Андрей Шкуро. От белогвардейского генерала до генерала Вермахта
В первой статье мы говорили о происхождении А. Шкуро, особенностях его личности, службе в царской армии и о деятельности Шкуро в начале гражданской войны. Сегодня мы продолжим и закончим этот рассказ.
Участие Шкуро в гражданской войне
Итак, в 1918 году, нарушив слово не воевать против Советской власти и пополнив свой отряд, Шкуро стал совершать рейды на города Северного Кавказа. В июне 1918 года внезапным налетом он даже сумел с ходу захватить Ставрополь, где его отряд соединился с подошедшей к этому городу армией Деникина. В ноябре 1918 года Шкуро стал командиром Кавказской (казачьей) конной дивизии. В том же месяце Кубанская Рада присвоила ему чин генерал-майора. Кстати, сам Шкуро потом признавал, что, во-первых, он оказывал давление на депутатов, и, во-вторых, Рада не имела права присваивать воинские звания, и потому это решение было не вполне законным и легитимным. Поэтому в 1919 году в Харькове новое звание (генерал-лейтенанта) он требовал уже от Деникина, угрожая в случае отказа развернуть свой корпус на Екатеринодар.
29 декабря 1918 г. дивизия Шкуро и черкесы Султана Клыч-Гирея захватили Ессентуки, 5 января 1919 года был взят Кисловодск. А в феврале Шкуро получил должность командира Первого корпуса Кавказской Добровольческой армии, с которым и был направлен на Донской фронт, где вскоре были разгромлены большие силы красных. Шкуро потом утверждал, что только при захвате станицы Иловайской его подчинёнными были взяты в плен полторы тысячи красноармейцев, однако трудно сказать, насколько можно верить приводимым им цифрам. Под Горловкой были захвачены два бронепоезда, один из которых получил имя «Генерал Шкуро».
Бронепоезд Генерал Шкуро. Фотография сделана летом 1919 года
В апреле 1919 года в районе Мелитополя были разбиты отряды Нестора Махно. Затем начались бои на Украине, где были взяты Харьков и Екатеринослав (Днепропетровск). В «освобождённом» Харькове «благодарные» горожане попытались своего «благодетеля» Шкуро отравить мышьяком. Произошло это на обеде в его честь, который был устроен в ресторане «Версаль». К сожалению, Шкуро остался жив, умер обедавший с ним полковник Нелидов.
Шкуро тогда получил европейскую известность и 2 июля 1919 года даже был награждён британским орденом Бани, что изрядно подпортило репутацию этой награды: в самом деле, Барклай де Толли, Жуков, Рокоссовский – и в одном ряду с ними кровавый психопат Шкуро (а также Деникин и начальник его штаба Романовский).
Между тем, 3 (16) июля 1919 года Деникин издал «Московскую директиву», согласно которой три белые армии должны были наступать на столицу на фронте общей протяжённостью в 1000 километров. Это решение критиковалось очень многими, Врангель, например, назвал этот приказ «смертным приговором войскам Юга России».
Третьему Кубанскому корпусу Шкуро предписывалось наступать на Воронеж, который пал 17 сентября 1919 года. В плен попали около 13 тысяч красноармейцев, помимо прочих трофеев, были захвачены 35 артиллерийских орудий. У Воронежа корпус Шкуро соединился с Четвёртым Донским корпусом К. Мамонтова (Мамантова).
Но оказалось, что Махно вовсе не разбит, и его повстанческая армия, ударив по деникинским тылам, прорвалась к Умани.
Серб Олеко Дундич под видом белого офицера доставил и передал Шкуро приказ Буденного:
24 октября, в шесть часов утра, я прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генералу Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у круглых рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично.
По версии А. Толстого, во время этой опасной миссии компанию сербу составил герой романа «Хождение по мукам» Вадим Рощин, прототипом которого стал капитан царской армии и генерал-лейтенант РККА, доктор военных наук Евгений Александрович Шиловский. Он стал вторым мужем «роковой женщины» Елены Сергеевны Нюренберг, которая более известна по фамилии третьего мужа — Булгакова. Шиловский считается и наиболее вероятным прототипом супруга булгаковской Маргариты.
