Мадам нарком. Александра Коллонтай на социальном фронте. Часть 2
Александра Михайловна обладала обширными знаниями, международными связями и большим революционным опытом. Знала несколько иностранных языков и была блестящим оратором. Из-под ее пера выходили книги и статьи на актуальные социальные и политические темы. Но опыта организационной работы в масштабах российского государства, притом находившегося в тяжелейших финансово-экономических и социально-политических условиях, у нее не было. Какое-то время, находясь за границей, она изучала зарубежную практику страхования материнства и даже написала книгу «Общество и материнство» (1916). Однако это был в большей мере обзорно-исследовательский и социологический труд, чем программно-рекомендательное или практическое издание. Иного и быть не могло, поскольку молодая большевичка никогда ранее не занималась ни организацией социальной или страховой помощи рабочим и работницам, ни общественным или государственным призрением. Да и высшее образование ей получить не случилось, хотя какое-то время она посещала европейские университеты. Поэтому ее взгляды на социальные проблемы мало чем отличались от точек зрения журналистов и политических публицистов тех лет. Все сходились на том, что современная социально-экономическая ситуация в империи остается плачевной. Однако как исправить ситуацию общего понимания не было.
Первая женщина-нарком
Народным комиссаром государственного призрения (далее – НКГП) в конце октября 1917 года по предложению Ленина назначили видную революционерку А.М. Коллонтай. Она стала единственной женщиной – наркомом в составе Совета Народных Комиссаров (далее – СНК). Так член ЦК РСДРП и ВЦИК, к тому же представлявшая женское движение в Советской России стала полноправным членом первого советского правительства.
В ее ведение перешли все ведомства и учреждения, прежде входившие в состав министерства госпризрения Временного правительства. Предпринятая «временными» попытка в условиях продолжавшейся войны взвалить на плечи государства заботы о государственном призрении всех нуждавшихся закончилась полным провалом. После октябрьского переворота вследствие политической инерции и длительных процедур определения объемов преемственности формальные обязательства по госпризрению нуждавшихся перешли под ответственность советского правительства. Время было тяжелое. Своих специалистов практически не было, поэтому их катастрофически не хватало. Знающие свое дело чиновники старого режима советскую власть бойкотировали. Такая ситуация была не только в НКГП, но и практически во всех остальных наркоматах. Ситуация накалялась до той поры, пока не было принято решение о том, чтобы не желавших работать в новых учреждениях прежних сотрудников увольнять. А сознательно противодействовавшие работе советских госучреждений чиновники старого режима подлежали аресту. Лишь спустя время наиболее лояльные к советской власти сотрудники прежних министерств стали возвращаться на рабочие места. По некоторым данным, к началу 1920-х годов таких уже было от 30 до 60% среди совслужащих разных ведомств.
В то время стремительных перемен на высшие посты в молодом советском государстве попадали скорее по личной известности в большевистских кругах, приверженности к марксистским теориям и взглядам, а также готовности с полной отдачей сил участвовать в революционных преобразованиях. Как раз с этим у мадам Коллонтай все было в полном порядке. Была у нее и солидная поддержка в Совнаркоме. С наркомом по морским делам Дыбенко она состояла в гражданском браке, а нарком труда Шляпников был ее давним воздыхателем. Да и Ленин, с которым она была знакома с давних пор, относился к ней снисходительно. Казалось бы, все необходимые условия для успешной работы имеются.
Она заняла наркомовское кресло, хотя было немало причин, которые в той или иной мере мешали ей на новой работе. Первой женщине — наркому не ставили в упрек, что она дворянка и дочь царского генерала. Лишь изредка напоминали о ее меньшевистском прошлом. Не упрекали ее за привычки к роскошной жизни и пребывание в зарубежных кругах с весьма вольными нравами. Приверженность идеям «свободной любви» и полного «раскрепощения» женщин, хотя и осуждалось среди российской интеллигенции, но большевики-единомышленники расценивали это как некие отголоски буржуазных причуд товарища Коллонтай. Правда, большевичкой она стала лишь в 1915 году (по другим данным в 1914 г.). До этого она около 10 лет состояла в меньшевистском крыле РСДРП. Но октябрьский переворот поддержала всей душой и разумом. Среди большевистского руководства она зарекомендовала себя проверенной и надежной соратницей, отсюда и все ее назначения на высокие партийные и государственные должности.
