Глаза армии. Ч. 2
О коннице 1-й армии имеется прекрасный труд В. Рогвольда (Конница 1-й армии в Восточной Пруссии (август-сентябрь 1914 г.). М. Военная типография ГУРККА, 1926), и поэтому мы оттеним лишь некоторые подробности.
Начало наступления главных сил 1-й армии вглубь Восточной Пруссии намечалось на 4 августа. Конница должна была начать вторжение днем раньше (директива Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала от кавалерии Я. Г. Жилинского от 31 июля). Кавалерия 1-й армии заканчивала сосредоточение 29 июля и, следовательно, в наихудшем случае имела 5 дней для разведывательной работы.
До 29 июля две кавдивизии прикрывали развертывание двух других кавдивизий и, кроме того, вели разведку - высылая разъезды вглубь Восточной Пруссии.
В целом, к 20 июля у армейского командования о противнике имелись следующие сведения: а) от агента из Парижа о 1-м, 20-м, 17-м, 6-м резервном и 2-м гвардейском корпусах (всего 6 корпусов) (сводка № 10); б) 1 кавдивизии, сосредоточивающейся у Гумбинена; в) наконец сводка № 11 от 25 июля указывала на 4 корпуса (1-й, 20-й, 17-й и 5-й). Сосредоточение главных сил германцев предполагалось за р. Ангерап, и к 20 июля точно о районах сосредоточения ничего известно не было (в этом легко убедиться, рассмотрев схему 6). Как видно из той же схемы, номера и названия обнаруженных частей командованию 1-й армии известны не были.
Из вышеназванных сил к 22 июля в ходе боестолкновений были обнаружены только части одной дивизии 1-го корпуса, 1-й кавдивизии и, по показаниям пленных, части 2-й пехотной дивизии и 20-го корпуса. Эти сведения достаточными для начала операции считать никак нельзя. Особенно важным представлялось установить районы сосредоточения корпусов противника. Не менее серьезной задачей являлось установление неприятельских сил.
Для решения указанных задач 1-я армия имела в своем распоряжении: 1) до 29-го июля 2 кавдивизии + пограничную стражу, 2) после 29-го июля 5 кавдивизий + корпусные авиаотряды.
Как же использовал штаб армии эти силы и какого результата они добились?
Первоначальной задачей конницы 2-й и 3-й кавдивизий, объединенных в отряд под командованием хана Нахичеванского, было «прикрывать мобилизацию и сосредоточение 1-й армии, обеспечить высадку гвардейской кавалерии в Козлова Руда и Мавруце и ее сосредоточение в Пильвишки» (схема 6). В силу этой задачи две кавдивизии были прикованы к очень узкому и неглубокому району в течение 5 дней (до 25 июля). Вполне понятно, что Хан Нахичеванский вести разведку в этот период иным способом, как отдельными разъездами и эскадронами, не мог - не отказываясь от выполнения поставленной ему задачи. 21 июля последовало новое распоряжение с задачей двойственного порядка: «обеспечить мобилизацию и сосредоточение 1 армии между границей от м. Юрбург до м. Пржеросль и средним Неманом, а с открытием военных действий и по окончании своего (т. е. кавалерии – А. О.) сосредоточения правая группа выдвигается на г. Инстербург и р. Ангерап для выяснения района сосредоточения неприятеля и группировки его сил».
Схема 6. Обстановка на фронте русской 1-й армии 20-24 июля 1914 г. Действия 2-й и 3-й кавдивизий
Из постановки задачи видно: во-первых, что штарм отдавал вполне ясный отчет в том, что Хан Нахичеванский одновременно задач по разведке и прикрытию сосредоточения выполнять не может; во-вторых, что начало разведывательной работы конницы ставилось в зависимость одновременно от двух различных данных: а) окончания сосредоточения кавалерии и б) от начала военных действий. При этом оставалось неизвестным - когда начать разведку, если окончание сосредоточения по времени не совпадет с началом военных действий. Следовало в любом случае, выжидать окончания сосредоточения кавалерии. Таким образом две кавдивизии должны были терять драгоценное время на прикрытие развертывания двух других кавдивизий.
