Стефан Малый. Черногорские приключения «Петра III»
В июле 1762 г. в Ропше был убит заговорщиками российский император Пётр III. К большому удивлению подданных, местом его захоронения стала не императорская усыпальница собора Петропавловской крепости, а Александро-Невская лавра. К тому же, на похороны не явилась его вдова, Екатерина, провозгласившая себя новой императрицей. В результате по стране стали распространяться слухи о том, что вместо Петра был похоронен какой-то солдат, лишь отдаленно похожий на императора, а, может быть – восковая кукла. Скоро появились и выдававшие себя за царя самозванцы, которых было около 40, о некоторых из них рассказано в статье Император Пётр III. Убийство и «жизнь после смерти».
Самым известным и успешным из самозванцев стал Емельян Пугачев, который, как известно, потерпел поражение и был казнён в Москве 10 января 1775 г. Но уже через год появился ещё один «Пётр III», которому, всё же, удалось взойти на престол – правда, не в России, а в Черногории. Многие полагали тогда, что этот таинственный, явившийся непонятно откуда, человек, действительно очень похож на погибшего российского императора. А вы, как думаете? Посмотрите на портреты внизу:
Первый удар по Черногории османы нанесли еще в 1439 г., а в 1499 году она стала провинцией Османской империи, как часть Скадарского санджака. Адриатическое побережье с Которской бухтой взяли под свой контроль венецианцы.
Но в горных районах власть османов всегда была слабой, порой – почти номинальной. В XVII веке, в ответ на попытки турок ввести в Черногории харадж (налог на пользование землей иноверцами), последовал ряд восстаний. Понимая, что силы неравны, в 1648 г. черногорцы предприняли неудачную попытку перейти под протекторат Венеции. В 1691 г., по просьбе черногорцев, венецианцы отправили к ним военный отряд, который, из-за малочисленности, не смог оказать реальной помощи. В результате в 1692 г. османам даже удалось захватить и разрушить казавшийся неприступным Цетинский монастырь, митрополит которого пользовался огромным авторитетом и являлся тогда единственным человеком, хоть как-то объединявшим постоянно враждующих между собой черногорцев.
Следует сказать, что территория Черногория в XVIII столетии была гораздо меньше современной, на представленной карте она выделена желтым цветом.
В это время, с ростом могущества и влияния Российской империи, черногорцы стали связывать свои надежды на освобождение от османского гнёта именно с нашей страной. Тем более, что Пётр I в 1711 г. выпустил обращение к христианским народам Османской империи, в котором они призывались к восстанию и оказанию военной помощи единоверной России. В Черногории это обращение было услышано, в том же году здесь началась партизанская война против османов, в 1712 г. черногорцам даже удалось разгромить большой вражеский отряд у Царева Лаза. В ответ, во время карательной экспедиции 1714 года, турки разорили и сожгли большое количество черногорских деревень.
В 1715 г. митрополит Данила побывал в России, получив там в подарок церковные книги, утварь и деньги для помощи пострадавшим от турок. Российские субсидии для Цетинского монастыря стали постоянными, а вот гувернадур (управляющий светскими делами) и старейшины племен получали «зарплату» от Венеции.
Таким образом, Православная Церковь Черногории и простой народ традиционно выступали за союз с Россией, а светские власти и богачи, как правило, были ориентированы на Венецию.
Кстати, когда в 1777 г. черногорцы не получили российских денег, гувернадур Йован Радонич вступил в переговоры о «субсидиях» с Австрией. В сотрудничестве с австрийцами был заподозрен тогда и митрополит Пётр I Негош, который за такое двурушничество в 1785 г. был выслан из Санкт-Петербурга.
Мне кажется, эти факты многое объясняют в поведении современных правителей Черногории, стремящихся к вступлению в Евросоюз и уже добившихся вступления страны в НАТО.
Но вернемся в XVIII век и увидим в 1766 г. на территории так называемой Венецианской Албании (подконтрольное Венеции Адриатическое побережье Черногории) странного человека лет примерно 35-38, который сам называл себя Стефаном Малым.
Позже появилась версия, что прозвище свое Стефан получил потому, что был «с добрыми добр, с простыми – прост» (или, в другом варианте – «с малыми мал»). Однако есть и другое объяснение. Известно, что странный пришелец не без успеха лечил людей, а в Вероне в середине XVIII века работал очень известный и популярный врач Стефан Пикколо (Малый). Возможно, именно в его честь и взял себе имя наш герой. Сам он признался русскому генералу Долгорукову в том, что ему часто приходилось менять имена.
Что касается происхождения, иногда Стефан называл себя далматинцем, иногда – черногорцем или греком из Янины, а порой говорил, что пришел из Герцеговины, Боснии или Австрии. Сербскому патриарху Василию Бркичу он сказал, что пришел из Требинье, «лежащего на востоке».