140 дней на министерском посту
Все комиссариаты новой власти располагались, как правило, по принципу преемственности в зданиях прежних министерств и ведомств. Именно туда на следующий день после назначения на пост наркома и отправилась Александра Михайловна в сопровождении нескольких своих сотрудников. Однако в здание министерства государственного призрения, размещавшееся в Петрограде на Казанской улице, новое начальство не пустили. Швейцар заявил, время приема посетителей закончилось и предложил прийти на другой день. Удивительно, но новое большевистское руководство ведомства подчинилось диктату сторожа в ливрее и отправилось восвояси.
Для организации работы НКГП пришлось срочно искать другое помещение. Нашли пустующую комнату в Смольном. Правда, из мебели в ней был только один стол и всего несколько стульев. На двери прикрепили написанное от руки объявление. Помимо полного названия народного комиссариата дополнительно указали часы приема – с 12 до 4 часов по полудни. С этого момента началась работа НКГП, а здание прежнего министерства заняли только в середине ноября 1917 года.
В связи с передачей в ведение наркомата новых функций, штат быстро разросся и организационно к марту 1918 года составлял уже 18 самостоятельных отделов и 10 обеспечивающих подразделений. Из-за недостатка специалистов, знающих дело призрения и благотворительности, приходилось на руководящие должности в новых структурах НКГП назначать лояльных технических работников, курьеров и низших служащих из числа прежних министерских сотрудников. Они хоть что-то знали в деле призрения и могли самостоятельно выполнять несложные работы. Немало было и случайных людей. К примеру, бывший артист провинциальных театров П. Дриго управлял делами наркомата и занимался оргработой на местах. Такое было время. Работа наркомата начиналась в условиях весьма тревожной обстановки. О серьезности ситуации может свидетельствовать постановление Петроградского ВРК от 17 ноября 1917 года о выдаче наркому А. Коллонтай 9 револьверов и патронов к ним для сотрудников наркомата. Оружие становилось весомым аргументом в деле становления советского варианта государственного призрения.
Призрение инвалидов и раненых
В условиях продолжавшейся мировой войны большое внимание уделялось пенсионным выплатам военным инвалидам. В этих случаях приходилось руководствоваться решениями прежних властей, поскольку советские документы и правила на сей счет еще не были разработаны. Например, постановление СНК от 16 декабря 1917 года «О выдаче процентных добавок к пенсиям военноувечных» предписывало всем казенным палатам и казначействам «немедленно приступить к выдаче» процентных добавок к пенсиям военноувечных согласно постановления Временного правительства от 11 октября 1917 года. При этом новая власть распорядилась повысить суммы выплат за счет перерасчета всех добавок применительно к высшему по оплате району.
Этим же постановлением увечным офицерам предоставлялось право на пенсию, установленную для солдат. Для этого надо было отказаться от получаемой офицерской пенсии и пройти установленное для солдат медицинское освидетельствование. Многие офицеры-фронтовики сочли такое предложение для себя унизительным и неприемлемым.
Одной из главных оставалась задача – сохранить существовавшие учреждения для оказания помощи раненым, увечным и больным воинам. Александровский комитет о раненых, Скобелевский комитет помощи увечным воинам и Алексеевский главный комитет были упразднены. Все имущество, капиталы и основные функции по призрению перешли к образованному еще в июне 1917 года Всероссийскому союзу помощи увечным воинам (далее – Союз). Позже Союз временно преобразовался в ЦИК военноувечных. По признанию самой Коллонтай, Союз был организованной и решительной силой. Его представители явились в Смольный в первый же день работы НКГП. Они потребовали материальной помощи от новой власти. Пришлось руководству наркомата выдать им «пособие» из личных денег, поскольку никаких иных средств у наркомата еще не было. Декрет ВЦИК от 29 декабря 1917 года законодательно закрепил новый порядок призрения военноувечных. Однако бюджетных средств на оказание помощи раненым и увечным воинам катастрофически не хватало. В 1918 году из казны на эти нужды было выделено всего лишь около 75 млн. рублей.
