Креативность как симптом

«Креативные» как с цепи сорвались! Теперь уж не Путина ругают и ненавидят, что там Путин! «Креативные» мыслят масштабно и глобально: уж ругать — так Россию, ненавидеть — так весь русский народ. Независимо от верховной власти и политического режима. И не вымолить народу прощения у «креативных», ничем себя не реабилитировать в их глазах: дрянной, негодный народишко, тьфу. Задвинуть бы его куда подальше, чтоб не отсвечивал и не портил мировой ландшафт цивилизации и прогресса. Что они сами — слегка того… ну, русские не русские, но, скажем, русскоязычные (по-русски ведь ругают), — это в расчёт не берётся. Мало ли какие бывают географические и лингвистические курьёзы: на каждый курьёз обращать внимание — сил не хватит делом заниматься. А «креативные» заняты, они при деле: ругают и ненавидят, ненавидят и ругают.

Креативные и ватники

Это прежние «креативные» (тогда называвшиеся «демократами»), перестроечные, четвертьвековой давности, застенчивые были: ругали КПСС, 37-й год, Сталина и 6-ю статью Конституции, а народ — не трогали. Даже хвалили народ: такой он работящий, талантливый, безропотный, только с правителями ему не повезло. А теперь прямо народ ругают и Россию. Это новое. Это заметная радикализация креативного дискурса.

Вот коллекция высказываний креативной публики про Россию и русских, собранная «Комсомольской правдой»:

Ксения Ларина, журналист «Эха Москвы»: «От слова «патриотизм» тошнит уже какими-то червяками и вишнёвыми косточками. Я не люблю родину (Родину) давно и убеждённо». (Опубликовано в FB).
Илья Файбисович, активист движения «За честные выборы»: «Хотел бы заранее записаться не только в пацифисты, но и в предатели т.н. родины. Если вдруг возникнет ситуация, когда не воевать за кого-нибудь будет нельзя, воевать надо за Украину. За эту Россию пусть г… воюет». (Опубликовано в FB).
Татьяна Толстая, писательница: «Страна не такова, чтоб ей соответствовать! Её надо тащить за собой, дуру толстож…, косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же б…, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым и косным, как народ». (Из интервью Игорю Свинаренко, журнал «Медведь»).
Валерий Панюшкин, журналист: «Всем на свете стало бы легче, если бы русская нация прекратилась. Самим русским стало бы легче, если бы завтра не надо было больше складывать собою национальное государство, а можно было бы превратиться в малый народ наподобие води, хантов (так в оригинале. — Ред. «ВО») или аварцев». (Опубликовано в GQ).
Борис Стомахин, публицист: «Русских надо убивать, и только убивать — среди них нет тех нормальных, умных, интеллигентных, с которыми можно было бы говорить и на понимание которых можно было бы надеяться». (Опубликовано на сайте «Свободный радикал»).
Артемий Троицкий, музыкальный критик: «Я считаю русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта». (В интервью Slon.ru).
Марина Королёва, журналист «Эха Москвы»: «Это большое несчастье. Это наказание сродни уголовному. Это заключение — вплоть до пожизненного. В этом смысле мне непонятно, как можно гордиться тем, что ты здесь рождён или быть от этого счастливым. Это можно принять, с этим можно примириться, но гордость или счастье по этому поводу кажутся мне по меньшей мере странными…» («Живой Журнал»).
Александр Минкин, журналист: «Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А ещё лучше б — в 1941-м!» (Опубликовано в «МК»).
Юрий Нестеренко, писатель: «Россия есть зло, причём мирового масштаба. Зло должно быть уничтожено. Следовательно, всё, что направлено против России, есть благо». (Сайт писателя).
Ксения Собчак, телеведущая: «Я бы не сбрасывала со счетов 1917 год. А потом 1937-й. Два подряд уничтожения элиты, плюс война, плюс регулярные послевоенные проработочные кампании — а травить у нас очень умеют — привели к тому, что Россия стала страной генетического отребья». (В интервью Дмитрию Быкову, «Собеседник», на вопрос, почему Россия стала страной лохов).
Альфред Кох, экономист, активный участник реформ 90-х годов: «А как вы прогнозируете экономическое будущее России? Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать, но не умеют работать (в смысле — копать). Далее — развал, превращение в десяток маленьких государств». (Из интервью американскому радио WMNB, цитата по книге Александра Хинштейна «Как убивают Россию»).
«Всё в природе взаимосвязано: избавившись от необходимости участвовать в конкуренции за женщину, русский мужчина деградировал и превратился в малоинтересный отброс цивилизации — в самовлюблённого, обидчивого, трусливого подонка. И теперь я могу сказать это твёрдо, на основании своих собственных наблюдений: русский мужчина — самый мерзкий, самый отвратительный и самый никчёмный тип мужчины на Земле». (Опубликовано в блоге «Эха Москвы»).

