И пошла в совхозе служба!
Первую и вторую части читайте здесь и здесь.
На следующее утро собрался штаб командиров. Им муж и директор сказали, что есть срок две недели, чтобы подготовиться. Директор уже точно выяснил, что сельпошники с семьями улетели "прохлаждаться" в Турцию, стало быть, заявятся после возвращения. Подготовиться надо так, чтобы они заранее ничего не узнали. И шутковать тут не приходится, сельпошники могут притащить вооружённых до зубов головорезов. Так что с выпивкой на это время надо кончать, с посторонними, которые не из совхоза, не болтать, вообще за всеми пришлыми внимательно следить, если они в совхозе болтаются. Муж сказал, что пусть вечером мужики опять в клубе соберутся и принесут с собой все ружья, какие у них есть, патроны к ним, чтобы понять, сколько чего и какой годности, а также пусть захватят свои дембельские альбомы, у кого есть.
Совхоз наш — это старинная деревня, ей почти двести лет, народ здесь коренной, не пришлый. И всегда было много охотников. В степи били волков, чтобы скотину, особенно овец, уберегать. К тому же за волчьи шкуры при советской власти давали хорошие премии. Имелись места речные и озёрные, хоть и не близко, где можно было добывать уток. В степи водились и зайцы, русаки с хорошую собаку по посевам любили шастать и на бахчи. Куропатки, такие интересные, всё по земле стаей бегают, идёшь к ним, а они не летят, а убегают, взлетают, если уж совсем приблизишься. Степные лисы-корсаки. Один раз принесли зверя застреленного, похож на рыжую дворнягу, сказали, что шакал, они прибегали сюда аж из Казахстана. Один охотник однажды подстрелил пару длиннохвостых зайчиков-тушканов, его дочка попросила сделать из них чучела для районной школы, где училась. А ещё хорьки и суслики. Хорьков били в начале зимы, когда у них мех хороший, перекупщики покупали, неплохо платили. Сусликов тоже стреляли в сентябре-октябре перед зимней спячкой, местные их ели, когда они самый жир накопят. Я сама не ела, но говорят, что мясо похоже на кроличье, но нежнее гораздо. А в Армавире ещё видела у знакомой шубу из сусличьего меха, красивая, но не ноская, шкурки тонкие, протираются быстро.
Вечером клуб опять мужики набили, настроение вроде весёлое, но уже какие-то настороженные… Однако всё принесли, некоторые надели даже сапоги и ботинки, в которых из армии пришли, и остатки формы, в которые влезть смогли. Я в клубе в этот раз уже открыто была, директор велел мне секретарствовать, я на машинке могу печатать с грехом пополам. Муж велел сложить перед ним дембельские альбомы, стал в них фотографии разглядывать, да расспрашивать, директор тоже подключился, то похвалит, то пошутит. Настроение у всех опять поднялось, опять начали службой выхваляться перед друг дружкой, байки всякие пошли с гоготом. Я тоже в эти альбомы подглядела и удивилась! Первое время, как сюда приехала, всё понять не могла, как местные бабы за этих своих, таких вот, замуж-то шли, где у них глаза и мозги-то были? А глянула в альбомы; какие, оказывается, были все красавцы-молодцы после армии!
Как настроение поднялось, занялись оружием. Ружей принесли немало, почти четыре десятка, всё довольно старые охотничьи двустволки и одностволки. Директор принёс пару отличных немецких ружей, тоже держал для некоторых областных и районных начальников, уток пострелять, если в охотку… И хороший запас патронов к своим ружьям с пулями и волчьей картечью. А вот к другим ружьям патронов было мало, все старые, лежалые.
Муж обратился к самым опытным охотникам, чтобы сомнительные ружья довели до ума и перебрали старые боеприпасы. Обтолковали, как устроить за посёлком стрельбище и всё оружие опробовать, поглядеть, кто как стрелять умеет. А директор обещал добыть и привезти по-быстрому нужный запас патронов. Всех удивил снайпер, он был в совхозе лучший охотник, но принёс не только своё охотничье ружьё, но и винтовку-трёхлинейку, ухоженную, как новую, в масле, а к ней десятка два патронов! Оказалось, что его покойный отец, тоже охотник, который в Отечественную был заслуженным снайпером, эту винтовку с войны тайком принёс и прикопал секретно. А потом ходил с ней в степь и подрастающего сына снайперскому делу обучал. Очень мужа эта история обрадовала. А мужики глаза выпучили, толпятся, всё норовят винтовку хоть потрогать!