Церковные обители – под размещение военноувечных
В декабре 1917 – январе 1918 годов неоднократно обсуждались вопросы передачи в ведение НКГП монастырей для размещения раненых и увечных. Большевики называли монастыри «черными гнездами» и стремились использовать их в качестве учреждений для оказания социальной и медицинской помощи. Речь шла об изъятии всего монастырского имущества в пользу государства. Ситуация с размещением огромного числа военноувечных оставалась сложной и взрывоопасной. Из-за отсутствия их учета в масштабах государства, было непонятно, сколько и где проживает инвалидов войны, а также степени утраты их способности к самостоятельному труду. Значительное число неустроенных военноувечных скопилось в Петрограде. А. Цветков, бывший одним из заместителей Коллонтай, предложил использовать для их размещения здания Александро-Невской лавры. Нарком идею поддержала и одобрила. Позже она в своей статье в газете «Правда» под названием «Пора покончить с «черными гнездами» приводила аргументы в пользу такого решения и рассматривала уже более широкие возможности применения помещения монастырей. «Что может быть, — спрашивала она читателей, — более подходящим для санаториев, чем раскиданные по всей России «черные гнезда» – монастыри? Обычно они расположены за чертой города, среди полей, лугов; тут же сад, огород, коровы – значит, молоко для больных. И главное, отдельные комнаты- кельи для каждого больного! И все тут есть: и постели, и белье, и утварь, и вместительные кухни, и пекарни, и бани. Готовые санатории!».
Но в первые месяцы после октябрьских событий речь шла не о санаториях. Надо было срочно разместить всех бездомных инвалидов войны, нуждавшихся в социальной помощи. С этой целью в середине января 1918 года по распоряжению Коллонтай было предпринято несколько попыток захватить Александро-Невскую лавру, но власть столкнулась с решительным противодействием церковнослужителей и верующих. В то время в лавре хранилось немало православных святынь, которые оберегали около 110 монахов и послушников. Капитал обители составлял около 1,8 млн. рублей. Помимо церковного комплекса, лавре принадлежали 14 домов, более 100 амбаров, погребов и кладовых. При этом в обители размещались школа мальчиков-певчих хора, богадельня, больница и лазарет для раненых.
Попытки убедить монастырское руководство и верующих добровольно впустить сотрудников наркомата к успеху не привели. Тогда по просьбе Коллонтай ей в помощь прислали отряд вооруженных матросов. Переговоры снова не дали результата и в ход пошло оружие. Один человек погиб и несколько защитников монастыря получили ранения. Позже, рассматривая этот инцидент, советская власть признала действия руководства НКГП самоуправством, а Ленин своим распоряжением отменил приказ Коллонтай. За антицерковные деяния патриарх Тихон предал Александру Михайловну анафеме.
Создание советской системы защиты материнства и детства
Одним из приоритетных направлений в работе НКГП была социальная защита материнства и детства. С точки зрения теории этого вопроса у Коллонтай сложностей не возникало. Она прежде изучала российский и зарубежный опыт по этому направлению призрения и даже написала 2 книги – «Социальные основы женского вопроса» (1909) и «Общество и материнство» (1916). Она считала, что заботу о молодом поколении должно брать на себя государство. В числе первых шагов она предлагала меры по снижению детской смертности за счет улучшения медицинского и материального обеспечения материнства и младенчества. По поручению и при участии А. Коллонтай были разработаны правовые нормы об отпусках по беременности и родам. Ввели положение о денежных выплатах (пособиях) молодым матерям. Стали появляться общедоступные родильные дома. Кстати, в Российской империи даже в столицах и губернских городах акушерская помощь была доступна лишь 10-15% рожениц. Остальным приходилось рожать, порой, в самых неподходящих условиях. Это было одной из причин чрезмерно высокой детской смертности.
По инициативе Александры Михайловны и при ее личном участии были организованы курсы для работниц, пожелавших работать в детских учреждениях. Коллонтай сама читала лекции и проводила занятия с курсистками.
Декретом НКГП от января 1918 года было упразднено созданное еще в 1913 году именным указом Николая II Всероссийское попечительство по охране материнства и младенчества. Все дела, имущество, отчетность и денежные средства были переданы новому отделу по охране материнства и младенчества. Насколько серьезно обстояло дело, например, с детской беспризорностью могут свидетельствовать следующие цифры о числе детей, размещенных в детских домах РСФСР: в 1917 г. – 30 тыс. человек, в 1918 г. – уже 80 тыс., в 1919 г. – около 125 тыс., а в 1920 г. их было более 400 тыс. человек. В основном, это были дети войны, потерявшие родных и близких. А сколько их было еще не охваченных учетом в системе государственного призрения установить было невозможно.
Существовала и другая «социальная язва» — несовершеннолетние правонарушители. Таких детей и подростков в те годы было немало. Поэтому постановлением НКГП в начале 1918 года Коллонтай учредила при наркомате отдел призрения несовершеннолетних, обвиняемых в «деяниях общественно-опасного характера». При отделе создавался совет с участием представителей общественных организаций и медработников. В подчинение отдела были переданы все исправительно-воспитательные приюты и колонии, находившиеся в ведении НКГП.
