Ветры Куликова поля. Часть 2
…А баснями питается она.
А.С. Пушкин. Борис Годунов
А.С. Пушкин. Борис Годунов
Существует и более объемное описание событий 1380 г., которые мы находим в так называемой «Летописной повести о Куликовской битве», старшие списки которой присутствуют в нескольких летописях: Софийской первой, Новгородской четвертой, Новгородской пятой, и также в Новгородской Карамзинской летописях. Описание войны князя Дмитрия с Мамаем здесь более чем пространное, поэтому ограничимся описанием лишь только самого сражения:
«И в шестой час дня появились поганые измаилтяне в поле, – а было поле открытое и обширное. И тут выстроились татарские полки против христиан, и встретились полки. И, увидев друг друга, двинулись великие силы, и земля гудела, горы и холмы сотрясались от бесчисленного множества воинов. И обнажили оружие – обоюдоострое в руках их. И орлы слетались, как и писано, – «где будут трупы, там соберутся и орлы». В урочный час сперва начали съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же князь великий напал первым в сторожевых полках на поганого царя Теляка, называемого воплощенным дьяволом Мамая. Однако вскоре после того отъехал князь в великий полк. И вот двинулась великая рать Мамаева, все силы татарские. А с нашей стороны – князь великий Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всею ратью своею. И, воззрев на небо с мольбою и преисполнившись скорби, сказал словами псалма: «Братья, Бог нам прибежище и сила». И тотчас сошлись на многие часы обе силы великие, и покрыли полки поле верст на десять – такое было множество воинов. И была сеча лютая и великая, и битва жестокая, и грохот страшный; от сотворения мира не было такой битвы у русских великих князей, как при этом великом князе всея Руси. Когда бились они, от шестого часа до девятого, словно дождь из тучи, лилась кровь и русских сынов, и поганых, и бесчисленное множество пало мертвыми с обеих сторон. И много руси было побито татарами, и татар – русью. И падал труп на труп, падало тело татарское на тело христианское; то там, то здесь можно было видеть, как русин за татарином гнался, а татарин преследовал русина. Сошлись вместе и перемешались, ибо каждый хотел своего противника победить. И сказал сам себе Мамай: «Волосы наши повыдраны, очи наши не успевают горячих слез источить, языки наши коснеют, и моя гортань пересыхает, и сердце останавливается, чресла меня не держат, колени слабеют, а руки мои цепенеют».
Что нам сказать, или о чем говорить, видя злострастную смерть! Одни мечами перерублены, другие сулицами проколоты, иные же на копья подняты! И отчаяние охватило тех москвичей, которые не бывали на ратях. Видя все это, испугались они; и, простившись с жизнью, обратились в бегство и побежали, а не вспомнили, как говорили мученики друг другу: «Братья, потерпим немного, зима люта, но рай сладок; и страшен меч, но славен венец». А некоторые сыны агарянские обратились в бегство от кликов громких, видя жестокую смерть.
И после этого в девять часов дня воззрел Господь милостивыми очами на всех князей русских и на мужественных воевод, и на всех христиан, дерзнувших встать за христианство и не устрашившихся, как и подобает славным воинам. Видели благочестивые в девятом часу, как ангелы, сражаясь, помогали христианам, и святых мучеников полк, и воина Георгия, и славного Дмитрия, и великих князей тезоименитых – Бориса и Глеба. Среди них был и воевода совершенного полка небесных воинов – архистратиг Михаил. Двое воевод видели полки поганых, и трисолнечный полк, и огненные стрелы, летящие на них; безбожные же татары падали, объятые страхом Божьим, и от оружия христианского. И воздвиг Бог десницу нашего князя на одоление иноплеменников.
А Мамай, в страхе затрепетав и громко восстенав, воскликнул: «Велик Бог христианский и велика сила его! Братья измаилтяне, беззаконные агаряне, бегите не дорогами готов!» И сам, повернув назад, быстро побежал к себе в Орду. И, услышав об этом, темные его князья и властители тоже побежали. Видя это, и прочие иноплеменики, гонимые гневом Божьим и одержимые страхом, от мала до велика обратились в бегство. Христиане же, увидев, что татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости, ибо Бог невидимою силою устрашил полки татарские, и, побежденные, обратились они в бегство. И в погоне этой одни татары пали под оружием христиан, а другие в реке утонули. И гнали их до реки до Мечи, и там бесчисленное множество бегущих побили. Князья же гнали полки содомлян, избивая, до стана их, и захватили большое богатство, и все имущество их, и все стада содомские».
