Младший Раевский. Заботливое сердце садовника в мундире отважного генерала. Часть 2
Получив определённый карт-бланш в виде командования 1-м отделением Черноморской береговой линии, генерал-майор Николай Раевский совместно с вице-адмиралом Михаилом Лазаревым начал разрабатывать десантные операции по укреплению береговой линии на Кавказе. В 1838 году эскадра под командованием Лазарева вышла в море и взяла курс к устью реки Туапсе. Именно там был высажен десант при артиллерийской поддержке кораблей.
После того как сапёрные подразделения отстроили необходимые для защиты гарнизона укрепления, конечно, под присмотром стволов корабельной артиллерии эскадры Лазарева, лишние подразделения были сняты с берега. Теперь Раевский и Лазарев устремились в район реки Шапсухо. Успех предыдущего десанта был повторён. Гарнизон приступил к строительству Тенгинского укрепления, названного так в честь одноимённого пехотного полка. И опять же под неусыпным оком эскадры.
Высадка в Суджукской бухте
Самое любопытное, что основание укрепления в Суджукской (Цемесской/Новороссийской) бухте в планы военного министерства Российской империи не входило. Главным инициатором организации нового форта северо-западнее уже имеющегося Геленджикского был Николай Раевский. Пользуясь временным потеплением отношений с вышестоящим начальством, он направил срочную депешу в Петербург с просьбой позволить основать крепость в Суджукской бухте. Раевскому позволили.
12 сентября 1838 года эскадра Лазарева вошла в Суджукскую бухту. Десантники, умудрённые опытом, мигом взяли штурмом берег и заранее приготовились к сопротивлению горцев. Так была положена основа Новороссийску. Стратегический даже пророческий дар Раевского, который считал, что будущий город станет важным центром торговли и обороны на Кавказе, был подтверждён самой историей.
За все эти заслуги Раевский был награждён чином генерал-лейтенанта, а также был назначен начальником всей Черноморской береговой линии. В начале следующего же 1839 года неугомонный генерал предпринял очередную экспедицию с теми же целями, что и экспедиция 38-го. В этот раз, опять же совместно с Лазаревым, Раевский успешным десантом у реки Шахе основал Головинский форт (ныне микрорайон Сочи). После этого эскадра взяла курс на устье Псезуапсе, где заложили Лазаревское укрепление (ныне Лазаревский микрорайон всё того же Сочи).
Десант Раевского у реки Шахе
Однако дальновидный Николай Раевский рассматривал вверенную ему береговую линию не просто как систему укреплений. Для него это были торговые узлы, будущие города и морские порты. Поэтому уже тогда массу внимания генерал уделял не только устройству крепостей для отражения нападений горцев и зарубежных добровольцев, прибывавших сюда со всех краёв света – от Польши до Британии. Так Раевский уже тогда стремился улучшить быт гарнизонов, их снабжение и даже несколько изменить сами природные условия, по крайней мере, в районе самих укреплений. И его страсть к садоводству и весьма широкий кругозор в этом деле пришлись как нельзя кстати.
В 1839 году с очередной инспекцией, а Раевский предпочитал лично проверять гарнизоны, генерал морским путём побывал на каждом укреплении вверенной ему береговой линии. На тот момент Сухумское укрепление располагало единственным более менее подготовленным для торговли рейдом для судов. Поэтому именно этому форпосту империи Раевский уделил особое внимание, чтобы, не дожидаясь смены милости начальства на неприязнь, успеть доказать справедливость своих взглядов на будущее этого края.
О Сухуме Раевский писал: «Климат Сухума вреден от того, что мы заняли турецкую крепость (Сухум-Кале. — Прим. авт.), расположенную в низменном месте. Сие неудобство можно отвратить перенесением крепости на соседнее возвышение, которое доходит до самого моря. Кроме того, турками были сделаны водопроводы в Сухум, они не были нами поддержаны и составили болото – источник болезней. Осушение сего болота не представит большого затруднения».