генерал-лейтенант Нахичеванский хан Гусейн - командующий кавгруппой 1-й армии
22 июля наштарм-1 сообщил, что "пока для армии преимущественное значение имеет разведка, которую Хану Нахичеванскому следует вести на север до нижнего Немана и на юг до линии Пржеросль - Даркемен".
Этим «сообщением» в корне изменялись предыдущие задачи - хотя отменены они не были. Вместе с тем, очевидно, что в корне изменился и взгляд штарма-1 на возможность выполнения двух задач.
Хан Нахичеванский вполне резонно ограничился высылкой разъездов и только изредка проводил очень короткие (до полуперехода) налеты за границу. В результате такого способа ведения разведки и постановки задач ничего нового о противнике выяснить не удалось, и штарм до 25 июля оставался при непроверенных сведениях о 4 корпусах и точных данных о 2 пехотных дивизиях и 4 кавполках германцев - т. е. при тех сведениях, которые были штарму известны еще к 22 июля. Нечего и говорить, что районы сосредоточения противника обнаружены не были.
К вечеру 25 июля развертывание кавдивизий было окончено. По точному смыслу полученной ранее задачи следовало приступить к разведке. Задачи, срок, полоса, разведки - все это Хану Нахичеванскому было известно, и, значит, все теперь зависело от него. 26 июля высылается вторая серия дальних разъездов (хотя разъезды первой серии, высланные 20 июля, никаких существенных сведений не дали и, следовательно, нужно было предпринять что-то другое). Приказ, отданный в этот же день (т. е. 26 июля), давал главным силам конницы очень небольшое продвижение вперед на запад - на русско-германскую границу.
К 27 июля выяснились передовые немецкие части (схема 7), не позволявшие разведподразделениям проникнуть далее их линии. Надо было их прорвать или обойти. Начальник отряда из двух кавдивизий принял именно такое решение. Однако после того как группа продвинулась на 5 - 6 км, Хан Нахичеванский приказал отойти в старые квартирные районы. Задача была оставлена без выполнения - без мало-мальски серьезных мотивов.
Схема 7. Действия кавдивизий с 25 июля по 2 августа 1914 г.
Аналогично действовали 2-я (29 июля) и 1-я (30 июля) гвардейские кавдивизии. День 31 июля прошел спокойно - без попыток русской кавалерии наступать; за этот срок были высланы еще 2 серии разъездов - в обход наметившегося расположения германцев. Эти разъезды, как и ранее высланные, никаких сведений о германских войсках дать не могли.
Командование 1-й армии было очень «недовольно» деятельностью конницы, но никаких указаний не дало. Директива № 1 генерала П. Г.-К. Ренненкампфа о наступлении армии от 31 июля исходила из того, что район сосредоточения германцев находится «за рекой Ангерап». Читатель легко увидит, что «за рекой Ангерап», т. е. западнее ее, лежит огромное пространство, где в ряде районов могла развернуться германская армия. С другой стороны, сведения о силах противника и их группировке даже 2 августа оставались теми же, что и 22 июля - иными словами, конница за 13 дней работы никаких сведений о противнике, кроме сведений о частях прикрытия, армейскому командованию не дала.
Что касается авиации, то она располагала 30 самолетами типов Моранж, Ньюпор и Фарман. С теми же характеристиками, что и самолеты 5-й армии. Организационно авиация входила только в состав корпусов - в виде тех же, что и в 5-й армии, корпусных отрядов. Штарм-1 в этот период задач авиации не ставил, и работа ее началась после окончания сосредоточения и с началом движения главных сил армейских корпусов. Заслуживает внимания один приказ фронта по авиации (№ 1 от 9 сентября 1914 г.). Он указывает на способ применения авиации: самолету следовало давать район в 200 - 250 км по фронту, но не более 25 км в глубину. Таким образом, каждый самолет мог охватить фронт армии и даже двух - но на глубину всего одного перехода.
