Родная моя полуторка. Часть 4
Много дорог у войны. По одной из них мне и пришлось добираться из старинного города Овруча в Ровно. Регулировочные посты здесь давно снялись, и надеяться теперь приходилось только на себя. Мчались мимо меня, стоявшего на перекрестке, машины с боеприпасами, катились за тягачами мощные орудия. Все шло на запад, за продвигающимися вперёд частями.
Обдав бензиновой гарью, рядом со мной притормозила полуторка. Из кабины выглянуло добродушное лицо водителя.
— Далеко путь держите? — спросил я.
— До Ровно, товарищ полковник.
— Очень хорошо. Мне туда и надо.
Шофёр вылез из кабины и пнул ногой переднее колесо. Проверил также и остальные скаты. Полуторка была серого цвета, с вмятинами на дверцах.
Водитель сел в кабину и пригласил меня. Назар Стеблюк был родом из-под Харькова. Окончил курсы шоферов, работал в промкооперации. Когда грянула война, попал в автобат, доставлявший на фронт боеприпасы.
Стеблюк вёл машину плавно, огибал каждую ухабину, постепенно гасил скорость на спусках. Под колеса мирно бежала гибкая лента дороги.
Я всматривался в шоссе. Ни днем ни ночью не замирала на нем жизнь. Проходили войска. Двигались машины с грузами для фронта. Дорога содержалась в надлежащем порядке: повсюду указатели с точным обозначением маршрута и километража. По обочинам военными дорожниками выставлены щиты с плакатами.
— Читаете? — кивнул я на щиты.
— От самого Воронежа, — ответил Стеблюк глухо. — В одних хвалят и прославляют лётчиков, в других танкистов, артиллеристов, саперов, связистов. Всех, кроме шоферов. Обидно. Вроде мы и не солдаты.
Я не успел ответить. Впереди, метрах в двухстах, торчал на обочине подбитый немецкий танк. Шла встречная машина. Стеблюк, рассчитывая, что проскочит первым узкую горловину, дал газ. Я зажмурился. Но всё обошлось благополучно. Назар провел машину впритирку между танком и «студебеккером», промчавшимся с бешеной скоростью. Наша развалюха продолжала катиться по шоссе, дребезжа кузовом.
Но вскоре она зачихала, словно поперхнувшись, сбавила скорость и пошла рывками. Назар усердно забрякал педалью акселератора, вытянул ручку подсоса. Выхлопная труба несколько раз подряд звонко выстрелила, и мотор заглох.
— Карбюратор барахлит. Засорился жиклер, — сказал Стебйюк, выбираясь из кабины.
Поднял капот, посмотрел что-то. Потом достал из багажника насос, гаечный ключ и начал колдовать над мотором. Устранив неполадки, снова сел в кабину. Мотор отфыркивался: то заводился, то глох. Наконец подчинился воле шофера.
— Мотор неважный, но был и хуже этого. Бывало едешь, а он хлопает, будто зенитка бьёт. Хоть уши затыкай. — Лицо водителя тронула едва заметная улыбка. — Подвозил я недавно одного киношника. С виду такой щуплый, невзрачный, а форсу — хоть отбавляй, словно он кандидат технических наук. Не успел сесть, начал машину хаять: мол, гроб с музыкой. Советует: «Раздобыл бы у саперов пару килограммов толу да рванул бы её ко всем чертям». «А потом в трибунал?» — посмотрел я на него. «За что? За эту рухлядь? Требуй, чтоб новую дали». «Легко сказать «требуй». А где брать новые? Вот третий год езжу на ней без капитального ремонта. И если по-хозяйски присмотреть за ней, то ещё год можно на ней ездить», — говорю ему. А он своё: «Какой хозяин, такова и снасть». Меня взорвало. Остановил машину, крикнул: «А ну, вылезай к чертовой матери! Чтоб и духу тут твоего не было!» И вытолкнул его из кабины.
Мотор снова стал работать с перебоями. Потом умолк. Назар долго нажимал на стартер, но машина не заводилась. Мотор сердито чихал и тут же глох. Пришлось заводить ручкой.
— Бензин недоброкачественный, — пояснил Стеблюк, когда мы снова тронулись.
На пути повстречался грузовик, стоявший у дороги. При приближении нашей машины шофёр поднял руку. Назар остановился.
— Слушай, приятель, порвался ремень от вентилятора. Выручи, браток.
Стеблюк почесал в затылке, раздумывая о чём-то.
— Держал для себя про запас. Ремешок хотя и немудреная вещь, а без него не обойтись.
Он достал из-под сиденья ремень и передал водителю.
— Спасибо тебе большое! — обрадовался тот. — А маслицем не поделишься? Будь добр, дружище.
Назар пытливо взглянул на коллегу и, наверное, подумал: «Дал ремень, теперь ты просишь масла. Поделюсь маслом, ты запасную свечу попросишь. Видать, любишь побираться». Но без лишних слов отлил ему и масла.
