Дунайская кампания Восточной войны
18 мая 1854 года Дунайская армия под командованием Ивана Фёдоровича Паскевича приступила к осаде Силистрии. Однако осада велась крайне нерешительно, так как русское командование опасалось вступления в войну Австрии, которая заняла крайне враждебную к России позицию. В результате осаду в июне русские войска сняли, хотя всё было готово к решительному штурму, и отступили за Дунай. В целом Дунайская кампания Восточной (Крымской) войны для Российской империи завершилась бесславно, хоть и без серьёзных поражений.
Предыстория. Кампания 1853
1 июня 1853 года Петербург огласил меморандум о разрыве дипломатических отношений с Османской империей. После этого император Николай I приказал русской армии (80 тыс. солдат) занять подчинённые Турции дунайские княжества Молдавию и Валахию «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». 21 июня (3 июля) 1853 г. русские войска вошли в дунайские княжества. Османский султан не принял требования России по поводу права защиты православных в Турции и номинального контроля над святыми местами в Палестине. Надеясь на поддержку западных держав — британский посол в Стамбуле Стратфорд-Редклиф обещал в случае войны поддержку Англии, османский султан Абдул-Меджид I 27 сентября (9 октября) потребовал очищения дунайских княжеств от русских войск в двухнедельный срок. Россия не выполнила этот ультиматум. 4 (16) октября 1853 г. Турция объявила войну России. 20 октября (1 ноября) войну Османской империи объявила и Россия. Началась Восточная (Крымская война).
Надо отметить, что император Николай Павлович, который до этого времени довольно успешно руководил внешней политикой Российской империи, в этом случае совершил стратегическую ошибку. Он думал, что война будет недолгой и небольшой, завершиться полным поражением не готовой к войне и сильно деградировавшей Османской империи, которая не сможет противостоять русским войскам на Балканах и Кавказе, и русскому флоту в Чёрном море. Затем Петербург продиктует условия мира и возьмёт то, что захочет. Особенный интерес Петербурга вызвал контроль над проливами Босфор и Дарданеллы.
Всё так бы и произошло, если бы не вмешательство западных держав. Государь Николай I ошибся в оценке интересов великих западных держав. По его мнению, Англия должна была остаться в стороне, он даже предлагал ей поучаствовать в разделе «турецкого наследства», считая, что Лондон будет удовлетворён Египтом и некоторыми островами в Средиземном море. Однако, в реальности Лондон не хотел давать России ничего из наследства «больного человека Европы» (Турции). Ведь укрепление позиций России на Балканах, в Закавказье и контроль над проливами резко изменяли стратегическое положение не только в нескольких регионах, но и в мире. Россия могла полностью закрыть доступ в Чёрное море, сделав его «русским озером»; расширить владения в Закавказье и оказаться в опасной (для англичан) близости от Персидского залива и Индии; поставить под свой контроль Балканы, резко изменив баланс сил в Центральной Европе и Средиземноморье. Поэтому часть британской элиты откровенно работала над тем, чтобы показать Петербургу свой нейтралитет, втянув Россию в «турецкий капкан» и одновременно натравливала против Российской империи Францию и Австрию.
Французский император Наполеон III в этот период искал возможность провести внешнеполитическую авантюру, которая вернет Франции былой блеск, а ему создать образ великого правителя. Конфликт с Россией, да ещё при полной поддержке Англии, показался ему заманчивым делом, хотя у двух держав не было коренных противоречий.
Австрийская империя долгое время была союзником России и была обязана русским по гроб жизни, после того как русская армия под началом Ивана Паскевича в 1849 г. разгромила венгерских мятежников. Со стороны Вены в Петербурге подвоха не ждали. Однако Вена также не желала усиления России за счёт Османской империи. Резкое усиление позиций России на Балканском полуострове делало Австрию зависимой от русских страной. Вену страшила перспектива появления на Балканах новых, славянских государств, которые будут всем обязаны русским.
В итоге Николай I, при «содействии» МИДа, которым руководил англоман Карл Нессельроде, просчитался во всём. Возник союз Англии и Франции, в который он не верил. А Австрия и Пруссия, на поддержку которых Николай Павлович рассчитывал, с заняли нейтрально-враждебную позицию. Австрия стала оказывать силовое давление на Россию, фактически играя на стороне антирусской коалиции.
