Яков Тряпицын: Памяти оклеветанного красного партизана (часть 2)
Заговорщик Андреев и «суд 103-х»
А возглавил выступление против своего командира (читай «предательство») бывший начальник Сахалинской милиции Андреев.
О нём тоже стоит сказать подробнее. Благо, Фуфыгин сумел собрать кое-какие сведения. Итак, знакомьтесь:
И сразу кое-что уточним. Даже после окончания офицерского училища Андреев получил звание зауряд-прапорщика. Был такой чин в дореволюционной русской армии с 1907 по 1917 годы. Обозначение – широкая полоса посередине погона со звёздочкой в верхней трети. Чин этот, в отличие от собственно прапорщика, офицерским не был (можно его весьма условно сравнить со званием прапорщика в современной русской армии)! Т.е. прослужив в армии 10-12 лет и будучи принятым в военное училище, не смог окончить его с офицерским чином. Что, согласитесь, не лучшим образом характеризует его умственные способности.
И.Т.Андреев с семьей
Кстати, любопытная деталь, Фуфыгин нашёл фотографию Андреева 1916 г. Так вот, на ней Андреев в погонах подпрапорщика, а не зауряд-прапорщика! На звание ниже. Возникает вопрос: почему? Ведь из сказанного следует, что чин зауряд-прапорщика он получил в 1914-м. Ну да ладно...
Далее Фуфыгин пишет, мол, Андреев «понимал пагубность поведения нижне-амурского диктатора». Потому и возглавил заговор с целью его свержения.
Только мне почему-то после ознакомления со всеми вышеописанными событиями приходит на ум мысль, что мотивы Андреева были далеко не благородными. Предлагаю сопоставить имеющиеся у нас факты.
С одной стороны – молодой (23 года), удачливый и, несомненно, одарённый командир Яков Тряпицын. За год на войне – Георгиевский крест (пусть даже один) и офицерский чин. Из маленького отряда сформировал настоящую армию, без серьёзных потерь взял город. Сумел его удержать, а когда потребовалось, спасая людей – вовремя оставить. Блеск, да и только!
С другой – уже не первой свежести (36 лет) заслужившийся унтер Иван Андреев. Офицером стать не смог, не смотря на все попытки. В Гражданскую сослужил, безусловно, важную службу, сохранив крепостную артиллерию, что называется, укрыв её от врага. Но разве его поступок может идти хоть в какое-то сравнение с тем, что к тому времени сделал для Советской власти Тряпицын?!
В общем, у меня возникает подозрение, что истинной причиной, заставившей Андреева пойти против своего командира, стала ОБЫКНОВЕННАЯ ЗАВИСТЬ!
Надо сказать, что заговор ковался не в одночасье. Андреев выбрал самый удачный момент, когда люди был измотаны длительным отступлением, которое, как известно, деморализует любую, даже самую боеспособную армию. Кроме того, постоянно не хватало продовольствия.
А ещё был использован такой повод, как «анархизм» Тряпицына и «антисоветская деятельность» его боевой подруги (по совместительству - начальника штаба) эссерки-максималистки Нины Лебедевой-Кияшко (об «анархизме» Тряпицына чуть подробнее поговорим дальше). Андреев же, как мы помним, «стоял на платформе большевиков» и при правильном подходе мог не только уничтожить «молодого да раннего» командира, а и получить в свои руки уже сформированную им армию (что и произойдёт, как мы увидим позже). Обвиняя командира в «контрреволюционности», организатору заговора как-то удалось преодолеть то, что в окружении «анархиста» Тряпицына был самый настоящий большевик (а не «стоявший на платформе») Фёдор Железин (его тоже растреляют).
Что ж, если полководец из Андреева не получился, то умения интригана ему было не занимать. В момент ареста Тряпицын даже не понял, что случилось. Он думал, что имеет дело с рядовым недовольством измотанных бойцов, что случалось и раньше, и с чем он успешно справлялся.
