Волынская земля в X—XI веках
Карта Руси на указанное в статье время. Волынью в указанный период можно называть всю территорию Юго-Запада со столицей в городе Владимире
Юго-Западная Русь долгое время оставалась вне границ государства Рюриковичей. Так, когда Олег собирался в свой набег на Константинополь, к нему примкнул ряд местных племен, включая хорватов, дулебов и тиверцев, но на правах союзников, а не зависимых данников. Более того, пока в Киеве правили Игорь и Ольга, на западе продолжали развиваться свои отношения и появились первые прообразы местных княжеств, во главе которых стояло боярство из крупных городов. В первую очередь это касалось Червенских городов, которые к началу X века оформились в первое государственное образование, стоявшее выше обычного племенного союза. Параллельно с этим шел процесс формирования отдельных градов с пригородами в рамках иных племенных союзов. Киев мог лишь довольствоваться новостями об этих процессах, так как имел немало иных интересов, а путь на запад закрывали деревляне, которые яростно сопротивлялись подчинению княжеской власти.
Первое упоминание о крупном западном походе касается времен правления Святослава Игоревича. Сведения о военных действиях весьма смутны, неизвестно даже, с кем на самом деле воевал Святослав: с волынянами, поляками или кем-то еще. Также неизвестен результат этих походов. Даже если волынян и удалось подчинить, то власть над ними продлилась недолго, и вскоре после смерти Святослава поляки уже без труда подчинили Червенские города, не встречая особого сопротивления. Скорее всего, после смерти князя все недавно присоединенные территории на западе вновь отделились от государства Рюриковичей, что и облегчило задачу западным соседям. Не исключено, что в это время волыняне действовали заодно с поляками, сопротивляясь подчинению Рюриковичам.
Основательно юго-западным вопросом занялся лишь князь Владимир Великий, совершивший в 981 году большой поход на Волынь. Именно с этого момента документально подтверждается установление власти Руси над племенами волынян, дулебов и прочих. Помимо этого, у поляков удалось отбить обратно западные окраины, включая два крупнейших города — Перемышль и Червен. На этом, впрочем, он не остановился, и, по упоминанию летописцев, зашел так глубоко, как не ходил более в земли польские ни один из русских князей (что, впрочем, спорно). Действовал Владимир Красно Солнышко основательно, жестко, из-за чего поляки при его правлении более не посягали на западные границы Руси.
Не менее основательной была работа по интеграции приобретенных территорий в Русь. Земли волынян, червян и прочих были объединены в одно княжество, и править ими сел сын Владимира – Борис, потом Всеволод. Была построена новая столица – город Владимир, который быстро превзошел все старые города и фактически стал доминировать над ними. В 992 году в этом же городе было основано епископство. Формировались новая администрация и новое боярство, лояльное Рюриковичам. На западной границе появились новые поселения и укрепления, которые должны были остановить вторжение, если бы поляки решились вновь начать войну. В достаточно короткий срок была создана такая система, которая быстро и решительно привязала регион к единой Руси – в дальнейшем местные элиты неразрывно связывали свое будущее с Рюриковичами и Русью, и лишь иногда представители старого боярства пытались делать ставку на иноземных правителей.
Начало усобиц
Пограничный статус Червенских городов вместе с Перемышлем, а также позднее вхождение их в состав государства Рюриковичей привели к тому, что на долгое время эта часть Юго-Западной Руси оказалась спорной территорией. На нее постоянно претендовали поляки, которые не упускали возможности забрать Червен и Перемышль себе. После смерти Владимира Великого, в связи с начавшейся на Руси усобицей, появилась очередная такая возможность. Воспользовавшись просьбой о помощи князя Святополка Владимировича, который претендовал на верховную власть на Руси, войну начал князь Польши Болеслав I Храбрый. В бою под городом Волынью в 1018 году он разбил войско русичей и присоединил Червенские города к своему государству. Вернуть их удалось лишь после двух больших походов в 1030 и 1031 годах, когда Ярослав Мудрый уже плотно обосновался в Киеве в качестве великого князя Руси, и решил самые насущные проблемы. После этого великий князь установил хорошие отношения с поляками, и на какое-то время они забыли о своих претензиях на западное пограничье государства Рюриковичей.
После смерти Ярослава Мудрого в 1054 году князем Волыни стал один из его младших сыновей, Игорь Ярославич. Он был частью «триумвирата Ярославичей», который некоторое время стабильно правил Русью, пользовался доверием братьев, и в целом был самым обычным князем. Никаких особо значимых событий в его правление на Волыни не произошло, приписываемые польским историком Яном Длугошем польские симпатии Игоря остались недоказуемыми.