Какие можно сделать выводы из сказанного?
Прежде чем сравнивать работу командований 1-й и 5-й армий по части организации разведки, необходимо отметить ряд важнейших обстоятельств: 1) исходные данные, т. е. данные, добытые в мирное время, у штарма-1 были несравненно хуже, чем у штарма-5; 2) 1-я армия имела почти вдвое больше конницы, чем 5-я, и почти вдвое больше авиации; 3) 1-й армии приходилось действовать против неприятеля, обладавшего огромной железнодорожной сетью, позволявшей германцам проводить перегруппировки с большей, чем австрийцы, быстротой. Наконец, времени на разведку у 1-й армии было меньше, чем у 5-й, так как срок начала наступления был у 1-й армии был более ранним. Все это, вместе взятое, обязывало 1-ю армию к значительной активности в разведке. На деле получилось иначе. Разведка 1-й армии велась необычайно пассивно и поэтому не дала никаких результатов.
Цель разведки и у той и у другой армии была в сущности одна: проверить данные мирного времени, установить, изменились они или нет. Но достаточно взглянуть на постановку задач, вытекающих из этих общих целей, чтобы увидеть огромную разницу.
Штарм-1 желает, чтобы его конница выполнила две задачи одновременно: прикрыла сосредоточение армии и собрала сведения о противнике. Что это так, явствует из поставленной 22 июля Хану Нахичеванскому задачи. Расход двух, а затем пяти кавдивизий на эту цель (прикрытие), да еще при условии, что сосредоточение 1-й армии происходило под прикрытием такого надежного рубежа, как р. Неман, свидетельствует об излишней, граничащей с трусостью, осторожности штарма-1.
В отличие от этого штарм-5 дает точную, недвусмысленную задачу, указывает важные для армии районы и, главное, не очень полагаясь на командиров дивизий, прямо указывает, куда именно важно дойти главными силами конницы. Таким образом, командарм-5 не считает необходимым «мариновать» конницу на второстепенной задаче по прикрытию сосредоточения (хотя последнее и не было обеспечено никакими естественными рубежами) и не пытается примирить противоположные по способу выполнения задачи прикрытия сосредоточения и разведки. Он смело бросает конницу вперед и оказывается прав - так как хотя австрийцы и пытались кое-где (Владимир-Волынский) мешать нашему сосредоточению, но сделать ничего существенного не могли.
Но вот конницы и 1-й и 5-й армий столкнулись с прикрывающими частями - и в обеих армиях кавалерийские начальники стремятся после короткого боя отскочить назад на ночлег в спокойном месте. Штарм-1 не вмешивается в это дело - его как будто и нет. Командарм-5 «распекает» своих начдивов, настаивает на выдвижении вперед, сменяет особенно упорных. В конце концов штарм-1 «недоволен» результатами работы своей конницы, потому что она не пошла дальше прикрывающих частей противника, и в силу этого штарму приходится действовать вслепую, а командарм-5 хотя и с большим трудом, но заставил конницу, сбив прикрывающие части, пройти до районов сосредоточения главных сил австрийской армии и дать ему ценные сведения для первой (всегда особо ответственной) операции.
Мы видим, что управление конницей со стороны П. А. Плеве, при всех недочетах, бесконечно выше, смелее и правильнее, чем управление П. Г. К. Ренненкампфа.
Однако достаточно взглянуть на схемы 4 и 7 и сравнить положение конницы 5-й армии с конницей всех других армий Юго-Западного фронта и 1-й армии перед началом наступления, чтобы увидеть, что командарм-5 по способу управлять конницей был «белой вороной» среди русских командармов. Везде конница боязливо жмется к пехотным частям, и только у 5-й армии П. А. Плеве она находится далеко впереди пехоты (60 - 70 км) - т. е. там, где и было ее настоящее место.