Арест должна была произвести специальная группа из семи человек. Они прибыли на пароход командующего «Амгунец», часовому показали пакет с сургучными печатями, и пока он его рассматривал, прошли к каюте Тряпицына. Постучали, Яков спокойно открыл дверь.
И увидел направленные на него револьверы. Прозвучало заявление, что он арестован. Тряпицын принял сообщение с усмешкой: «Это мне не впервой. Кто поднял бунт? Довольно шутки шутить!» Поняв, что сопротивление бесполезно, он спокойно сдал свой маузер.
Просто убить командующего мятежники не посмели, поэтому организовали суд. Как пишет Фуфыгин:
Всего было избрано 103 члена народного суда – отсюда и пошло упоминание во всех источника о «суде 103-х».
Лихо, не правда ли?! И как показательно стремление Андреева «растворить» свою ответственность. Чтобы потом с «чистой совестью» сказать, мол, не я, а народ решил.
Приговор этого «судилища» и расстрел Тряпицына во всех красках описаны у Смоляка, читаем:
И вправду редкая верность! А к этому добавим, что жена и начальник штаба Тряпицына Нина Лебедева в день расстрела была на четвёртом месяце беременности!
Немного об «анархизме» Тряпицына и его боевой подруге
Раз уж некоторые так упрямо обвиняют Тряпицына в «недисциплинированности», упорно называя его «анархистом», посвятим пару слов и этому.
Например, Фуфыгин пишет об этом так:
Но в книге Смоляка есть один любопытный отрывок из воспоминаний бывшего дальневосточного партизана:
Нина Лебедева и Яков Тряпицын
Другое дело – его боевая подруга Нина Лебедева. Та и в самом деле была эссеркой «со стажем». Смоляк даёт следующую краткую справку по ней:
- Родилась (предположительно) в 1895 году в Пензенской губернии, где провела детство и училась в гимназии. С юных лет связала свою судьбу с партией социал-революционеров. За участие в покушении на пензенского губернатора в 1914 году была осуждена на каторгу с лишением всех прав и отправлена в Сибирь. В Акатуе, знаменитой Нерчинской каторге, ссылку отбывала вместе с Марией Спиридоновой, лидером партии левых эсеров, и Фани Каплан, покушавшейся в августе 1918 года на жизнь В. Ленина.
После Февральской революции Лебедева — один из организаторов Читинского союза максималистов, секретарь горсовета рабочих депутатов.
От семёновских банд бежала в Благовещенск, затем в Хабаровск, где была секретарём подпольной организации, поддерживала связь с партизанами.
Ну, так что ж с того?! Разве её партийная принадлежность мешала ей честно сражаться за дело Советской власти? И в очередной раз вспомним о том, что на Дальнем Востоке после 1920 года Гражданская война уже переросла в войну с иноземными захватчиками-японцами, когда партийная принадлежность уже совершенно не важна.
В общем, ещё раз хочу подчеркнуть, что обвинения Тряпицына и его подруги в «контрреволюционности» являются в чистом виде надуманными.
Если в чём и можно было в этом смысле упрекнуть Тряпицына, так в том, что он не поддерживал идею создания буферного государства Дальневосточной республики.
Судьба заговорщика
Изачально мною не планировалось описание дальнейшей судьбы Андреева, предательски убравшего с дороги своего командира, ведь статья-то не о нём, а о Тряпицыне. Но, читая книгу Смоляка, в глаза бросилось письмо одного участника тех далёких событий другому, вот оно:
Сами понимаете, что такие слова не могли оставить меня равнодушным. Стал, что называется «копать» дальше. И раскопал...
Забегая вперёд, судьба его весьма поучительна. В том смысле, что за всё в этом мире рано или поздно, приходится платить.
