Три дня и три ночи майкопской резни
После штурма Майкопа большая часть горожан затаилась, т. к. была наслышана о бесчинствах войск, связанных с Кубанской радой, на территории области. Только немногочисленные буржуа решили, так сказать, передать генералу Виктору Покровскому «верительные грамоты». Для этого был устроен торжественный обед. Таким образом буржуазия старалась выторговать себе безопасность и неприкосновенность. Но даже они не знали, что Покровский под личиной «легитимной власти» уже начал готовить почву для массовых казней и грабежа.
Законодательный цинизм Покровского
Вслед за приказанием №1 «коменданта» есаула Раздеришина, обескураживающим своей безграмотностью, последовал «Приказ №2» уже за подписью «начальника 1-й Кубанской дивизии генерал-майора Покровского». Ужасающий своим расчётливым цинизмом приказ гласил:
«За то, что населенiе окраинъ города Майкопа (Николаевской, Покровской и Троицкой) стреляло по отступавшим из него 5-го сентября войскамъ генерал-майора Геймана и вступившему 7-го сентября полку полковника Малеванова, налагаю на вышеупомянутыя окраины города контрибуцiю въ размере одного миллiона (1.000.000) рублей.
Контрибуцiя должна быть выплачена въ трёхдневный срокъ и отнюдь не вексельбонами.
В случае невыполненiя моего требованiя вышеупомянутыя окраины города будутъ сожжены дотла.
Сборъ контрибуцiи возлагаю на коменданта города есаула Раздеришина».
Контрибуцiя должна быть выплачена въ трёхдневный срокъ и отнюдь не вексельбонами.
В случае невыполненiя моего требованiя вышеупомянутыя окраины города будутъ сожжены дотла.
Сборъ контрибуцiи возлагаю на коменданта города есаула Раздеришина».
Цинизм этого приказа состоял даже не том, что контрибуция возлагалась на всех без разбору в городе, который был якобы «освобождён от большевиков». Изощрённый цинизм был в том, что жителями окраин (слободок) в основном были рабочие и небогатые служащие, которые при всём желании не могли собрать такую колоссальную сумму ни за три, ни за десять дней.
В то же время вышел и приказ №3. Этот приказ вводил военное положение в городе, в вышеупомянутых слободках всякое передвижение с семи вечера и до шести утра запрещалось, освещение должно было быть в это время отключено, в том числе и в домах, а любого нарушившего данный приказ ждал военно-полевой суд и, скорее всего, расстрел. При этом не забыл Покровский и о своих гедонистических замашках, поэтому в центре Майкопа владельцев кафе, ресторанов и прочих увеселительных заведений не просто просили открыть свои предприятия, а требовали их немедленного открытия без ограничения часов работы.
Приказ №4 за подписью генерала Покровского требовал население сдать всё находящееся на руках оружие, а также все предметы снаряжения и обмундирования вплоть до шинелей и фляг. И под понятие «оружие» подпадали и кинжалы. Что именно относится к холодному оружию, указано не было. Всех, у кого при обыске могли обнаружить запрещённые предметы, было приказано расстрелять на месте.
Три дня и три ночи казней
Рано утром 21 сентября, пока Покровский принимал участие в очередном торжественном мероприятии по поводу взятия Майкопа (молебне в Успенском соборе), по его приказу казаки ворвались в рабочие слободки. Тогда мало кто знал, что ещё ночью белоказаки изрубили сотни человек, а днём намеревались полностью зачистить рабочие районы города. Слободки так и не смогли выплатить контрибуцию, чего и ожидал генерал, а посему, как он и угрожал, окраины были преданы огню и разграблению. Пользуясь приказом №4, каратели Покровского просто грабили мирное население. Руководствуясь приказом №2, они скрывали свои преступления, сжигая разграбленные дома.
Виктор Покровский
Одним из свидетелей Майкопской резни был бывший иеромонах Сергей Труфанов (Илиодор), черносотенец, некогда друг Распутина и достаточно осведомлённая и при этом одиозная личность с откровенным налётом авантюризма. Несмотря на свои специфические взгляды, сомневаться в объективности Труфанова не приходится. Во-первых, с большевиками внятного общего языка он найти не смог. А во-вторых, его самого в Майкопе задержали казаки Покровского, поэтому он очутился в центре событий.
Произошедшее воистину потрясло даже видавшего виды Труфанова:
«Пришел генерал и отдал приказ. Советских городских работников и «товарищей» солдат туда, туда, туда!.. Этот приказ означал взять всех и вести на вокзальную площадь, вешать и рубить головы. Перед казнью над несчастными издевались, сдирали платье. Председателя Майкопского исполкома тов. Саватеева раздели догола и повесили».