Почему же конница русской армии (кроме 5-й) жмется к пехоте, к главным силам армейских корпусов? На наш взгляд, виной этому две причины: во-первых, взгляд командования русских армий на разъезды и разведывательные эскадроны как на органы преимущественно оперативной разведки и, во-вторых, стремление «беречь кавалерию», боязнь широкого маневра, боязнь, что кавалерии придется драться в условиях изоляции, недоверие к ее маневренным возможностям. Последнее обстоятельство подтверждается одним разговором по прямому проводу между начальником штаба 1-й армии генерал-лейтенантом Г. Г. Милеантом и генерал-квартирмейстером Северо-Западного фронта. Когда Восточно-Прусская операция уже близилась к концу, генерал-квартирмейстер Север-Западного фронта запросил Г. Г. Милеанта о предположениях командарма. Г. Г. Милеант, высказывая их, заявил, что он очень боится за судьбу кавалерии Хана Нахичеванского и в намечающемся отходе постарается во что бы то ни стало подтянуть ее поближе к главным силам.
Если сравнить способ действий германской, французской и русской конницы, то мы увидим, что у германцев и французов мобилизацию и сосредоточение прикрывают особые части, отряды из всех родов войск, имеющие сугубо оборонительные задачи – чем достигается возможность бросить конницу на разведывательную работу. Русское командование (кроме 5-й армии) пытается заставить конницу выполнить разом обе эти задачи, что, как показал опыт, оказывается невозможным - от чего страдают бесконечно более важные разведывательные задачи.
Мы можем сравнить действия французских, русских и германских кавалерийских командиров при столкновении их с частями противника, прикрывающими сосредоточение.
Конница русской 1-й армии после короткого боя отходит «на спокойный ночлег»; французская конница Сордэ, вступив разведподразделениями в столкновение с противником сначала в районе Бастонь-Хуфализ, а затем в районе Льежа, нигде не вводит в дело главных сил и уходит, считая задачу выполненной. В обоих случаях ничего, кроме сведений о прикрывающих частях, конница командованию не дает.
Наоборот, русский командарм-5 П. А. Плеве и германские кавалерийские командиры Г. фон Марвиц и М. фон Рихтгофен вводят в дело главные силы конницы, сбивают (или обходят, как то было у Г. Марвица) части противника и добывают ценнейший материал.
Этот материал добывается не наблюдением (к чему способны разъезды и разведывательные эскадроны), а боем - что могут сделать только разведывательные отряды и главные силы конницы. Принимать и вести бой в подобных условиях может только конница, так как только она обладает достаточными маневренными возможностями. Из этого и проистекает специфичность ее разведывательных функций. Однако пренебрегать значением разведывательных эскадронов и разъездов нельзя. В иных условиях обстановки они также выполняли задачи оперативной разведки.
Теперь перейдем к авиации.
Штарм-5 ставит корпусным отрядам ряд задач. Они заключаются в осмотре всей полосы местности перед фронтом армии - до пунктов высадок армейских корпусов австрийцев включительно. Вместе с тем авиация не получает задач по наблюдению за железными дорогами. Но, вследствие малого количества самолетов, систематического наблюдения за районом организовать не удалось. Поэтому сведения авиации носят случайный и малоценный характер - лишь 10 августа авиация дает данные большой важности. Командарм получает картину действий противника на большом участке - благодаря этому имеет возможность судить о намерениях противника и (хотя с известным опозданием) реагировать на них. Мы видим, что впоследствии Северо-Западный фронт опытным путем приходит к такому же использованию авиации.
Этот же день 10 августа дает и очень яркий образец взаимодействия авиации и конницы: летчик находит часть противника, а конница проводит разведку боем, устанавливая ее номер и уточняя ее силу.
Штарм-1 не ставит задач авиации, хотя и имеет больше, чем штарм-5, возможностей. Неиспользование этого разведывательного средства, ничем неоправданное, наряду с плохим использованием конницы, в конце концов приводит к необходимости работы вслепую.
В общем же о работе авиации в этот период можно сказать следующее. Недостаточное количество самолетов штарма-5 требовало от последнего иного распределения работы. Штарм-1 в этот период авиацию, как мы отметили, не использовал.