Затем уже начали обсуждать, как службу поставить. Решили, что надо посевы и места с совхозной скотиной (конюшни, кошары, свинарники) приучиться караулить, особенно ночью, чтоб нельзя было тайком поджечь. Штабы командирские проводить каждый день утром и вечером, всю толпу больше в клубе не собирать, просто каждый командир будет потом доводить решения и распоряжения сам до своей команды. Проголосовали, чтоб муж был главный командир, утвердили остальных командиров из штаба, я напечатала протокол, муж и командиры его подписали, а директор поставил совхозную печать. Затем директор велел мне вытащить несколько листов, которые он мне заранее продиктовал, и я напечатала под копирку. Там были фамилии всех мужиков, которые в клуб пришли, и написано, прямо как в присяге, что, мол, добровольно вступаю в охрану посёлка, предупреждён обо всех опасностях, готов подчиняться и нести обязанности, не подводить своих товарищей. Директор это зачитал и предложил каждому лично подписать. Мужики опять посмурнели, но все подписали. А директор везде печать поставил.
Тут один "умник" встаёт и заявляет, что раз дело серьёзное, то он хотел бы, пока опасно, семью из совхоза к родственникам в райцентре спрятать, да и всем другим это не мешало бы… Муж, как услышал, только голову обхватил руками и в стол уставился. Но директор взвился!! Мол, давай, давай, баб с детишками развезём по району, чтоб все узнали, как мы тут готовимся. А бандюки их кого-нибудь в заложники возьмут, например, твоих, и как ты после этого отстреливаться собираешься? Затихли все поначалу, а потом командиры директора матом поддержали, а другие мужики с ними согласились, заклевали "умника" крепко, чуть по шее не накостыляли. На этом и разошлись…
На другое утро штаб порешал, как сделать дежурство сменное по охране круглосуточной, сколько людей в карауле пешим ходом будут возле загонов со скотом, кто и сколько человек верхом вокруг посевов и стад на выпасах. Выделили команду, инструменты, материалы, площадь поблизости в степи, где сделать стрельбище с мишенями. Вечером командиры на штабе доложили, как всё исполняется, а директор привёз вечером патроны, как обещал. Муж ему тут же сказал, что надо проверить совхозный фельдшерский пункт и сделать большой запас бинтов, ваты, всякой дезинфекции для обработки ран, обезболивающих лекарств и шприцев. Директор пообещал, а командиры напряглись, молча это слушая.
И пошла в совхозе служба! Днём все по своим или совхозным работам копаются, лето же, пора горячая. Днем и ночью караулы с ружьями выходят. На стрельбище все ружья опробовали и посмотрели, кто как стреляет. Самые лучшие стрелки получили ружья, те, что похуже, стали при них вторыми номерами, помощниками, которые примут оружие, если первый номер не сможет владеть. Муж, директор и командиры всех тормошили, расслабляться не давали. Мне муж велел каждый день собирать баб небольшими группами и ходить с ними к фельдшерице. Фельдшерский пункт был в комнате в правлении. Мы его вымыли, навели порядок в нём и в комнате по соседству. Фельдшерица нас учила перевязывать, кровь останавливать, раны обрабатывать, даже показывала, как уколы делать, вводить промедол для обезболивания и ещё шины накладывать при переломах. В комнате по соседству решили укладывать тех, кому это понадобится. Для этого фельдшерица велела каждой из нас сшить и набить тюфяк, к нему иметь простыню, подушку и одеяло, чтоб сразу можно всё принести на пункт, если приведётся. А ещё договорились, что те, у кого швейные машинки, нашьют всем матерчатые сумки с лямками через плечо и отделениями разными, чтоб складывать санитарный запас. Бабы дома ещё старших дочек подучивали на санитарок.
Нервы у некоторых после этих санитарных учений начали пошаливать. Командиры на штабе рассказали, что один мужик пришёл домой после караула, а жена только с занятий вернулась, увидела его да завыла, как по покойнику. Он и остолбенел, то ли смеяться, то ли дать ей по башке, чтоб не каркала, дура! Потом уладились как-то по-хорошему. Вроде и случай смешной, да что-то не засмеялся никто…
У кремлёвца-командира двое сыновей, 14 и 16 лет, здоровые оба, в отца. Их детвора слушалась. Сначала кремлёвец сделал их вестовыми при штабе, а потом они всех подростков сделали вестовыми при отцах. Очень строго следили все за секретностью. Если кто в совхозе посторонний, то старались, чтобы ничего такого не было заметно, и во все глаза глядели, кто с посторонним хоть словом перекинется.
Почтальоншу в райцентр не пускали. Вместо неё нашу почту директор забирал, ездил не один, чтобы, значит, и за ним глаз имелся, как за каждым. А все письма и открытки из совхоза решили пока не посылать никому.
Директор через день созванивался с начальником районной милиции, потом они с мужем совещались отдельно от всех. Так прошла первая неделя.