Об уровне образованности Стефана до нас дошли самые противоречивые сведения. Так, его непримиримый противник митрополит Савва говорил, что Стефан был неграмотным, но это, все же, кажется маловероятным. А вот монах Софроний Плевкович утверждал, что Стефан был настоящим полиглотом — помимо сербохорватского, знал итальянский, французский, английский, немецкий, русский, греческий, турецкий, арабский языки. Некоторые современники отмечают, что Стефан по внешнему виду и манере держаться производил впечатление духовного лица. Другие говорят, что он хорошо знал крестьянский труд и обладал всеми необходимыми для сельскохозяйственных работ навыками. Одевался он обычно на турецкий манер («по-албански»), из чего некоторые сделали вывод, будто Стефан вырос в мусульманской среде и принял православие уже в сознательном возрасте, порвав с родней, что и послужило, якобы, причиной его изгнания и длительных странствий. Но и к «немецкой одежде» он относился без предубеждения: когда считал нужным, переодевался и было видно, что в ней он чувствует себя вполне уверенно и комфортно, она не кажется непривычной для него. В общем, несмотря на обилие свидетельств, личность этого человека остаётся загадкой для историков. Уже после смерти Стефана митрополит Савва говорил:
В деревне Майна Стефан нанялся батраком к Вуку Марковичу (в других источника, наоборот – Марко Вуковичу). Помимо обычных сельскохозяйственных работ, Стефан стал заниматься лечением окрестных жителей, попутно ведя с больными и их родственниками беседы о необходимости объединения всех черногорцев и прекращения распрей между общинами (врача ведь обычно слушают гораздо более внимательно, чем пастуха или огородника). Постепенно известность его вышла за пределы деревни, и скоро по всей округе пошли слухи о том, что пришелец – человек не простой, видимо, он скрывается от врагов, приняв чужое имя. Далее Стефан действует по традиционной «схеме» многих самозванцев – «открывает себя» своему хозяину: по большому секрету говорит, что он – российский царь Пётр Фёдорович, которому удалось бежать от врагов за границу. Чрезвычайно гордый тем, что у него в батраках оказался сам император Всероссийский, Маркович, естественно, не удержался: рассказал об этом еще кое-кому, те – другим, и скоро во всей округе не было ни одного человека, которому бы не было известно о «тайне Стефана Малого». Сам он, кстати, никогда себя Петром III публично не называл, но особо и не возражал, когда его так называли другие.
Дальше все пошло как по маслу: торговец скотом Марко Танович, который служил в российской армии в 1753–1759 г.г., и, как он уверял, был представлен Великому князю Петру Федоровичу, уверенно опознал в Стефане российсского императора. Нашлись и другие свидетели – некие монахи Феодосий Мркоевич и Йован Вукичевич, посетившие Россию примерно в то же время. А потом в одном из монастырей нашли портрет Петра III, и решили, что сходство с батраком Марковича просто очевидное.
Сохранились такие описания внешности Стефана:
К тому времени выяснилось, что несколько месяцев назад (в феврале 1767 г.) Стефан передал через какого-то солдата венецианскому генеральному проведитору А.Реньеру письмо с просьбой подготовиться к прибытию в Котор российского «свет-императора». Тогда он не обратил внимания на это странное письмо, но теперь слухи о самозванце уже невозможно было игнорировать. И потому Реньер отправил к Стефану полковника венецианской службы Марка Антония Бубича, который, встретившись с ним (11 октября), сообщил:
Теперь явление в Черногории «российского императора» стало практически неизбежным. И он появился: вначале Стефан Малый был признан «русским царем Петром III» на собрании черногорских старшин в горном селении Цегличи, потом в конце октября в Цетинье скупщина из 7 тысяч признала его еще и «русским государем Черногории», о чём новому монарху была выдана соответствующая грамота – 2 ноября 1767 года.
Первым «узнавший» «императора», Марко Танович был назначен великим канцлером. Для охраны «царя» был создан специальный отряд, который первоначально состоял из 15 человек, и лишь в дальнейшем его численность увеличилась до 80.
В ноябре Стефан объехал страну, всюду встречая восторженный прием и удивляя народ здравомыслием и справедливостью.
Известие о «воцарении» Стефана Малого вызвало всеобщий энтузиазм не только среди черногорцев, но также среди албанцев и греков, которые, как писали, «во множестве приходили к нему, чтобы выразить преданность России и русскому народу».
Митрополиту Савве, который традиционно являлся в Черногории если не правителем, то фигурой очень близкой к нему, «царь», естественно, очень не понравился. Он даже пытался «обличать» Стефана, как самозванца, но силы были не на его стороне, и потому митрополит, в конце концов, вынужден был явиться к «Петру III». «Царь» перед народом обвинил иерарха в потворстве порокам черногорского духовенства, и, напуганный митрополит (который вынужден был даже встать на колени) публично признал Стефана Малого и российским императором Петром III, и государем Черногории.
На словах признав Стефана, митрополит сразу же отправил русскому посланнику в Константинополе А.М.Обрескову письмо, в котором доносил о появлении самозванца и спрашивал о «настоящем» императоре.
Обресков в ответном письме подтвердил смерть Петра III и выразил «удивление о шалостях». Сам же, в свою очередь, направил донесение в Петербург. После получения корреспонденции из столицы, он отправил уже официальное письмо Савве (датировано 2 апреля 1768 г.), в котором тот был обвинен в «легкомыслии», а Стефан Малый назван «плутом или врагом».
Теперь митрополит мог перейти в наступление: он сообщил черногорским старшинам о письме Обрескова, и вызвал Стефана в один из монастырей для объяснений. Но Стефан, в свою очередь, обвинил его в том, что он «продался Венеции», спекулирует землей, расхищает церковные ценности и деньги, присылаемые из России. А потом сделал участникам собрания «предложение, от которого нельзя отказаться»: отобрать у митрополита «наворованное» им имущество и «справедливо» разделить его между собравшимися здесь патриотами. Как вы, наверное, догадались, возражений ни от кого не последовало. Савва ещё оставался митрополитом, но Стефан теперь больше опирался на сербского патриарха Василия Бркича, который явился к нему, будучи изгнан османами из Печа после ликвидации самостоятельной Сербской православной Церкви. В марте 1768 г. Василий призвал всех православных христиан признать Стефана русским царем (получается, что и русских – тоже).