Таким образом, важнейшие разведывательные задачи в период сосредоточения выпали на долю конницы. Решение данных задач во многом и предопределило результативность действий соответствующих армий.
Начало наступления главных сил 1-й армии вглубь Восточной Пруссии намечалось на 4 августа. Конница должна была начать вторжение днем раньше (директива Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала от кавалерии Я. Г. Жилинского от 31 июля). Кавалерия 1-й армии заканчивала сосредоточение 29 июля и, следовательно, в наихудшем случае имела 5 дней для разведывательной работы.
До 29 июля две кавдивизии прикрывали развертывание двух других кавдивизий и, кроме того, вели разведку - высылая разъезды вглубь Восточной Пруссии.
В целом, к 20 июля у армейского командования о противнике имелись следующие сведения: а) от агента из Парижа о 1-м, 20-м, 17-м, 6-м резервном и 2-м гвардейском корпусах (всего 6 корпусов) (сводка № 10); б) 1 кавдивизии, сосредоточивающейся у Гумбинена; в) наконец сводка № 11 от 25 июля указывала на 4 корпуса (1-й, 20-й, 17-й и 5-й). Сосредоточение главных сил германцев предполагалось за р. Ангерап, и к 20 июля точно о районах сосредоточения ничего известно не было (в этом легко убедиться, рассмотрев схему 6). Как видно из той же схемы, номера и названия обнаруженных частей командованию 1-й армии известны не были.
Из вышеназванных сил к 22 июля в ходе боестолкновений были обнаружены только части одной дивизии 1-го корпуса, 1-й кавдивизии и, по показаниям пленных, части 2-й пехотной дивизии и 20-го корпуса. Эти сведения достаточными для начала операции считать никак нельзя. Особенно важным представлялось установить районы сосредоточения корпусов противника. Не менее серьезной задачей являлось установление неприятельских сил.
Для решения указанных задач 1-я армия имела в своем распоряжении: 1) до 29-го июля 2 кавдивизии + пограничную стражу, 2) после 29-го июля 5 кавдивизий + корпусные авиаотряды.
Как же использовал штаб армии эти силы и какого результата они добились?
Первоначальной задачей конницы 2-й и 3-й кавдивизий, объединенных в отряд под командованием хана Нахичеванского, было «прикрывать мобилизацию и сосредоточение 1-й армии, обеспечить высадку гвардейской кавалерии в Козлова Руда и Мавруце и ее сосредоточение в Пильвишки» (схема 6). В силу этой задачи две кавдивизии были прикованы к очень узкому и неглубокому району в течение 5 дней (до 25 июля). Вполне понятно, что Хан Нахичеванский вести разведку в этот период иным способом, как отдельными разъездами и эскадронами, не мог - не отказываясь от выполнения поставленной ему задачи. 21 июля последовало новое распоряжение с задачей двойственного порядка: «обеспечить мобилизацию и сосредоточение 1 армии между границей от м. Юрбург до м. Пржеросль и средним Неманом, а с открытием военных действий и по окончании своего (т. е. кавалерии – А. О.) сосредоточения правая группа выдвигается на г. Инстербург и р. Ангерап для выяснения района сосредоточения неприятеля и группировки его сил».
Схема 6. Обстановка на фронте русской 1-й армии 20-24 июля 1914 г. Действия 2-й и 3-й кавдивизий
Из постановки задачи видно: во-первых, что штарм отдавал вполне ясный отчет в том, что Хан Нахичеванский одновременно задач по разведке и прикрытию сосредоточения выполнять не может; во-вторых, что начало разведывательной работы конницы ставилось в зависимость одновременно от двух различных данных: а) окончания сосредоточения кавалерии и б) от начала военных действий. При этом оставалось неизвестным - когда начать разведку, если окончание сосредоточения по времени не совпадет с началом военных действий. Следовало в любом случае, выжидать окончания сосредоточения кавалерии. Таким образом две кавдивизии должны были терять драгоценное время на прикрытие развертывания двух других кавдивизий.