Классовые ограничения пенсионных прав
Необходимость создания единой системы социальной помощи и поддержки трудящихся в масштабах страны была сформулирована в программе РСДРП в 1903 году. Позже вопросы о праве пролетариев на социальное страхование и обеспечение в случае увечья на производстве, старости, болезни или потери кормильца периодически обсуждались на партийных мероприятиях и страницах партийной печати. Однако, это были лишь социальные программные установки и планы на будущее. После октября 1917 года речь шла о необходимости их практической реализации в полуразрушенной войной стране и в тяжелейших финансово-экономических условиях.
Первое время, скорее по бюрократической инерции, чем по воле советской власти продолжала функционировать прежняя пенсионная система. Пролетарская власть была вынуждена принять эти обстоятельства как некую данность, которой надо управлять и, одновременно с этим, заниматься коренной реорганизацией пенсионного дела.
Пенсионные выплаты, с некоторыми перебоями, выдавались ежемесячно. В течение первых нескольких недель существования советской власти пенсионные выплаты производились в полном объеме всем пенсионерам, без каких-либо классовых ограничений. Однако даже обесцененных постоянной растущей инфляцией денег в государственной казне не хватало на выплаты всех пенсий в ранее установленных размерах. Уже 11 декабря 1917 года декретом СНК устанавливается предельный 300 рублевый размер ежемесячной пенсии. Такая сумма выдавалась из госказначейства одному лицу или семейству в качестве пенсионной выплаты. При этом цены на продукты питания в ту пору выросли по сравнению с 1914 годом более чем в 14 раз. Масло сливочное, например, прибавило в цене с 60 коп. до 10 рублей за фунт.
В стране продолжали действовать введенные еще при Временном правительстве продовольственные карточки. В денежном обороте были обесцененные царские деньги и «керенки», которые принимались в магазинах, лавках и на рынках. Советские деньги появились позже.
Постановлением СНК от 6 марта 1918 года в ведение НКГП было передано все, что касалось учета и регулирования всех вопросов о пенсиях и пособиях. Наркомфину предписывалось объединить все пенсионные капиталы в Народном банке. Так под контролем Народного совета социального обеспечения создавались основы будущей советской пенсионной системы. Она изначально носила выраженный классовый характер и ориентирована была на пенсионное обеспечение рабочих, инвалидов войны и труда, а также той части интеллигенции, которая поддержала октябрьский переворот. Уже 10 ноября 1917 года в числе первых документов советской власти был принят декрет СНК об увеличении пенсий рабочим, пострадавшим от несчастных случаев. Документ предписывал всем пенсионерам-рабочим, пострадавшим от несчастных случаев по 1917 год включительно, пенсию «немедленно увеличить» на 100 процентов «задним числом» — с 1 января 1917 года.
А на долю «классово-чуждых» стариков выпали суровые испытания. Первое время пенсий, хоть и с ограничениями по сумме и не регулярно, им производились. В бюджете на 1918 год на пенсии от казны выделялось более 1 млрд. рублей, в то время как на обеспечение вдов, стариков и инвалидов менее 75 млн. рублей.
По мере ухудшения финансово-экономической ситуации в стране и становления классово-ориентированной системы пенсионного обеспечения материальное благополучие пенсионеров, относящихся к категории «не из рабочих», стремительно снижалось. Бывшие военные, чиновники, профессора и другие представители интеллигенции, уже находившиеся на пенсии, оказались на обочине жизни. Все пенсионные капиталы были национализированы. В целях выживания за бесценок распродаются или обмениваются на продукты фамильные ценности и личные вещи. В поисках лучшей доли пенсионеры покидают города в надежде, что на селе легче прокормиться. Убедившись, что и там условия жизни не легче, устремляются дальше. Среди более чем 2 млн. беженцев из РСФСР того времени были не столько идейные противники большевиков, сколько те, кто на старости лет утратил источники существования.
Из наркомов ушла в знак протеста
В начале 1918 года была образована РСФСР, а спустя 2 месяца был подписан Брестский мир. Россия потеряла территорию, на которой проживало около 55 млн. человек. Это почти 1/3 населения бывшей империи и более 40 % промышленных рабочих.
В знак протеста против заключенного Брестского мира А.М. Коллонтай вышла из состава СНК и покинула пост народного комиссара. Ее наркомовский стаж составил меньше 5 месяцев. Но, справедливости ради, необходимо отметить, что Александра Михайловна для становления дела государственного призрения сделала во много раз больше, чем примерно за тот же срок (с мая по октябрь 1917 г.) все три министра госпризрения Временного правительства, вместе взятые.