И эти ужасающие свидетельства были только началом:
«Утром 21 сентября при выходе из сарая я увидел около вокзала со стороны полей массу изрубленных трупов. После мне объяснили, что за одну ночь было зарублено 1600 большевиков, захваченных в городском лесу и сдавшихся в плен. На вокзальной площади со стороны города я увидел виселицы. На них были повешены 29 граждан, некоторые из них были в белье, а многие были в полной наготе. По пути в сад я увидел на полях городских массу большевистских трупов, головы этих трупов были изрублены на несколько частей, так что трудно было разобрать, кому, какой личности принадлежали останки большевиков, с целью, чтобы родные убитого не могли опознать труп».
Сергей Труфанов
Истреблению подвергались не только по идеологическому и классовому признаку, но и по возрастному цензу. Так, мужчин призывного возраста, которым удалось остаться в семьях и избежать призыва, без суда и следствия казнили в их собственных домах на глазах у матерей, жён и детей. Отрубленные части тел валялись почти по всему городу. Оголодавшие собаки растаскивали тела, превращаясь в агрессивных людоедов под стать людям.
Но вернёмся к воспоминаниям Труфанова:
«Я видел такую ужасную картину, достаточно описать которую я не имею возможности. Именно. Я видел, как с дубильной фабрики вели 33 молодых, цветущих здоровых юношей-большевиков. Вели их только за то, что они работали на национализированной фабрике. Все юноши были босые, в одном белье. Все они шли в ряд, будучи связаны рука с рукой. Офицеры и казаки шли сзади, били юношей плетьми, заставляли их петь: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов». Вдоль улиц, по которым вели мучеников, толпами стоял народ: женщины рыдали и падали в обморок. Когда шествие очутилось на площади, то трех юношей повесили на деревьях, а тридцать связали попарно и приказали стать на колени. Палачи-казаки в числе четырех человек приступили к казни. Одному из пары палачи приказывали откинуть голову назад, а другому из пары — наклонить голову вперед. Когда это юноши делали, то казаки рубили шашками шеи и лица, приговаривая:
— Держи голову лучше! Наклони голову ниже! Задери морду выше!..
При каждом удара толпа колыхалась от ужаса, и нёсся отрывистый стон. Когда все пары были изрублены, толпу разогнали плетями».
— Держи голову лучше! Наклони голову ниже! Задери морду выше!..
При каждом удара толпа колыхалась от ужаса, и нёсся отрывистый стон. Когда все пары были изрублены, толпу разогнали плетями».
Известны и случаи и вовсе парадоксальные в своей лютой жестокости. Так, один из казаков Покровского зарубил жену собственного родного брата, который ушёл к красным, и почти всех своих племянников, кои попались ему на глаза.
Антон Деникин
Даже кровавость Гражданской войны, в которой не было святых ни со стороны белых, ни со стороны красных, не могла смягчить содеянного Покровским. О резне узнали в штабе Добровольческой армии из агентурного донесения в Особое отделение контрразведки Отдела Генерального штаба при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России за ноябрь 1918-го года (приведено в сокращении):
«Основанием для наложения на жителей окраин г. Майкопа контрибуции и жестокой с ними расправы для ген. Покровского послужили слухи о стрельбе жителей по отступающим войскам генерала Геймана 20 сентября при обратном взятии большевиками г. Майкопа…
Таким образом, в этом случае является весьма трудным установить прямое участие жителей Николаевского района в стрельбе по войскам генерала Геймана. Покровский район настолько удален от пути отступления войск, что физически по своему местоположению не мог принять участие в обстреле войск, не исключая, конечно, возможности случаев единичной стрельбы во время начала наступления на улицах города.
Со стороны Троицкого края, вернее, так называемого Низа, с островов реки и берегов установлены случаи стрельбы по переходящим через реку бегущим жителям г. Майкопа, но убитых и раненых не было. Это до некоторой степени указывает, что стрельба не была интенсивной и носила случайный характер…
Все это указывает на то, что население окраин как таковое не могло иметь оружия и таковое могло находиться лишь у отдельных лиц. Кроме того, и большевиками, и генералом Гейманом предлагалось населению сдать имеющееся оружие, каковое и было снесено в значительном количестве.
Между тем при занятии гор. Майкопа в первые дни непосредственно по занятии было вырублено 2 500 майкопских обывателей, каковую цифру назвал сам генерал Покровский на публичном обеде…
Указывают многие случаи казни лиц, совершенно непричастных к большевистскому движению. Не помогало в некоторых случаях даже удостоверение и ходатайство учреждения. Так, например, ходатайство учительского совета технического училища за одного рабочего и учительского института за студента Сивоконя…
Ужасней всего то, что обыски сопровождались поголовным насилием женщин и девушек. Не щадили даже старух. Насилия сопровождались издевательствами и побоями. Наудачу опрошенные жители, живущие в конце Гоголевской улицы, приблизительно два квартала по улице, показали об изнасиловании 17 лиц, из них девушек, одна старуха и одна беременная (показания Езерской).