Допускаю, что в этой коллекции и затесался какой-нибудь фальсификат. Ежели вдруг так — прошу извинения за неточность. Помню, некоторое время назад по Интернету бродили антирусские высказывания, приписываемые Людмиле Нарусовой, а потом… Я так и не поняла толком, что произошло: то ли Нарусова от них отреклась, то ли кто-то их облыжно приписал этой достойной пожилой леди, но, в общем, теперь полагается считать, что г-жа Нарусова ничего такого не говорила. Ну, не говорила — так не говорила. Тем более, что меня интересуют не персонально те или иные авторы, меня интересует явление коллективного либерала. Явление это гораздо шире этой коллекции и этих авторов. Явление состоит в том, что «креативная» публика говорит вот это. Или подобное. «Креативной» публики не так уж много, но и не так уж мало. Особенно в столице. А столица формирует тренд. И революции происходят в столицах.

Так вот, вопрос: с чего это они так разошлись? Даже шире: почему они — «креативные»?

Самое простое и рациональное объяснение — вот оно. Креативные — это рупор «вашингтонского обкома», та самая пятая колонна. Они — на службе у Госдепа (или ЦРУ, или каких-то подобных солидных контор). Вот они и выполняют задание. Иногда даже как-то безвкусно и неумеренно, перегибая палку, назойливо выпрыгивая из штанов. Стараются. И то сказать, кризис: работа — большая ценность, а работа у хорошего, денежного работодателя — ценность вдвойне. Выгонят — поди устройся, особенно это касается гуманитариев. Словом, им заплатили, они и наяривают. Именно так объясняют их активность очень многие. Вообще, есть такое ощущение, что Запад нацелился на окончательное решение русского вопроса: недаром уж как-то особо преувеличенно, гротескно, базарно злобятся «креативные», просто наизнанку выворачиваются, даром что многие из культурных семей.

Почему им велели ненавидеть Россию и русских? Тоже понятно. Путин, гадкий Путин, враг Запада, ergo рода человеческого — пользуется большой поддержкой народа России. Любит его народ, уважает, верит ему, готов сплотиться под его началом. Я это хорошо знаю по собственному опыту: у меня огромное количество продавцов по всей стране, и они, простые люди, — все! — Путина уважают и поддерживают. Вот именно поэтому нашим креативным приходится — чисто логически — ненавидеть русский народ, уважающий Путина.

Вот таков расхожий ответ на вопрос: почему они так злобятся. Ответ логичный и рациональный. Но — поверхностный.

А мне хочется заглянуть чуть глубже. Да, они куплены, они на службе — всё так. Но ведь «Вашингтонский обком» абы кого не нанимает. Он нанимает тех, кто к данной работе способен и предрасположен, кто, возможно, без крайнего остервенения, но всё-таки думает в том же направлении. Это как дрессировка зверей: дрессировщик наблюдает за их звериными повадками и естественными природными отправлениями — и на их базе придумывает разные трюки. Енота можно научить стирать бельё, как в «Уголке Дурова», а обезьяну, хоть она и человекообразная, — не получается. Ещё дедушка Дуров учил: наблюдать за естественными проявлениями и повадками животного, не ломать их, а использовать. Вот и вашингтонский обком, сколь я понимаю, именно так поступает со своим local staff’ом: наблюдает и использует естественные повадки. Мне, во всяком случае, никто никогда не предлагал высказываться в «креативном» духе (равно как и в любом другом), хотя мои читатели постоянно высказывают интересные гипотезы насчет того, у кого я состою на службе.