Уверенность Николая в скорой сдаче Турции самым негативным образом сыграла и на боеспособности Дунайской армии. Её решительное и успешное наступление могло сорвать многие планы врага. Так, Австрия при победоносном наступлении русской армии на Балканах, где её бы поддержали болгары и сербы, поостереглась бы давить на Петербург. А Англия и Франция просто не успевали к этому времени перебросить войска на Дунайский фронт. Турецкая армия на Дунайском фронте наполовину состояла из ополчения (редиф), не имевшего почти никакой военной подготовки и плохо вооруженного. Решительные удары русской армии могли привести Турцию на грань военно-политической катастрофы.
Однако русские корпуса, которые под началом князя Михаила Дмитриевича Горчакова, летом перешли через Прут, не перешли в решительное наступление. На такое наступление командование не решилось. Петербург ожидал, что Турция вот-вот выкинет белый флаг. В результате армия начала постепенно разлагаться. Хищения прибрели настолько широкий характер, что стали мешать ведению боевых действий. Боевые офицеры были сильно раздражены безобразным разгулом хищничества интендантства и военно-инженерной части. Особенно раздражали бессмысленные постройки, которые завершались перед началом отступления. Солдаты и офицеры стали понимать, что происходит банальное воровство. Средь белого дня грабили казну — никто ведь не проверит, что построено, а что не построено и как соорудили укрепления в покидаемом навсегда месте. Офицеры и солдаты быстро почувствовали, что верховное командование само в точности не знает, зачем оно ввело сюда русские войска. Вместо решительного наступления корпуса простаивали. Это самым негативным образом сказалось на боеспособности войск.
Надо отметить, что в предвоенный период император Николай Павлович выступал за смелый рывок через Балканские горы на Константинополь. Наступающую армию должен был поддержать десант, который планировали высадить в Варне. Этот план сулил в случае успеха быструю победу и решение проблемы возможного прорыва европейской эскадры из Средиземного моря в Чёрное. Однако генерал-фельдмаршал Иван Фёдорович Паскевич выступил противником такого плана. Фельдмаршал не верил в успех такого наступления. Паскевич вообще не желал войны, предчувствуя большую опасность в её начале.
Паскевич занимал в окружении Николая особое положение. После смерти великого князя Михаила Павловича Паскевич фактически остался единственным человеком, которому император полностью доверял, как человеку безусловно честному и верному. К Паскевичу Николай обращался в самых важных случаях. Паскевич был командиром гвардейской дивизии, в которой, будучи великим князем, служил и Николай, и, став государем, Николай Павлович продолжал называть его до конца своей жизни «отцом-командиром».
Паскевич был мужественным человеком и опасался не потому, что был стар и утратил прежнюю решительность, он и в молодости и расцвете сил был чужд авантюрам и проявлял сдержанность. Герой Отечественной войны 1812 года, победитель персов и турков. За турецкую кампанию 1828-1829 гг. Паскевич получил фельдмаршальский жезл. В 1831 году взял Варшаву, подавил польское восстание, после чего получил титул князя Варшавского и стал наместником Царства Польского. Он пробыл в этой должности до самой Восточной войны. Паскевич не верил Западу и очень опасался за Польшу, в которой он видел готовый антирусский плацдарм. И поэтому выступал за крайне острожную политику России в Европе. Паскевич холодно относился и желанию императора спасти Австрию во время Венгерского восстания. Хотя и выполнил желание Николая — подавил Венгерское восстание.
Паскевич отличался трезвым взглядом на Россию и её порядки, сам был человеком честным и порядочным. Он знал, что империя больна и ей не стоит воевать с западными державами. Он гораздо менее оптимистично судил о мощи России и её армии, чем император. Паскевич знал, что армия поражена вирусом воровства и наличием касты «генералов мирного времени». Они были способны в мирное время убедительно проводить смотры и парады, но во время войны были нерешительны, безынициативны, терялись в критических ситуациях. Паскевич опасался англо-французского союза и видел в нём серьёзную угрозу России. Паскевич не верил ни Австрии, ни Пруссии, видел, что британцы подталкивают пруссаков на захват Польши. В результате он чуть ли не единственный видел, что Россию ждет война с ведущими европейскими державами и, что империя не готова к такой войне. И что результатом решительного наступления на Балканах может стать вторжение австрийской и прусской армий, потеря Польши, Литвы. Однако Паскевич не имел силы духа, которая бы ему позволила воспротивиться войне. Он не смог раскрыть Николаю глаза.