После этого Стефан получил, наконец, возможность заняться реформами, его нововведения оказались на удивление разумными. Он запретил кровную месть, взамен установив наказания за уголовные преступления (убийство, воровство, угон скота и прочее), и внимательно следил за исполнением вынесенных приговоров. Церковь была отделена от государства. Открыта первая Черногории школа, где детей обучали, в том числе, русскому языку. Началось строительство дорог и фортификационных сооружений. Один из черногорских старейшин написал тогда:
Даже недруг Стефана – митрополит Савва, признавал:
Турки и венецианцы ревниво следили за успехами Стефана, подозревая друг друга в тайной поддержке «царя». В Европе не знали, что и думать, предполагая в черногорских событиях интригу Англии, Франции, Австрии и даже видя в них российский след: то ли Екатерина II старается укрепить свое влияние на Балканах таким экстравагантным образом, то ли её противники создают плацдарм и базу нового государственного переворота. Екатерина, разумеется, очень опасалась именно последнего варианта. И потому весной 1768 г. советнику российского посольства в Вене Г.Мерку было поручено отправиться в Черногорию для прояснения ситуации и разоблачения самозванца. Однако Мерк добрался только до Котора, в горы, он подняться не решился, заявив, что «черногорцы верны своему царю, и потому ехать к ним опасно».
В 1768 г. на Черногорию двинулись турецкие войска. На помощь черногорцам пришли добровольцы из Боснии и Албании, среди албанцев, оказался и очень авторитетный «полевой командир» Симо-Суца, о непримиримости и жестокости которого османы тогда рассказывали своим детям страшные сказки.
А венецианцы попытались решить вопрос с помощью яда, пообещав отравителю убежище, прощение всех преступлений и 200 дукатов наличными. Но умелого и отчаянного (учитывая репутацию черногорцев) исполнителя им найти не удалось. И тогда в апреле 1768 года Венеция отправила против Стефана 4-хтысячный отряд, который отрезал Черногорию от моря. Самые богатые из черногорцев, чьи торговые интересы были тесно связаны с Венецианской республикой, уже не рады были появлению царя, но народ поддержал Стефана. В июле 1768 г. черногорские послы попытались договориться с Реньером. В ответ тот потребовал изгнать Стефана Малого из страны, но черногорцы заявили, что они
Стефан сосредоточился на борьбе с османами, Танович – действовал против венецианцев.
5 сентября 1768 г., в решающем сражении у села Острог армия Стефана Малого была окружена и разбита, сам он едва смог спастись бегством, и вынужден был несколько месяцев скрываться в одном из горных монастырей. На этом фоне против него снова выступил, поддержанный венецианцами, мятежный Савва, который добился избрания второго митрополита – Арсения. Предполагалось, что он поддержит своим авторитетом не пользующегося популярностью Савву. Но тут противники Стефана просчитались, потому что Арсений оказался другом Марко Тановича.
Развить свой успех турки не смогли из-за проливных дождей, которые размыли дороги. А 6 октября Османская империя объявила войну России, и султану стало не до маленькой и бедной Черногории.
Эта Русско-турецкая война, продолжавшаяся с 1768 по 1774 г.г., вынудила Екатерину II 19 января 1769 года издать манифест, в котором все христианские народы Османской империи призывались «полезными для них обстоятельствами настоящей войны, воспользоваться ко свержению ига и ко приведению себя в независимость, ополчаясь против общего всего христианства врага». Черногорского «Петра III» Екатерина II, конечно же, не могла признать своим убитым мужем. Но Черногория была естественным союзником России, и отказываться от нее тоже не хотелось. Поэтому в эту страну был направлен генерал-майор Ю.В.Долгоруков, которому были приданы 9 офицеров и 17 солдат.
Небольшой отряд Долгорукова добрался до Адриатики с эскадрой Алексея Орлова. Под именем купца Барышникова, Долгоруков арендовал небольшое судно, на котором его отряд добрался до Которского залива в Венецианской Албании.
Оттуда генерал направился в горы. 17 августа на скупщине в Цетинье, в присутствии двух тысяч черногорцев, старейшин и церковных властей Долгоруков объявил Стефана самозванцем и потребовал от присутствовавших принести присягу на верность правящей российской императрице – Екатерине II. В поддержку его требований выступил и сербский патриарх Василий, который объявил своего прежнего благодетеля «возмутителем покоя и злодеем нации». Присяга Екатерине была принесена. Стефан на этом собрании не присутствовал, он прибыл лишь на следующий день и сразу же был арестован. На вопрос, почему он присвоил имя покойного русского императора, ответил:
Долгоруков был смелым и достаточно умелым военачальником, но дипломатом оказался никудышным. Не знающий местной обстановки и черногорских обычаев, он действовал прямолинейно и даже грубо, и быстро поссорился с поначалу восторженно принявшими его старейшинами. Главным его советником в черногорских делах неожиданно стал арестованный им «царь». Общаясь с ним, Долгоруков неожиданно пришел к мысли, что у Стефана нет ни намерений, ни возможности оспаривать власть Екатерины II, а его правление в Черногории соответствует интересам России. Поэтому он освободил Стефана, подарил нему русский офицерский мундир, оставил привезенные с собой 100 бочек пороха, 100 пудов свинца, и отбыл к эскадре Алексея Орлова – 24 октября 1769 г. К его отряду присоединились 50 черногорцев, решившие в поступить на службу в русскую армию.
Таким образом, Стефан Малый фактически был официально признан правителем страны. В качестве такового, он установил контакты с командующим российской сухопутной армией Петром Румянцевым и «своим убийцей» – Алексеем Орловым, возглавлявшим русскую эскадру Средиземного моря.
А генерал Долгоруков в эскадре Орлова получил весьма неожиданное назначение: никогда не служивший во флоте, он отправился на трёхдечный линейный корабль «Ростислав» (экипаж 600 человек, 66 больших пушек, общее количество орудий – до 100, капитан – Е.И. Лупандин, в Архипелаг прибыл с эскадрой Грэйга). На этом корабле Долгорукову довелось участвовать в Чесменском сражении.
