Из истории артиллерийского образования в России. Ч. 2
Учрежденные Петром I школы не давали вполне подготовленные кадры — ни в общеобразовательном, ни в артиллерийском отношениях. Да и закончивших школы, как уже отмечалось, было крайне мало. Вследствие этого, как при Петре, так и позднее, практиковалось направление молодых людей за границу — для обучения. А до получения своих собственных хороших артиллеристов или вообще образованных людей широко практиковалось привлечение иноземцев. Эти иностранцы пользовались большими привилегиями, по сравнению с русскими, а поэтому были мало заинтересованы в развитии наук в России. Но среди них один — Миних, давно сроднившийся с русским народом и осознавший все неудобство и обидность сложившегося положения дел для русских – добился от императрицы Анны Иоанновны уравнения в положении (и в отношении вознаграждения) pyccких офицеров с иностранными, а также учреждения кадетского корпуса для соответствующей подготовки молодых людей.
Х. Миних
Правда, по мысли Миниха, корпус не предполагалось учредить исключительно для нужд артиллерии и даже не исключительно для военных нужд, а «понеже не каждого человека природа к одному воинскому склонна, також и в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение», то корпус предназначался для подготовки молодых дворян и к гражданской службе.
В соответствии с таким назначением корпуса, во главу обучения было поставлено изучение иностранных языков, умение обходиться с людьми, в особенности — с иностранцами, умение красиво говорить, так кaк «...сия преизрядная наука великою иногда есть помощью, а особливо в таких случаях, в которых сила, храбрость и мужество не действительны бывают. Она подает искусный способ к получению милости от принцев и великих лиц, также к отправлению дел и договоров с другами, неприятелями и купно иностранными людьми. Сверх того, через нее можно властелином учиниться над человеческими сердцами и обращать по своей воле солдатские и народные мнения» (Артиллерийский журнал. 1862. XI. С. 621.).
Интересно отметить еще некоторые соображения Миниха о пользе и необходимости учреждения в России нового учебного заведения.
Практиковавшиеся командирования для обучения за границу не всегда приносили желаемый результат. Молодые люди должны были покидать своих родителей, тратить много денег, причем многие из командированных, не имея над собой в чужих краях надзора, возвращались такими же неучами, как и уезжали.
Указ об открытии в России военно-учебного заведения последовал 29 июля 1731 г., a открытие кopпyca под названием «Кадетской Академии» состоялось в феврале 1732 г.
Но Шляхетский корпус нельзя рассматривать как полноценную артиллерийскую школу. И артиллерийское образование по-прежнему сосредоточивалось в артиллерийских школах — Петербургской и Московской. Последняя, впрочем, существовала недолго.
Петербургская Артиллерийская школа помещалась на Литейном проспекте, близ Литейного дома. Занятия в школе начинались в 6 часов утра и продолжались до 12 часов. После двухчасового перерыва на обед занятия велись с 14 до 17 часов. Обучение велось, главным образом, путем зазубривания в суровой обстановке — под угрозой порки.
От учащихся требовали заучивания теорем – с тою целью, что это «прилежащих к теоремам делает воздержными и осторожными в рассуждениях и нечувствительно при этом приучает к вниманию, столь нужному в науках и делах».
Понятно, что обучение в школе не давало надежных результатов, не развивало любви к наукe. Одиннадцатичасовое беспрерывное занятие угнетало учеников.
В 40-х годах XVIII в. были введены экзамены для молодых людей, достигших 16-летнего возраста — в том числе и для учеников Артиллерийской школы. Экзамен производился в присутствии члена военной коллегии, в правилах православной веры, арифметике и геометрии. В случае неуспехов в этих предметах из школы выписывались без выслуги в матросы — потому, что "от человека, который в обучении таких безтрудных и ему весьма потребных нayк, никакого радения не показал", нельзя было ожидать пользы (Артиллерийский журнал. С. 626.).
Артиллерийская школа была то соединяема, то разделяема с инженерной школой. В 1733 г. они были разделены, и в Артиллерийскую был назначен учителем Михайло Борисов — которому вменено в обязанность обучать учеников apифметике, геометрии и тригонометрии, иметь за ними надзор и заботиться о довольствии их пищей и одеждой. Для обучения рисованию был назначен из Арсенала мастер резного дела, а для обучения пушечной экзерциции (артиллерийскому делу) из войсковых частей назначались офицеры и унтер-офицеры.
Окончившие обучение выпускались унтер-офицерами в полевую и гарнизонную артиллерию, мастеровыми в арсеналы и пороховщиками на пороховые заводы.
С назначением в 1736 г. начальником (директором) артиллерии капитана Гинтера, школа претерпела существенные организационные изменения. Были образованы два отделения: первое составляло чертежную школу, разделенную на три клacca; второе — apифмeтичecкyю и других нayк школу, тaкже разделенную на три клacca — геометрической, арифметической и словесной науки.