генерал-лейтенант Нахичеванский хан Гусейн - командующий кавгруппой 1-й армии
22 июля наштарм-1 сообщил, что "пока для армии преимущественное значение имеет разведка, которую Хану Нахичеванскому следует вести на север до нижнего Немана и на юг до линии Пржеросль - Даркемен".
Этим «сообщением» в корне изменялись предыдущие задачи - хотя отменены они не были. Вместе с тем, очевидно, что в корне изменился и взгляд штарма-1 на возможность выполнения двух задач.
Хан Нахичеванский вполне резонно ограничился высылкой разъездов и только изредка проводил очень короткие (до полуперехода) налеты за границу. В результате такого способа ведения разведки и постановки задач ничего нового о противнике выяснить не удалось, и штарм до 25 июля оставался при непроверенных сведениях о 4 корпусах и точных данных о 2 пехотных дивизиях и 4 кавполках германцев - т. е. при тех сведениях, которые были штарму известны еще к 22 июля. Нечего и говорить, что районы сосредоточения противника обнаружены не были.
К вечеру 25 июля развертывание кавдивизий было окончено. По точному смыслу полученной ранее задачи следовало приступить к разведке. Задачи, срок, полоса, разведки - все это Хану Нахичеванскому было известно, и, значит, все теперь зависело от него. 26 июля высылается вторая серия дальних разъездов (хотя разъезды первой серии, высланные 20 июля, никаких существенных сведений не дали и, следовательно, нужно было предпринять что-то другое). Приказ, отданный в этот же день (т. е. 26 июля), давал главным силам конницы очень небольшое продвижение вперед на запад - на русско-германскую границу.
К 27 июля выяснились передовые немецкие части (схема 7), не позволявшие разведподразделениям проникнуть далее их линии. Надо было их прорвать или обойти. Начальник отряда из двух кавдивизий принял именно такое решение. Однако после того как группа продвинулась на 5 - 6 км, Хан Нахичеванский приказал отойти в старые квартирные районы. Задача была оставлена без выполнения - без мало-мальски серьезных мотивов.
Схема 7. Действия кавдивизий с 25 июля по 2 августа 1914 г.
Аналогично действовали 2-я (29 июля) и 1-я (30 июля) гвардейские кавдивизии. День 31 июля прошел спокойно - без попыток русской кавалерии наступать; за этот срок были высланы еще 2 серии разъездов - в обход наметившегося расположения германцев. Эти разъезды, как и ранее высланные, никаких сведений о германских войсках дать не могли.
Командование 1-й армии было очень «недовольно» деятельностью конницы, но никаких указаний не дало. Директива № 1 генерала П. Г.-К. Ренненкампфа о наступлении армии от 31 июля исходила из того, что район сосредоточения германцев находится «за рекой Ангерап». Читатель легко увидит, что «за рекой Ангерап», т. е. западнее ее, лежит огромное пространство, где в ряде районов могла развернуться германская армия. С другой стороны, сведения о силах противника и их группировке даже 2 августа оставались теми же, что и 22 июля - иными словами, конница за 13 дней работы никаких сведений о противнике, кроме сведений о частях прикрытия, армейскому командованию не дала.
Что касается авиации, то она располагала 30 самолетами типов Моранж, Ньюпор и Фарман. С теми же характеристиками, что и самолеты 5-й армии. Организационно авиация входила только в состав корпусов - в виде тех же, что и в 5-й армии, корпусных отрядов. Штарм-1 в этот период задач авиации не ставил, и работа ее началась после окончания сосредоточения и с началом движения главных сил армейских корпусов. Заслуживает внимания один приказ фронта по авиации (№ 1 от 9 сентября 1914 г.). Он указывает на способ применения авиации: самолету следовало давать район в 200 - 250 км по фронту, но не более 25 км в глубину. Таким образом, каждый самолет мог охватить фронт армии и даже двух - но на глубину всего одного перехода.
Какие можно сделать выводы из сказанного?