В дальнейшем она прожила долгую и насыщенную событиями жизнь. Руководила женским движением, участвовала в оппозиции, критиковала решения Ленина. В 1921 году после разрыва с П. Дыбенко попросилась на работу за границу. Первой из женщин стала советским послом. В годы репрессий потеряла всех когда-то близких ей мужчин. Сама подвергалась «профилактическим беседам». Избежала тюрьмы, но попала в западню одиночества.
Жизнь ее была яркой, полной неожиданных поворотов судьбы, потерь и успехов. Сегодня мы, не претендуя на исчерпывающую полноту и всесторонность, приоткрыли лишь некоторые странички ее наркомовского прошлого.
Первая женщина-нарком
Народным комиссаром государственного призрения (далее – НКГП) в конце октября 1917 года по предложению Ленина назначили видную революционерку А.М. Коллонтай. Она стала единственной женщиной – наркомом в составе Совета Народных Комиссаров (далее – СНК). Так член ЦК РСДРП и ВЦИК, к тому же представлявшая женское движение в Советской России стала полноправным членом первого советского правительства.
В ее ведение перешли все ведомства и учреждения, прежде входившие в состав министерства госпризрения Временного правительства. Предпринятая «временными» попытка в условиях продолжавшейся войны взвалить на плечи государства заботы о государственном призрении всех нуждавшихся закончилась полным провалом. После октябрьского переворота вследствие политической инерции и длительных процедур определения объемов преемственности формальные обязательства по госпризрению нуждавшихся перешли под ответственность советского правительства. Время было тяжелое. Своих специалистов практически не было, поэтому их катастрофически не хватало. Знающие свое дело чиновники старого режима советскую власть бойкотировали. Такая ситуация была не только в НКГП, но и практически во всех остальных наркоматах. Ситуация накалялась до той поры, пока не было принято решение о том, чтобы не желавших работать в новых учреждениях прежних сотрудников увольнять. А сознательно противодействовавшие работе советских госучреждений чиновники старого режима подлежали аресту. Лишь спустя время наиболее лояльные к советской власти сотрудники прежних министерств стали возвращаться на рабочие места. По некоторым данным, к началу 1920-х годов таких уже было от 30 до 60% среди совслужащих разных ведомств.
В то время стремительных перемен на высшие посты в молодом советском государстве попадали скорее по личной известности в большевистских кругах, приверженности к марксистским теориям и взглядам, а также готовности с полной отдачей сил участвовать в революционных преобразованиях. Как раз с этим у мадам Коллонтай все было в полном порядке. Была у нее и солидная поддержка в Совнаркоме. С наркомом по морским делам Дыбенко она состояла в гражданском браке, а нарком труда Шляпников был ее давним воздыхателем. Да и Ленин, с которым она была знакома с давних пор, относился к ней снисходительно. Казалось бы, все необходимые условия для успешной работы имеются.
Она заняла наркомовское кресло, хотя было немало причин, которые в той или иной мере мешали ей на новой работе. Первой женщине — наркому не ставили в упрек, что она дворянка и дочь царского генерала. Лишь изредка напоминали о ее меньшевистском прошлом. Не упрекали ее за привычки к роскошной жизни и пребывание в зарубежных кругах с весьма вольными нравами. Приверженность идеям «свободной любви» и полного «раскрепощения» женщин, хотя и осуждалось среди российской интеллигенции, но большевики-единомышленники расценивали это как некие отголоски буржуазных причуд товарища Коллонтай. Правда, большевичкой она стала лишь в 1915 году (по другим данным в 1914 г.). До этого она около 10 лет состояла в меньшевистском крыле РСДРП. Но октябрьский переворот поддержала всей душой и разумом. Среди большевистского руководства она зарекомендовала себя проверенной и надежной соратницей, отсюда и все ее назначения на высокие партийные и государственные должности.
140 дней на министерском посту
Все комиссариаты новой власти располагались, как правило, по принципу преемственности в зданиях прежних министерств и ведомств. Именно туда на следующий день после назначения на пост наркома и отправилась Александра Михайловна в сопровождении нескольких своих сотрудников. Однако в здание министерства государственного призрения, размещавшееся в Петрограде на Казанской улице, новое начальство не пустили. Швейцар заявил, время приема посетителей закончилось и предложил прийти на другой день. Удивительно, но новое большевистское руководство ведомства подчинилось диктату сторожа в ливрее и отправилось восвояси.
Для организации работы НКГП пришлось срочно искать другое помещение. Нашли пустующую комнату в Смольном. Правда, из мебели в ней был только один стол и всего несколько стульев. На двери прикрепили написанное от руки объявление. Помимо полного названия народного комиссариата дополнительно указали часы приема – с 12 до 4 часов по полудни. С этого момента началась работа НКГП, а здание прежнего министерства заняли только в середине ноября 1917 года.