А вот сопровождавший его полковник Григорий Филипсон был более пессимистичен и не смог разделить сразу такого деятельного напора своего командира: «Сухум имел очень печальный вид… Все это было ветхо, гнило, грязно… Жители имели здесь вид болезненный, изнурённый, апатичный…»
Несмотря на некоторую степень уныния офицеров, Раевский мгновенно взялся за дело. Для начала он осушил пресловутые болота, успевшие унести не одну сотню, как местных жителей, так и солдат гарнизона. За считанные месяцы он растряс апатичность этого «печального» места.
Вскоре генерал, по привычке подробно осматривающий всю местность, наткнулся на удивительно ухоженный сад, за которым присматривал живущий подле в небольшом доме гарнизонный лекарь Владислав Багриновский. Багриновского на данную должность, как трудолюбивого и опытного человека, год назад назначил сам командующий береговой линией. В саду произрастало множество местных эндемичных растений, не виданных ранее Раевским. Пройти мимо Николай Николаевич не мог в принципе.
Хозяин, Владислав Багриновский, был опальным студентом из Волынской губернии Житомирского уезда, родившимся в польской дворянской семье. Окончив Волынскую гимназию, он поступил в Виленскую медико-хирургическую академию. Учился Владислав хорошо, но быстро втянулся в очередное, конечно, демократическое общество. Естественно, полиция всю контору прикрыла. Трибунал признал Багриновского виновным, а посему решил отправить молодого человека на Кавказ, чтобы руки занял, дабы голова не шалила. Как ни странно, это оказалось весьма мудрым решением. Молодой Владислав смог вписать своё имя в историю рядом с легендарным Раевским в качестве одного из основателей будущего Сухумского ботанического сада. А ведь Багриновский вполне мог раствориться в толпе крикливых юнцов…
Генерал Раевский приметил старательность и основательность Владислава. Поэтому, несмотря на дикое противодействие всего и вся, добился передачи садового участка с редчайшими эндемиками на военный баланс под названием «Сухум-Кальский военно-ботанический сад». Понятие «военный» здесь далеко не случайное. К организации, расширению и уходу за садом привлекли солдат крепости. В саду культивировали и множество плодовых деревьев и кустарников, пополнявших рацион гарнизона. Теперь сад стал частью укрепления, воспринимался своим и отвлекал бойцов от тягот службы на далёких форпостах Родины. Уже через год площадь сада увеличилась в четыре раза. Также Раевский смог утвердить Багриновского на должность директора ботанического сада, хотя репутация последнего этому отнюдь не способствовала.
Николай Раевский
Николай Николаевич твёрдо решил создать в Сухуме не просто сад, а настоящий питомник плодовых растений, чтобы бойцы гарнизонов и будущие переселенцы со своими семьями могли получать уже районированные саженцы плодовых деревьев, а местные жители ознакомиться с акклиматизированными растениями с других концов света. Это была крайне дальновидная политика для того времени, т.е. Раевский и в прямом и в переносном смысле пускал корни державы. В Сухумский ботанический сад генерал привозил семена и саженцы со своих имений и из Никитского ботанического сада, из Сибири и из Турции. С прилежанием учёного садовода он писал, что Абхазия обильно производит виноград, апельсиновое, чайное и камфорные деревья и даже новозеландский лён. А вот уникальные эндемики Раевский отправлял в Никитский и Петербургский ботанические сады.
Сухумский ботанический сад
Вскоре милость двора сменилась резким неприятием. Любые инициативы генерала саботировались. Отчасти потому, что в армии в то время бытовало два противоположных мнения по поводу замирения Кавказа. Одни высказывались за жёсткие меры огня и меча, другие же, в том числе и Раевский, считали, что процесс должен быть мирным и основан на совместном ведении хозяйства и торговли. Конечно, первые имели больше влияния при дворе, т.к. обещали решить проблему Кавказа в самые короткие сроки.
Николай Николаевич в ноябре 1841 года оказался окончательно отстранённым от дел Черноморской береговой линии. Оставшись не у дел, как многие кипучие души, Раевский не смог обрести долгую жизнь на гражданке, также давали о себе знать многочисленные походы и сложный климат Кавказа. 6 августа 1843 года Николай Николаевич скончался в имении Красненьком Воронежской губернии.