Олеко Дундич на фотографии из вышедшей в Белграде в 1979 году книги «Коммунисты Югославии»
Е. А. Шиловский
С. Олейников в роли Шкуро, кадр советско-югославского фильма «Олеко Дундич», 1958 г.
Перешли в наступление войска красного Южного фронта, которым командовал будущий советский маршал А.М. Егоров.
Егоров и Сталин на фотографии, сделанной близ Львова в 1920 г.
В Орловско-Кромском сражении, которое продолжалось с 11 октября по 18 ноября 1919 г., потерпела поражение армия генерал-майора В. Май-Маевского, и белые были отброшены на 165 километров, оставив Воронеж, Курск, Орёл, Кромы. 11 декабря красноармейцы вошли в Полтаву, 12 декабря – в Харьков. А Шкуро и Мамонтов в ноябре 1919 года у станции Касторная были разгромлены Буденным. Добровольческая армия покатилась на юг, особенно стремительно деградировали казачьи части, бойцы которых отказывались воевать и уходили в свои станицы.
Уже к началу ноября 1919 года под командованием Шкуро осталось всего 500 казаков, с которыми он буквально бежал к Новороссийску, где их никто не ждал, а корабли в его пристани буквально брались штурмом: по воспоминаниям очевидцев, толпы «бросались на любое причалившее судно, которое не охранялось пулемётчиками». Казакам было отказано в посадке на корабли, им было предложено пробиваться вдоль моря на Геленджик и Туапсе. Оттуда их все же потом смогли вывезти в Крым, где Шкуро получил приказ формировать новые казачьи части.
Шкуро, фотография сделана около 1920 г.
Кстати, вам не кажется, что Шкуро как-то подозрительно похож на атамана Лютого из культового советского фильма «Неуловимые мстители»?
4 апреля 1920 года новым главнокомандующим стал Пётр Врангель, который презирал Шкуро, считая его мародером и пьяницей, – одним из первых своих приказов он уволил этого генерала из армии.
Так бесславно закончилось участие Шкуро в гражданской войне: его отряд был распущен, а сам он отправился «на лечение» во Францию.
Эмиграция
Оставивший Россию Шкуро колесил по всей Европе. Из Франции в 1924 году он переехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев (будущая Югославия), некоторое время жил в Германии. Зарабатывал на жизнь, выступая в цирках с труппой казачьей джигитовки, и даже снимался в фильмах – правда, только в эпизодических ролях. Отметим, что в то время профессия циркового артиста абсолютно не «котировалась» и не уважалась. Аристократы и «приличная» буржуазная публика презирали циркачей, считая их шутами и скоморохами, на этом строится сюжет оперетты Имре Кальмана «Принцесса цирка», премьера которой состоялась в Вене 26 марта 1926 года (!), в 1958 году она была экранизирована в СССР под названием «Мистер Икс»:
«Да, я шут, я циркач, так что же,
Пусть меня так зовут вельможи.
Как они от меня далеки, далеки,
Никогда не дадут руки».
Пусть меня так зовут вельможи.
Как они от меня далеки, далеки,
Никогда не дадут руки».
Балерины — от кордебалета до прим — находились на содержании, о чём иронично сообщает Чехов (в юмореске «Современные молитвы»):
«Терпсихоре, музе танцев.
- Наполни первые ряды плешивыми, беззубыми старцами, разожги их холодную кровь!».
- Наполни первые ряды плешивыми, беззубыми старцами, разожги их холодную кровь!».
Да и профессия актера в те времена еще не считалась достойной. В России, например, в приличном обществе актеров называли «сукиными детьми» – и они это прозвище принимали. Уже в 1990 году Л. Филатов снятый им фильм о театре на Таганке назвал именно «Сукины дети». И Константин Сергеевич Алексеев, чтобы не позорить свою семью почтенных фабрикантов, был вынужден сменить фамилию – стал Станиславским.