«Креативные» не исчерпываются редакциями и авторскими коллективами «Эха Москвы» и журнала «Сноб». Эти — писатели, а есть ведь и «креативные» читатели. Эти бескорыстные, им за чтение денег не платят. И за слушание тоже. Денег не платят, а они всё равно «креативные». Вот мне и интересно понять: почему они — «креативные»? Откуда берутся эти пылкие ненавистники русских, России, «этой страны» и её порядков? Вернее, под влиянием каких процессов в мозгу и изгибов судьбы человек становится «креативным» — в том специфическом смысле, который приобрело это слово в последнее время и в котором его употребляю я? Вот об этом мне и хочется подумать. Мне кажется, кое-что мне удалось уловить.

«Гляжу в тебя, как в зеркало…»

Известно: человек глядится в мир, словно в зеркало. И видит там отражение того, что есть у него в голове, попросту говоря, самого себя. Отсюда, кстати, базовый постулат НЛП: каждый имеет свою картину мира. Я бы сказала даже резче: не просто имеет картину, а живёт в своём особом мире, не похожем на миры других людей, даже если они проживают с ним на одной лестничной клетке. Где один видит компанию развесёлых подростков, другой — крайне опасную банду распоясавшихся хулиганов. И любопытно, что мир-зеркало любит подтверждать существующую в голове человека картину Вселенной. Веришь, что мир опасен? Он предстанет опасным. У меня есть знакомая, ужасно боящаяся «криминала» и принимающая все меры для защиты от него. Живёт она в скромной однушке на московской окраине. Так к ней уже дважды (!) забирались воры, хотя ничего особо ценного у неё нет.

К чему я об этом рассказываю? При чём здесь «креативные» либералы? А вот при чём.

Они — неудачники. И своим видением мира отражают своё неудачничество. Внутри себя, в глубине души — неудачники. А ведь большая часть психических процессов, как известно, происходит там, в глубине души, в подсознании. На поверхности-то они — соль земли: раздуваются от гордости, от ощущения своей значимости и непреходящей ценности. Так они думают, причём искренне. А в глубине души они ощущают себя убогими никчёмностями, жизнь свою — зряшной и прожитой впустую.

Именно поэтому картина в зеркале-мире видится им столь отвратительной, гадкой и уродливой. И народ — мерзкие «ватники», уроды, и страна — гадкая, вплоть до климата. Нынче среди креативной публики стало модным развёрнуто страдать от жуткого российского климата, ненавидеть зиму, точно они родились в Париже или в Милане. Я как-то сказала, что люблю зиму, возможно, потому что родилась в январе. Моя собеседница (из креативных) пробормотала что-то вроде: «Можно, конечно, приспособиться, но жить здесь всё-таки тяжело». Такая вот картинка отражается в их зеркале-мире. Глядя на мир, они видят картинку своего убогого неудачничества.

На этом месте, наверняка, найдётся кто-нибудь, кто заведёт обычное: как вы можете вот так огульно обо всех утверждать, что они неудачники? Откуда вы это взяли? Как вы сумели проникнуть в их головы?

Могу утверждать. И в голову тоже проникнуть могу. Вернее, этого и не требуется. Содержимое головы, вернее сказать, подсознания — совершенно явственно проявляется в их мыслях и словах. В том облаке брезгливого отвращения, в котором они постоянно находятся. Брезгливое отвращение они постоянно испытывают ко всему окружающему — настоящему, прошедшему и будущему. «Совок» отвратен, «путинская диктатура» — не лучше, да и от будущего ждать нечего, кроме упадка и развала. И почему-то приходится торчать в этой стране, хотя все приличные люди уже там. Это особенно обидно и отвратительно.