На развилке дорог девушка-регулировщица подошла к нам и, лихо козырнув, попросила:
— Товарищ водитель, подвезите до Ровно трёх бойцов.
— Не могу. В машине большой груз, а мотор еле тянет. Сзади идёт грузовик, он и подвезёт, — сказал Стеблюк.
Девушка подняла красный флажок. Грузовик остановился. Солдаты штурмом взяли кузов. Я тоже подумал было пересесть, но почему-то не решился, не стал огорчать Назара.
Скоро мы въехали в деревню. Из подворотни выскочила серая дворняжка и с пронзительным лаем бросилась к машине. Назар резко крутнул руль. Меня прижало к дверце и тут же бросило на Стеблюка. Выровняв машину, шофер выругался:
— Вот дурная, чуть было не задавил!
У колодца женщина набирала воду. Стеблюк остановился. Попросил ведро с водой. Напился сам, наполнил водой радиатор. Сел в кабину, чего-то выжидая. Я вопросительно взглянул на него.
— Пусть женщина перейдет дорогу с полными вёдрами.
Когда женщина пересекла улицу, Стеблюк тронул машину. Ехали, пока снова не закапризничал мотор. Стеблюк свернул на обочину и остановился. Я вылез из машины поразмяться. Пока он возился с мотором, я разглядел машину: старенькая полуторка, изношенная, в чем только «душа» её держится.
— Свечи забрызгивает маслом, — вздохнул Стеблюк, закрывая капот.
Я сел в кабину, задремал, и когда очнулся, все также под машину ложилась дорога, обдавая ветровое стекло пылью. Мы ехали уже добрых два часа без остановки. Вдруг машину круто занесло в сторону. Новая беда — спустился скат. Назар подвёл домкрат под заднюю ось, снял аварийное колесо, поставил запасное. Но вскоре отказало динамо.
— Будем ехать, пока не сядут аккумуляторы, — сказал Стеблюк спокойно.
— А потом как?
— Там будет видно.
И я уже не сомневался: что бы ни произошло, Назар найдёт выход.
Дорога змеилась, делала петли, резкие повороты. Вот она юркнула в балку и с трудом начала выбираться на крутой подъем. Мотор выл, машина лихорадочно Дрожала от напряжения.
— Вытянет? — забеспокоился я.
— Выкарабкается, — заверил Стеблюк и, нажимая на педаль, подбадривал, словно она понимала. — Ну, ну, вытягивай, не срами меня.
За подъёмом последовал крутой спуск. Машина перестала реветь и легко покатилась со склона, бренча створками капота.
«Как он выйдет здесь из положения?» — забеспокоился я, вспомнив жалобу Стеблюка на тормоза: «Колодки совсем стерлись». Но Назар включил первую скорость, притормаживая двигателем, и съехал благополучно.
Вдали показались предместья Ровно. «Теперь уже доедем», — подумал я. Но не тут-то было. На последнем отрезке пути нас постигла еще одна неудача — сломалась задняя рессора.
— Что за напасть такая! — огорчился на этот раз Стеблюк.
— Как же быть?
— Что-нибудь придумаем, — ответил он.
Стеблюк взял топор и направился в рощу. Принес оттуда кусок дубового ствола и стал мастерить рессору.
В Ровно мы приехали уже под вечер. Остановив машину, Назар, морщась, стал массировать правую ногу. Я поинтересовался, что у него с ногой.
— Ранило меня под Нежином, когда подвозил снаряды к артиллерийским позициям. И пока снаряды доставил на место, полсапога крови натекло. В медсанбате вынули три осколка, а четвертого не заметили, видно. Так он, проклятый, то сидит мирно, тихо, то порой кольнет так, что хоть криком кричи. Надо бы и его вытащить, да никак не соберусь к врачам — всё некогда, всё дела. Ну, а пока я лежал в медсанбате, на моей машине ездил другой шофер. И то сказать, не шофер, а ломовой извозчик. Перед самым моим возвращением выехал в рейс. Заправил машину, залил масло, а пробку поленился как следует затянуть. Она по дороге развинтилась, масло вытекло и подшипники расплавились. Бросил он машину и вернулся в автобат. Хорошо ещё, что не успели ее «раскулачить». Привел я ее в порядок и вот езжу. А что делать? Ждать, пока новую дадут? На новой и дурак сможет ездить. А ты попробуй старую поддержать, подольше сохранить её.
И, помолчав, с улыбкой добавил:
— Ничего, эта «старушка» еще послужит фронту. Да и привык я к ней, жалко расставаться. Завтра переберу рессоры, мотор посмотрю. Мы с ней до самого Берлина дотянем.
В его словах послышалась искренняя забота о своей старенькой полуторке и даже какая-то гордость за неё.
— Добрая у вас душа, Назар, — сказал я.
— Обыкновенная, — скромно улыбнулся он.
Информация