Однако после отставки Раевского и его кончины последнее творение генерала отнюдь не было забыто и заброшено. Сад взял под свою опеку комендант Сухумского укрепления, а очень скоро попечительство стало определённой традицией.
Сухумский ботанический сад во время русско-турецких войн 1853-56 гг. и 1877-78 гг. сильно пострадал, но каждый раз восстанавливался и непрерывно рос в размерах. Только в 1889 году военное министерство передало сад в ведение гражданских властей. После развала СССР, во время абхазо-грузинской войны грузинские войска, захватившие Сухум, в своей беспредельной «мудрости» и «тяге к прекрасному» не нашли ничего лучше, как разместить артиллерийские позиции чуть ли не на территории самого сада.
Освобождённые от «гнёта красных» специфические граждане начали стахановскими темпами деградировать в сторону национализма. Посему чудо природы и человека Сухумский ботанический сад, к которому грузинские войска не имели в принципе никакого отношения, тонких струн «свободолюбивых» душ не тронул. Даже наоборот. Именно поэтому, увы, одна из защитниц сада, коренная жительница Сухума 79-летняя научная сотрудница Татьяна Турчинская погибла, охраняя детище русского генерала.
Но и тогда творение Раевского выстояло и возродилось. И сейчас Сухумский ботанический сад может посетить любой желающий. Правда, его встретит не памятник Раевскому, а бюст председателя ЦИК Абхазии Нестора Лакобы.
До сих пор бытует легенда о посаженном Раевским дереве, к которому можно прикоснуться и сейчас. Она гласит, что это дерево — раскидистая липа в Сухумском саду. Однако это маловероятно, потому что возраст липы учёные определяют в районе 300 лет. Но! Дерево, посаженное генералом Раевским, в самом деле существует: это поистине гигантское тюльпанное дерево родом из Северной Америки, растущее в Головинке (Сочи), высотой около 35 м и диаметром целых 3 метра.
Тюльпанное дерево Раевского
Дела Раевского живы до сих пор. Новороссийск – крупнейший российский торговый порт на Чёрном море. Сухум вырос и успел даже стать камнем преткновения, знаменующим важность этого города. А Карасан и Сухумский ботанический сад продолжают цвести…
После того как сапёрные подразделения отстроили необходимые для защиты гарнизона укрепления, конечно, под присмотром стволов корабельной артиллерии эскадры Лазарева, лишние подразделения были сняты с берега. Теперь Раевский и Лазарев устремились в район реки Шапсухо. Успех предыдущего десанта был повторён. Гарнизон приступил к строительству Тенгинского укрепления, названного так в честь одноимённого пехотного полка. И опять же под неусыпным оком эскадры.
Высадка в Суджукской бухте
Самое любопытное, что основание укрепления в Суджукской (Цемесской/Новороссийской) бухте в планы военного министерства Российской империи не входило. Главным инициатором организации нового форта северо-западнее уже имеющегося Геленджикского был Николай Раевский. Пользуясь временным потеплением отношений с вышестоящим начальством, он направил срочную депешу в Петербург с просьбой позволить основать крепость в Суджукской бухте. Раевскому позволили.
12 сентября 1838 года эскадра Лазарева вошла в Суджукскую бухту. Десантники, умудрённые опытом, мигом взяли штурмом берег и заранее приготовились к сопротивлению горцев. Так была положена основа Новороссийску. Стратегический даже пророческий дар Раевского, который считал, что будущий город станет важным центром торговли и обороны на Кавказе, был подтверждён самой историей.
За все эти заслуги Раевский был награждён чином генерал-лейтенанта, а также был назначен начальником всей Черноморской береговой линии. В начале следующего же 1839 года неугомонный генерал предпринял очередную экспедицию с теми же целями, что и экспедиция 38-го. В этот раз, опять же совместно с Лазаревым, Раевский успешным десантом у реки Шахе основал Головинский форт (ныне микрорайон Сочи). После этого эскадра взяла курс на устье Псезуапсе, где заложили Лазаревское укрепление (ныне Лазаревский микрорайон всё того же Сочи).