Ведущие креативщики, самые матёрые и опытные, — это люди моего поколения. «Возрастные» уже граждане — это чтоб политкорректно избежать слова «пожилые». У них немало сочувствующих в столичной интеллигенции: бывших сотрудников НИИ, а ныне офисных сидельцев, писателей бесчисленных и безвестных газет и сайтов, преподавателей чего-нибудь гуманитарного. Такие есть и среди моих одноклассников и однокурсников, и их немало — прилежных слушателей «Эха Москвы», любителей «честных выборов» и ненавистников «кровавой гэбни».

«Мои года — моё богатство»?

Я понимаю их чувства. На склоне дней человеку свойственно подвести баланс прожитой жизни и спросить себя: кто я в итоге? Чего добился? На что жизнь употребил? И ответ у нашего поколения — м-да… Незавидный, прямо сказать, ответ. Нет, они не нищие пенсионеры — мои креативно-либеральные друзья. Кстати, нищим пенсионерам некогда задавать такие вопросы: они озабочены добычей льготных рецептов, талончика к невропатологу или покупкой сметаны подешевле. Им не до того. Хуже приходится как раз тем, кто так или сяк вписался в новую жизнь и даже в некоторой степени приложился к её благам: евроремонтам, иномаркам и турпоездкам. Вот эти граждане, ещё активные, ещё вполне «центровые» — оглядываясь назад и глядя вперёд, не видят там ничего вдохновляющего. Такого, за что можно было бы себя уважать. Ну, не за «трёшку» же в доме бизнес-класса себя уважать! То есть пытаются, конечно, но не выходит. Не уважается…

Почему? А потому что ощущение ненапрасности прожитой жизни возникает у человека тогда, когда он участвовал в чём-то большом и важном. Тогда и сам человек становится большим и важным. Ведь сам-то по себе, изначально, человек маленький и ничтожный, а большим его делает только большое дело, к которому он оказался причастен. Что-то большее, чем он сам. Такому человеку стареть не страшно: он ощущает свою жизнь не напрасной. Ты защищал Родину, ты участвовал в огромной и нужной стройке — словом, ты помогал своим малым трудом большому делу. Вот это даёт силу и значительность. Те самые «совки», замороченные тоталитарной пропагандой, слаще репы ничего не пробовавшие и дальше Москвы не ездившие, — вот они-то как раз имели это ощущение. Оно хорошо отражено в песне «Мои года — моё богатство» на слова Роберта Рождественского. А наше поколение — напрочь его лишено.

Либеральная философия учит, что так и надо, так и должно быть. Человек — в центре мира, он мера всех вещей, всё для него. А он — для чего? Вот на этот вопрос либеральная философия ответа дать не может. И делает вид, что и вопроса-то нет никакого. А для чего хочешь, для того и живи! Ставь перед собой любые задачи, достигай любых целей и сам же оценивай результат.

Не получается… Отсюда — такое раздражение, недовольство, брезгливое отвращение, переходящее в ненависть ко всему окружающему. Это всё — раздражение против себя, недовольство собой, брезгливое отвращение к своей собственной жизни, переходящее в ненависть к самому себе. Вот этим питается ненависть к «Рашке», Путину, «ватникам» и всему сопутствующему.

Эта тягостная драма разворачивается целиком в подсознании. А на поверхности… На поверхности мы ищем то и тех, чем и кто виноват. В чём? В собственной личной никчёмности. Ну, нумером первым, понятно, значится Путин. Мне кажется, когда-нибудь ему поставят памятник за то, что принял на себя вину за столькие никчёмно прожитые жизни. И далее по списку: «Рашка» с её неказистой историей, православие, которое сдуру приняли наши предки-недоумки, идиотский климат, бездарный народ, любящий рабство и не любящий демократию…

Вот таких людей неудержимо тянет в креативные либералы. Своей креативной либеральностью они защищаются от ощущения никчёмности: не я никчёмный — «Рашка» дрянная попалась. А уж потом их привлекают к работе наши западные друзья. Им, конечно, платят, да, но ругают «Рашку» они не просто за деньги, как холодные сапожники, а под влиянием собственной не всегда осознаваемой (и даже редко осознаваемой) никчёмности.