В связи с передачей в ведение наркомата новых функций, штат быстро разросся и организационно к марту 1918 года составлял уже 18 самостоятельных отделов и 10 обеспечивающих подразделений. Из-за недостатка специалистов, знающих дело призрения и благотворительности, приходилось на руководящие должности в новых структурах НКГП назначать лояльных технических работников, курьеров и низших служащих из числа прежних министерских сотрудников. Они хоть что-то знали в деле призрения и могли самостоятельно выполнять несложные работы. Немало было и случайных людей. К примеру, бывший артист провинциальных театров П. Дриго управлял делами наркомата и занимался оргработой на местах. Такое было время. Работа наркомата начиналась в условиях весьма тревожной обстановки. О серьезности ситуации может свидетельствовать постановление Петроградского ВРК от 17 ноября 1917 года о выдаче наркому А. Коллонтай 9 револьверов и патронов к ним для сотрудников наркомата. Оружие становилось весомым аргументом в деле становления советского варианта государственного призрения.
Призрение инвалидов и раненых
В условиях продолжавшейся мировой войны большое внимание уделялось пенсионным выплатам военным инвалидам. В этих случаях приходилось руководствоваться решениями прежних властей, поскольку советские документы и правила на сей счет еще не были разработаны. Например, постановление СНК от 16 декабря 1917 года «О выдаче процентных добавок к пенсиям военноувечных» предписывало всем казенным палатам и казначействам «немедленно приступить к выдаче» процентных добавок к пенсиям военноувечных согласно постановления Временного правительства от 11 октября 1917 года. При этом новая власть распорядилась повысить суммы выплат за счет перерасчета всех добавок применительно к высшему по оплате району.
Этим же постановлением увечным офицерам предоставлялось право на пенсию, установленную для солдат. Для этого надо было отказаться от получаемой офицерской пенсии и пройти установленное для солдат медицинское освидетельствование. Многие офицеры-фронтовики сочли такое предложение для себя унизительным и неприемлемым.
Одной из главных оставалась задача – сохранить существовавшие учреждения для оказания помощи раненым, увечным и больным воинам. Александровский комитет о раненых, Скобелевский комитет помощи увечным воинам и Алексеевский главный комитет были упразднены. Все имущество, капиталы и основные функции по призрению перешли к образованному еще в июне 1917 года Всероссийскому союзу помощи увечным воинам (далее – Союз). Позже Союз временно преобразовался в ЦИК военноувечных. По признанию самой Коллонтай, Союз был организованной и решительной силой. Его представители явились в Смольный в первый же день работы НКГП. Они потребовали материальной помощи от новой власти. Пришлось руководству наркомата выдать им «пособие» из личных денег, поскольку никаких иных средств у наркомата еще не было. Декрет ВЦИК от 29 декабря 1917 года законодательно закрепил новый порядок призрения военноувечных. Однако бюджетных средств на оказание помощи раненым и увечным воинам катастрофически не хватало. В 1918 году из казны на эти нужды было выделено всего лишь около 75 млн. рублей.
Церковные обители – под размещение военноувечных
В декабре 1917 – январе 1918 годов неоднократно обсуждались вопросы передачи в ведение НКГП монастырей для размещения раненых и увечных. Большевики называли монастыри «черными гнездами» и стремились использовать их в качестве учреждений для оказания социальной и медицинской помощи. Речь шла об изъятии всего монастырского имущества в пользу государства. Ситуация с размещением огромного числа военноувечных оставалась сложной и взрывоопасной. Из-за отсутствия их учета в масштабах государства, было непонятно, сколько и где проживает инвалидов войны, а также степени утраты их способности к самостоятельному труду. Значительное число неустроенных военноувечных скопилось в Петрограде. А. Цветков, бывший одним из заместителей Коллонтай, предложил использовать для их размещения здания Александро-Невской лавры. Нарком идею поддержала и одобрила. Позже она в своей статье в газете «Правда» под названием «Пора покончить с «черными гнездами» приводила аргументы в пользу такого решения и рассматривала уже более широкие возможности применения помещения монастырей. «Что может быть, — спрашивала она читателей, — более подходящим для санаториев, чем раскиданные по всей России «черные гнезда» – монастыри? Обычно они расположены за чертой города, среди полей, лугов; тут же сад, огород, коровы – значит, молоко для больных. И главное, отдельные комнаты- кельи для каждого больного! И все тут есть: и постели, и белье, и утварь, и вместительные кухни, и пекарни, и бани. Готовые санатории!».