В чертежной школе артиллерию стали изучать не только практически (под pyководством офицеров и унтер-офицеров, командируемых из частей), но и теоретически — «искусству масштабы набирать и оборотами циркули поверять; пушки, мортиры и гаубицы чертить».
В школе преподавалось лабораторное дело. Следует отметить, что последнее получило особенно широкое развитие, и ученики приобретали в этой области не только большие познания, но и достигали большого искусства. Способствовало этому и особое развитие в ту эпоху популярного искусства фейерверков. Для изготовления «потешных огней» еще при Петре I в распоряжение школы был передан зелейный (пороховой) завод.
Ученики носили особую форму, которую были обязаны строго соблюдать. На улицах ученики были обязаны вести себя пристойно и отдавать честь не только офицерам, но и всем знатным кавалерам и дамам.
Специальных книг и руководств по артиллерии не было, кроме книг, привезенных Петром I из заграницы.
Униформа чинов Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, 1760-е годы
Только в 1767 г. появилось руководство, составленное Капитаном Вельяшевым-Волынцевым — под названием «Артиллерийские предложения для обучения благородного юношества артиллерийского и инженерного шляхетского кадетского корпуса» (в 1762 г. вышла книга «Начальное знание теории и практики в артиллерии с приобщением гидростатических правил с задачами», составленная артиллерии капитаном Михаилом Даниловым).
Интересно отметить следующие слова из предисловия к читателям: «Артиллеристу, желающему в сей науке преуспеть, должно не только в геометрии, алгебре довольно, но тaкжe в физикe и механике иметь некоторое просвещение», а тaкжe определение сущности артиллерии как науки (С. 338): «Артиллерия есть наука, которая показывает правила, как делать состав, называемый порохом, и действующая им машина и употребление оружия».
Чрезвычайно интересна записка артиллерии майора Михаила Васильевича Данилова, написанная в 1771 г. и изданная в Москве в 1842 г. Она характеризует жизнь, быт и характер обучения в артиллерийских школах.
Так, учителем в школе был штык-юнкер Алабушев, по словам записок, человек пьяный и вздорный, который «по третьему смертоубийству сидел под арестом и взят обучать в школу». Этот штык-юнкер, конечно, придавал особое значение в усвоении наук розге. Но, как отмечает Данилов, тогда был столь великий «недостаток в ученых людях при артиллерии, что приходилось прибегать к насаждению артиллерийских знаний людей, подобных Алабушеву».
Конечно, не все учителя были подобного сорта, и Данилов упоминает о капитане Гринкове, человеке «прилежном и кропотливом», сумевшем внушить ученикам тягу к занятиям и не прибегая к крутым мерам. Гринков значительно улучшил преподавание в школе, и школа выпустила немало людей, оказавшихся полезными артиллерии. Данилов особенно отмечает деятельность капитана Гинтера, который в 1736 г. был назначен директором С.-Петербургской артиллерийской школы. По словам Данилова, Гинтер был «человек приятный и тихий и в тогдашнее время первый знанием своим, который всю артиллерию привел в хорошую пропорцию».
Окончание следует...
Х. Миних
Правда, по мысли Миниха, корпус не предполагалось учредить исключительно для нужд артиллерии и даже не исключительно для военных нужд, а «понеже не каждого человека природа к одному воинскому склонна, також и в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение», то корпус предназначался для подготовки молодых дворян и к гражданской службе.
В соответствии с таким назначением корпуса, во главу обучения было поставлено изучение иностранных языков, умение обходиться с людьми, в особенности — с иностранцами, умение красиво говорить, так кaк «...сия преизрядная наука великою иногда есть помощью, а особливо в таких случаях, в которых сила, храбрость и мужество не действительны бывают. Она подает искусный способ к получению милости от принцев и великих лиц, также к отправлению дел и договоров с другами, неприятелями и купно иностранными людьми. Сверх того, через нее можно властелином учиниться над человеческими сердцами и обращать по своей воле солдатские и народные мнения» (Артиллерийский журнал. 1862. XI. С. 621.).
Интересно отметить еще некоторые соображения Миниха о пользе и необходимости учреждения в России нового учебного заведения.
Практиковавшиеся командирования для обучения за границу не всегда приносили желаемый результат. Молодые люди должны были покидать своих родителей, тратить много денег, причем многие из командированных, не имея над собой в чужих краях надзора, возвращались такими же неучами, как и уезжали.
Указ об открытии в России военно-учебного заведения последовал 29 июля 1731 г., a открытие кopпyca под названием «Кадетской Академии» состоялось в феврале 1732 г.
Но Шляхетский корпус нельзя рассматривать как полноценную артиллерийскую школу. И артиллерийское образование по-прежнему сосредоточивалось в артиллерийских школах — Петербургской и Московской. Последняя, впрочем, существовала недолго.
Петербургская Артиллерийская школа помещалась на Литейном проспекте, близ Литейного дома. Занятия в школе начинались в 6 часов утра и продолжались до 12 часов. После двухчасового перерыва на обед занятия велись с 14 до 17 часов. Обучение велось, главным образом, путем зазубривания в суровой обстановке — под угрозой порки.