Распоряжением № 40 от 22.08.1920 года командующий войсками Андреев И.Т. объявил себя в подчинении командованию всеми вооружёнными силами ДВР20. Вскоре партизанская армия была расформирована и влилась в состав 19-го Сибирского стрелкового полка, который был передислоцирован в город Свободный (долго покомандовать Андрееву не дали).
Освобождённый от своей должности Иван Тихонович Андреев направился в город Благовещенск, где находилось правительство (ДВР), для доклада о кербинских событиях.
Ирина Васильевна – жена Андреева И. Т. в своей автобиографии, написанной в феврале 1946 года в Шанхае, при подаче заявления о восстановлении её в гражданстве РСФСР написала, что «распоряжением из Благовещенска муж был назначен зав артиллерийскими складами в Ново-Алексеевске (г. Свободный). Вскоре его перевели в село Мариинск, т.к. в Ново-Алексеевске на него было два раза покушение как месть за арест Тряпицына».
После расстрела Тряпицына и его сподвижников на Андреева было совершено несколько покушений, и его жизнь была постоянно в опасности.
Как вспоминает старший сын Андреева – Алексей Иванович:
Известно, что Андреев настаивал на отъезде в Хабаровск, где он надеялся найти свою семью, его просьбу поддержали в Амурском обкоме, и летом 1922 года он получил назначение в село Мариинское-на-Амуре председателем волисполкома и воинским начальником так называемой демаркационной линии с японцами, проходившей в селе Мариинском.
Ирина Смышляева затем рассказала своим детям, что дед проявил инициативу и перевёз её с детьми на Сахалин, чтобы спасти семью от покушений соратников Тряпицына, и на то были веские основания.
Таким образом, найдя семью, Иван Тихонович оказался на территории острова Сахалин оккупированной японскими войсками, и надолго.
После приезда на Сахалин, семья короткое время жила у родственников деда в городе Александровске, а затем переехала в село Рыковское, там жили на квартире у какого-то крестьянина, а затем переехали в Народный дом.
На Сахалине Андреев прожил почти три года до эвакуации японцев в январе 1925 года. 9 января 1924 года в семье Андреевых родился четвёртый сын – Валентин. Возвращаться в Россию Андреев посчитал невозможным (видать, слишком многие на Дальнем Востоке уважали Тряпицына), и поэтому стал эмигрантом – семья переехала в Китай, где долгое время проживала в русской колонии в Шанхае. Жизнь в Китае было трудной и безрадостной, не выдержав жизни на чужбине, Андреев закончил свой жизненный путь в 1933 году.
Оставаясь на чужбине, Ирина Васильевна мечтала вернуться на Родину вместе с детьми, которую вынуждена была покинуть в трагические годы Гражданской войны и такая возможность была представлена после окончания Второй мировой войны.
Ирину Васильевну и её детей Алексея, Валентина и Михаила, которые после подачи ими заявлений о восстановлении их в гражданстве РСФСР в Генконсульство СССР в Японии, вернулись в 1947 году по зову сердца в Советский Союз, ожидала трагическая судьба.
Радость возвращения на Родину была омрачена тем, что им не разрешили жить на Амуре, рядом с родственниками, а направили на работу в город Свердловск на паровозоремонтный завод.
Спустя несколько лет, Алексей и Валентин были осуждены на 25 лет, как «американские шпионы» (сейчас уже сложно сказать, заслуженно или нет). По иронии судьбы в заключении они находились рядом с теми местами, где хотели бы проживать, возвратившись на Родину после длительной разлуки. Смерть Сталина и последовавшая амнистия дала им возможность возвратиться из сибирских лагерей, в город Ростов-на-Дону к ожидавшей их матери.
Как это часто бывает, за поступки отца сполна ответили дети...
А возглавил выступление против своего командира (читай «предательство») бывший начальник Сахалинской милиции Андреев.