Трудно сказать, какое будущее ожидало бы Черногорию при более длительном правлении Стефана Малого. Но судьба оказалась неблагосклонной к этому талантливому и незаурядному человеку, времени у него уже почти не было. Уже через год, осенью 1770 года, при осмотре строительства новой горной дороги, рядом с ним взорвался заряд пороха. Стефан получил тяжелое ранение, следствием которого стала слепота. Находясь теперь безотлучно в монастыре Дольние (Нижние) Брчели, он ещё продолжал руководить страной через верных ему Тановича и митрополита Арсения.
В 1772 году был даже создан "инспекционный" военный отряд, следивший за исполнением его распоряжений. Возглавил это соединение С. Баряктарович, ранее служивший в русской армии.
Но власть Стефана над Черногорией не устраивала турок. Скадарскому паше удалось внедрить в его окружение предателя – грека Станько Класомунью, который и заколол несчастного ножом. Случилось это в августе (по другим сведениям – в октябре) 1773 года. Голова Стефана, которую предатель привез в Скадар (Шкодер), в дальнейшем была переправлена в качестве подарка султану в Константинополь.
Тело Стефана было похоронено в церкви Святого Николая в монастыре Дольние Брчели.
Марко Танович ещё долго пытался убеждать народ, что «царь Петр» не умер, а уехал за помощью в Россию, и скоро вернется обратно. Но русский царь Черногории уже был лишь частью общей истории наших стран.
Известность Стефана Малого в Европе того времени была так велика, что его именем попытался воспользоваться авантюрист международного масштаба Стефан Занович – албанец, родившийся в 1752 г. В 1760 году его семья переехала в Венецию и очень разбогатела на торговле обувью. Образование этот Стефан, как и его брат Примислав, получил в Падуанском университете. Джакомо Казанова в своих «Мемуарах» назвал братьев «двумя великими мошенниками», что в его устах, наверное, можно счесть и за комплимент. Вот какую характеристику дал Казанова Примиславу:
Вам не кажется, что ревность к молодому, но уже очень «зубастому хищнику» и конкуренту слышна в этих словах Казановы?
Братья Зановичи стоили один другого, так что бежать из Венеции им пришлось одновременно. Вместо них на площади святого Марка были повешены их портреты – не в картинных рамках, а на виселице. Но Стефан, по общему мнению, все же, превзошел брата и был мошенником более высокого уровня. Он прекрасно владел холодным оружием, был знаком с Вольтером, д'Аламбером и Каролем Радзивиллом (Пане Коханку). Весьма вероятно, что встречался он и с «княжной Таракановой».
Стефан Занович много путешествовал по Европе, посетив разные города Италии и Германии, Англию, Голландию, Францию, Пруссию, Польшу. Во время этих странствий он называл себя Беллини, Балбидсоном, Вартом, Чарновичем, Царабладосом и графом Кастриотом-Албанским. По понятным причинам, долго этот авантюрист нигде не задерживался. Он даже сумел подружиться с наследником прусского престола Фридрихом-Вильгельмом. Но столь подозрительный друг очень не понравился отцу принца – Фридриху Великому. Поэтому Пруссию авантюрист также вынужден был покинуть в самом спешном порядке. В Амстердаме, предъявив рекомендательные письма венецианского посла в Неаполе, Стефан так чувствительно «пощипал» местных банкиров, что едва не спровоцировал войну Голландии с Венецианской республикой. В роли миротворца пришлось выступить австрийскому императору Иосифу II. В Черногорию он попал как раз из Амстердама. Здесь он попытался выдать себя за убитого Стефана Малого, но черногорцы хорошо помнили своего «царя», и ещё раз «воскреснуть» российскому императору Петру III было не суждено. Это не помешало потом авантюристу представляться в Европе именно «черногорским царем Стефаном Малым» и выдавать себя за него. В 1784 г. он написал книгу «Степан Малый, иначе Этьен Птит или Стефано Пикколо, император России псевдо-Петр III», в которой приписал себе деяния настоящего царя черногорцев, добавив к ним выдуманные рассказы о "своих антитурецких подвигах". В этой книге он разместил и свой собственный портрет с надписью:
Для усиления эффекта, под изображением была ещё псевдоцитата пророка Мухаммеда:
Этот портрет до сих пор многими ошибочно считается подлинным изображением Стефана Малого.
Потом авантюрист в качестве «черногорского царя» взялся помогать голландцам в их конфликте с австрийским императором Иосифом II из-за судоходства по реке Шельде. Запутавшись в интригах, он все же попал в амстердамскую тюрьму, где и покончил жизнь самоубийством.
Стефан Малый, портрет
Самым известным и успешным из самозванцев стал Емельян Пугачев, который, как известно, потерпел поражение и был казнён в Москве 10 января 1775 г. Но уже через год появился ещё один «Пётр III», которому, всё же, удалось взойти на престол – правда, не в России, а в Черногории. Многие полагали тогда, что этот таинственный, явившийся непонятно откуда, человек, действительно очень похож на погибшего российского императора. А вы, как думаете? Посмотрите на портреты внизу:
Тейхер И.Х. Портрет Петра III
Черногория и Османская империя
Первый удар по Черногории османы нанесли еще в 1439 г., а в 1499 году она стала провинцией Османской империи, как часть Скадарского санджака. Адриатическое побережье с Которской бухтой взяли под свой контроль венецианцы.
Которская бухта, гравюра XVIII века
Но в горных районах власть османов всегда была слабой, порой – почти номинальной. В XVII веке, в ответ на попытки турок ввести в Черногории харадж (налог на пользование землей иноверцами), последовал ряд восстаний. Понимая, что силы неравны, в 1648 г. черногорцы предприняли неудачную попытку перейти под протекторат Венеции. В 1691 г., по просьбе черногорцев, венецианцы отправили к ним военный отряд, который, из-за малочисленности, не смог оказать реальной помощи. В результате в 1692 г. османам даже удалось захватить и разрушить казавшийся неприступным Цетинский монастырь, митрополит которого пользовался огромным авторитетом и являлся тогда единственным человеком, хоть как-то объединявшим постоянно враждующих между собой черногорцев.