В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» говорится следующее: «И восприняв Авраамову доблесть, помолившись Богу и призвав на помощь святителя Петра, нового чудотворца и заступника Русской земли, пошел князь, подобно древнему Ярославу, на поганого, на злочестивого Мамая, второго Святополка. И встретил его в татарском поле на реке Дон. И сошлись полки, как сильные тучи, и заблистало оружие, как молния в дождливый день. Ратники же бились врукопашную, по долинам кровь текла, и вода Дона-реки с кровью смешалась. А головы татарские, словно камни, падали, и трупы поганых лежали подобно посеченной дубраве. Многие же благоверные видели ангелов Божиих, помогавших христианам. И помог Бог князю Дмитрию, и родичи его, святые мученики Борис и Глеб; и побежал окаянный Мамай перед лицом его. Треклятый Святополк на гибель побежал, а нечестивый Мамай безвестно погиб. И возвратился князь Дмитрий с великой победой, как прежде Моисей, Амалика победив. И наступила тишина в Русской земле». И все – все иные подробности отсутствуют!»
Великий князь Дмитрий Иванович переправляется со своим войском через Оку. Миниатюра из «Повести о Куликовской битве». XVI в.
И только в «Сказание о Мамаевом побоище» (самом позднем и одновременно самом обширном!) памятнике Куликовского цикла присутствует не только подробный рассказ о победе Дмитрия Донского над нечестивым «агарянином Мамаем» но и… самое увлекательное сюжетное повествование о событиях на Куликовом поле. Но, дело в том, что написано «Сказание…» было в XV веке, то есть с 1401 по 1500 год, то есть в столетнем интервале, так же, как и летописный рассказ «О побоище иже на Дону», относящийся к 1408 году.
Известный историк И.Н. Данилевский в своей лекции «Дмитрий Донской: На поле Куликовом и за его пределами» сообщает, что известно оно приблизительно в полутораста списках, из которых ни один не сохранил текст в своем первоначальном виде. Делят их обычно на восемь редакций: Основную, Летописную, Распространенную, Киприановскую, редакцию летописца Хвороетанина; западнорусскую переработку; редакцию, переходную к Синопсису, и редакцию Синопсиса Иннокентия Гизеля. Наиболее ранними являются первые три из них.
При этом датировки «Сказания…» имеют разброс по времени от конца XIV и первой половины XV в.. и до 30-40-х гг. XVI в. Наиболее доказательной он считает датировку, предложенную В.А. Кучкиным и уточненную Б.М. Клоссом. В соответствии с ней, «Сказание…» появилось на свет не ранее 1485 г., а скорее всего это произошло во втором десятилетии XVI в.
Войско великого князя Дмитрия Ивановича переходит через Дон. Миниатюра из «Повести о Куликовской битве». XVI в
То есть получается, что во всех этих редакциях одно и то же событие описано совершено по-разному! Более того, автор или авторы «Сказания…» допустили в нем массу неточностей и ошибок. Так, в год битвы архиепископом города Коломны Геронтий быть не мог, поскольку на должность эту заступил более чем через семьдесят лет после нее. Назвал некоего Еуфимия архиепископом города Новгорода, но в то время такого архиепископа не было. Литовским войском у него командует великий князь Ольгерд, но тот умер за три года до Куликовской битвы. Темник Мамай у автора «царь», что совершенно не соответствует действительности. Причем желая показать Мамая язычником (а им он не был, ибо Орда приняла мусульманскую веру еще при хане Узбеке), он заставляет его призывать не только Магомета, но и таких богов, как Перун, Салават, Раклий и Хорс, чего не могло быть по определению.
Согласно «Сказанию», в разгар битвы татарские полки сильно потеснили ряды русских. И вот тогда князь Владимир Андреевич Серпуховской, с болью в сердце наблюдая за гибелью «православного воинства», предложил воеводе Боброку немедленно вступить в бой. Боброк же начал отговаривать князя от таких поспешных действий и призывать его ждать «время подобно», когда придет «имать быти благодать Божия».
Причем в «Сказании…» этого нет, а вот в Летописной и Распространенной редакциях Боброк еще и точно определяет «время подобно»:
«…осмого часа ждите, в он же имать быти благодать Божия».
