГ в составе крейсеров и эсминцев УРО, подводные лодки, авиация. Задача развернутого северо-восточнее пролива Буссоль соединения – поражение береговой обороны Курильской зоны, Камчатского полуострова и ударной группы ТОФ, противолодочная борьба, встречный воздушный бой.
Эскадрилья стратегической авиации «Север» атакует побережье Курильской гряды и Чукотского полуострова. Южная ударная группа – АУГ из крейсеров и эсминцев УРО развертывается южнее островов Лианкур в Японском море для поражения ударной группы ТФ, противолодочной борьбы и атаки объектов Хабаровского края. Эскадрилья стратегической авиации «Юг» обстреляет ВТО объекты в глубине оборонительных порядков (Хабаровский край, Сахалин). Западное сводное авиакрыло развернут близ корейских городов Соннам, Сувон для защиты северо-западного побережья, поражения ВТО объектов Хабаровского края и Сахалина, противолодочной обороны в южной зоне Курильской гряды.
Восточное сводное авиакрыло с острова Хоккайдо (Саппоро, Мисава) усилит прикрытие группы, будет вести встречные воздушные бои, поражать ВТО объекты в Хабаровском крае. Береговую зону Хоккайдо и Корейского полуострова прикроют батареи MIM-104 Patriot и комплекс THAAD в Южной Корее.
Авиация и флот, определив место сбора ударной группы ТОФ, не входя в зону действия ПКР, отстреляются ВТО по объектам инфраструктуры и ПВО РФ по всему периметру позиционного района. Авиация и субмарины навязывают ударной группе флота РФ размен, пресекают попытку ее выхода в Тихий океан/Японское море и оттесняют на базы. После определения районов отхода кораблей, сосредоточенными ударами наносят поражение основным флотским силам РФ. Авианосные группы маневрируют к морской границе РФ и, сократив дистанцию до основных баз РФ, непрерывными ударами подавляя боевые порядки ПВО, уничтожают инфраструктуру ВС РФ.
Силам коалиции противостоят ударное соединение ТОФ РФ с дальним противокорабельным вооружением в составе крейсеров и эсминцев с УРО, ПЛАРК/ДЭРПЛ, сводные силы истребительно-бомбардировочной авиации и перехвата Су-35, Су-30СМ, Су-34, МиГ-31БМ. Оперативно-тактическое звено Ту-22М3, сводное авиазвено стратегической авиации Ту-95МС, Ту-160. «Землю» прикрывают батареи ПВО среднего радиуса действия С-300ПМ1-2-В/С350/С400, ближнего радиуса действия ЗРК «Бук-М1/М2», «Панцирь-С1/2», Тор, оборону усилят ОТРК «Искандер-М».
Три сценария
Начало операции будет зависеть от реакции ВС РФ на развертывание ударных сил коалиции и исчерпывается тремя сценариями. «Пассивный» – подразумевает отказ от формирования ударных групп и защиту береговых позиционных районов, флот фактически становится составной частью ПВО. При «выжидательном» варианте ударные группы выдвигаются на патрулирование наиболее опасных участков границы. При выборе «превентивного» варианта ударные группы флота войдут во фланги районов развертывания АУГ коалиции в нейтральных водах.
Реализация любого варианта определится условиями ТВД и ударной мощью флотов. На Северо-Западном и Тихоокеанском ТВД возможно дальнее развертывание существенных сил, Черноморский ограничен естественными условиями, а на Балтийском наступательные возможности слабы.
Таким образом, на Тихоокеанском и Северо-Западном ТВД имеет смысл реализация и превентивного, и выжидательного, и пассивного вариантов, на Черноморском – выжидательного и пассивного, на Балтийском – только пассивного.
Может быть и экстремально-превентивный вариант, при котором ударная группировка флота заранее сосредоточивается в районе открытого моря вне отдельного ТВД, что не только угрожает тылу коалиции, но и потребует существенного пересмотра ресурсов кампании.
Возможные виды боя, характерные для всех ТВД.
1. Удар дальним дозвуковым ВТО по наземным целям, находящихся под защитой ПВО. На первом этапе авиация и флот коалиции обстреливает цели BGM-109 «Томагавк», AGM-86 CALCM, AGM-154 JASSM-ER c дальностью уверенного поражения 1200–2500 километров. Опыт показывает, что точность удара по заранее разведанному наземному объекту при ясной, умеренно ветреной погоде и среднепересеченной местности составляет 0,98. Если облачно или дождь – 0,93, при тумане – 0,89. Современные средства маскировки, маневр на заранее оборудованные позиции снижают точность удара до 0,83. При многослойной оборонительной ПВО высокоточное оружие уверенно поражается всеми основными средствами ближней и средней зоны с вероятностью 0,9.