Но в первые месяцы после октябрьских событий речь шла не о санаториях. Надо было срочно разместить всех бездомных инвалидов войны, нуждавшихся в социальной помощи. С этой целью в середине января 1918 года по распоряжению Коллонтай было предпринято несколько попыток захватить Александро-Невскую лавру, но власть столкнулась с решительным противодействием церковнослужителей и верующих. В то время в лавре хранилось немало православных святынь, которые оберегали около 110 монахов и послушников. Капитал обители составлял около 1,8 млн. рублей. Помимо церковного комплекса, лавре принадлежали 14 домов, более 100 амбаров, погребов и кладовых. При этом в обители размещались школа мальчиков-певчих хора, богадельня, больница и лазарет для раненых.
Попытки убедить монастырское руководство и верующих добровольно впустить сотрудников наркомата к успеху не привели. Тогда по просьбе Коллонтай ей в помощь прислали отряд вооруженных матросов. Переговоры снова не дали результата и в ход пошло оружие. Один человек погиб и несколько защитников монастыря получили ранения. Позже, рассматривая этот инцидент, советская власть признала действия руководства НКГП самоуправством, а Ленин своим распоряжением отменил приказ Коллонтай. За антицерковные деяния патриарх Тихон предал Александру Михайловну анафеме.
Создание советской системы защиты материнства и детства
Одним из приоритетных направлений в работе НКГП была социальная защита материнства и детства. С точки зрения теории этого вопроса у Коллонтай сложностей не возникало. Она прежде изучала российский и зарубежный опыт по этому направлению призрения и даже написала 2 книги – «Социальные основы женского вопроса» (1909) и «Общество и материнство» (1916). Она считала, что заботу о молодом поколении должно брать на себя государство. В числе первых шагов она предлагала меры по снижению детской смертности за счет улучшения медицинского и материального обеспечения материнства и младенчества. По поручению и при участии А. Коллонтай были разработаны правовые нормы об отпусках по беременности и родам. Ввели положение о денежных выплатах (пособиях) молодым матерям. Стали появляться общедоступные родильные дома. Кстати, в Российской империи даже в столицах и губернских городах акушерская помощь была доступна лишь 10-15% рожениц. Остальным приходилось рожать, порой, в самых неподходящих условиях. Это было одной из причин чрезмерно высокой детской смертности.
По инициативе Александры Михайловны и при ее личном участии были организованы курсы для работниц, пожелавших работать в детских учреждениях. Коллонтай сама читала лекции и проводила занятия с курсистками.
Декретом НКГП от января 1918 года было упразднено созданное еще в 1913 году именным указом Николая II Всероссийское попечительство по охране материнства и младенчества. Все дела, имущество, отчетность и денежные средства были переданы новому отделу по охране материнства и младенчества. Насколько серьезно обстояло дело, например, с детской беспризорностью могут свидетельствовать следующие цифры о числе детей, размещенных в детских домах РСФСР: в 1917 г. – 30 тыс. человек, в 1918 г. – уже 80 тыс., в 1919 г. – около 125 тыс., а в 1920 г. их было более 400 тыс. человек. В основном, это были дети войны, потерявшие родных и близких. А сколько их было еще не охваченных учетом в системе государственного призрения установить было невозможно.
Существовала и другая «социальная язва» — несовершеннолетние правонарушители. Таких детей и подростков в те годы было немало. Поэтому постановлением НКГП в начале 1918 года Коллонтай учредила при наркомате отдел призрения несовершеннолетних, обвиняемых в «деяниях общественно-опасного характера». При отделе создавался совет с участием представителей общественных организаций и медработников. В подчинение отдела были переданы все исправительно-воспитательные приюты и колонии, находившиеся в ведении НКГП.
Классовые ограничения пенсионных прав
Необходимость создания единой системы социальной помощи и поддержки трудящихся в масштабах страны была сформулирована в программе РСДРП в 1903 году. Позже вопросы о праве пролетариев на социальное страхование и обеспечение в случае увечья на производстве, старости, болезни или потери кормильца периодически обсуждались на партийных мероприятиях и страницах партийной печати. Однако, это были лишь социальные программные установки и планы на будущее. После октября 1917 года речь шла о необходимости их практической реализации в полуразрушенной войной стране и в тяжелейших финансово-экономических условиях.