О нём тоже стоит сказать подробнее. Благо, Фуфыгин сумел собрать кое-какие сведения. Итак, знакомьтесь:
- Родился 7 октября 1884 года в селе Дубки Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии в семье крестьянина Тихона Андреева. В семье было шестеро детей. В юности плавал на Балтике, служил в торговом флоте матросом, кочегаром, рулевым. Образование получил начальное в церковно-приходской школе. Хорошо знал финский и шведский языки: его бабушка была финка. На военной службе прослужил 15 лет. До Октябрьской революции проходил службу в крепости Чныррах (т.е. в оборонительном сооружении Николаевска), поднявшись по служебной лестнице от рядового до фельдфебеля сверхсрочной службы. В 1912 году после сдачи экзамена ему был присвоен чин подпрапорщика. В 1914 года окончил Владивостокское офицерское училище, где ему было присвоено звание зауряд-прапорщика артиллерии. После Февральской революции в 1917 году вернулся в Николаевск-на-Амуре и стал рыбачить в организованной им артели «Сивуч» в Амурском лимане и Татарском проливе. Как стоящий на платформе большевиков во время краткого периода Советской власти в Николаевске в 1918 году он был помощником у заместителя военного комиссара Бебенина, активно включился в борьбу за Советскую власть, был назначен начальником артиллерии в крепости Чныррах. Перед захватом Николаевска в начале сентября 1918 года много сделал для разгрузки крепости от излишнего оружия и снарядов (чтобы они не достались японцам), часть которых поступили на вооружение канонерок, прибывших в августе 1918 года из Хабаровска.
Накануне оккупации крепости и города японцами привёл в негодное состояние орудия крепости, спрятав в надёжном месте орудийные замки. Когда в октябре 1918 года город захватили японцы, продолжал заниматься рыбалкой, поддерживал нелегальную связь с большевистским подпольем.
После захвата (а может правильнее – «освобождения»?) крепости Чныррах партизанами в феврале 1920 года под его руководством орудия были приведены в боевую готовность и приняли участие в обстреле города, что вынудило японцев приступить к переговорам с партизанами и, в конечном итоге, впустить их в город.
Накануне оккупации крепости и города японцами привёл в негодное состояние орудия крепости, спрятав в надёжном месте орудийные замки. Когда в октябре 1918 года город захватили японцы, продолжал заниматься рыбалкой, поддерживал нелегальную связь с большевистским подпольем.
После захвата (а может правильнее – «освобождения»?) крепости Чныррах партизанами в феврале 1920 года под его руководством орудия были приведены в боевую готовность и приняли участие в обстреле города, что вынудило японцев приступить к переговорам с партизанами и, в конечном итоге, впустить их в город.
И сразу кое-что уточним. Даже после окончания офицерского училища Андреев получил звание зауряд-прапорщика. Был такой чин в дореволюционной русской армии с 1907 по 1917 годы. Обозначение – широкая полоса посередине погона со звёздочкой в верхней трети. Чин этот, в отличие от собственно прапорщика, офицерским не был (можно его весьма условно сравнить со званием прапорщика в современной русской армии)! Т.е. прослужив в армии 10-12 лет и будучи принятым в военное училище, не смог окончить его с офицерским чином. Что, согласитесь, не лучшим образом характеризует его умственные способности.
И.Т.Андреев с семьей
Кстати, любопытная деталь, Фуфыгин нашёл фотографию Андреева 1916 г. Так вот, на ней Андреев в погонах подпрапорщика, а не зауряд-прапорщика! На звание ниже. Возникает вопрос: почему? Ведь из сказанного следует, что чин зауряд-прапорщика он получил в 1914-м. Ну да ладно...
Далее Фуфыгин пишет, мол, Андреев «понимал пагубность поведения нижне-амурского диктатора». Потому и возглавил заговор с целью его свержения.
Только мне почему-то после ознакомления со всеми вышеописанными событиями приходит на ум мысль, что мотивы Андреева были далеко не благородными. Предлагаю сопоставить имеющиеся у нас факты.