Не веря в успех войны, Паскевич изменил более ранний план войны на более осторожный. Теперь русская армия должна была занять турецкие крепости на Дунае, прежде чем наступать на Константинополь. В записке, поданной императору 24 сентября (6 октября) 1853 г., фельдмаршал Паскевич рекомендовал не начинать активные военные действия первыми, так как этим можно «поставить против себя, кроме Турции, еще сильнейшие державы Западной Европы». Фельдмаршал Паскевич советовал, даже при активных наступательных действиях турецких войск, придерживаться оборонительной тактики. Воевать с Османской империей Паскевич предлагал с помощью христианских народов, которые были под османским игом. Хотя он вряд ли верил в успех такой стратегии, к славянофилам он относился крайне скептически.
В итоге осторожность Паскевича и полный провал российского правительства на дипломатическом фронте (прозевали англо-французский союз и не заметили враждебное отношение Австрии и Пруссии) с самого начала создали для Дунайской армии крайне неблагоприятные условия. Армия, чувствуя неопределённость верхов, топталась на месте. Кроме того, Паскевич не хотел отдавать значительные соединения из своей армии (в частности, 2-й корпус), стоявшей в Польше для укрепления Дунайской армии. Он преувеличивал степень угрозы со стороны Австрии, проводил всевозможные учения, походы.
Михаил Дмитриевич Горчаков
Соотношение сил
Для действий в дунайских княжествах были назначены: 4-й корпус (более 57 тыс. солдат) и часть 5-го пехотного корпуса (более 21 тыс. человек), а также три казачьих полка (около 2 тыс. человек). Артиллерийский парк армии насчитывал около 200 орудий. По сути же вся тяжесть борьбы с османами пала на русский авангард (около 7 тыс. человек). Русский авангард противостоял турецкой армии с октября 1853 г. до конца февраля 1854 г.
80-тыс. армии было недостаточно для прочного завоевания и удержания за Российской империей дунайских княжеств. К тому же Михаил Горчаков разбросал войска на значительном расстоянии. И русскому командованию приходилось учитывать опасность фланговой угрозы со стороны Австрийской империи. К осени 1853 года эта опасность стала реальной, и весной 1854 г. стала преобладающей. Австрийцев опасались больше, чем османов. Русская армия, опасаясь удара Австрии, перешла сначала к обороне, а затем и покинула дунайские княжества.
Молдавские и валахские войска насчитывали около 5-6 тыс. человек. Местная полиция и пограничная стража насчитывали около 11 тыс. человек. Однако они не могли оказать существенной помощи России. Они не были враждебны русским, но боялись османов, не хотели воевать. К тому же некоторые элементы (чиновники, интеллигенция) в Бухаресте, Яссах и других городах ориентировались на Францию или Австрию. Поэтому местные формирования могли выполнять только полицейские функции. Горчаков и русские генералы не видели большой пользы от местных сил и ни к чему их не принуждали. В целом местное население не было враждебно русским, османов тут не любили. Но и воевать местные жители не хотели.
Османская армия насчитывала 145-150 тыс. человек. Регулярные части (низам) были хорошо вооружены. У всех стрелковых частей были нарезные ружья, в коннице часть эскадронов уже имела штуцера, артиллерия была в хорошем состоянии. Войска обучены европейскими военными советниками. Правда, слабым местом турецкой армии был офицерский корпус. К тому же ополчение (почти половина всех военных сил) было вооружено и обучено намного хуже регулярных частей. Кроме того, турецкий главнокомандующий Омер-паша (Омар-паша) имел значительное количество иррегулярной конницы — башибузуков. Несколько тысяч башибузуков выполняли разведывательные и карательные функции. Террором они подавляли любое сопротивление местного христианского населения.
Омер-паша (по происхождению серб Михаил Латас) был сыном младшего офицера австрийской армии. Он был учителем, окончил кадетскую школу. Из-за семейных проблем, переехал в Боснию. Принял ислам и стал учителем рисования детей командира крепости в Видине. За успехи был направлен в Константинополь, где преподавателем черчения в Стамбульской военной школе, а затем учителем наследника престола Абдул Меджида. Стал адъютантом Хозрова-паши и получил чин полковника. После того как Абдул Меджид стал султаном, получил титул паша. В ходе войны с Египтом дослужился до чина генерал-майора. Воевал с повстанцами и мятежниками в Сирии, Албании и Курдистане. В 1848-1849 гг. принял участие в оккупации дунайских княжеств, в 1850 году отличился во время подавления восстания в Боснийской Краине. Омер-паша утопил восстание в крови. В 1852 году Омер-паша возглавил боевые действия против Черногории. В начале Восточной войны Омер-паша возглавлял турецкие войска на Балканах.