Насилия производились обыкновенно «коллективно» по нескольку человек одну. Двое держат за ноги, а остальные пользуются. Опросом лиц, живущих на Полевой улице, массовый характер насилия подтверждается. Число жертв считают в городе сотнями.
Любопытно отметить, что казаки, учиняя грабежи и насилия, были убеждены в своей правоте и безнаказанности и говорили, что «им все позволено».
Таким образом, в этом случае является весьма трудным установить прямое участие жителей Николаевского района в стрельбе по войскам генерала Геймана. Покровский район настолько удален от пути отступления войск, что физически по своему местоположению не мог принять участие в обстреле войск, не исключая, конечно, возможности случаев единичной стрельбы во время начала наступления на улицах города.
Со стороны Троицкого края, вернее, так называемого Низа, с островов реки и берегов установлены случаи стрельбы по переходящим через реку бегущим жителям г. Майкопа, но убитых и раненых не было. Это до некоторой степени указывает, что стрельба не была интенсивной и носила случайный характер…
Все это указывает на то, что население окраин как таковое не могло иметь оружия и таковое могло находиться лишь у отдельных лиц. Кроме того, и большевиками, и генералом Гейманом предлагалось населению сдать имеющееся оружие, каковое и было снесено в значительном количестве.
Между тем при занятии гор. Майкопа в первые дни непосредственно по занятии было вырублено 2 500 майкопских обывателей, каковую цифру назвал сам генерал Покровский на публичном обеде…
Указывают многие случаи казни лиц, совершенно непричастных к большевистскому движению. Не помогало в некоторых случаях даже удостоверение и ходатайство учреждения. Так, например, ходатайство учительского совета технического училища за одного рабочего и учительского института за студента Сивоконя…
Ужасней всего то, что обыски сопровождались поголовным насилием женщин и девушек. Не щадили даже старух. Насилия сопровождались издевательствами и побоями. Наудачу опрошенные жители, живущие в конце Гоголевской улицы, приблизительно два квартала по улице, показали об изнасиловании 17 лиц, из них девушек, одна старуха и одна беременная (показания Езерской).
Насилия производились обыкновенно «коллективно» по нескольку человек одну. Двое держат за ноги, а остальные пользуются. Опросом лиц, живущих на Полевой улице, массовый характер насилия подтверждается. Число жертв считают в городе сотнями.
Любопытно отметить, что казаки, учиняя грабежи и насилия, были убеждены в своей правоте и безнаказанности и говорили, что «им все позволено».
Как только весть о зверствах Покровского разлетелась по всему югу, его стали презирать буквально все – и белые, и красные. Во множестве мемуаров участников Белого движения Покровский значится исключительно как кровожадный мерзавец. При этом командование нужных выводов не сделало, хотя и Деникин, и Врангель Покровским брезговали, по крайней мере, личным общением с этим генералом. Всем было понятно, что майкопская расправа была не просто преступлением, а огромным ударом по всему Белому движению. Из города, который назвать полностью красным до Покровского было сложно, потянулась прочь даже буржуазия. Резня продолжалась три дня и три ночи. Южная «долина яблонь» превратилась в огромную плаху.
Теперь даже люди, лояльные к белым, стали сторонниками большевиков. При этом Покровский продолжал окружать себя заискивающими безграмотными палачами вроде есаула Раздеришина, коменданта Майкопа и автора некоторых иезуитских приказов, и никакой критики своих действий не принимал. Наоборот, генерал считал свою «политику устрашения» единственно верной. Покровский даже не заметил, как его войска, некогда проведшие блестящую атаку на позиции красных у хутора Энем малым числом в 300 казаков, превратились в банду насильников, мародёров и головорезов.
Впрочем, грабежом занимался и сам Покровский — что в Майкопе, что в других городах. Так, в своих «Очерках» генерал-лейтенант, герой Первой Мировой и кадровый офицер Евгений Исаакович Достовалов вспоминал:
«Убитый в Болгарии генерал Покровский награбил громадное количество камней и золотых вещей и хранил их в номере гостиницы «Киста» в Севастополе, где он жил во времена Врангеля. Однажды к нему явился генерал Постовский, переночевал, и чемодан с бриллиантами исчез. Контрразведка рапортом начальнику штаба Донской армии генералу Кельчевскому донесла, что все следы указывают на то, что чемодан унес Постовский. Дело, однако, было прекращено по просьбе Покровского, который не мог вспомнить всех вещей, лежавших в чемодане, а главное, не мог и не хотел объяснить, откуда и как у него появились эти вещи».
Т. к. свидетельств Майкопской резни множество, то и данные о погибших крайне разнятся. Они колеблются от 1000 до 7000 убитых. При этом количество искалеченных, изнасилованных, ограбленных и лишившихся жилья вообще никем не подсчитывалось.
Продолжение следует…
Информация