С одной стороны – молодой (23 года), удачливый и, несомненно, одарённый командир Яков Тряпицын. За год на войне – Георгиевский крест (пусть даже один) и офицерский чин. Из маленького отряда сформировал настоящую армию, без серьёзных потерь взял город. Сумел его удержать, а когда потребовалось, спасая людей – вовремя оставить. Блеск, да и только!
С другой – уже не первой свежести (36 лет) заслужившийся унтер Иван Андреев. Офицером стать не смог, не смотря на все попытки. В Гражданскую сослужил, безусловно, важную службу, сохранив крепостную артиллерию, что называется, укрыв её от врага. Но разве его поступок может идти хоть в какое-то сравнение с тем, что к тому времени сделал для Советской власти Тряпицын?!
В общем, у меня возникает подозрение, что истинной причиной, заставившей Андреева пойти против своего командира, стала ОБЫКНОВЕННАЯ ЗАВИСТЬ!
Надо сказать, что заговор ковался не в одночасье. Андреев выбрал самый удачный момент, когда люди был измотаны длительным отступлением, которое, как известно, деморализует любую, даже самую боеспособную армию. Кроме того, постоянно не хватало продовольствия.
А ещё был использован такой повод, как «анархизм» Тряпицына и «антисоветская деятельность» его боевой подруги (по совместительству - начальника штаба) эссерки-максималистки Нины Лебедевой-Кияшко (об «анархизме» Тряпицына чуть подробнее поговорим дальше). Андреев же, как мы помним, «стоял на платформе большевиков» и при правильном подходе мог не только уничтожить «молодого да раннего» командира, а и получить в свои руки уже сформированную им армию (что и произойдёт, как мы увидим позже). Обвиняя командира в «контрреволюционности», организатору заговора как-то удалось преодолеть то, что в окружении «анархиста» Тряпицына был самый настоящий большевик (а не «стоявший на платформе») Фёдор Железин (его тоже растреляют).
Что ж, если полководец из Андреева не получился, то умения интригана ему было не занимать. В момент ареста Тряпицын даже не понял, что случилось. Он думал, что имеет дело с рядовым недовольством измотанных бойцов, что случалось и раньше, и с чем он успешно справлялся.
Арест должна была произвести специальная группа из семи человек. Они прибыли на пароход командующего «Амгунец», часовому показали пакет с сургучными печатями, и пока он его рассматривал, прошли к каюте Тряпицына. Постучали, Яков спокойно открыл дверь.
И увидел направленные на него револьверы. Прозвучало заявление, что он арестован. Тряпицын принял сообщение с усмешкой: «Это мне не впервой. Кто поднял бунт? Довольно шутки шутить!» Поняв, что сопротивление бесполезно, он спокойно сдал свой маузер.
Просто убить командующего мятежники не посмели, поэтому организовали суд. Как пишет Фуфыгин:
- ...было принято решение избрать для рассмотрения дела Тряпицына и его ближайших приспешников из частей войск, рабочих союзов и населения с. Керби по два делегата из 50 для создания гласного Народного Суда, причём решение суда привести в исполнение немедленно.
На следующий день распоряжением командующего войсками Андреева (!!!) состав народного суда решено было дополнить представителями от всех граждан, а именно: по одному делегату от каждых 25 (двадцати пяти) человек, как от товарищей партизан, так и от всего прочего гражданского населения...
На следующий день распоряжением командующего войсками Андреева (!!!) состав народного суда решено было дополнить представителями от всех граждан, а именно: по одному делегату от каждых 25 (двадцати пяти) человек, как от товарищей партизан, так и от всего прочего гражданского населения...
Всего было избрано 103 члена народного суда – отсюда и пошло упоминание во всех источника о «суде 103-х».
Лихо, не правда ли?! И как показательно стремление Андреева «растворить» свою ответственность. Чтобы потом с «чистой совестью» сказать, мол, не я, а народ решил.