Цетинский монастырь, гравюра с фотографии 1897 г.
Цетинский монастырь, современное фото
Черногория в XVIII столетии
Следует сказать, что территория Черногория в XVIII столетии была гораздо меньше современной, на представленной карте она выделена желтым цветом.
В это время, с ростом могущества и влияния Российской империи, черногорцы стали связывать свои надежды на освобождение от османского гнёта именно с нашей страной. Тем более, что Пётр I в 1711 г. выпустил обращение к христианским народам Османской империи, в котором они призывались к восстанию и оказанию военной помощи единоверной России. В Черногории это обращение было услышано, в том же году здесь началась партизанская война против османов, в 1712 г. черногорцам даже удалось разгромить большой вражеский отряд у Царева Лаза. В ответ, во время карательной экспедиции 1714 года, турки разорили и сожгли большое количество черногорских деревень.
Черногорцы. Гравюра XVIII века
В 1715 г. митрополит Данила побывал в России, получив там в подарок церковные книги, утварь и деньги для помощи пострадавшим от турок. Российские субсидии для Цетинского монастыря стали постоянными, а вот гувернадур (управляющий светскими делами) и старейшины племен получали «зарплату» от Венеции.
Таким образом, Православная Церковь Черногории и простой народ традиционно выступали за союз с Россией, а светские власти и богачи, как правило, были ориентированы на Венецию.
Кстати, когда в 1777 г. черногорцы не получили российских денег, гувернадур Йован Радонич вступил в переговоры о «субсидиях» с Австрией. В сотрудничестве с австрийцами был заподозрен тогда и митрополит Пётр I Негош, который за такое двурушничество в 1785 г. был выслан из Санкт-Петербурга.
Мне кажется, эти факты многое объясняют в поведении современных правителей Черногории, стремящихся к вступлению в Евросоюз и уже добившихся вступления страны в НАТО.
Явление героя
Но вернемся в XVIII век и увидим в 1766 г. на территории так называемой Венецианской Албании (подконтрольное Венеции Адриатическое побережье Черногории) странного человека лет примерно 35-38, который сам называл себя Стефаном Малым.
Италия в 1796 г., карта. Владения Венецианской республики на побережье Адриатического моря
Венецианская Албания: отмеченная розовым цветом область южнее Рагузы
Венецианская Албания, город Будва, средневековая гравюра
Позже появилась версия, что прозвище свое Стефан получил потому, что был «с добрыми добр, с простыми – прост» (или, в другом варианте – «с малыми мал»). Однако есть и другое объяснение. Известно, что странный пришелец не без успеха лечил людей, а в Вероне в середине XVIII века работал очень известный и популярный врач Стефан Пикколо (Малый). Возможно, именно в его честь и взял себе имя наш герой. Сам он признался русскому генералу Долгорукову в том, что ему часто приходилось менять имена.
Что касается происхождения, иногда Стефан называл себя далматинцем, иногда – черногорцем или греком из Янины, а порой говорил, что пришел из Герцеговины, Боснии или Австрии. Сербскому патриарху Василию Бркичу он сказал, что пришел из Требинье, «лежащего на востоке».
Об уровне образованности Стефана до нас дошли самые противоречивые сведения. Так, его непримиримый противник митрополит Савва говорил, что Стефан был неграмотным, но это, все же, кажется маловероятным. А вот монах Софроний Плевкович утверждал, что Стефан был настоящим полиглотом — помимо сербохорватского, знал итальянский, французский, английский, немецкий, русский, греческий, турецкий, арабский языки. Некоторые современники отмечают, что Стефан по внешнему виду и манере держаться производил впечатление духовного лица. Другие говорят, что он хорошо знал крестьянский труд и обладал всеми необходимыми для сельскохозяйственных работ навыками. Одевался он обычно на турецкий манер («по-албански»), из чего некоторые сделали вывод, будто Стефан вырос в мусульманской среде и принял православие уже в сознательном возрасте, порвав с родней, что и послужило, якобы, причиной его изгнания и длительных странствий. Но и к «немецкой одежде» он относился без предубеждения: когда считал нужным, переодевался и было видно, что в ней он чувствует себя вполне уверенно и комфортно, она не кажется непривычной для него. В общем, несмотря на обилие свидетельств, личность этого человека остаётся загадкой для историков. Уже после смерти Стефана митрополит Савва говорил:
«Не знаю и сейчас, кто он и откуда».
Батрак-император
В деревне Майна Стефан нанялся батраком к Вуку Марковичу (в других источника, наоборот – Марко Вуковичу). Помимо обычных сельскохозяйственных работ, Стефан стал заниматься лечением окрестных жителей, попутно ведя с больными и их родственниками беседы о необходимости объединения всех черногорцев и прекращения распрей между общинами (врача ведь обычно слушают гораздо более внимательно, чем пастуха или огородника). Постепенно известность его вышла за пределы деревни, и скоро по всей округе пошли слухи о том, что пришелец – человек не простой, видимо, он скрывается от врагов, приняв чужое имя. Далее Стефан действует по традиционной «схеме» многих самозванцев – «открывает себя» своему хозяину: по большому секрету говорит, что он – российский царь Пётр Фёдорович, которому удалось бежать от врагов за границу. Чрезвычайно гордый тем, что у него в батраках оказался сам император Всероссийский, Маркович, естественно, не удержался: рассказал об этом еще кое-кому, те – другим, и скоро во всей округе не было ни одного человека, которому бы не было известно о «тайне Стефана Малого». Сам он, кстати, никогда себя Петром III публично не называл, но особо и не возражал, когда его так называли другие.