Десант Раевского у реки Шахе
Однако дальновидный Николай Раевский рассматривал вверенную ему береговую линию не просто как систему укреплений. Для него это были торговые узлы, будущие города и морские порты. Поэтому уже тогда массу внимания генерал уделял не только устройству крепостей для отражения нападений горцев и зарубежных добровольцев, прибывавших сюда со всех краёв света – от Польши до Британии. Так Раевский уже тогда стремился улучшить быт гарнизонов, их снабжение и даже несколько изменить сами природные условия, по крайней мере, в районе самих укреплений. И его страсть к садоводству и весьма широкий кругозор в этом деле пришлись как нельзя кстати.
В 1839 году с очередной инспекцией, а Раевский предпочитал лично проверять гарнизоны, генерал морским путём побывал на каждом укреплении вверенной ему береговой линии. На тот момент Сухумское укрепление располагало единственным более менее подготовленным для торговли рейдом для судов. Поэтому именно этому форпосту империи Раевский уделил особое внимание, чтобы, не дожидаясь смены милости начальства на неприязнь, успеть доказать справедливость своих взглядов на будущее этого края.
О Сухуме Раевский писал: «Климат Сухума вреден от того, что мы заняли турецкую крепость (Сухум-Кале. — Прим. авт.), расположенную в низменном месте. Сие неудобство можно отвратить перенесением крепости на соседнее возвышение, которое доходит до самого моря. Кроме того, турками были сделаны водопроводы в Сухум, они не были нами поддержаны и составили болото – источник болезней. Осушение сего болота не представит большого затруднения».
А вот сопровождавший его полковник Григорий Филипсон был более пессимистичен и не смог разделить сразу такого деятельного напора своего командира: «Сухум имел очень печальный вид… Все это было ветхо, гнило, грязно… Жители имели здесь вид болезненный, изнурённый, апатичный…»
Несмотря на некоторую степень уныния офицеров, Раевский мгновенно взялся за дело. Для начала он осушил пресловутые болота, успевшие унести не одну сотню, как местных жителей, так и солдат гарнизона. За считанные месяцы он растряс апатичность этого «печального» места.
Вскоре генерал, по привычке подробно осматривающий всю местность, наткнулся на удивительно ухоженный сад, за которым присматривал живущий подле в небольшом доме гарнизонный лекарь Владислав Багриновский. Багриновского на данную должность, как трудолюбивого и опытного человека, год назад назначил сам командующий береговой линией. В саду произрастало множество местных эндемичных растений, не виданных ранее Раевским. Пройти мимо Николай Николаевич не мог в принципе.
Хозяин, Владислав Багриновский, был опальным студентом из Волынской губернии Житомирского уезда, родившимся в польской дворянской семье. Окончив Волынскую гимназию, он поступил в Виленскую медико-хирургическую академию. Учился Владислав хорошо, но быстро втянулся в очередное, конечно, демократическое общество. Естественно, полиция всю контору прикрыла. Трибунал признал Багриновского виновным, а посему решил отправить молодого человека на Кавказ, чтобы руки занял, дабы голова не шалила. Как ни странно, это оказалось весьма мудрым решением. Молодой Владислав смог вписать своё имя в историю рядом с легендарным Раевским в качестве одного из основателей будущего Сухумского ботанического сада. А ведь Багриновский вполне мог раствориться в толпе крикливых юнцов…
Генерал Раевский приметил старательность и основательность Владислава. Поэтому, несмотря на дикое противодействие всего и вся, добился передачи садового участка с редчайшими эндемиками на военный баланс под названием «Сухум-Кальский военно-ботанический сад». Понятие «военный» здесь далеко не случайное. К организации, расширению и уходу за садом привлекли солдат крепости. В саду культивировали и множество плодовых деревьев и кустарников, пополнявших рацион гарнизона. Теперь сад стал частью укрепления, воспринимался своим и отвлекал бойцов от тягот службы на далёких форпостах Родины. Уже через год площадь сада увеличилась в четыре раза. Также Раевский смог утвердить Багриновского на должность директора ботанического сада, хотя репутация последнего этому отнюдь не способствовала.