Продолжение следует…
Две недели на подготовку к бою
На следующее утро собрался штаб командиров. Им муж и директор сказали, что есть срок две недели, чтобы подготовиться. Директор уже точно выяснил, что сельпошники с семьями улетели "прохлаждаться" в Турцию, стало быть, заявятся после возвращения. Подготовиться надо так, чтобы они заранее ничего не узнали. И шутковать тут не приходится, сельпошники могут притащить вооружённых до зубов головорезов. Так что с выпивкой на это время надо кончать, с посторонними, которые не из совхоза, не болтать, вообще за всеми пришлыми внимательно следить, если они в совхозе болтаются. Муж сказал, что пусть вечером мужики опять в клубе соберутся и принесут с собой все ружья, какие у них есть, патроны к ним, чтобы понять, сколько чего и какой годности, а также пусть захватят свои дембельские альбомы, у кого есть.
Совхоз наш — это старинная деревня, ей почти двести лет, народ здесь коренной, не пришлый. И всегда было много охотников. В степи били волков, чтобы скотину, особенно овец, уберегать. К тому же за волчьи шкуры при советской власти давали хорошие премии. Имелись места речные и озёрные, хоть и не близко, где можно было добывать уток. В степи водились и зайцы, русаки с хорошую собаку по посевам любили шастать и на бахчи. Куропатки, такие интересные, всё по земле стаей бегают, идёшь к ним, а они не летят, а убегают, взлетают, если уж совсем приблизишься. Степные лисы-корсаки. Один раз принесли зверя застреленного, похож на рыжую дворнягу, сказали, что шакал, они прибегали сюда аж из Казахстана. Один охотник однажды подстрелил пару длиннохвостых зайчиков-тушканов, его дочка попросила сделать из них чучела для районной школы, где училась. А ещё хорьки и суслики. Хорьков били в начале зимы, когда у них мех хороший, перекупщики покупали, неплохо платили. Сусликов тоже стреляли в сентябре-октябре перед зимней спячкой, местные их ели, когда они самый жир накопят. Я сама не ела, но говорят, что мясо похоже на кроличье, но нежнее гораздо. А в Армавире ещё видела у знакомой шубу из сусличьего меха, красивая, но не ноская, шкурки тонкие, протираются быстро.
Вечером клуб опять мужики набили, настроение вроде весёлое, но уже какие-то настороженные… Однако всё принесли, некоторые надели даже сапоги и ботинки, в которых из армии пришли, и остатки формы, в которые влезть смогли. Я в клубе в этот раз уже открыто была, директор велел мне секретарствовать, я на машинке могу печатать с грехом пополам. Муж велел сложить перед ним дембельские альбомы, стал в них фотографии разглядывать, да расспрашивать, директор тоже подключился, то похвалит, то пошутит. Настроение у всех опять поднялось, опять начали службой выхваляться перед друг дружкой, байки всякие пошли с гоготом. Я тоже в эти альбомы подглядела и удивилась! Первое время, как сюда приехала, всё понять не могла, как местные бабы за этих своих, таких вот, замуж-то шли, где у них глаза и мозги-то были? А глянула в альбомы; какие, оказывается, были все красавцы-молодцы после армии!
Красавцы с оружием
Как настроение поднялось, занялись оружием. Ружей принесли немало, почти четыре десятка, всё довольно старые охотничьи двустволки и одностволки. Директор принёс пару отличных немецких ружей, тоже держал для некоторых областных и районных начальников, уток пострелять, если в охотку… И хороший запас патронов к своим ружьям с пулями и волчьей картечью. А вот к другим ружьям патронов было мало, все старые, лежалые.
Муж обратился к самым опытным охотникам, чтобы сомнительные ружья довели до ума и перебрали старые боеприпасы. Обтолковали, как устроить за посёлком стрельбище и всё оружие опробовать, поглядеть, кто как стрелять умеет. А директор обещал добыть и привезти по-быстрому нужный запас патронов. Всех удивил снайпер, он был в совхозе лучший охотник, но принёс не только своё охотничье ружьё, но и винтовку-трёхлинейку, ухоженную, как новую, в масле, а к ней десятка два патронов! Оказалось, что его покойный отец, тоже охотник, который в Отечественную был заслуженным снайпером, эту винтовку с войны тайком принёс и прикопал секретно. А потом ходил с ней в степь и подрастающего сына снайперскому делу обучал. Очень мужа эта история обрадовала. А мужики глаза выпучили, толпятся, всё норовят винтовку хоть потрогать!