Первое время, скорее по бюрократической инерции, чем по воле советской власти продолжала функционировать прежняя пенсионная система. Пролетарская власть была вынуждена принять эти обстоятельства как некую данность, которой надо управлять и, одновременно с этим, заниматься коренной реорганизацией пенсионного дела.
Пенсионные выплаты, с некоторыми перебоями, выдавались ежемесячно. В течение первых нескольких недель существования советской власти пенсионные выплаты производились в полном объеме всем пенсионерам, без каких-либо классовых ограничений. Однако даже обесцененных постоянной растущей инфляцией денег в государственной казне не хватало на выплаты всех пенсий в ранее установленных размерах. Уже 11 декабря 1917 года декретом СНК устанавливается предельный 300 рублевый размер ежемесячной пенсии. Такая сумма выдавалась из госказначейства одному лицу или семейству в качестве пенсионной выплаты. При этом цены на продукты питания в ту пору выросли по сравнению с 1914 годом более чем в 14 раз. Масло сливочное, например, прибавило в цене с 60 коп. до 10 рублей за фунт.
В стране продолжали действовать введенные еще при Временном правительстве продовольственные карточки. В денежном обороте были обесцененные царские деньги и «керенки», которые принимались в магазинах, лавках и на рынках. Советские деньги появились позже.
Постановлением СНК от 6 марта 1918 года в ведение НКГП было передано все, что касалось учета и регулирования всех вопросов о пенсиях и пособиях. Наркомфину предписывалось объединить все пенсионные капиталы в Народном банке. Так под контролем Народного совета социального обеспечения создавались основы будущей советской пенсионной системы. Она изначально носила выраженный классовый характер и ориентирована была на пенсионное обеспечение рабочих, инвалидов войны и труда, а также той части интеллигенции, которая поддержала октябрьский переворот. Уже 10 ноября 1917 года в числе первых документов советской власти был принят декрет СНК об увеличении пенсий рабочим, пострадавшим от несчастных случаев. Документ предписывал всем пенсионерам-рабочим, пострадавшим от несчастных случаев по 1917 год включительно, пенсию «немедленно увеличить» на 100 процентов «задним числом» — с 1 января 1917 года.
А на долю «классово-чуждых» стариков выпали суровые испытания. Первое время пенсий, хоть и с ограничениями по сумме и не регулярно, им производились. В бюджете на 1918 год на пенсии от казны выделялось более 1 млрд. рублей, в то время как на обеспечение вдов, стариков и инвалидов менее 75 млн. рублей.
По мере ухудшения финансово-экономической ситуации в стране и становления классово-ориентированной системы пенсионного обеспечения материальное благополучие пенсионеров, относящихся к категории «не из рабочих», стремительно снижалось. Бывшие военные, чиновники, профессора и другие представители интеллигенции, уже находившиеся на пенсии, оказались на обочине жизни. Все пенсионные капиталы были национализированы. В целях выживания за бесценок распродаются или обмениваются на продукты фамильные ценности и личные вещи. В поисках лучшей доли пенсионеры покидают города в надежде, что на селе легче прокормиться. Убедившись, что и там условия жизни не легче, устремляются дальше. Среди более чем 2 млн. беженцев из РСФСР того времени были не столько идейные противники большевиков, сколько те, кто на старости лет утратил источники существования.
Из наркомов ушла в знак протеста
В начале 1918 года была образована РСФСР, а спустя 2 месяца был подписан Брестский мир. Россия потеряла территорию, на которой проживало около 55 млн. человек. Это почти 1/3 населения бывшей империи и более 40 % промышленных рабочих.
В знак протеста против заключенного Брестского мира А.М. Коллонтай вышла из состава СНК и покинула пост народного комиссара. Ее наркомовский стаж составил меньше 5 месяцев. Но, справедливости ради, необходимо отметить, что Александра Михайловна для становления дела государственного призрения сделала во много раз больше, чем примерно за тот же срок (с мая по октябрь 1917 г.) все три министра госпризрения Временного правительства, вместе взятые.
В дальнейшем она прожила долгую и насыщенную событиями жизнь. Руководила женским движением, участвовала в оппозиции, критиковала решения Ленина. В 1921 году после разрыва с П. Дыбенко попросилась на работу за границу. Первой из женщин стала советским послом. В годы репрессий потеряла всех когда-то близких ей мужчин. Сама подвергалась «профилактическим беседам». Избежала тюрьмы, но попала в западню одиночества.
Жизнь ее была яркой, полной неожиданных поворотов судьбы, потерь и успехов. Сегодня мы, не претендуя на исчерпывающую полноту и всесторонность, приоткрыли лишь некоторые странички ее наркомовского прошлого.
Информация