Приговор этого «судилища» и расстрел Тряпицына во всех красках описаны у Смоляка, читаем:
- Заместитель председателя суда Пётр Воробьёв зачитывает решение «суда 103-х». Голос его хорошо слышен вокруг: «За содеянные преступления, постоянно подрывающие доверие к коммунистическому строю, могущие нанести удар авторитету Советской власти, подвергнуть смертной казни...».
Командир взвода конвоя Пётр Приходько резко командует: «Конвой, отойти в сторону!» Напротив приговорённых, вскинув оружие, приготовился к стрельбе взвод бывших артиллеристов.
Все замерли. Тишину ночи разорвал пронзительный крик: «Да здравствует мировая революция! Да здравствует Советская власть!..»
Команда «Взвод, пли!» прерывает крик Фёдора Железина. Осуждённые повалились в яму, все, кроме Тряпицына. Он только пошатнулся после залпа, но затем вновь выпрямился. На секунду все оцепенели. Он наклоняется и берёт на руки бездыханное тело Нины Лебедевой. «Стреляйте!» — уже не командует, а кричит Приходько. В Тряпицына началась беспорядочная стрельба, но он продолжает стоять с телом Лебедевой в руках. Приходько подбегает к нему и в упор разряжает пистолет. Тряпицын медленно валится в яму, не выпуская из рук Лебедеву. Даже мёртвый, он не хотел отпускать её от себя. А она за эту верность подарила ему несколько мгновений жизни, приняв на себя пули бывших соратников по оружию.
Командир взвода конвоя Пётр Приходько резко командует: «Конвой, отойти в сторону!» Напротив приговорённых, вскинув оружие, приготовился к стрельбе взвод бывших артиллеристов.
Все замерли. Тишину ночи разорвал пронзительный крик: «Да здравствует мировая революция! Да здравствует Советская власть!..»
Команда «Взвод, пли!» прерывает крик Фёдора Железина. Осуждённые повалились в яму, все, кроме Тряпицына. Он только пошатнулся после залпа, но затем вновь выпрямился. На секунду все оцепенели. Он наклоняется и берёт на руки бездыханное тело Нины Лебедевой. «Стреляйте!» — уже не командует, а кричит Приходько. В Тряпицына началась беспорядочная стрельба, но он продолжает стоять с телом Лебедевой в руках. Приходько подбегает к нему и в упор разряжает пистолет. Тряпицын медленно валится в яму, не выпуская из рук Лебедеву. Даже мёртвый, он не хотел отпускать её от себя. А она за эту верность подарила ему несколько мгновений жизни, приняв на себя пули бывших соратников по оружию.
И вправду редкая верность! А к этому добавим, что жена и начальник штаба Тряпицына Нина Лебедева в день расстрела была на четвёртом месяце беременности!
Немного об «анархизме» Тряпицына и его боевой подруге
Раз уж некоторые так упрямо обвиняют Тряпицына в «недисциплинированности», упорно называя его «анархистом», посвятим пару слов и этому.
Например, Фуфыгин пишет об этом так:
- Попытки отдельных авторов представить Тряпицына высокообразованным человеком (тут он явно загнул, Первая мировая и Гражданская никак не позволяли нашему герою успеть получить образование), разбирающимся в философии, с учётом известных фактов его жизненного пути ничем не подтверждаются. Достоверно лишь то, что он увлекался идеями анархистов и фактически стоял на платформе анархистов.
Но в книге Смоляка есть один любопытный отрывок из воспоминаний бывшего дальневосточного партизана:
- В то время партизаны не имели сформировавшихся партийных организаций. Кто называл себя большевиком, тот носил на груди красный лоскутик. Называвшие себя анархистами носили чёрный. Но были и такие, которые считали себя анархо-коммунистами, носили красно-чёрные розетки и кокарды.
Иначе говоря, склонность Тряпицына к «анархизму» была примерно на том же уровне, что и «стояние на платформе большевиков» у Андреева. Всё лишь на уровне личный предпочтений, а не партийной принадлежности. Вероятно, поэтому Тряпицына ещё называют «анархистом-индивидуалистом».