То есть он заранее знает, что это «осьмый час» (восьмой час дня, по существовавшей тогда системе исчисления часов). И, как и предсказывал Волынец, «дух южны потянув ззади их». Тут-то и «воспи Болынец: “... Час прииде, д время приближися..., сила бо Святаго Духа помогает нам”».
Кстати, о встречном ветре, дувшем в лицо русским воинам, написано в поздней Киприановской редакции «Сказания…», однако более – нигде!
Историк В.Н. Рудаков загадку «осьмого часа» предложил решить так: это не более, чем символ! Он нашел древнерусские тексты, в которых дух южный это совсем не ветер. В частности, в «Служебной Минее» на 8 сентября присутствует следующее: «Пророк Аввакум, умныма очами провидя, Господи, пришествие Твое. Тем и вопияше:…от юга приидет Бог. Слава силе Твоеи, слава снисхождению твоему». То есть Бога ждал Боброк, вот и возопил, узрев знак его. Все в соответствии с христианской традицией того времени.
А теперь опять на время отвлечемся от текста «Сказания» и вспомним, как много наших читателей непонятно с чего в своих комментариях пишут о том, что какие-то там немцы переписали ВСЕ ЛЕТОПИСИ. Ну, во-первых, они просто не представляют объема этой работы. Даже если бы ВСЕ НЕМЦЫ, бытовавшие в то время (ну, скажем, во времена того же Ломоносова) в России, занялись бы этим делом, то и тогда это заняло бы многие годы. И знать надо было прекрасно русский язык! Его семантику, стилистику, фразеологию, обороты речи… И второе, а цель-то какая? Реально могла быть только одна, умалить достоинство русского народа, лишить его славного прошлого. Но… вот перед вами сразу несколько текстов, не всегда и не во всем совпадающих друг с другом, с разным количеством подробностей. И вот вопрос: где хотя бы в одном из них присутствует «умаление национального достоинства»? Напротив, год от года величия в описании битвы только прибывало! Или кто-то видит его в том, что и князя, и русских воинов направляет Господь Бог? Ну так ведь время тогда было такое! Человек не мог войти в комнату, не перекрестившись на иконы, клялся именем Господа и святых, регулярно постился, молился, ходил к заутрене, к обедне, к вечерне…Исповедовался и причащался… Такова была жизнь, и надо ли удивляться тому, что вся литература тех лет была проникнута религиозным пафосом. Поэтому люди видели и «Божий полк на воздусях», и даже разбойнику Фоме Кацибееву Бог открывает «видение велико»: «от востока» появилось облако (ордынцы). «От полуденной же страны» (т.е. с юга) «приидоша два юноши» (имеются в виду Борис и Глеб), которые и помогли русскому воинству одолеть врага. То есть главная идея всех без исключения летописных и иных текстов того времени одна: Бог наказывает за грехи, но он же и прощает. Поэтому молись, постись, соблюдай предписания церкви и воздастся тебе по заслугам. Даже и разбойникам может явиться благодать Божия.
Более того не только понятие мира в целом, но и отдельных сторон света в сознании русских людей того времени тоже было тесно связано с определенными религиозными догматами. Например, на Руси имело место отношение к югу, как к «богоизбранной» стороне света. Например, можно прочитать в древнерусском переводе «Иудейской войны» Иосифа Флавия, что место загробного пребывания блаженных душ овевает благовонный… южный ветер; более того в русской церкви издавна есть припев к стихирам, который так и называется «Бог от юга».
Так что упоминание «духа с юга» в «Сказании о Мамаевом побоище» для средневекового автора и читателя имело в первую очередь глубокий символический смысл и не более того, то есть никаким историческим фактом данное «событие» не является совершенно!
Более того само вступление засадного полка в бой никак не было связано с тем, что реально происходило на поле Куликовской битвы. Потому, что если следовать логике автора «Сказания…», то Боброк Волынский и вовсе не выбирал момент, когда татары подставят под удар русских свой фланг (как предполагал историк Л.Г. Бескровный), или же когда солнце перестанет светить русским в глаза (как почему-то считал историк А.Н. Кирпичников), а совершенно точно знал нужное время. Иначе у нас пишут, что, мол, опытный воевода Боброк ожидал изменения направления ветра со встречного на попутный, чтобы тот понес пыль в глаза татарским воинам, и увеличил дальность полета стрел русских воинов. Но, посмотрите на карту, господа хорошие, и вы увидите, что «южный дух», о котором упоминается в «Сказании», ни при каких обстоятельства не мог быть полезным для воинов князя Дмитрия, потому, что русские полки на поле Куликовом наступали в направлении с севера на юг. А это значит, что южный ветер мог дуть им только в лицо, и мешать их наступлению. Причем путаница в данном случае (не то, что с архиепископами!) в употреблении автором географических терминов исключена совершенно. Потому, как создатель «Сказания» вполне свободно ориентируется в географическом пространстве поля боя. Он точно указывает: Мамай пришел на Русь с востока, река Дунай расположен на западе и т.д.