2. Удар дозвуковыми и сверхзвуковыми средствами ВТО ближнего боя по наземным целям с воздуха при прорыве боевых порядков ПВО. Бомбардировщики НАТО бьют по объектам высокоточными ракетами AGM-158 JASSM, AGM-88 HARM с точностью до 0,95. Однако в прорыве обороны «засвечивается» все атакующее соединение. При прорыве в глубину обороны авиация должна действовать с максимальной скоростью (до 1200–1400 км/ч) на минимальных высотах (до 100 м), что на 40 процентов сокращает дальность зоны проникновения при работе на основных ТВД – до 300 километров от границы (за исключением Балтики, Калининградского района и Армении). Прорываясь в глубину, авиация НАТО столкнется с многократным дублированием управления ПВО РФ, соединением разных комплексов, слившихся в сеть, способную купировать локальные потери. Эффективность удара авиазвена на конкретном участке составит 0,14 при потерях 0,78. Для уверенного (без прорыва авиации) поражения наземного объекта/участка, прикрытого средствами ПВО средней и ближней зоны, а также поражения средств ПВО потребуется сосредоточить до 35–37 единиц ВТО.
3. Встречный воздушный бой вне зоны действия ПВО (суша-море) в зоне/вне зоны действия ПВО. Опыт конфликтов показывает, что в воздушном бою сойдутся сводные соединения. Они, имея в основе самые массовые многоцелевые истребители типа F-16/ЕF-2000 Typhoon (для коалиции) и Миг-29/Су-27 (для РФ), понесут как новое, так и старое оружие. Здесь имеет значение даже не столько его ТТХ, сколько интегральный показатель эффективности «условной боевой единицы» (УБЕ) с каждой из сторон.
Сильные стороны нового оружия снижаются присутствием в группе устаревшего и наоборот – преимущества старых систем будут обесцениваться пробелами современных. У новейшего истребителя F-22 Raptor крайне ограниченный боевой радиус, а возможности его радиолокации нивелируются отсутствием адекватного по дальности вооружения «воздух-воздух». Аналогичные проблемы возникают и в российской авиации.
Для оценки эффективности и потерь при столкновении обозначим УБЕ для обеих сторон, исходя из базовых характеристик: скорость (в том числе на малых высотах), скороподъемность, предельный угол разворота, боевой радиус без ПТБ, дальность и уровень БРЭО, максимальная дальность вооружения «воздух-воздух», наличие двигателя с ОВТ, применение технологий малозаметности. При этом за 1,0 примем действующие максимальные показатели. Для боевого радиуса 1500 километров, дальности БРЭО 220 километров, а вооружения 110 километров получим условные характеристики техники F/A-18 – 5,57, F-22 – 6,33, EF Typhoon – 6,56, F-16 – 6,07, Су-35 – 7,03, Су-30 – 6,58, Су-34 – 5,37, Су-27СМ – 5,73, МиГ-29СМТ – 5,21. Итак, УБЕ для сводных соединений истребительно-бомбардировочной авиации коалиции – 6,05, России – 5,83.
4. Удар сверхзвуковым ВТО по надводным кораблям. Осуществляется флотом и авиацией РФ комплексами П-700, П-800, П-1000, Х-22 (носитель Ту-22М\М3), Х-31/Х-59 с дальностью поражения от 700 до 2500 километров. При их скорости и тактике применения (т. н. рой) надежного противодействия им сейчас не существует. Однако характеристики систем перехвата SM3/SM6, PAAMS показывают, что они способны эффективно противостоять части ударного ордера, и в расчетах учитывается возможность перехвата двумя противоракетами этих систем.
5. Удар по надводному флоту дозвуковым ВТО. Субмарины, наземная и палубная авиация коалиции отстреляются AGM/UGM/RGM-84 Harpoon, SLAM-ER, Storm Shadow/SCALP. Россия ответит «Калибрами».
6. Поражение дальней стратегической авиации. Тут в бой вступят МиГ-31БМ. Их скоростные и обзорные характеристики, возможности и дальность средств поражения позволяют уверенно перехватывать цели в радиусе до 2800 километров (при дозаправке или с аэродромов подскока). Однако возможности встречного маневренного воздушного боя ограничены и будут эффективно задействованы в районах Крайнего Севера, где расстояния вынудят коалицию сократить количество истребителей сопровождения ДА и отказаться от использования новейших комплексов F-22 Raptor.
7.) Удары наземными оперативно-тактическими средствами поражения. Может быть осуществлен с использованием ОТРК «Искандер-М», с оснащением ВТО дальнего радиуса действия, а также штатными боеприпасами (до 500 км).
Коалиция способна обеспечить необходимый и достаточный наступательный потенциал на всех основных направлениях с перевесом от двух- до четырехкратного. При этом совокупный показатель ресурсов, задействованных ею в конфликте, не превысит 50 процентов от общей численности Вооруженных Сил, то есть не выйдет из лимита в 60 процентов войск, которые по нормативам должны быть в постоянной боевой готовности. Силы и средства, задействованные Россией при отражении нападения, фактически приближаются к максимальному показателю (100%), что в случае поражения означает отсутствие резервов.
Информация