Иначе говоря, склонность Тряпицына к «анархизму» была примерно на том же уровне, что и «стояние на платформе большевиков» у Андреева. Всё лишь на уровне личный предпочтений, а не партийной принадлежности. Вероятно, поэтому Тряпицына ещё называют «анархистом-индивидуалистом».
Нина Лебедева и Яков Тряпицын
Другое дело – его боевая подруга Нина Лебедева. Та и в самом деле была эссеркой «со стажем». Смоляк даёт следующую краткую справку по ней:
- Родилась (предположительно) в 1895 году в Пензенской губернии, где провела детство и училась в гимназии. С юных лет связала свою судьбу с партией социал-революционеров. За участие в покушении на пензенского губернатора в 1914 году была осуждена на каторгу с лишением всех прав и отправлена в Сибирь. В Акатуе, знаменитой Нерчинской каторге, ссылку отбывала вместе с Марией Спиридоновой, лидером партии левых эсеров, и Фани Каплан, покушавшейся в августе 1918 года на жизнь В. Ленина.
После Февральской революции Лебедева — один из организаторов Читинского союза максималистов, секретарь горсовета рабочих депутатов.
От семёновских банд бежала в Благовещенск, затем в Хабаровск, где была секретарём подпольной организации, поддерживала связь с партизанами.
Ну, так что ж с того?! Разве её партийная принадлежность мешала ей честно сражаться за дело Советской власти? И в очередной раз вспомним о том, что на Дальнем Востоке после 1920 года Гражданская война уже переросла в войну с иноземными захватчиками-японцами, когда партийная принадлежность уже совершенно не важна.
В общем, ещё раз хочу подчеркнуть, что обвинения Тряпицына и его подруги в «контрреволюционности» являются в чистом виде надуманными.
Если в чём и можно было в этом смысле упрекнуть Тряпицына, так в том, что он не поддерживал идею создания буферного государства Дальневосточной республики.
Судьба заговорщика
Изачально мною не планировалось описание дальнейшей судьбы Андреева, предательски убравшего с дороги своего командира, ведь статья-то не о нём, а о Тряпицыне. Но, читая книгу Смоляка, в глаза бросилось письмо одного участника тех далёких событий другому, вот оно:
- Партизан И.И. Самойлов — партизану Н.С. Демидову, 29 июля 1960г.:
«Письмо ваше получил и удивлён: неужели вы не знаете о том, что Андреев был посланцем японцев?
Да я лично сам и многие сахалинцы знаем и видели Андреева. Да, это он расстрелял Тряпицына и после этого с почётом был привезён японцами в Александровск (Александровск-Сахалинский) и жил во флигеле у миллионера Петровского под охраной японских штыков. Андреев почитался японцами так же, как их национальные герои. Был в 1925 году увезён японцами. Дальнейшая его судьба мне неизвестна».
«Письмо ваше получил и удивлён: неужели вы не знаете о том, что Андреев был посланцем японцев?
Да я лично сам и многие сахалинцы знаем и видели Андреева. Да, это он расстрелял Тряпицына и после этого с почётом был привезён японцами в Александровск (Александровск-Сахалинский) и жил во флигеле у миллионера Петровского под охраной японских штыков. Андреев почитался японцами так же, как их национальные герои. Был в 1925 году увезён японцами. Дальнейшая его судьба мне неизвестна».
Сами понимаете, что такие слова не могли оставить меня равнодушным. Стал, что называется «копать» дальше. И раскопал...
Забегая вперёд, судьба его весьма поучительна. В том смысле, что за всё в этом мире рано или поздно, приходится платить.
Распоряжением № 40 от 22.08.1920 года командующий войсками Андреев И.Т. объявил себя в подчинении командованию всеми вооружёнными силами ДВР20. Вскоре партизанская армия была расформирована и влилась в состав 19-го Сибирского стрелкового полка, который был передислоцирован в город Свободный (долго покомандовать Андрееву не дали).