Вы скажете: ну ладно, есть, конечно, убогие. Но главные креативщики — они люди известные, состоявшиеся, как нынче принято выражаться, многого добившиеся — они-то при чём? Они — ровно при том же. Ну, кое у кого есть какие-то деньги, но до настоящего богатства тут о-о-ох далеко. Перестань они продуцировать свою либеральную бурду — сразу и денег не станет.

Вот бойкий и популярный писатель Александр Никонов. В своём «ЖЖ» в подробностях оповещает всех желающих, как здорово иметь деньги: вот он покупает билет до Лимы и летит развлекаться в Перу. Билет обошёлся в 120 тыщ на двоих, а ещё гостиница… По правде сказать, деньги, упоминаемые Никоновым, не ахти уж какие, не буржуазные, прямо сказать, деньги, а так — сбережения квалифицированного пролетария. Да и в Перу он отправился в самый дрянной сезон, в тамошнюю зиму, когда и солнца-то над Лимой не увидишь (похоже, на гостинице решил сэкономить). С высоты столь бесспорных жизненных достижений писатель многоречиво презирает защитника Славянска, который тратит жизнь на чепуху, а мог бы, ну, разумеется — зарабатывать деньги: «У тебя есть такие деньги? — вопрошает Никонов своего виртуального собеседника. — Или ты нищеброд? Если есть, почему ты не в Лиме или в другом хорошем месте?»

Некоторые из «креативных» обладают известностью. Ну да, они, что называется, медийные фигуры. Но опять-таки до настоящей славы — как до Луны. Даже до известности какой-нибудь эстрадной кривляки — и то далеко.

Главное, чего у них нет, — это Родины. Они наперебой пылко и многоречиво убеждают себя и всех желающих их слушать, что она им не нужна. Они презирают не просто «Рашку», но родину как феномен. Они переросли это наследие патриархальщины. Они — граждане мира, по-английски разумеют на уровне advanced. Придумано даже выражение — «патриотизм головного мозга» (вроде как болезнь такая). Очень правильно придумано: а что ещё остаётся? Лиса вон тоже придумывала, что виноград ей даром не нужен.

Но лисе он, может, и не нужен (ей бы мышку, а не виноград), а вот человеку для гармоничного самосознания родина — нужна. Как ребёнку родители. Можно вырасти и в детдоме, но это — гораздо хуже. Вот и «граждане мира» — такие же, безродные. За что их, конечно, нельзя не пожалеть. Человек не может быть «гражданином мира», потому что он входит в человечество не непосредственно, а как русский или китаец, а не выдуманный «всечеловек». А «всечеловеки», если чуть-чуть поскрести, оказываются просто горемыками, выпрашивающими кусок хлеба под чужой дверью. «Ты будешь к хлебу привыкать чужому, узнаешь ты, как горек он и солон, как лестница крута к чужому дому». Это Данте Алигьери. Он знал, о чём писал.

Родина и родители — это тесно связанные понятия. Отсутствие того и другого (по любой причине) — это если не несчастье, то значительное неблагополучие. Гармоничным и внутренне уравновешенным такой человек быть не может. Вот гламурная обозревательница, пишущая под именем Божена Рынска. Та прямо озабочена: вдруг она умрёт, и её имущество достанется… её родителям: «Детей у меня нет и не будет. А вот родители, увы, есть, хотя лучше б не было. И вот не дай Бог, что со мной случится, эти родители, несмотря на завещание не в их пользу, смогут неплохо покормиться за мой счёт…»

Во как человека крючит! Тут в самую пору ругать «Рашку», ненавидеть Путина и других виноватых в собственной внутренней корче от никчёмности и неприкаянности. Такое впечатление, что в некоторых прогрессистов просто бес вселился — так они страдают, бедолаги болезные. Не зря В. Ю. Катасонов назвал либерализм «духовной болезнью». Болезнь и есть…

Можно ли выздороветь? Я лично случаев индивидуального излечения не наблюдала. Хотя и хочется верить в такую возможность. В одном уверена: исторический вихрь сметёт этих персонажей на свалку истории. Он уже завихряется где-то в стратосфере, он на подходе.