Прежде чем сравнивать работу командований 1-й и 5-й армий по части организации разведки, необходимо отметить ряд важнейших обстоятельств: 1) исходные данные, т. е. данные, добытые в мирное время, у штарма-1 были несравненно хуже, чем у штарма-5; 2) 1-я армия имела почти вдвое больше конницы, чем 5-я, и почти вдвое больше авиации; 3) 1-й армии приходилось действовать против неприятеля, обладавшего огромной железнодорожной сетью, позволявшей германцам проводить перегруппировки с большей, чем австрийцы, быстротой. Наконец, времени на разведку у 1-й армии было меньше, чем у 5-й, так как срок начала наступления был у 1-й армии был более ранним. Все это, вместе взятое, обязывало 1-ю армию к значительной активности в разведке. На деле получилось иначе. Разведка 1-й армии велась необычайно пассивно и поэтому не дала никаких результатов.
Цель разведки и у той и у другой армии была в сущности одна: проверить данные мирного времени, установить, изменились они или нет. Но достаточно взглянуть на постановку задач, вытекающих из этих общих целей, чтобы увидеть огромную разницу.
Штарм-1 желает, чтобы его конница выполнила две задачи одновременно: прикрыла сосредоточение армии и собрала сведения о противнике. Что это так, явствует из поставленной 22 июля Хану Нахичеванскому задачи. Расход двух, а затем пяти кавдивизий на эту цель (прикрытие), да еще при условии, что сосредоточение 1-й армии происходило под прикрытием такого надежного рубежа, как р. Неман, свидетельствует об излишней, граничащей с трусостью, осторожности штарма-1.
В отличие от этого штарм-5 дает точную, недвусмысленную задачу, указывает важные для армии районы и, главное, не очень полагаясь на командиров дивизий, прямо указывает, куда именно важно дойти главными силами конницы. Таким образом, командарм-5 не считает необходимым «мариновать» конницу на второстепенной задаче по прикрытию сосредоточения (хотя последнее и не было обеспечено никакими естественными рубежами) и не пытается примирить противоположные по способу выполнения задачи прикрытия сосредоточения и разведки. Он смело бросает конницу вперед и оказывается прав - так как хотя австрийцы и пытались кое-где (Владимир-Волынский) мешать нашему сосредоточению, но сделать ничего существенного не могли.
Но вот конницы и 1-й и 5-й армий столкнулись с прикрывающими частями - и в обеих армиях кавалерийские начальники стремятся после короткого боя отскочить назад на ночлег в спокойном месте. Штарм-1 не вмешивается в это дело - его как будто и нет. Командарм-5 «распекает» своих начдивов, настаивает на выдвижении вперед, сменяет особенно упорных. В конце концов штарм-1 «недоволен» результатами работы своей конницы, потому что она не пошла дальше прикрывающих частей противника, и в силу этого штарму приходится действовать вслепую, а командарм-5 хотя и с большим трудом, но заставил конницу, сбив прикрывающие части, пройти до районов сосредоточения главных сил австрийской армии и дать ему ценные сведения для первой (всегда особо ответственной) операции.
Мы видим, что управление конницей со стороны П. А. Плеве, при всех недочетах, бесконечно выше, смелее и правильнее, чем управление П. Г. К. Ренненкампфа.
Однако достаточно взглянуть на схемы 4 и 7 и сравнить положение конницы 5-й армии с конницей всех других армий Юго-Западного фронта и 1-й армии перед началом наступления, чтобы увидеть, что командарм-5 по способу управлять конницей был «белой вороной» среди русских командармов. Везде конница боязливо жмется к пехотным частям, и только у 5-й армии П. А. Плеве она находится далеко впереди пехоты (60 - 70 км) - т. е. там, где и было ее настоящее место.