Во время съемок одного из фильмов Шкуро встретился с Александром Вертинским, который так описывал эту встречу:
Однажды в Ницце ко мне подошёл во время работы невысокого роста человек, одетый в турецкий костюм и чалму (снималась картина «Тысяча и одна ночь»).
– Узнаёте меня? – спросил он.
Если бы это был даже мой родной брат, то, конечно, в таком наряде я бы всё равно его не узнал.
– Нет, простите.
– Я Шкуро. Генерал Шкуро. Помните?…
Экзотический грим восточного вельможи скрывал выражение моего лица.
– Надо уметь проигрывать тоже!… – точно оправдываясь, протянул он, глядя куда-то в пространство.
Свисток режиссёра прервал наш разговор. Я резко повернулся и пошёл на «плато». Белым мёртвым светом вспыхнули осветительные лампы, почти невидные при свете солнца… Смуглые рабы уже несли меня на носилках.
Из премьеров – в статисты! – подумал я. – Из грозных генералов – в бутафорские солдатики кино!… Воистину – судьба играет человеком.
– Узнаёте меня? – спросил он.
Если бы это был даже мой родной брат, то, конечно, в таком наряде я бы всё равно его не узнал.
– Нет, простите.
– Я Шкуро. Генерал Шкуро. Помните?…
Экзотический грим восточного вельможи скрывал выражение моего лица.
– Надо уметь проигрывать тоже!… – точно оправдываясь, протянул он, глядя куда-то в пространство.
Свисток режиссёра прервал наш разговор. Я резко повернулся и пошёл на «плато». Белым мёртвым светом вспыхнули осветительные лампы, почти невидные при свете солнца… Смуглые рабы уже несли меня на носилках.
Из премьеров – в статисты! – подумал я. – Из грозных генералов – в бутафорские солдатики кино!… Воистину – судьба играет человеком.
А вот как писал о цирковой карьере Шкуро Демьян Бедный:
«Слыл Шкуро – по зверству – волком.
Но, удрав от нас пешком,
Торговал с немалым толком
Где-то выкраденным шелком
И солдатским табаком.
Нынче ездит «по Европам»
С небольшим казацким скопом
Ради скачки верховой
На арене… цирковой».
Но, удрав от нас пешком,
Торговал с немалым толком
Где-то выкраденным шелком
И солдатским табаком.
Нынче ездит «по Европам»
С небольшим казацким скопом
Ради скачки верховой
На арене… цирковой».
Однако Шкуро ещё строил «наполеоновские планы» возвращения в Россию – вел безуспешные переговоры с курдами о прорыве к бакинским нефтепромыслам. А в 1928 году предлагал двум изгнанным принцам павшей персидской Каджарской династии авантюрный план восстановления одного из них на престоле этой страны.
Его планы триумфального возвращения в побежденную Россию, казалось, стали обретать реальность после прихода к власти в Германии Гитлера и, особенно, после нападения этой страны на Советский Союз. К сожалению, Шкуро был не одинок в своем желании сражаться против своей страны. Уже 21 мая 1941 года бывший генерал-майор Александр фон Лампе направил главнокомандующему Вермахта генералу-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу письмо, в котором выражал надежду на скорую войну Германии с СССР и просил допустить к участию в ней военнослужащих возглавляемого им Объединения Русских Воинских Союзов (ОРВС). Браухич на это письмо никак не отреагировал, и потому Лампе обратился с аналогичным предложением к самому Гитлеру, но фюрер также не счел его достойным ответа.
Лампе не успокоился и предложил членам РОВС пытаться вступить в германскую армию в качестве добровольцев. Сразу после начала войны так поступили полторы тысячи белоэмигрантов, которых немцы стали использовать в качестве переводчиков. Однако позже терпящие поражение немцы, больше от отчаяния, все же стали использовать белоэмигрантов, готовых с оружием в руках «участвовать в борьбе с коммунистами».