Князь Владимир Андреевич и Дмитрий Михайлович Боброк Волынский в засаде. Лицевой летописный свод.
То есть совсем уж грубо говоря, автор «Сказания…» весь этот эпизод придумал в нравоучительных целях, как и многое другое, и потому-то именно этот источник представляется самым недостоверным. А что сделали другие, жившие после? Они все источники сравнили и рассмотрели? Нет! Взяли самый эффектный и тиражировали, что поинтереснее, а о его недостоверности, естественно, никто и не упоминал. Кстати, ничего по поводу того, что он там «возопи», сам Боброк в 1408 году сказать не мог, поскольку скорее всего умер вскоре после 1389 года. Существует даже такая точка зрения, что он погиб в битве на Ворскле.
Битва на Ворскле. Миниатюра XVI в. из Лицевого летописного свода.
А теперь перенесемся в 1980 год – юбилейный год Куликовской битвы. Именно тогда старшим лейтенантом Дмитрием Зениным в журнале «Техника-молодежи» была опубликована статья, посвященная этой битве. И так, он, в частности, постарался доказать, что, кстати, доказывает и историк К. Жуков, что войско князя Дмитрия не могло быть таким огромным, как его описывают. Поскольку автобанов тогда не было, войско шло дорогами узкими, разбивая их копытами лошадей. То есть больше двух коней в ряд идти не могло, а ведь еще там были и телеги, которые везли оружие и доспехи ратников, а также провиант. То есть, по его расчетам, многотысячное войско, пришедшее на поле из Москвы, свою «голову» имело бы уже на поле, тогда как «хвост» еще только выходил бы из города. Даже если бы оно шло по нескольким дорогам и точно знало бы, куда оно идет.
Таким образом в «Сказании о Мамаевом побоище» очевидна идея, прослеживаемая и во всех прочих памятниках Куликовского цикла: разгром Мамая есть ни что иное, как победа православной веры над «безбожными агарянами», и добиться ее удалось только благодаря милосердию Божию и заступничеству незримых (а для кого-то и зримых) небесных сил. Это начало освобождения Русской земли от власти «поганых» (то есть ого-то была, а?). Ведь недаром в основной редакции текст Сказания начат следующими словами: «…Начало повести о том, как даровал бог победу государю великому князю Дмитрию Ивановичу за Доном над поганым Мамаем и как молитвами пречистой Богородицы и русских чудотворцев православное христианство — Русскую землю бог возвысил, а безбожных агарян посрамил».
Вот так битва с одним из золотоордынских мурз даже и не чингизидова рода приобрела со временем характер крупнейшей битвы средневековой истории России. То, что спустя два года Тохтамышу удалось, в общем-то, без особого труда сжечь Москву, равно как и то, что дань русские земли платили Орде потом еще 100 лет, на ее фоне выглядят малозначащими! Но победа, хоть и не такая масштабная, безусловно, была, и людей в битве в действительности погибло довольно много.
Выводы
Вывод первый. Информация о Куликовской битве в том виде, в каком мы ее сейчас представляем, несомненно, легла в основу возникновения нового самосознания русских людей. Речь пока еще не шла о борьбе с Ордой. Но было создано сразу два важных прецедента: первый - «мы их побили» и второй - «так можно!»
Вывод второй. Поскольку в поздних редакциях постоянно подчеркивается, что Мамай царь, это указывает на возникновение третьего прецедента: «царям можно сопротивляться вполне легитимным образом».
Вывод третий. Победа над «царем Мамаем» повышала статусность русских князей (самого «царя побили!»). То есть они в восприятии окружающих сразу сделались равными царям. Это означало начало новых отношений с Ордой и ордынскими ханами. Таким образом, все тексты о Куликовской битве, кроме самых ранних, есть не что иное, как хороший пример информационного управления обществом!
P.S. Есть еще и такой «источник», как «Задонщина», но это не история, а литература. Боброк там не фигурирует, «южного ветра» нет, а погибших русских воинов там 250 тысяч.
Информация