Омер-паша принадлежал к «партии войны». Во время дипломатических переговоров он всеми мерами старался побудить султана к войне с Российской империей. Турецкий сановник считал, что лучшей ситуации для борьбы с Россией уже не будет и необходимо ловить момент, когда Британия и Франция готовы выступить на стороне Турции. Омер-паша не был великим полководцем, он в основном отличился в подавлении восстаний. В то же время ему нельзя отказать в наличие некоторых организаторских способностей, личной храбрости и энергии. Но его спех на Дунайском фронте был более связан с ошибками русского командования, чем с талантом полководца. Причем Омер-паша даже не смог ими воспользоваться в полной мере.
Турецкой армии помогало много иностранцев. В штабе и ставке Омера-паши было значительное число поляков и венгров, которые сбежали в Турцию после провалов восстаний 1831 и 1849 гг. Эти люди часто имели хорошее образование, боевой опыт, могли дать ценный совет. Однако их слабостью была ненависть к России и русским. Ненависть часто ослепляла их, заставляла принимать свои желания за действительность. Так, они сильно преувеличивали слабости русской армии. Всего в турецкой армии было до 4 тыс. поляков и венгров. Ещё больше пользы было от французских штабных офицеров и инженеров, которые стали прибывать в начале 1854 года.
Омер-паша
Первые меры русского командования в дунайских княжествах
В июле 1853 года русские власти запретили обоим господарям (и Молдавии и Валахии) продолжать сношения с Турцией, а на взносы, которые дунайские княжества обязаны были делать в пользу турецкой казны, был наложен секвестр. Россия больше не собиралась терпеть передачи в Порту (да еще через неприкосновенных дипломатических посланников) секретных донесений господарей, которые раскрывали положение русской армии и поддержки турецкой казны финансовыми переводами из Молдавии и Валахии.
В ответ Стамбул приказал господарям покинуть пределы своих княжеств. Английский и французский консулы также покинули дунайские княжества. Британское правительство заявило, что Россия нарушила суверенитет Порты. Английская и французская пресса обвинила Россию в оккупации Молдавии и Валахии.
Надо сказать, что после бегства господарей Горчаков оставил на местах всю старую администрацию княжеств. Это было ошибкой. Этот «либерализм» уже ничего не мог поправить. Англия и Франция шли к разрыву с Россией, а Турция была готова воевать. В Петербурге этого ещё не понимали. Прежнее молдавское и валахское чиновничество сохранило нити управления, суд, городскую и деревенскую полицию. А оно было враждебно России (в отличие от простых людей). В результате русская армия оказалась бессильной против обширной агентурной, шпионской сетью, которая действовала в пользу Турции, Австрии, Франции и Англии. К тому же на первом этапе, когда Англия ещё официально не вступила в войну с Россией, англичане и их местные агенты продолжали торговлю по Дунаю. Таким образом, Лондон получал все сведения о положении русских сил в дунайских княжествах.
Император Николай пытался разыграть национальную и религиозную карту — поднять против османов сербов, болгар, греков и черногорцев. Однако тут он столкнулся с несколькими непреодолимыми препятствиями. Во-первых, в предшествующий период Россия выступала за легитимизм и крайне подозрительно относилась к любым революционным, национально-освободительным движениям и организациям. У России просто не было тайных дипломатических и разведывательных структур, которые бы могли организовать подобную деятельность во владениях Порты. Сам Николай не имел опыта подобной деятельности. И начинать всё буквально с нуля было бессмысленным занятием. Необходима была длительная предварительная, подготовительная работа. К тому же в самой России в верхах имелось много противников такого курса. В частности, против инициативы Николая выступал МИД, который возглавлял Нессельроде, опасавшийся международных осложнений.
Во-вторых, тайные сети имели Англия и Австрия, но они были противниками прорусских течений и не хотели в это время восстаний на территории Османской империи. Наибольшую пользу в деле возбуждения христианского и славянского населения могла сыграть Австрия, но она была настроена против России.
В-третьих, сами христиане Балкан время от времени поднимали восстания, которые османы топили в крови, но в этот период они ждали прихода русских войск, а не неких намеков на то, что дело необходимо взять в свои руки. Фантазии славянофилов о том, что есть славянское братство, что сербы и болгары сами могут сбросить турецкое иго, только при моральной поддержке России и тут же попроситься под руку русского императора, были далеки от реальности.
В-четвертых, турецкие власти имели огромный опыт в деле выявления недовольных и подавления восстаний. В славянских областях располагались многочисленные соединения турецкой полиции, армии и иррегулярных войск.
Продолжение следует…
Информация