Как поставить службу
Затем уже начали обсуждать, как службу поставить. Решили, что надо посевы и места с совхозной скотиной (конюшни, кошары, свинарники) приучиться караулить, особенно ночью, чтоб нельзя было тайком поджечь. Штабы командирские проводить каждый день утром и вечером, всю толпу больше в клубе не собирать, просто каждый командир будет потом доводить решения и распоряжения сам до своей команды. Проголосовали, чтоб муж был главный командир, утвердили остальных командиров из штаба, я напечатала протокол, муж и командиры его подписали, а директор поставил совхозную печать. Затем директор велел мне вытащить несколько листов, которые он мне заранее продиктовал, и я напечатала под копирку. Там были фамилии всех мужиков, которые в клуб пришли, и написано, прямо как в присяге, что, мол, добровольно вступаю в охрану посёлка, предупреждён обо всех опасностях, готов подчиняться и нести обязанности, не подводить своих товарищей. Директор это зачитал и предложил каждому лично подписать. Мужики опять посмурнели, но все подписали. А директор везде печать поставил.
Тут один "умник" встаёт и заявляет, что раз дело серьёзное, то он хотел бы, пока опасно, семью из совхоза к родственникам в райцентре спрятать, да и всем другим это не мешало бы… Муж, как услышал, только голову обхватил руками и в стол уставился. Но директор взвился!! Мол, давай, давай, баб с детишками развезём по району, чтоб все узнали, как мы тут готовимся. А бандюки их кого-нибудь в заложники возьмут, например, твоих, и как ты после этого отстреливаться собираешься? Затихли все поначалу, а потом командиры директора матом поддержали, а другие мужики с ними согласились, заклевали "умника" крепко, чуть по шее не накостыляли. На этом и разошлись…
Караул в полях и санитарные учения
На другое утро штаб порешал, как сделать дежурство сменное по охране круглосуточной, сколько людей в карауле пешим ходом будут возле загонов со скотом, кто и сколько человек верхом вокруг посевов и стад на выпасах. Выделили команду, инструменты, материалы, площадь поблизости в степи, где сделать стрельбище с мишенями. Вечером командиры на штабе доложили, как всё исполняется, а директор привёз вечером патроны, как обещал. Муж ему тут же сказал, что надо проверить совхозный фельдшерский пункт и сделать большой запас бинтов, ваты, всякой дезинфекции для обработки ран, обезболивающих лекарств и шприцев. Директор пообещал, а командиры напряглись, молча это слушая.
И пошла в совхозе служба! Днём все по своим или совхозным работам копаются, лето же, пора горячая. Днем и ночью караулы с ружьями выходят. На стрельбище все ружья опробовали и посмотрели, кто как стреляет. Самые лучшие стрелки получили ружья, те, что похуже, стали при них вторыми номерами, помощниками, которые примут оружие, если первый номер не сможет владеть. Муж, директор и командиры всех тормошили, расслабляться не давали. Мне муж велел каждый день собирать баб небольшими группами и ходить с ними к фельдшерице. Фельдшерский пункт был в комнате в правлении. Мы его вымыли, навели порядок в нём и в комнате по соседству. Фельдшерица нас учила перевязывать, кровь останавливать, раны обрабатывать, даже показывала, как уколы делать, вводить промедол для обезболивания и ещё шины накладывать при переломах. В комнате по соседству решили укладывать тех, кому это понадобится. Для этого фельдшерица велела каждой из нас сшить и набить тюфяк, к нему иметь простыню, подушку и одеяло, чтоб сразу можно всё принести на пункт, если приведётся. А ещё договорились, что те, у кого швейные машинки, нашьют всем матерчатые сумки с лямками через плечо и отделениями разными, чтоб складывать санитарный запас. Бабы дома ещё старших дочек подучивали на санитарок.
Нервы у некоторых после этих санитарных учений начали пошаливать. Командиры на штабе рассказали, что один мужик пришёл домой после караула, а жена только с занятий вернулась, увидела его да завыла, как по покойнику. Он и остолбенел, то ли смеяться, то ли дать ей по башке, чтоб не каркала, дура! Потом уладились как-то по-хорошему. Вроде и случай смешной, да что-то не засмеялся никто…
Совершенно секретно!
У кремлёвца-командира двое сыновей, 14 и 16 лет, здоровые оба, в отца. Их детвора слушалась. Сначала кремлёвец сделал их вестовыми при штабе, а потом они всех подростков сделали вестовыми при отцах. Очень строго следили все за секретностью. Если кто в совхозе посторонний, то старались, чтобы ничего такого не было заметно, и во все глаза глядели, кто с посторонним хоть словом перекинется.
Почтальоншу в райцентр не пускали. Вместо неё нашу почту директор забирал, ездил не один, чтобы, значит, и за ним глаз имелся, как за каждым. А все письма и открытки из совхоза решили пока не посылать никому.
Директор через день созванивался с начальником районной милиции, потом они с мужем совещались отдельно от всех. Так прошла первая неделя.
Продолжение следует…
Информация