Дальше все пошло как по маслу: торговец скотом Марко Танович, который служил в российской армии в 1753–1759 г.г., и, как он уверял, был представлен Великому князю Петру Федоровичу, уверенно опознал в Стефане российсского императора. Нашлись и другие свидетели – некие монахи Феодосий Мркоевич и Йован Вукичевич, посетившие Россию примерно в то же время. А потом в одном из монастырей нашли портрет Петра III, и решили, что сходство с батраком Марковича просто очевидное.
Сохранились такие описания внешности Стефана:
«Лицо продолговатое, маленький рот, толстый подбородок».
«Блестящие глаза с изогнутыми дугой бровями. Длинные, по-турецки, волосы каштанового цвета».
«Среднего роста, худощав, белый цвет лица, бороды не носит, а только маленькие усики… На лице следы оспы».
«Его лицо белое и длинное, глаза маленькие, серые, запавшие, нос длинный и тонкий… Голос тонкий, похож на женский».
«Блестящие глаза с изогнутыми дугой бровями. Длинные, по-турецки, волосы каштанового цвета».
«Среднего роста, худощав, белый цвет лица, бороды не носит, а только маленькие усики… На лице следы оспы».
«Его лицо белое и длинное, глаза маленькие, серые, запавшие, нос длинный и тонкий… Голос тонкий, похож на женский».
К тому времени выяснилось, что несколько месяцев назад (в феврале 1767 г.) Стефан передал через какого-то солдата венецианскому генеральному проведитору А.Реньеру письмо с просьбой подготовиться к прибытию в Котор российского «свет-императора». Тогда он не обратил внимания на это странное письмо, но теперь слухи о самозванце уже невозможно было игнорировать. И потому Реньер отправил к Стефану полковника венецианской службы Марка Антония Бубича, который, встретившись с ним (11 октября), сообщил:
«Особа, о которой идет речь, отличается большим умом. Кто бы он ни был, его физиономия весьма схожа с физиономией русского императора Петра III».
Теперь явление в Черногории «российского императора» стало практически неизбежным. И он появился: вначале Стефан Малый был признан «русским царем Петром III» на собрании черногорских старшин в горном селении Цегличи, потом в конце октября в Цетинье скупщина из 7 тысяч признала его еще и «русским государем Черногории», о чём новому монарху была выдана соответствующая грамота – 2 ноября 1767 года.
Печать с надписью «Божей Милостью Стефан Малый». В официальных документах Стефан никогда не называл себя Петром III. Любопытно, что, считая его Петром, подданные между собой именовали его Стефаном
Первым «узнавший» «императора», Марко Танович был назначен великим канцлером. Для охраны «царя» был создан специальный отряд, который первоначально состоял из 15 человек, и лишь в дальнейшем его численность увеличилась до 80.
В ноябре Стефан объехал страну, всюду встречая восторженный прием и удивляя народ здравомыслием и справедливостью.
Известие о «воцарении» Стефана Малого вызвало всеобщий энтузиазм не только среди черногорцев, но также среди албанцев и греков, которые, как писали, «во множестве приходили к нему, чтобы выразить преданность России и русскому народу».
Митрополиту Савве, который традиционно являлся в Черногории если не правителем, то фигурой очень близкой к нему, «царь», естественно, очень не понравился. Он даже пытался «обличать» Стефана, как самозванца, но силы были не на его стороне, и потому митрополит, в конце концов, вынужден был явиться к «Петру III». «Царь» перед народом обвинил иерарха в потворстве порокам черногорского духовенства, и, напуганный митрополит (который вынужден был даже встать на колени) публично признал Стефана Малого и российским императором Петром III, и государем Черногории.
Митрополит Савва призывает черногорцев присягнуть «Степану Малому». Гравюра XIX века
На словах признав Стефана, митрополит сразу же отправил русскому посланнику в Константинополе А.М.Обрескову письмо, в котором доносил о появлении самозванца и спрашивал о «настоящем» императоре.
Ф. Рокотов. Портрет А.М. Обрескова
Обресков в ответном письме подтвердил смерть Петра III и выразил «удивление о шалостях». Сам же, в свою очередь, направил донесение в Петербург. После получения корреспонденции из столицы, он отправил уже официальное письмо Савве (датировано 2 апреля 1768 г.), в котором тот был обвинен в «легкомыслии», а Стефан Малый назван «плутом или врагом».
Теперь митрополит мог перейти в наступление: он сообщил черногорским старшинам о письме Обрескова, и вызвал Стефана в один из монастырей для объяснений. Но Стефан, в свою очередь, обвинил его в том, что он «продался Венеции», спекулирует землей, расхищает церковные ценности и деньги, присылаемые из России. А потом сделал участникам собрания «предложение, от которого нельзя отказаться»: отобрать у митрополита «наворованное» им имущество и «справедливо» разделить его между собравшимися здесь патриотами. Как вы, наверное, догадались, возражений ни от кого не последовало. Савва ещё оставался митрополитом, но Стефан теперь больше опирался на сербского патриарха Василия Бркича, который явился к нему, будучи изгнан османами из Печа после ликвидации самостоятельной Сербской православной Церкви. В марте 1768 г. Василий призвал всех православных христиан признать Стефана русским царем (получается, что и русских – тоже).
«Русский царь Черногории»
После этого Стефан получил, наконец, возможность заняться реформами, его нововведения оказались на удивление разумными. Он запретил кровную месть, взамен установив наказания за уголовные преступления (убийство, воровство, угон скота и прочее), и внимательно следил за исполнением вынесенных приговоров. Церковь была отделена от государства. Открыта первая Черногории школа, где детей обучали, в том числе, русскому языку. Началось строительство дорог и фортификационных сооружений. Один из черногорских старейшин написал тогда:
«Наконец Бог дал нам… самого Стефана Малого, который умиротворил всю землю от Требинья до Бара без веревки, без галеры, без топора и без тюрьмы».