Почему же конница русской армии (кроме 5-й) жмется к пехоте, к главным силам армейских корпусов? На наш взгляд, виной этому две причины: во-первых, взгляд командования русских армий на разъезды и разведывательные эскадроны как на органы преимущественно оперативной разведки и, во-вторых, стремление «беречь кавалерию», боязнь широкого маневра, боязнь, что кавалерии придется драться в условиях изоляции, недоверие к ее маневренным возможностям. Последнее обстоятельство подтверждается одним разговором по прямому проводу между начальником штаба 1-й армии генерал-лейтенантом Г. Г. Милеантом и генерал-квартирмейстером Северо-Западного фронта. Когда Восточно-Прусская операция уже близилась к концу, генерал-квартирмейстер Север-Западного фронта запросил Г. Г. Милеанта о предположениях командарма. Г. Г. Милеант, высказывая их, заявил, что он очень боится за судьбу кавалерии Хана Нахичеванского и в намечающемся отходе постарается во что бы то ни стало подтянуть ее поближе к главным силам.
Если сравнить способ действий германской, французской и русской конницы, то мы увидим, что у германцев и французов мобилизацию и сосредоточение прикрывают особые части, отряды из всех родов войск, имеющие сугубо оборонительные задачи – чем достигается возможность бросить конницу на разведывательную работу. Русское командование (кроме 5-й армии) пытается заставить конницу выполнить разом обе эти задачи, что, как показал опыт, оказывается невозможным - от чего страдают бесконечно более важные разведывательные задачи.
Мы можем сравнить действия французских, русских и германских кавалерийских командиров при столкновении их с частями противника, прикрывающими сосредоточение.
Конница русской 1-й армии после короткого боя отходит «на спокойный ночлег»; французская конница Сордэ, вступив разведподразделениями в столкновение с противником сначала в районе Бастонь-Хуфализ, а затем в районе Льежа, нигде не вводит в дело главных сил и уходит, считая задачу выполненной. В обоих случаях ничего, кроме сведений о прикрывающих частях, конница командованию не дает.
Наоборот, русский командарм-5 П. А. Плеве и германские кавалерийские командиры Г. фон Марвиц и М. фон Рихтгофен вводят в дело главные силы конницы, сбивают (или обходят, как то было у Г. Марвица) части противника и добывают ценнейший материал.
Этот материал добывается не наблюдением (к чему способны разъезды и разведывательные эскадроны), а боем - что могут сделать только разведывательные отряды и главные силы конницы. Принимать и вести бой в подобных условиях может только конница, так как только она обладает достаточными маневренными возможностями. Из этого и проистекает специфичность ее разведывательных функций. Однако пренебрегать значением разведывательных эскадронов и разъездов нельзя. В иных условиях обстановки они также выполняли задачи оперативной разведки.
Теперь перейдем к авиации.
Штарм-5 ставит корпусным отрядам ряд задач. Они заключаются в осмотре всей полосы местности перед фронтом армии - до пунктов высадок армейских корпусов австрийцев включительно. Вместе с тем авиация не получает задач по наблюдению за железными дорогами. Но, вследствие малого количества самолетов, систематического наблюдения за районом организовать не удалось. Поэтому сведения авиации носят случайный и малоценный характер - лишь 10 августа авиация дает данные большой важности. Командарм получает картину действий противника на большом участке - благодаря этому имеет возможность судить о намерениях противника и (хотя с известным опозданием) реагировать на них. Мы видим, что впоследствии Северо-Западный фронт опытным путем приходит к такому же использованию авиации.
Этот же день 10 августа дает и очень яркий образец взаимодействия авиации и конницы: летчик находит часть противника, а конница проводит разведку боем, устанавливая ее номер и уточняя ее силу.
Штарм-1 не ставит задач авиации, хотя и имеет больше, чем штарм-5, возможностей. Неиспользование этого разведывательного средства, ничем неоправданное, наряду с плохим использованием конницы, в конце концов приводит к необходимости работы вслепую.
В общем же о работе авиации в этот период можно сказать следующее. Недостаточное количество самолетов штарма-5 требовало от последнего иного распределения работы. Штарм-1 в этот период авиацию, как мы отметили, не использовал.
Таким образом, важнейшие разведывательные задачи в период сосредоточения выпали на долю конницы. Решение данных задач во многом и предопределило результативность действий соответствующих армий.
Информация