Освобождённый от своей должности Иван Тихонович Андреев направился в город Благовещенск, где находилось правительство (ДВР), для доклада о кербинских событиях.
Ирина Васильевна – жена Андреева И. Т. в своей автобиографии, написанной в феврале 1946 года в Шанхае, при подаче заявления о восстановлении её в гражданстве РСФСР написала, что «распоряжением из Благовещенска муж был назначен зав артиллерийскими складами в Ново-Алексеевске (г. Свободный). Вскоре его перевели в село Мариинск, т.к. в Ново-Алексеевске на него было два раза покушение как месть за арест Тряпицына».
После расстрела Тряпицына и его сподвижников на Андреева было совершено несколько покушений, и его жизнь была постоянно в опасности.
Как вспоминает старший сын Андреева – Алексей Иванович:
«зимой 1922 года в Николаевске наш дед – Смышляев Василий Фёдорович пришёл к нам домой и сказал, чтобы мы срочно покинули дом. Он посадил нас на сани (мою маму Ирину и двоих моих братьев – Михаила и Виктора) и перевёз нас через пролив на Сахалин, где нас встретил отец».
Известно, что Андреев настаивал на отъезде в Хабаровск, где он надеялся найти свою семью, его просьбу поддержали в Амурском обкоме, и летом 1922 года он получил назначение в село Мариинское-на-Амуре председателем волисполкома и воинским начальником так называемой демаркационной линии с японцами, проходившей в селе Мариинском.
Ирина Смышляева затем рассказала своим детям, что дед проявил инициативу и перевёз её с детьми на Сахалин, чтобы спасти семью от покушений соратников Тряпицына, и на то были веские основания.
Таким образом, найдя семью, Иван Тихонович оказался на территории острова Сахалин оккупированной японскими войсками, и надолго.
После приезда на Сахалин, семья короткое время жила у родственников деда в городе Александровске, а затем переехала в село Рыковское, там жили на квартире у какого-то крестьянина, а затем переехали в Народный дом.
На Сахалине Андреев прожил почти три года до эвакуации японцев в январе 1925 года. 9 января 1924 года в семье Андреевых родился четвёртый сын – Валентин. Возвращаться в Россию Андреев посчитал невозможным (видать, слишком многие на Дальнем Востоке уважали Тряпицына), и поэтому стал эмигрантом – семья переехала в Китай, где долгое время проживала в русской колонии в Шанхае. Жизнь в Китае было трудной и безрадостной, не выдержав жизни на чужбине, Андреев закончил свой жизненный путь в 1933 году.
Оставаясь на чужбине, Ирина Васильевна мечтала вернуться на Родину вместе с детьми, которую вынуждена была покинуть в трагические годы Гражданской войны и такая возможность была представлена после окончания Второй мировой войны.
Ирину Васильевну и её детей Алексея, Валентина и Михаила, которые после подачи ими заявлений о восстановлении их в гражданстве РСФСР в Генконсульство СССР в Японии, вернулись в 1947 году по зову сердца в Советский Союз, ожидала трагическая судьба.
Радость возвращения на Родину была омрачена тем, что им не разрешили жить на Амуре, рядом с родственниками, а направили на работу в город Свердловск на паровозоремонтный завод.
Спустя несколько лет, Алексей и Валентин были осуждены на 25 лет, как «американские шпионы» (сейчас уже сложно сказать, заслуженно или нет). По иронии судьбы в заключении они находились рядом с теми местами, где хотели бы проживать, возвратившись на Родину после длительной разлуки. Смерть Сталина и последовавшая амнистия дала им возможность возвратиться из сибирских лагерей, в город Ростов-на-Дону к ожидавшей их матери.
Как это часто бывает, за поступки отца сполна ответили дети...
Информация