Даже недруг Стефана – митрополит Савва, признавал:
«Начал между народом черногорским великое благополучие чинить и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было».
Турки и венецианцы ревниво следили за успехами Стефана, подозревая друг друга в тайной поддержке «царя». В Европе не знали, что и думать, предполагая в черногорских событиях интригу Англии, Франции, Австрии и даже видя в них российский след: то ли Екатерина II старается укрепить свое влияние на Балканах таким экстравагантным образом, то ли её противники создают плацдарм и базу нового государственного переворота. Екатерина, разумеется, очень опасалась именно последнего варианта. И потому весной 1768 г. советнику российского посольства в Вене Г.Мерку было поручено отправиться в Черногорию для прояснения ситуации и разоблачения самозванца. Однако Мерк добрался только до Котора, в горы, он подняться не решился, заявив, что «черногорцы верны своему царю, и потому ехать к ним опасно».
В 1768 г. на Черногорию двинулись турецкие войска. На помощь черногорцам пришли добровольцы из Боснии и Албании, среди албанцев, оказался и очень авторитетный «полевой командир» Симо-Суца, о непримиримости и жестокости которого османы тогда рассказывали своим детям страшные сказки.
А венецианцы попытались решить вопрос с помощью яда, пообещав отравителю убежище, прощение всех преступлений и 200 дукатов наличными. Но умелого и отчаянного (учитывая репутацию черногорцев) исполнителя им найти не удалось. И тогда в апреле 1768 года Венеция отправила против Стефана 4-хтысячный отряд, который отрезал Черногорию от моря. Самые богатые из черногорцев, чьи торговые интересы были тесно связаны с Венецианской республикой, уже не рады были появлению царя, но народ поддержал Стефана. В июле 1768 г. черногорские послы попытались договориться с Реньером. В ответ тот потребовал изгнать Стефана Малого из страны, но черногорцы заявили, что они
«вольны в своей земле держать даже турчина, а не только своего брата христианина», и что «человеку из царства Московского служить мы должны и обязаны всегда до последней капли крови. Все мы умрем… но от Московского царства отойти не можем».
Стефан сосредоточился на борьбе с османами, Танович – действовал против венецианцев.
5 сентября 1768 г., в решающем сражении у села Острог армия Стефана Малого была окружена и разбита, сам он едва смог спастись бегством, и вынужден был несколько месяцев скрываться в одном из горных монастырей. На этом фоне против него снова выступил, поддержанный венецианцами, мятежный Савва, который добился избрания второго митрополита – Арсения. Предполагалось, что он поддержит своим авторитетом не пользующегося популярностью Савву. Но тут противники Стефана просчитались, потому что Арсений оказался другом Марко Тановича.
Развить свой успех турки не смогли из-за проливных дождей, которые размыли дороги. А 6 октября Османская империя объявила войну России, и султану стало не до маленькой и бедной Черногории.
Эта Русско-турецкая война, продолжавшаяся с 1768 по 1774 г.г., вынудила Екатерину II 19 января 1769 года издать манифест, в котором все христианские народы Османской империи призывались «полезными для них обстоятельствами настоящей войны, воспользоваться ко свержению ига и ко приведению себя в независимость, ополчаясь против общего всего христианства врага». Черногорского «Петра III» Екатерина II, конечно же, не могла признать своим убитым мужем. Но Черногория была естественным союзником России, и отказываться от нее тоже не хотелось. Поэтому в эту страну был направлен генерал-майор Ю.В.Долгоруков, которому были приданы 9 офицеров и 17 солдат.
Ю.В. Долгоруков
Небольшой отряд Долгорукова добрался до Адриатики с эскадрой Алексея Орлова. Под именем купца Барышникова, Долгоруков арендовал небольшое судно, на котором его отряд добрался до Которского залива в Венецианской Албании.
Которский залив. Средневековая гравюра
Оттуда генерал направился в горы. 17 августа на скупщине в Цетинье, в присутствии двух тысяч черногорцев, старейшин и церковных властей Долгоруков объявил Стефана самозванцем и потребовал от присутствовавших принести присягу на верность правящей российской императрице – Екатерине II. В поддержку его требований выступил и сербский патриарх Василий, который объявил своего прежнего благодетеля «возмутителем покоя и злодеем нации». Присяга Екатерине была принесена. Стефан на этом собрании не присутствовал, он прибыл лишь на следующий день и сразу же был арестован. На вопрос, почему он присвоил имя покойного русского императора, ответил:
«Сами черногорцы выдумали это, но я их не разубеждал только потому, что иначе не имел бы возможности соединить под своей властью столько войска против турок».
Долгоруков был смелым и достаточно умелым военачальником, но дипломатом оказался никудышным. Не знающий местной обстановки и черногорских обычаев, он действовал прямолинейно и даже грубо, и быстро поссорился с поначалу восторженно принявшими его старейшинами. Главным его советником в черногорских делах неожиданно стал арестованный им «царь». Общаясь с ним, Долгоруков неожиданно пришел к мысли, что у Стефана нет ни намерений, ни возможности оспаривать власть Екатерины II, а его правление в Черногории соответствует интересам России. Поэтому он освободил Стефана, подарил нему русский офицерский мундир, оставил привезенные с собой 100 бочек пороха, 100 пудов свинца, и отбыл к эскадре Алексея Орлова – 24 октября 1769 г. К его отряду присоединились 50 черногорцев, решившие в поступить на службу в русскую армию.
Таким образом, Стефан Малый фактически был официально признан правителем страны. В качестве такового, он установил контакты с командующим российской сухопутной армией Петром Румянцевым и «своим убийцей» – Алексеем Орловым, возглавлявшим русскую эскадру Средиземного моря.