Группенфюрер СС Шкуро
Нападение Германии на СССР Шкуро воспринял с большим энтузиазмом – по принципу «против большевиков хоть с чертом!» Уже в конце июня 1941 года он предложил нацистам сформировать несколько казачьих дивизий, которые войдут в состав Вермахта, а также создать марионеточную Казачью республику Кубани и Дона. Повоевать против своей Родины очень желали также бывший атаман Всевеликого войска Донского Петр Краснов, бывший полковник Генерального штаба и генерал-лейтенант белой Добровольческой армии Борис Штейфон, царский полковник и белогвардейский генерал-майор Клыч Султан-Гирей, генерал-майор Борис Хольмстон-Смысловский и многие другие белоэмигранты. Пособников Гитлера в эмигрантской среде называли «пораженцами», а тех, кто отказался от сотрудничества с нацистами (например, А. Деникина, командовавшего врангелевским флотом Врангеля М. Кедрова, члена Государственной Думы трёх созывов В. Маклакова) – «оборонцами».
Гитлер с презрением относился к «восточным унтерменшам», которые к тому же еще и проиграли гражданскую войну. Другое дело – казаки-победители с другой стороны: 6 октября 1941 года командование Вермахта разрешило создавать казачьи воинские части для борьбы с партизанами – но их набирали на оккупированных территориях Кубани и Дона (а вот другие желающие служить германским хозяевам «восточные унтерменши-эмигранты» права носить оружие еще долго не имели). Среди сторонников формирования казачьих частей оказался даже знаменитый Клаус Шенк фон Штауффенберг, который 20 июля 1944 года фактически подставил своих сообщников, отказавшись уничтожить Гитлера ценой собственной жизни – сбежал из бункера, оставив на столе портфель с взрывчаткой, который передвинул полковник Хайнц Брандт.
Была сформирована военная организация «Казачий стан». И командиры казачьих полков вермахта носили «исконно русские» имена и фамилии: Филипп фон Безелагер, Иоахим фон Юнгшульц, Эверт фон Рентельн и так далее. Летом 1942 года на стороне немцев уже воевали казачьи полки «Платов» (17-я армия), «Юнгшульц» (1-я танковая группа), 1-й лейб-гвардии Атаманский, 3-й Донской, 4-й и 5-й Кубанские, 6-й и 7-й Сводно-казачьи. К марту 1943 года в составе вермахта насчитывалось 20 казачьих кавалерийских полков общей численностью 25 тысяч человек.
В том же 1943 году Управление по делам казаков Восточного министерства Третьего рейха возглавил бывший атаман Всевеликого Войска Донского П. Краснов. А в 1944 году было решено создать так называемый «резерв казачьих войск» при Главном штабе войск СС, в который должны были войти уже казаки, проживающие на территории Третьего рейха. Возглавить эту организацию было поручено А. Шкуро, которому дали генеральский чин и право ношения формы. Однако, как мы видим на представленной ниже фотографии, Шкуро все же предпочитал черкеску:
В сентябре того же 1944 года Шкуро стал формировать «Казачий Освободительный Корпус», а также выступил с инициативой создания очередной «Волчьей сотни», которая должна была использоваться для диверсий в тылу Красной армии. Личного участия в боевых действиях постаревший Шкуро не принимал, ограничиваясь канцелярской работой в Главном управлении казачьих войск Вермахта. Руководил, в частности, отправкой казачьих эмигрантских полков в Югославию, где те воевали против армии Тито. Особенно «прославились» тогда казачьи части в составе 2-й танковой армии генерал-полковника Рендулича. Командовал ими печально знаменитый Гельмут фон Паннвиц, которого британский историк Бэзил Дэвидсон, бывший офицер британского Управления специальных операций, выполнявший задания командования в Боснии и Герцеговине, назвал «безжалостным командиром шайки кровавых мародёров».
Отметим, кстати, что югославы тогда отделяли русских от казаков, которых называли «черкесами».
На территории Хорватии, Сербии, Черногории и Македонии бывшие белые казаки сожгли более 20 деревень, а в хорватском селе Дьяково ими были изнасилованы 120 девушек и женщин. Отвечая на жалобу возмущённых хорватов (союзников немцев), фон Паннвиц высокомерно заявил:
Хорватам вовсе не помешает, если изнасилованные хорватки родят детей. Казаки — это прекрасный расовый тип, многие выглядят как скандинавы.