В 1057 году на смену Игорю Ярославичу пришел новый Рюрикович, Ростислав Владимирович. К тому моменту он уже был человеком особенным, с особой историей. Его отец, Владимир Ярославич, старший сын Ярослава Мудрого, умер до того, как стал великим князем Киевским, и потому Ростислав стал первым в истории Руси князем-изгоем, т.е. осиротевшим князем, которому отец не успел передать свой удел в наследство. Тем не менее, лествица полностью не исключила его из линии наследования тех или иных княжеств, в результате чего ему удалось получить в свое правление сначала Ростов, а затем Волынь.
Несмотря на то, что Волынское княжество на тот момент было достаточно большим и богатым, внук Ярослава Мудрого считал свое положение слишком шатким и бесперспективным, потому в 1064 году покинул княжеский стол во Владимире-Волынском и отправился в Тмутаракань. Там ему удалось выгнать двоюродного брата, Глеба Святославича. Тот, впрочем, не смирился с потерей и отбил город – но лишь затем, чтобы сразу же его вновь потерять. Основательно укрепив свои позиции в Тмутаракани, Ростислав принялся облагать данью ближайшие города и племена, усиливая центральную власть. Это очень не понравилось херсонесским грекам, в результате чего в 1067 году Ростислав был отравлен подосланным ромейским военачальником, успев пробыть местным князем всего 3 года.
После ухода Ростислава Владимировича с Волыни о местных князьях информации нет на протяжении долгих 14 лет. Похоже, что власть на местах перехватили община и боярство Владимира-Волынского, а само княжество фактически подчинялось воле киевского князя посредством какого-либо наместника. Проблема заключалась в том, что как раз в это время разгорелась борьба за Киев между Рюриковичами. Началось все в 1068 году, когда восставшая община Киева заставила великого князя Изяслава Ярославича покинуть город. Тот вернулся в следующем году, получив поддержку польского князя Болеслава II Смелого, и смог вернуть себе Киев – лишь затем, чтобы в 1073 году вновь его потерять. В 1077 году Изяслав вновь вернул себе столицу, но уже через год умер. На Волыни эта борьба сказалась косвенно, но достаточно неприятно: после кампании 1069 года польские войска расположились на постое в различных городах и селах Южной и Юго-Западной Руси. Это вызвало возмущение и убийства польских воинов, после чего Болеслав был вынужден вывести войска. Впрочем, в крупных пограничных городах, включая Перемышль, он оставил свои гарнизоны, фактически сохранив контроль над теми территориями, которые поляки считали своими. В 1078 году во Владимире-Волынском вновь появился свой князь – Ярополк Изяславич, сын Изяслава Ярославича.
Сила и воля общины
Весь XI век оказался весьма важным для развития Волыни. На тот момент в составе Руси это была единая условная административная единица, благодаря чему значительно усилились связи всех ее территорий, и у местного боярства появились зачатки осознания себя как части чего-то единого. Активно развивались также связи с Киевом, что имело под собой две основы. Первая из них была экономической – торговля со столицей Руси привела к бурному развитию благосостояния региона. Вторая причина была военной – самостоятельно волынское боярство еще не могло помериться силами с централизованным польским государством, в результате чего приходилось выбирать, под чьей властью находиться. Порядки государства Рюриковичей на тот момент оказались значительно выгоднее, и потому выбор был осуществлен в пользу Киева, в то время как с поляками отношения постепенно ухудшались. В менталитете местных жителей со временем закрепилось осознание себя не как отдельного племени, а как русских людей. В то же время проявились первые признаки будущего буйства политической жизни: по мере развития экономики Волыни боярство накапливало в своих руках все больше богатств и тем быстрее стало отделяться от общин, формируя самостоятельное сословие, местную аристократию, обладающую своими амбициями и взглядами на будущее городов.
С началом усобиц и развертыванием дробления уделов на Руси значительное место стала занимать община. Когда верховные правители, т.е. князья, могли меняться едва ли не ежегодно, да еще и постоянно были заняты войнами друг с другом, требовался какой-то механизм самоуправления городов, пригородов и сельских поселений. Таковым механизмом стала община, которая заиграла новыми красками. С одной стороны, она уже была пережитком родоплеменного строя, но с другой – в сложившихся условиях она приобрела новую форму и даже с учетом прогрессирующего расслоения общества стала выступать крупной политической силой. Из-за особенностей постоянно меняющейся верховной власти на Руси, вызванной усобицами и законами о наследовании, стала создаваться уникальная система управления городами и уделами, фактически не связанная с фигурами князей, живущая отдельно от них.