От учащихся требовали заучивания теорем – с тою целью, что это «прилежащих к теоремам делает воздержными и осторожными в рассуждениях и нечувствительно при этом приучает к вниманию, столь нужному в науках и делах».
Понятно, что обучение в школе не давало надежных результатов, не развивало любви к наукe. Одиннадцатичасовое беспрерывное занятие угнетало учеников.
В 40-х годах XVIII в. были введены экзамены для молодых людей, достигших 16-летнего возраста — в том числе и для учеников Артиллерийской школы. Экзамен производился в присутствии члена военной коллегии, в правилах православной веры, арифметике и геометрии. В случае неуспехов в этих предметах из школы выписывались без выслуги в матросы — потому, что "от человека, который в обучении таких безтрудных и ему весьма потребных нayк, никакого радения не показал", нельзя было ожидать пользы (Артиллерийский журнал. С. 626.).
Артиллерийская школа была то соединяема, то разделяема с инженерной школой. В 1733 г. они были разделены, и в Артиллерийскую был назначен учителем Михайло Борисов — которому вменено в обязанность обучать учеников apифметике, геометрии и тригонометрии, иметь за ними надзор и заботиться о довольствии их пищей и одеждой. Для обучения рисованию был назначен из Арсенала мастер резного дела, а для обучения пушечной экзерциции (артиллерийскому делу) из войсковых частей назначались офицеры и унтер-офицеры.
Окончившие обучение выпускались унтер-офицерами в полевую и гарнизонную артиллерию, мастеровыми в арсеналы и пороховщиками на пороховые заводы.
С назначением в 1736 г. начальником (директором) артиллерии капитана Гинтера, школа претерпела существенные организационные изменения. Были образованы два отделения: первое составляло чертежную школу, разделенную на три клacca; второе — apифмeтичecкyю и других нayк школу, тaкже разделенную на три клacca — геометрической, арифметической и словесной науки.
В чертежной школе артиллерию стали изучать не только практически (под pyководством офицеров и унтер-офицеров, командируемых из частей), но и теоретически — «искусству масштабы набирать и оборотами циркули поверять; пушки, мортиры и гаубицы чертить».
В школе преподавалось лабораторное дело. Следует отметить, что последнее получило особенно широкое развитие, и ученики приобретали в этой области не только большие познания, но и достигали большого искусства. Способствовало этому и особое развитие в ту эпоху популярного искусства фейерверков. Для изготовления «потешных огней» еще при Петре I в распоряжение школы был передан зелейный (пороховой) завод.
Ученики носили особую форму, которую были обязаны строго соблюдать. На улицах ученики были обязаны вести себя пристойно и отдавать честь не только офицерам, но и всем знатным кавалерам и дамам.
Специальных книг и руководств по артиллерии не было, кроме книг, привезенных Петром I из заграницы.
Униформа чинов Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса, 1760-е годы
Только в 1767 г. появилось руководство, составленное Капитаном Вельяшевым-Волынцевым — под названием «Артиллерийские предложения для обучения благородного юношества артиллерийского и инженерного шляхетского кадетского корпуса» (в 1762 г. вышла книга «Начальное знание теории и практики в артиллерии с приобщением гидростатических правил с задачами», составленная артиллерии капитаном Михаилом Даниловым).
Интересно отметить следующие слова из предисловия к читателям: «Артиллеристу, желающему в сей науке преуспеть, должно не только в геометрии, алгебре довольно, но тaкжe в физикe и механике иметь некоторое просвещение», а тaкжe определение сущности артиллерии как науки (С. 338): «Артиллерия есть наука, которая показывает правила, как делать состав, называемый порохом, и действующая им машина и употребление оружия».
Чрезвычайно интересна записка артиллерии майора Михаила Васильевича Данилова, написанная в 1771 г. и изданная в Москве в 1842 г. Она характеризует жизнь, быт и характер обучения в артиллерийских школах.
Так, учителем в школе был штык-юнкер Алабушев, по словам записок, человек пьяный и вздорный, который «по третьему смертоубийству сидел под арестом и взят обучать в школу». Этот штык-юнкер, конечно, придавал особое значение в усвоении наук розге. Но, как отмечает Данилов, тогда был столь великий «недостаток в ученых людях при артиллерии, что приходилось прибегать к насаждению артиллерийских знаний людей, подобных Алабушеву».
Конечно, не все учителя были подобного сорта, и Данилов упоминает о капитане Гринкове, человеке «прилежном и кропотливом», сумевшем внушить ученикам тягу к занятиям и не прибегая к крутым мерам. Гринков значительно улучшил преподавание в школе, и школа выпустила немало людей, оказавшихся полезными артиллерии. Данилов особенно отмечает деятельность капитана Гинтера, который в 1736 г. был назначен директором С.-Петербургской артиллерийской школы. По словам Данилова, Гинтер был «человек приятный и тихий и в тогдашнее время первый знанием своим, который всю артиллерию привел в хорошую пропорцию».
Окончание следует...
Информация