Кстати, именно на территории Хорватии 26 декабря 1944 года произошло незначительное боевое столкновение, которое некоторые называют «последним сражением русской Гражданской войны». В этот день 2-я казачья бригада вермахта атаковала позиции 233-й советской дивизии, которая входила в состав 3-го Украинского фронта. Этот бой запомнился всем невероятным ожесточением сторон, пленных без всяких разговоров расстреляли и те, и другие.
В апреле 1945 года остатки казачьих частей вермахта бежали в Италию и Австрию, где сдались британцам. Среди них был и Шкуро, который в мае 1945 года бежал из Германии в Южную Австрию. Но 7 июня 1945 года английское военное командование выдало советским представителям 35 тысяч казаков, в том числе и Шкуро, которого не спас даже орден Бани, полученный им в 1919 году.
Англичане передают Шкуро советским представителям
Очевидцы вспоминали, что именно Шкуро вызвал у советских солдат большой интерес, которые называли его Шкурой, но охотно вступали в беседу. Ободренный этим вниманием, Шкуро с большим подъёмом рассказывал о «лупоцовке» красных, но когда советские пожилые казаки заявили, что и они его подчинённым «давали перца», согласился: «Верно, давали. Да так, что у нас зады трещали».
Уже в Москве на вопрос следователя: «Призывали ли Вы казаков к вооружённой борьбе против Красной Армии, а также выражали Вы Ваши собственные взгляды и можно ли Ваши собственные взгляды назвать антисоветскими?»
Шкуро ответил: «Можно сказать и так».
А вот Краснов заявил в своём «последнем слове»:
Я осуждён за измену России, за то, что я вместе с её врагами бесконечно много разрушал созидательную работу моего народа... За мои дела никакое наказание не страшно, оно заслуженно... Я уже старик, мне недолго осталось жить, и я хорошо понимаю, что не могу жить среди русского народа: прожить скрытно нельзя, а показываться народу я не имею никакого права... Я... отлично понимаю, что мне нет места среди людей, и я не нахожу себе оправдания.
Паннвиц и его подчиненные
Андрей Шкуро, Петр Краснов и его двоюродный племянник Семен Краснов, походный атаман нацистского Казачьего стана Тимофей Доманов, командир горских частей в составе казачьего корпуса Краснова Султан Клыч-Гирей и Гельмут фон Паннвиц были приговорены к смертной казни через повешение. Приговор был приведён в исполнение 16 января 1947 года.
В 1997 году коллегия Верховного суда Российской Федерации вновь рассматривала уголовное дело Шкуро, оставив приговор в силе и признав подсудимого не подлежащим реабилитации. А потом началась какая-то бесовщина: в 1998 году у московского храма Всех святых казнённым предателям был установлен памятник (мраморная плита) с кощунственным названием:
«Воинам русского общевоинского союза, русского корпуса, казачьего стана, казакам 15 кавалерийского корпуса, павшим за веру и отечество».
В 2007 году накануне Дня Победы эта плита была разбита неизвестными:
Разрушенная плита
Но в 2014 году ее восстановили с новой (также кощунственной) надписью:
«Казакам, павшим за Веру, Царя и Отечество».
В 2007 году в станице Еланская Ростовской области был открыт частный музей «Донские казаки в борьбе с большевиками», рядом с которым был установлен памятник Петру Краснову, который, напомним, был начальником Управления по делам казаков Восточного министерства III Рейха. После многочисленных протестов в 2021 году скульптуру «переименовали», назвав «памятником казачьему атаману». Снести его удалось совсем недавно – 15 мая 2025 года.
А в 2009 году в пригороде Новороссийска вдруг появилась улица Шкуро. Лишь в феврале 2016 года удалось добиться переименования – она была названа в честь участника I мировой, гражданской и Великой Отечественной войн генерал-лейтенанта Николая Кириченко.
Информация