Николай Раевский
Николай Николаевич твёрдо решил создать в Сухуме не просто сад, а настоящий питомник плодовых растений, чтобы бойцы гарнизонов и будущие переселенцы со своими семьями могли получать уже районированные саженцы плодовых деревьев, а местные жители ознакомиться с акклиматизированными растениями с других концов света. Это была крайне дальновидная политика для того времени, т.е. Раевский и в прямом и в переносном смысле пускал корни державы. В Сухумский ботанический сад генерал привозил семена и саженцы со своих имений и из Никитского ботанического сада, из Сибири и из Турции. С прилежанием учёного садовода он писал, что Абхазия обильно производит виноград, апельсиновое, чайное и камфорные деревья и даже новозеландский лён. А вот уникальные эндемики Раевский отправлял в Никитский и Петербургский ботанические сады.
Сухумский ботанический сад
Вскоре милость двора сменилась резким неприятием. Любые инициативы генерала саботировались. Отчасти потому, что в армии в то время бытовало два противоположных мнения по поводу замирения Кавказа. Одни высказывались за жёсткие меры огня и меча, другие же, в том числе и Раевский, считали, что процесс должен быть мирным и основан на совместном ведении хозяйства и торговли. Конечно, первые имели больше влияния при дворе, т.к. обещали решить проблему Кавказа в самые короткие сроки.
Николай Николаевич в ноябре 1841 года оказался окончательно отстранённым от дел Черноморской береговой линии. Оставшись не у дел, как многие кипучие души, Раевский не смог обрести долгую жизнь на гражданке, также давали о себе знать многочисленные походы и сложный климат Кавказа. 6 августа 1843 года Николай Николаевич скончался в имении Красненьком Воронежской губернии.
Однако после отставки Раевского и его кончины последнее творение генерала отнюдь не было забыто и заброшено. Сад взял под свою опеку комендант Сухумского укрепления, а очень скоро попечительство стало определённой традицией.
Сухумский ботанический сад во время русско-турецких войн 1853-56 гг. и 1877-78 гг. сильно пострадал, но каждый раз восстанавливался и непрерывно рос в размерах. Только в 1889 году военное министерство передало сад в ведение гражданских властей. После развала СССР, во время абхазо-грузинской войны грузинские войска, захватившие Сухум, в своей беспредельной «мудрости» и «тяге к прекрасному» не нашли ничего лучше, как разместить артиллерийские позиции чуть ли не на территории самого сада.
Освобождённые от «гнёта красных» специфические граждане начали стахановскими темпами деградировать в сторону национализма. Посему чудо природы и человека Сухумский ботанический сад, к которому грузинские войска не имели в принципе никакого отношения, тонких струн «свободолюбивых» душ не тронул. Даже наоборот. Именно поэтому, увы, одна из защитниц сада, коренная жительница Сухума 79-летняя научная сотрудница Татьяна Турчинская погибла, охраняя детище русского генерала.
Но и тогда творение Раевского выстояло и возродилось. И сейчас Сухумский ботанический сад может посетить любой желающий. Правда, его встретит не памятник Раевскому, а бюст председателя ЦИК Абхазии Нестора Лакобы.
До сих пор бытует легенда о посаженном Раевским дереве, к которому можно прикоснуться и сейчас. Она гласит, что это дерево — раскидистая липа в Сухумском саду. Однако это маловероятно, потому что возраст липы учёные определяют в районе 300 лет. Но! Дерево, посаженное генералом Раевским, в самом деле существует: это поистине гигантское тюльпанное дерево родом из Северной Америки, растущее в Головинке (Сочи), высотой около 35 м и диаметром целых 3 метра.
Тюльпанное дерево Раевского
Дела Раевского живы до сих пор. Новороссийск – крупнейший российский торговый порт на Чёрном море. Сухум вырос и успел даже стать камнем преткновения, знаменующим важность этого города. А Карасан и Сухумский ботанический сад продолжают цвести…
Информация