Рюриковичи во главе княжества могли меняться один за другим, но сам стольный град вместе с подчиненными пригородами и селами оставались постоянной величиной, что выдвигало их роль вперед и почти приравнивало к самим Рюриковичам. На вече, сходе всех свободных общинников, решались важные вопросы касательно жизни общины; по решению вече город мог предоставить поддержку князю, или же, наоборот, лишить его любой помощи от города. Сам князь был вынужден активно играть в политику, пытаясь завоевать симпатии этой самой общины. Отдельно стояли бояре, которые как раз в этот период начинают постепенно отделяться от общины де-факто, увеличивая свою состоятельность и влияние. На деле, впрочем, идти прямо против воли общины для бояр все еще остается занятием слишком опасным, чреватым серьезными потерями, и потому им тоже приходится лавировать и склонять симпатии общинников в свою пользу.
Сама по себе община не могла представлять серьезной политической силы, не будь в ее распоряжении какой-либо силы военной. Таковой силой выступало ополчение, которое по своей природе бывало разным. Самым массовым, но и самым худшим было ополчение сельское. Его предпочитали не собирать вовсе или собирать лишь в случае крайней необходимости – как правило, для защиты ближайших городищ или пригородов. Уровень подготовки, вооружения этих ополченцев, само собой, оставался крайне низким, и представлены они были в основном пехотой или легкой конницей. Единственными, кто представлял значительную ценность в войсках из числа сельчан, были лучники, ибо хорошего лучника обучать было долго и сложно, а тут уже имелись хорошо подготовленные стрелки, которые в «мирное» время занимались охотой.
Впрочем, все это было лишь цветочками, а настоящими ягодками были городские полки. Города концентрировали в себе ресурсы со всей округи и потому могли обеспечить достаточно хорошее оснащение своих ополченцев; городам требовалось также бороться за свои права и интересы, потому городской полк старались содержать в лучшем виде; горожане-общинники были напрямую заинтересованы в защите интересов своей общины, да и сама община была достаточно сплоченным формированием, потому воины городского полка, как правило, отличались достаточно высокими (по меркам своего времени) показателями боевого духа и дисциплины. Чаще всего городской полк был представлен пешцами, хорошо вооруженными и защищенными, но была в его составе и собственная конница, представленная мелким боярством. Князь, желая использовать городской полк, должен был получить разрешение на то общины.
Самым знаменитым городским полком было ополчение Новгорода, которое, будучи преимущественно пешим, не раз показывало свою высокую боеспособность и стало одним из факторов, позволивших в дальнейшем этому городу вести самостоятельную. независимую политику. Именно городские полки формировали, пожалуй, единственную боеспособную пехоту на территории Руси, так как вся остальная пехота, представленная родоплеменным или сельским ополчением, не отличалась особой выдержкой и сплоченностью, да и не могла себе позволить столь хорошее оснащение. Исключением могла стать лишь княжеская дружина, но и та предпочитала сражаться в конном строю. По своей организации и потенциалу русские городские полки имели аналоги и в Западной Европе, каковыми можно назвать фламандскую городскую милицию или шотландскую пехоту, которые имели схожую с общиной основу и точно так же могли обильно раздавать «люлей» французским и английским рыцарям. Это примеры уже из XIII—XIV веков, но имеются подобные примеры из античности — фаланги гоплитов, которые также формировались из горожан античных полисов и отличались сплоченностью и способностью крепко стоять против не самого организованного противника. Впрочем, даже с высокой по меркам времени боеспособностью пехота оставалась пехотой и пока еще не могла конкурировать с тяжелой конницей, показывая хорошие результаты лишь в умелых руках и против не самого умного или многочисленного противника.
Если добавить к этому всему еще и бурный экономический рост Руси, который соседствовал с набирающей обороты усобицей, то становится понятной достаточно высокое положение городов. Число сильных городов, обладающих собственными амбициями, постоянно росло, а потому политическая каша того времени становится еще более жирной и наваристой, или, говоря простым языком, ситуация становится сложной, но в то же время интересной. Города были заинтересованы в собственном развитии как за счет внутреннего роста экономики и торговли княжества, так и за счет экспансии. Между городами и общинами существовала постоянная конкуренция: как между градами как высшим звеном удельной иерархии, так и между ними же и пригородами, так как последние сами стремились отделиться и стать самостоятельными городами. В Рюриковичах городские общины видели не только легитимных (результат основательной работы Владимира Великого и Ярослава Мудрого) верховных правителей, но и гарантов отстаивания ее интересов. Мудрый князь стремился всеми силами укреплять и развивать общину своего стольного града, получая взамен лояльность, поддержку городского полка и растущее благосостояние. В то же время стремительно растущее количество Рюриковичей на Руси вкупе с усобицами позволяло при необходимости лишать поддержки нерадивого князя, в результате чего его тут же сменял ближайший по лествице родственник, который мог оказаться значительно лучше. Потому, описывая историю того периода, всегда нужно помнить о сложной политической структуре Руси и о том, что стольные грады далеко не всегда выступали одной лишь разменной монетой в руках князей, слепо подчиняясь каждому новому Рюриковичу, которые могли меняться с ошеломляющей частотой.
Продолжение следует…
Информация