А генерал Долгоруков в эскадре Орлова получил весьма неожиданное назначение: никогда не служивший во флоте, он отправился на трёхдечный линейный корабль «Ростислав» (экипаж 600 человек, 66 больших пушек, общее количество орудий – до 100, капитан – Е.И. Лупандин, в Архипелаг прибыл с эскадрой Грэйга). На этом корабле Долгорукову довелось участвовать в Чесменском сражении.
Линейный корабль «Ростислав»
Иван Айвазовский. «Чесменский бой», 1848 г. Картинная галерея им. И. К. Айвазовского, Феодосия
Трудно сказать, какое будущее ожидало бы Черногорию при более длительном правлении Стефана Малого. Но судьба оказалась неблагосклонной к этому талантливому и незаурядному человеку, времени у него уже почти не было. Уже через год, осенью 1770 года, при осмотре строительства новой горной дороги, рядом с ним взорвался заряд пороха. Стефан получил тяжелое ранение, следствием которого стала слепота. Находясь теперь безотлучно в монастыре Дольние (Нижние) Брчели, он ещё продолжал руководить страной через верных ему Тановича и митрополита Арсения.
Монастырь Дольние (Нижние) Брчелы
В 1772 году был даже создан "инспекционный" военный отряд, следивший за исполнением его распоряжений. Возглавил это соединение С. Баряктарович, ранее служивший в русской армии.
Гибель Стефана Малого
Но власть Стефана над Черногорией не устраивала турок. Скадарскому паше удалось внедрить в его окружение предателя – грека Станько Класомунью, который и заколол несчастного ножом. Случилось это в августе (по другим сведениям – в октябре) 1773 года. Голова Стефана, которую предатель привез в Скадар (Шкодер), в дальнейшем была переправлена в качестве подарка султану в Константинополь.
Тело Стефана было похоронено в церкви Святого Николая в монастыре Дольние Брчели.
Монастырь Дольние (Нижние) Брчелы, Церковь святого Николая, интерьер
Марко Танович ещё долго пытался убеждать народ, что «царь Петр» не умер, а уехал за помощью в Россию, и скоро вернется обратно. Но русский царь Черногории уже был лишь частью общей истории наших стран.
Пародия на самозванца
Известность Стефана Малого в Европе того времени была так велика, что его именем попытался воспользоваться авантюрист международного масштаба Стефан Занович – албанец, родившийся в 1752 г. В 1760 году его семья переехала в Венецию и очень разбогатела на торговле обувью. Образование этот Стефан, как и его брат Примислав, получил в Падуанском университете. Джакомо Казанова в своих «Мемуарах» назвал братьев «двумя великими мошенниками», что в его устах, наверное, можно счесть и за комплимент. Вот какую характеристику дал Казанова Примиславу:
«Я увидел, наконец, в этом молодом человеке будущего большого авантюриста, который, при надлежащем руководстве, мог достигнуть значительных высот; но его блеск показался мне чрезмерным. В нем я, казалось, увидел мой портрет, когда я был на пятнадцать лет моложе, и я его пожалел, потому что не предположил у него моих ресурсов».
Вам не кажется, что ревность к молодому, но уже очень «зубастому хищнику» и конкуренту слышна в этих словах Казановы?
Братья Зановичи стоили один другого, так что бежать из Венеции им пришлось одновременно. Вместо них на площади святого Марка были повешены их портреты – не в картинных рамках, а на виселице. Но Стефан, по общему мнению, все же, превзошел брата и был мошенником более высокого уровня. Он прекрасно владел холодным оружием, был знаком с Вольтером, д'Аламбером и Каролем Радзивиллом (Пане Коханку). Весьма вероятно, что встречался он и с «княжной Таракановой».
Стефан Занович много путешествовал по Европе, посетив разные города Италии и Германии, Англию, Голландию, Францию, Пруссию, Польшу. Во время этих странствий он называл себя Беллини, Балбидсоном, Вартом, Чарновичем, Царабладосом и графом Кастриотом-Албанским. По понятным причинам, долго этот авантюрист нигде не задерживался. Он даже сумел подружиться с наследником прусского престола Фридрихом-Вильгельмом. Но столь подозрительный друг очень не понравился отцу принца – Фридриху Великому. Поэтому Пруссию авантюрист также вынужден был покинуть в самом спешном порядке. В Амстердаме, предъявив рекомендательные письма венецианского посла в Неаполе, Стефан так чувствительно «пощипал» местных банкиров, что едва не спровоцировал войну Голландии с Венецианской республикой. В роли миротворца пришлось выступить австрийскому императору Иосифу II. В Черногорию он попал как раз из Амстердама. Здесь он попытался выдать себя за убитого Стефана Малого, но черногорцы хорошо помнили своего «царя», и ещё раз «воскреснуть» российскому императору Петру III было не суждено. Это не помешало потом авантюристу представляться в Европе именно «черногорским царем Стефаном Малым» и выдавать себя за него. В 1784 г. он написал книгу «Степан Малый, иначе Этьен Птит или Стефано Пикколо, император России псевдо-Петр III», в которой приписал себе деяния настоящего царя черногорцев, добавив к ним выдуманные рассказы о "своих антитурецких подвигах". В этой книге он разместил и свой собственный портрет с надписью:
«Степан, сражающийся с турками, 1769 г.».
Для усиления эффекта, под изображением была ещё псевдоцитата пророка Мухаммеда:
«Право, которым в своих замыслах обладает разносторонний и непреклонный ум, имеет власть над грубой чернью. Магомет».
Стефан Занович, авантюрист, выдававший себя за Степана Малого. Гравюра неизвестного художника XIIII века
Этот портрет до сих пор многими ошибочно считается подлинным изображением Стефана Малого.
Потом авантюрист в качестве «черногорского царя» взялся помогать голландцам в их конфликте с австрийским императором Иосифом II из-за судоходства по реке Шельде. Запутавшись в интригах, он все же попал в амстердамскую тюрьму, где и покончил жизнь самоубийством.
Информация